Красный

Темная комната. Свет здесь не в почете, и потому ковры с густым ворсом и тяжелый полог кровати глушат самые слабые его проявления. Ярость моя спала, притупилась. И от этого я только сильнее его ненавижу. Глупый недоросль. Оставляет меня выжатым как лимон, но ни капли не удовлетворенным. Нет сладкого наслаждения местью, совсем нет. А все почему? Потому, что мне не подступиться к нему с магией. А эта игрушка - взгляд мой падает на кинжал с темной засохшей кровью - дарит лишь обманчивое чувство власти над его плотью. Только на что мне его плоть? Я могу разорвать его на куски, и цель моя будет достигнута, но... Нет! Нет, я не могу так поступить! Это будет означать лишь то, что Темный Лорд спасовал перед жалкой волшебной силой полукровного недоумка и воспользовался варварско-маггловским методом. Я должен найти способ... Полубессонная ночь вымотала меня, и собраться с мыслями как никогда тяжело. Мерить шагами комнату не помогает. Я не безумен. Ха! Кто угодно, но не я. Все, все они - либо сумасшедшие, либо трусы. Жалкие ничтожные трусы... - Безумец... - ядовитый шипящий шепот в тишину, и лицо мое искривляется в гневной гримасе. Сколько времени займут мои раздумья, пока я не найду истинное средство избавления мира от Гарри Поттера? Кто может гарантировать, что его верные защитники не найдут его раньше? Эти жалкие крысы, что целуют мой подол, не способны на истинно хорошую службу, я не могу им доверять. Быть может, счет идет уже на минуты... Выдыхаю. Убить. Убить. Убить. Убить. Убить. Убить. Убить. Убить. Убить. УБИТЬ. Молчать. Я не могу убить его сейчас. Думай скорее. Я думаю! Он ждет тебя. Уже да, я не дам ему покоя. Мальчишка должен страдать. * * * Из тьмы во тьму. Когда я открываю дверь, ты не двигаешься. Не вскидываешь голову, не жмуришься. Спишь? Возможно, ты вымотан больше моего, раз смог уснуть в таком полуподвешенном состоянии. Суставы твоих тощих рук сильно выпирают, совсем немного до вывиха. С силой захлопываю дверь - ты вздрагиваешь и разражаешься судорожными вздохами. Секундой позже вспоминаешь, где находишься, и пытаешься успокоиться, дабы не выказать предо мной своего предобморочного состояния. Но эмоции актера не могут быть секретом для свидетеля сцены, которую он сам и написал. Твой взгляд больше не горит пламенем страха и неприязни, в глазах твоих одна только усталость. Мы оба устали, Гарри. Но конец не скоро. Истерзанный, порезанный. На лбу и шее - сукровица, рука в восхитительно-ужасном состоянии. Почему вчера я остался ею недоволен? И весь ты в густо-красном цвете. На деле, может показаться, будто вся кровь уже свернулась и стала почти черной, но я-то вижу ее истину. От меня не скроешь сути. Ты ждешь чего-то от меня. Что ж, я тоже жду. Подхожу ближе и задумчиво сдираю запекшуюся корку с твоего лба, на что ты едва морщишься. Больнее тебе будет, когда я... Что? То, что я принял издалека за лохмотья кожи, вблизи оказалось насквозь пропитанной кровью тряпкой. Кто-то посмел замотать твои раны, и я выясню кто. Не сейчас. Ничего, так даже лучше. Тряпье присохло к обнаженному мясу. Ты терпишь немыслимую боль, когда я начинаю методично отрывать ткань сантиметр за сантиметром. Раны открылись и вновь начали кровоточить. Запах такой крови куда более насыщенный, чем запах свежей. И я с истовым наслаждением втягиваю в себя воздух с ароматом сладкого металла, который ты молча заглатываешь, открывая и закрывая рот, словно рыба. Но ни крика, ни стона. Я лениво провожу ладонью по твоей щеке. Движение это задумывалось как удар, но простое избиение уже не прельщает меня. - Как же быстро ты наскучил мне, Гарри, - мой голос, после долгой тишины, звучит для тебя как гром среди ясного неба, и ты дергаешься, но не смеешь отвечать. Умный мальчик. Не каждый способен учиться на