* * *
Вэл пилотировала свой мех, раздевшись по пояс, в форменных камуфляжных штанах и пластальных ботинках, но натянула рубашку прежде, чем вылезти из кабины. Теоретически, это была форма революционной армии, запасы которой были уже заготовлены и припрятаны на тайных складах до поры; немногие из её бойцов могли щеголять так же. Хорошо хоть, что бронежилеты и каски достались почти всем. С ботинками выходило сложнее: их надо подбирать по ноге, что требует времени, поэтому большинство революционных бойцов осталось босыми. Да и останется, думала Вэл: непросто привыкнуть к тяжёлым и жёстким ботинкам человеку, привыкшему до сих пор обходиться без обуви. Здесь, у тёплого моря, настоящей зимы не бывает, не то, что на севере в Дирборне, где жаркое лето сменялось долгим периодом холода, и снежный покров лежал по пять-шесть из пятнадцати месяцев планетарного года. Зато командир наёмников, оказавшаяся ничуть не старше двадцатипятилетней Вэл, щеголяла в куске камуфляжной ткани, обёрнутой вокруг бёдер наподобие калли мунду здешних крестьян, даже сиськи не прикрывала, как деревенские девки. -- Лейтенант Маивиа, – Вэл по-мужски протянула ей руку, и наёмница, помедлив, ответила на рукопожатие. – Я батальонный комиссар Ранганатан, ваш офицер связи. В революционной армии не любили использовать слово «офицер», но как по-другому назвать свою новую должность, Вэл не представляла. Наёмников в её глазах давно перестал окружать флёр романтического героизма, или героической романтики, подчерпнутой из голофильмов, но сегодняшний день снова напомнил о детских мечтах. -- Предлагаю на «ты», – сказала наёмница. -- Э-ээ… ладно, – согласилась Вэл. Дропшип перелетел обратно к городу и сел на прежнее место. Появление доктора Самарина – члена Реввоенсовета, известного многим – резко подняло боевой дух уцелевших бойцов, хотя Вэл понимала, что дело не столько в самом докторе, сколько в бэттлмехах, которые он привёл. Они обратили в бегство танковый отряд, они же разбили и гарнизон. Правительственные солдаты разбегались или бросали оружие при виде многометровых бронированных исполинов, противопоставить которым им было нечего. У Вэл кругом шла голова. Вновь захватить почту, телефонную станцию и вокзал. Взять под контроль гарнизонную базу. Разоружить, разместить и организовать охрану пленных солдат. Как это всё можно успеть в один день, тем более, в несколько часов? Посланные в погоню за танками мехи остались в дозоре, но сообщили, что вражеский отряд, в котором осталось четыре «арджуны», три самоходки и с полдесятка «рэндольфов», отошёл на восток. В поддержку дозорных командир наёмников отрядила «локуст» и «стингер»; её «остсол», «райфлмэн» и «центурион» остались в городе. И «пауэрмэн» Вэл, конечно. С ним получался как раз целый лэнс. -- Зовут-то тебя как? А то каждый раз выговаривать «комиссар Ранганатан»… в общем, язык сломаешь. -- Валентина… Вэл. А тебя? -- Ноэлани. Можно по позывному – Моана. – Наёмница была на пол-головы ниже Вэл, но заметно кило тяжелее, то бишь, полнее. Привыкшая следить за собой и уделять много времени спорту Вэл отвела взгляд от её рыхлого живота. Она и сама набирала вес быстро, стоит лишь чуть ослабить вожжу, и ей не нравилось видеть настолько себя запустившую молодую женщину. Хотя наёмница вряд ли считала свой вес недостатком. -- Будешь булочку? Сладенькая, – сказала она, – с изюмом. Наш повар пекла как раз перед высадкой, вон, мякенькие ещё! Вэл яростно замотала головой. -- Ну, дело твоё, – и наёмница принялась уплетать вторую булочку вслед за первой. – На вот, держи. Она отцепила от пояса термофляжку. Вэл отвинтила крышку, принюхалась с подозрением на всякий случай, и осторожно тронула языком. Но это был просто апельсиновый сок, холодный, с кислинкой и очень бодрящий. Ну да, конечно, вспомнила она вычитанное ещё в детстве: мехвоин пьёт алкоголь только в глубоком тылу. Если, конечно, он настоящий мехвоин. Алкоголь притупляет реакцию, что в бою мехов значит верную смерть. Пехота может идти в атаку, хлопнув сто грамм для храбрости, мехвоину это противопоказано. -- Спасибо, – Вэл отдала флягу обратно. Самарин назначил её офицером связи к наёмникам только что, четверть часа назад, а сам взвалил на себя бремя руководства всем остальным, едва не раздавившее девушку. Быть агитатором у неё получалось не в пример лучше, чем командиром, значит, и в посредники-переговорщики сгодится. -- Харука и Элинор скоро вернутся, и в дозор пойдём мы с тобой, – сказала наёмница. – У тебя есть хоть какое-то подобие сенсоров на «пауэрмэне»? -- Полный набор! – с ноткой обиды ответила Вэл. – Радар, маг-скан, тепловизор и сейсмо, всё как положено. И управление огнём усовершенствовано до военного стандарта! -- Вот, и хорошо: тоже будешь поглядывать по сторонам, со мной на пару. Ну, у меня-то «остсол», если ты в курсе… -- Угу. Я читала. – Спроектированный лет триста тому назад как «тяжёлый кавалерийский» мех для глубоких рейдов по вражьим тылам, «остсол» имел продвинутый сенсорный комплекс TRSS.2L3, по возможностям вплотную приближающийся к лостеховым активным зондам «бигль», которых сейчас уже не осталось. – Фамильный? -- Ага. От отца, – наёмница улыбнулась и сразу же погрустнела. – Скорее всего, он погиб. Вэл решила не допытываться, что там и как. Её мама с папой и младшая сестра мирно жили в Энн-Арборе, имея лишь смутное представление о том, чем занимается Вэл. Которая не видела их уже третий год, даже не переписывалась по сети с тех пор как попала в розыскной лист тайной полиции как коммунистический агитатор. Наверняка их проверили на связи с нею и взяли под негласный надзор; наверное, у них были из-за этого неприятности, хотя вряд ли большие: в столице охранка не лютовала. Да в общем, и в Дирборне куда опаснее были частные службы безопасности корпораций: эти не утруждались даже формальным соблюдением законности; похищения, пытки, шантаж, расправы с семьями были обычным их modus operandi. Звонок коммуникатора на поясе Ноэлани прервал разговор. -- На приёме! – бросила девушка в трубку и, выслушав сообщение, не сдержалась. – Твою мать! Монтеро засекла идущий на малой высоте «Леопард»! -- «Глашатаи Шивы»… -- А больше некому, – голыми плечами пожала наёмница.* * *
«Апостолы» расползлись треугольником с километровыми сторонами, чтоб обеспечить «Викранту» хоть какое подобие приводных радиомаяков. Угловатая туша в тысячу семьсот тонн – летающий кирпич с короткими крылышками – снизилась, выдвинула из люков на брюхе многоколёсные платформы посадочного шасси и, наконец, поехала по земле, дёргаясь и раскачиваясь на всех её неровностях. Окаймляющие южный берег леса тут уже сходили на нет, перемежаясь каменистыми проплешинами с едва развитым почвенным слоем. Одну такую и выбрали для посадки пилоты «Викранта». Первыми с откинувшихся по бортам аппарелей спустились мехи. У «Леопарда» для каждого был предусмотрен отдельный выход, чтобы не мешкать ни с высадкой, ни с погрузкой на борт. Покрашенные в два тона серого с коричневой окантовкой боевые машины разошлись в стороны, держа наготове оружие. Подъехавший к левому борту на танке майор Хуанфу