ошибках. Упрямство поколеблено, но ты еще не сломлен. - Я хочу с тобой поговорить, - почти нежно произношу я, и эта мягкость моего голоса пугает тебя сильнее, чем крик. Полузабытым заклинанием, которое сохранилось в моей голове на уровне подсознания, я снимаю прибитые к стенам цепи, которыми ты прикован, и властным жестом влеку за собой, в другую темницу. Спотыкаешься, падаешь, но зачарованные цепи продолжают везти тебя по полу. Спустя несколько слабых попыток, ты все же поднимаешься на ноги и неверным шагом пытаешься идти сам. Не думаю, что таким образом ты выражаешь мне свою покорность, но я удивлен подобной самоотверженности. Хотя, скорее всего, ты просто не хочешь мараться о пол. Комната эта так же темна и сыра, как и та, в которой ты томился эти дни, но здесь есть куча всякого хлама и ящиков - какой-никакой, а все же уют. Здесь я приковываю тебя заново, над одним из ящиков, на который ты облегченно присаживаешься, а точнее сказать, приваливаешься. Пинком я придвигаю еще один ближе к тебе и сажусь напротив. - Ну, Гарри, ты должен быть благодарен мне за ту передышку, что я дал твоим рукам. До меня доносятся прерывающиеся хриплые звуки. Смеешься. Бью тебя за это. Кашляешь. - Будь достойным гостем, Гарри, а не то я лично возмусь за твое воспитание. Голова твоя опущена, о, как бы мне хотелось счесть это за поклон. - Начнем же, - я скрещиваю руки перед собой, демонстрируя готовность к обычному разговору, - ты можешь избежать всех истязаний, поделившись со мной всего лишь одной тайной, - наклоняюсь чуть ближе и заговорщицки прикрываюсь ладонью, - как же мне тебя убить? Глядишь на меня исподлобья, но уже не как на сумасшедшего, а как на врага. Осознал, наконец, что я не собираюсь с тобой шутить. - Скажи мне, Гарри. И все закончится. - Тебе это должно быть лучше известно, - цедишь прерывающимся голосом. - Возможно! Действительно, может быть и так, но пойми и ты, как много мне приходится держать в голове - я не могу позволить себе оставаться в таком же прелестном неведении насчет всего на свете, в каком находишься ты, и что-то порой выпадает из памяти. Потому я и обратился к тебе за помощью и предоставил все удобства для размышления. Давай же пораскинем мозгами вместе и... что? Я не слышу, говори громче. - Иди к черту, Том. Храбрая мышь. Сильная пощечина напоминает тебе, с кем ты разговариваешь. - Мы так не договаривались, Гарри. Видишь, как я добр к тебе? Чем же ты мне отплачиваешь? Долой неуважение, мальчик, не даром мы знакомы столько лет. - Безу... - договорить тебе не дает пинок по дрожашей ноге, и ты скулишь, пытаясь подогнуть ее под себя. - Я предупреждал, что займусь твоим воспитанием. Предупреждал ведь? - рокот поднимающейся ярости настолько явен, что я почти физически ощущаю его. Ты снова бессильно роняешь голову на грудь и прячешь глаза под растрепанными, липкими от крови волосами, натужно дыша. Твое страдание настолько радует меня, что я начинаю чувствовать малознакомое тепло внизу живота. Это настолько приятно, что я ликую и вновь с размаху бью по твоей вздрагивающей ноге. Раздается приглушенный хруст и твой вой, который ты, впрочем, быстро давишь, прикусывая истерзанный язык. Что-то внутри меня тоже с треском ломается, и плотину спокойствия, которую я так тщательно сегодня берег, сносит безумным потоком черного счастья. Больше боли. Тихо, я знаю. - Круцио! Ты дико выворачиваешься и соскальзываешь с ящика, кричишь. Я отвожу чары, но ты не затыкаешься. Приподнимаешься на здоровой ноге и возвращаешься на место, выстанывая какие-то всхлипы, приподнимая руки выше нужного. Тут я понимаю, что хрупкие тростинки твоих костей на запястьях не выдержали, наконец, твоего смехотворного веса. - Какой бонус, а, Гарри? - я заливаюсь злорадным смехом и радостно скалю зубы. - Может