опознал с ходу «вольверайн» и «суордсмэн», древний сорокатонник с вооружением из средних и малого лазеров, среднекалиберной автопушки, ствол которой лениво покачивался на левом плече и пусковых установок ракет большой и малой дальности по правому борту. Несколько этих машин ещё прежние «Глашатаи Шивы» захватили у армии князя Варнея, опрометчиво вторгшейся в Объединённый Индусский Коллектив полтысячи лет назад, во время гражданской войны Дэвионов. Майору стало даже как-то не по себе при мысли о том, сколько поколений потомственных мехвоинов владело этой машиной. Сам он был сыном лавочника, младшим из полудюжины и оттого не имеющим шансов заполучить сколько-нибудь приличную долю наследства. Поэтому и выбрал карьеру военного. Высокий и угловатый, с квадратной башкой, «шэдоу хок» обогнул корпус дропшипа и присел, опершись кулаком в землю, чтоб высадить своего пилота. -- Капитан Капур, – представился тот. Ну да, всё правильно: у «Глашатаев Шивы» капитаны командуют лэнсами, майоры ротами бэттлмехов; простые мехвоины ходят в лейтенантских чинах. Хотя сейчас Динеш Хуанфу, будучи заместителем командира танкового батальона, имел под своим началом лишь сводную роту бронетехники и роту пехоты в придачу. -- Майор Хуанфу, Шестой бронетанковый, – он вскинул руку к козырьку фуражки. Командир лэнса глашатаев был мужчина лет тридцати, не очень смуглый и гладко выбритый, включая виски и затылок – под сенсоры нейрошлема. Перед Динешем он стоял одетый в шорты, ботинки и хладожилет, даже голову не покрыл – мехвоины часто этим пренебрегали. -- Командование операцией против мятежников в Холмске примет майор Балакришнан, он прибудет следующим рейсом с ещё одним лэнсом мехов. Со мной сейчас мой лэнс и лёгкая танковая полурота; «Викрант» отбывает сразу по её выгрузке. Что осталось у вас? -- Четыре «арджуны», пять «рэндольфов»: три БМП и два ТЗ, полубатарея САУ. Пехотная рота, в строю семьдесят три солдата, потеряно одиннадцать. И один «арджуна», – добавил майор. В списке потерь было отделение, оставленное охранять городскую управу – его не успели эвакуировать при отступлении – и четверо легкораненых, отправленные в гарнизонный лазарет. -- Хорошо, – мехвоин кивнул, дескать, ждал от вас худшего. – Вы остаётесь пока охранять зону высадки. На это время танковая полурота поступает в ваше оперативное подчинение. Я со своими людьми проведу разведку окрестностей Холмска.* * *
С востока Холмск окружали поля, среди которых пристроилась пара деревушек. Утром по ним прокатились армейские танки, вела огонь артиллерия, и крестьяне попрятались по домам; выбрались, было, наружу, когда канонада утихла и снова начали разбегаться и прятаться, стоило появиться мехам. Ноэлани отправила в город неопытных мехвоинов революционеров на их двадцатитонниках и с собою взяла Ибанеса и Марию. «Пауэрмэну»-МОД как раз хватало скорости держаться с ними в одном строю. По поводу управляющей им девицы лейтенант наёмников не обольщалась: ещё один гражданский пилот, едва научившийся стрелять. На одетой в жестяную броню машине, которую пробивает навылет даже снаряд среднего калибра. -- Слушай мои приказы и старайся не лезть на рожон, – сказала ей Ноэлани. – Тв поняла? -- Меня учили воевать на мехах, – буркнула девица. -- А я на них воевала, – отрезала Ноэлани. «Леопард» снизился и выпал из поля зрения сенсоров «Сонной феи» километрах в тридцати-сорока на восток. Потом появился снова, уже когда набирал высоту и поворачивал на юго-восток, удаляясь от Холмска. -- Пополз за подкреплением, – мрачно прокомментировала Эмилия Монтеро. -- Подкрепление для нас тоже уже в пути, – сказал доктор Самарин. – Из Негомбо отправляется эшелон с двумя батальонами оргъядра новой бригады. Полкового звена в революционной армии не было. Из разрозненных боевых групп формировались взвода, из тех – роты и батальоны; пять батальонов трёхротного состава с отдельными подразделениями разведчиков-диверсантов, истребителей мехов и тяжёлого оружия составляли бригаду. Теоретически. На практике с тяжёлым оружием у революционеров было хреново, с навыками противодействия мехам на поле боя вовсе почти что никак. С разведкой и диверсантами, впрочем, получше и даже неплохо: сказывался опыт подпольной борьбы. Ноэлани вглядывалась в монитор дальнего сенсорного обзора, но поросшие лесом холмы до последнего километра скрывали лэнс мехов «Глашатаев Шивы». Лишь редкие появляющиеся и исчезающие засветки заставили девушку насторожиться. -- Хот-Шот и Блонди, ко мне! – приказала она. Это дало им первое преимущество: глашатаи растянули строй, и три меха наёмников легко сконцентрировали огонь на «вольверайн», которую посчитали командирской. В первом залпе лишь Ноэлани смогла достать её попаданием большого лазера в грудь, во втором – снова её лазеры ударили в правую ногу и левый борт неприятеля, потом в ту же ногу попал, сметая остатки брони, снаряд автопушки Ибанеса. «Вольверайн» успела пальнуть в ответ, потеряла равновесие и едва не упала, в последний момент наклонив торс и упершись руками в землю. «Шэдоу хок» и ещё один, похожий на него, но более лёгкий, мелкий и уступающий в скорости мех атаковали по левому флангу, целясь в «центурион». Этот малыш и засадил Хот-Шоту среднекалиберный снаряд в левый борт. Четвёртый мех лэнса глашатаев, 50-тонный «требюше», притормозил и открыл огонь РБД, намереваясь поддержать товарищей огнём на дистанции. Выходило неважно: ракеты шли то с перелётом, то в сторону и без толку усеивали разрывами землю и склоны холмов. Не ускоряясь до бега, Ноэлани вломилась в редкие заросли и дала очередной залп по выпрямляющейся «вольверайн», опять поразив уже повреждённые грудь и левый борт. Мария добавила, обходя справа, в эту ногу и борт; большой лазер её «райфлмэна» разнёс меху глашатая стопу, и «вольверайн» рухнула, наконец, доломав своим весом в падении бронезащиту левого борта. Ракетная установка съехала вбок и назад, смялась о камни. «Шэдоу хок» и малыш атаковали «центурион», который немедля попёр им навстречу, стреляя всем, что у него было, и сам ловил попадания. Вэл бросилась ему на помощь, навскидку выпалив обоими лазерами. Упрятанные под обшивку рук, насколько хватало заброневого пространства, они не были подключены к поставленному в корпусе меха охлаждающему контуру, просто не получилось, когда и кабели подачи энергии-то пришлось выводить через локтевое сочленение наружу и тянуть поверху вдоль плеча к установленным на месте лебёдок дополнительным аккумуляторам. Поэтому тепловыделение при стрельбе ими далеко превышало нормальную величину, и шестиблочный – больше не влезло – контур не справлялся с избытком тепла. Даже в кабине температура подскочила изрядно, выстрелы же прошли мимо, что было обидно. «Успокоилась! Успокоилась!» сказала себе Вэл. «Не торопись, спокойно… делай…» Ноэлани поймала в прицел всё ещё копошащуюся в попытках встать «вольверайн». В её кабине тоже царила жара, пот каплями полз по полуголому телу девушки. Новый залп больших лазеров доломал уже раскуроченный левый борт, полоснул по груди; левая рука отвалилась и осталась лежать на камнях. Ракетный залп