быть, мне не стоит стараться, а оставить тебя на пару дней наедине с самим собой? Глядя на все это, я делаю выводы, что ты опасен для себя не менее, чем я. И все же я умеряю свой смех. Я должен не просто уничтожить тебя, но доказать свое превосходство над тобой в роли мага. Мой истинный долг. - Жалкий мальчишка, такой беззащитный, такой... - нашел. Я нашел. Я думал, как сломить тебя, и я нашел! Как же просто, как же... - невинный. Столько часов бессмысленного изводящего обдумывания, и вот оно! Что может более унизить тебя в твоих же собственных глазах, как не это? Смотри на меня. Смотри на адское пламя в моих глазах и бойся. Ты все еще не понимаешь, что тебя ждет, когда я вспарываю неизменным кинжалом твою штанину, до самого ремня брюк, не забыв процарапать неглубокий порез. Ты уже привык к боли подобного рода и потому считаешь, что я вновь лишь забавляюсь. В какой-то миг я натыкаюсь на некоторую проблему. Твое тощее костлявое тело вряд ли возбудит даже сопливую девчонку, но я быстро нахожу решение. Твои муки - моя путеводная звезда в этом порочном деле. Я сжимаю твои истерзанные запястья, и вырвавшийся из тебя полустон-полувскрик наполняет мое тело раскаленным возбуждением. Сколько лет я не внимал голосу плоти? Пора пустить себя в благое дело. Напрягаешься, когда твое белье внезапно превращается в тряпки. Подозрения закрадываются в твою несмышленую голову. - Том? - непривычно ясный, неверящий оклик. - Поздно, - хохочу я в ответ и давлю на горло, опуская вниз, заставляя повиснуть на сломанных запястьях. Звучание возбуждающего, полного страдания голоса, на грани плача, окончательно срывает мне крышу, неумолимо концентрируясь внизу обжигающим комом. Откидываю в сторону край разлетающейся мантии, обнажая то, что должно ввергнуть тебя в самые низы кромешной паники, откуда не будет выхода, и что навсегда останется в памяти. Даже в случае моего окончательного проигрыша это будет грызть тебя до конца жизни и не позволит спокойно жить, завести семью, да и просто смотреть друзьям в глаза. Так что в случае моего поражения, твое поражение так же неминуемо. - Что скажешь, Гарри? - не шепот, почти свист. Но, вопреки моим ожиданиям, ты не начинаешь молить о пощаде. Это злит меня до такой степени, что больше невозможно сдерживаться. Почти забытое ощущение воспламенилось с новой силой. Ты не кричал еще так отчаянно. Так громко и пронзительно, на грани визга. А я лишь только начинаю входить. Будь я чуть менее опьянен твоей неприязнью, я бы разделил эту боль с тобой. Но сейчас - глубже... Ты зажимаешься, и я душу тебя. Когда воздуха начинает опасно не хватать, ты расслабляешь мышцы и я мигом заполняю собой открывшееся пространство. Останавливаюсь. Чувствую, как пульсирует мой член в тебе. Ты должен чувствовать это еще ярче. Я начинаю двигаться, что мне едва удается. Снова тяну руку к твоему горлу, но ты сразу же послушно расслабляешься, боясь, что я в сердцах забуду тебя отпустить. Горячая теснота мальчишеского тела компенсирует внешнюю непривлекательность. Я хватаю твой мягкий член и сжимаю, дожидаясь крика. Ты висишь на сломанных запястьях, придавленный моим весом. А я продолжаю овладевать твоей узкой задницей. Обнаженное бедро твое расцарапанно, измазано кровью. По моим ногам течет кровь. Рву на тебе неприглядную маггловскую одежду и впиваюсь зубами туда, где соединяются плечо и шея. Вкус крови во рту, твоей крови, и в голове слепящая вспышка. Вхожу до упора, с силой, ты слабо всхлипываешь, и я изливаюсь в твое разодранное нутро. Почти сразу отстраняюсь, напоследок подобрав языком вытекающие струйки из раны божественно-красного цвета. Глаза твои пусты. Успех где-то рядом. Я покидаю тебя, напоследок задумчиво окинув взором развернувшуюся картину. - Покормите его, - мой милостивый вердикт.