прогрохотал по плечу и спине, снося тонкую там броню: «требюше» перенёс огонь на «остсол». Ноэлани совсем упустила его из виду; Маша, как выяснилось – нет, хотя и не смогла достать его первыми выстрелами автопушек. Зато её мех теперь остывал после чересчур активной для его слабых теплоотводов пальбы лазерами. «Шэдоу хок» с напарником крепко насели на Ибанеса, раскурочив ему левый борт и смяв ракетную установку. Ноэлани рванула на себя ручку управления движением, резко переходя на бег. Курс в голове сложился мгновенно: вот «вольверайн», и она успевает сойтись с нею на дистанцию рукопашной, выцеливая одновременно движущейся по дуге в схватке с «центурионом» «шэдоу хок». Залп! Нагрев переваливает за отметку, где начинает падать сократительная способность миомерных мышц, но «вольверайн» рядом, всё ещё на земле, и можно даже отвесить ей средними лазерами, плевать на перегрев! Пот заливает глаза, в кабине невыносимо и страшно подумать, что там внизу, в отсеках реактора и прочей машинерии, зато попадания средних лазеров вспарывают корпус «вольверайн» от башки до тазовых сочленений, изувеченная нога разрушена полностью, а Ноэлани, выжимая педали на пинок, опускает ступню «остсола» ровнёхонько в обнажившиеся потроха вражьего меха. «Вольверайн» ещё копошится, «остсол» оставил её за спиной; «шэдоу хок» прыжком уходит с линии огня, да и ладно: переключившись на ретирадные лазеры, Ноэлани стреляет ими по «вольверайн». Попал лишь один, кажется, в правый борт, зато спал перегрев и к её меху вернулась способность нормально двигаться. Лишившаяся ноги и руки «вольверайн» приподнялась на локте, бронированный череп её расколол изнутри взрыв пиропатронов: мехвоин катапультировался. Для остальных «Глашатаев Шивы» это послужило сигналом к отступлению. «Требюше» сделал ещё несколько залпов РБД, отгоняя Марию и Ноэлани от разбитой «вольверайн» и «шэдоу хока», подбирающего мехвоина. -- Мы победили! – воскликнула Вэл. – И я, всё-таки, дважды достала его! точно, достала! -- Кого? – устало спросила Ноэлани. Бой не продлился и минуты, но когда схлынул адреналин, девушка почувствовала себе выжатой как лимон. -- «Суордсмэна»! -- Кого-кого? -- Тот сорокатонник с автопушкой, лазерами и ракетами. Который был в паре с «шэдоу хоком». Это «суордсмэн». -- Никогда о таком не слышала… что-то новое, вроде нашего «мерлина»? -- Наоборот, – влезла Мария. – Очень старое, ему лет пятьсот… пятьдесят. В гражданскую их клепали на Робинсоне, который был тогда столицей Терранской, а не Драконьей марки. И сняли с вооружения после войны, потому что Ростовы поддерживали Варнеев против Александра Дэвиона, а это был вроде как их мех, прочно с ними ассоциирующийся. Закрыли производство, расформировали компанию и всё такое. Уцелевшие мехи спихнули в милиции Драконьей марки, а ты же помнишь, какой там пошёл замес в Первую за наследство… -- Не помню, – сказала Ноэлани. – Я ж вашу историю не учила, где мы – и где ваша Драконья марка с драконами. -- Им это не скажи, – хмыкнула Маша. – Они Куриту ненавидят больше, чем Хасеки – Ляо. Намного больше. В Первую войну за наследство драконы разгромили всю марку к херам, как и пол-Круцисской, один джамп до Нового Авалона не дошли. Робинсон несколько раз переходил из рук в руки, окончательно его отвоевали уже в Третью. -- Ты лучше скажи мне, подруга, как нам вытаскивать наш трофей? Ноэлани приблизилась к полуразрушенной «вольверайн» и критически её осмотрела. По-хорошему, для её перевозки требовался мехоэвакуатор, большая грузовая платформа на колёсном или гусеничном ходу. В принципе, можно попробовать и кантовать эту тушу бэттлмехами: пара машин с полнофункциональными руками, хоть те же «феникс-хок» и «стингер» – или «пауэрмэн», у него тоже были – подойдут, наклонятся, подхватят один за руки, другой за ноги… проблема в том, что и руки, и ноги у «вольверайн» осталось по одной. Правую ногу раздробило в труху, левая рука оторвана за разрушением этой секции торса. Сюда бы пару мехов-погрузчиков с лебёдками… но их не было тоже. -- Можем навьючить его тебе на спину, – сказала блондинка. -- Че-го? -- Почти так же как переноска на руках. Взвалим, закрепим тросом, поможем встать, будем идти сзади – поддерживать. Я говорила с Элли, она так делала. Да и я видела, когда болталась по Аутбэку. -- У нас есть подходящий трос? -- Он есть у Монтеро. Одолжим или купим… пожалуй, что купим: нам пригодится. Это выглядело просто лишь в теории. За трос шкипер Эмилия заломила десятку – тысяч си-биллов, конечно, дорого яичко ко Христову дню, как выразилась она. Ноэлани, скрепя сердце, выложила пачки банкнот из отрядного сейфа. Потом пришлось повозиться, отсоединяя большой лазер «феникс-хока», чтобы высвободить его правую руку. И ещё большей вознёй стало собственно, поднятие и закрепление поломанной туши «вольверайн» на спине «остсола». Даже с помощью двух мехов, троих технарей – Вадима, Хартини и Айвена, которых Ноэлани беззастенчиво приставила к делу – и десятка солдат, которых на всякий случай дали им в помощь. Так что к их возвращению солнце уже опускалось за горизонт. За день под бортом «Сонной феи» вырос небольшой базар: шкипер Монтеро продавала горожанам залежавшиеся в трюме товары. Наверняка хоть немного, но наварившись на этом, даже при том, что цены не задирала: их перевозка не стоила ей почти ничего, так как перелёт с Эротитуса на Детройт ей оплачивали революционеры. К тому же, скопление народа у корпуса было страховкой от нового артобстрела: правительственные военные не дошли ещё до того, чтоб не стесняясь бомбить собственных граждан с врагом за компанию. Да и политических очков новой – революционной – власти этот завоз товаров приплюсовал. Меньше, чем могла бы бесплатная раздача, но и на том спасибо. Ноэлани без удивления обнаружила Лану Калавайя за бакалейным прилавком. Её девятилетние дочки-близняшки крутились поблизости, приглядывая за товаром и помогая зазывать покупателей. Дети помладше остались на попечении Марии и присоединившейся к ней после разгрузки трофея Элинор. Хот-Шот покрутился рядом какое-то время и технично исчез, как водится – вместе с Макелиной. Они, хоть, предохраняются, подумала Ноэлани, или в будущем году нас ждёт внеплановое пополнение? Она поделилась этой мыслью с Ланой, и та пожала плечами: -- Сами разберутся. Хотя… парень всерьёз на неё запал, так что пусть лучше мой внук будет мехвоином, чем… – женщина махнула рукой и посмотрела в глаза Ноэлани. – Приглядывай за ним, хорошо? -- За кем? – не врубилась с ходу Ноэлани. -- За моим будущим зятем! – две с половиной недели в тесноте на борту космического корабля окончательно избавили женщину от пиетета к дворянскому происхождению Ноэлани. – Чтоб он не погиб раньше, чем станет им. Я ж видела, в каком состоянии притопал его мех. -- Я постараюсь, – сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало уверенно. На самом-то деле уверенности не было. Зато навалилось понимание своей ответственности за людей, которых она взялась повести за собой. И прямо сейчас привела в горнило разгорающейся гражданской войны – как будто одной, дома в Ауриге, было мало.