Forever After

Клаудия остановился на широких ступенях своего почтового отделения и, задрав голову, посмотрел наверх, где на фасаде в длинных окнах отражалось багряно-красное закатное небо. Под окнами первого этажа, по левую руку от главного входа стояли, сцепленные цепями на ночь, несколько веломотов и выделяющийся среди них желтый мотоцикл Бенедикта. Его почтальон никому не уступал и ездил на нем всегда сам. Поэтому и цепь на нем висела тяжелая с огромным амбарным замком, а коляска была заботливо накрыта брезентовым полотном. Еще два веломота стояли прислоненные к каменной ограде на противоположной стороне дороги, пристегнутые к железной решетке, высившейся над камнем. Опять новички чудят... Клаудия не одобрял, когда транспорт оставляли так далеко от здания. Там его могли ненароком задеть проезжающие мимо автомобили, пусть и нечасто кто-то подъезжал к офису на автомобиле. Обычно Бенедикт сам перетаскивал брошенные веломоты под окно первого этажа. Но наверное, сегодня на почте выдалось много работы. Ничего удивительного, ведь компания, пусть на пару дней, но осталась без директора. Ходжинс не сомневался, что его подчиненные справятся и без него, но все же свалившиеся как снег на голову обязательства никогда не бывают легкими. Однако вряд ли бы что-то случилось за пару дней: сезон сейчас был не очень живой, и клиентов на почте бывало не больше, чем обычно. Занятый своими мыслями мужчина, не сразу заметил, что в окнах горит свет, и поднял одну бровь от удивления. Как же так? Рабочие часы закончились, и дверь закрыта. Кто-то остался работать сверхурочно? Почтальоны разбирают корреспонденцию к утреннему обходу? Обычно почтальоны работали чуть дольше, но даже с учетом этих условностей рабочий день должен был закончиться и у них тоже. Неужели забыли погасить свет? Ну нет... Каттлея, оставшаяся за старшую, не допустила бы такого. Так и до пожара недалеко. Пусть совсем недавно освещение в офисе наконец-то сменили на электрическое, и свечи уже почти перестали использовать, но мужчина все еще беспокоился о безопасности, несмотря на то, что соблюдал все меры предосторожности. Он еще никогда не оставлял работу так надолго, позволяя себе только один выходной. У него не было заместителей, специально назначенных на эту должность, и потому он совсем немного, но пожалел, что слишком поздно предложил Бенедикту выучиться на бухгалтера, чтобы помогать ему с бумагами и наконец-то перевестись из почтальонов. По правде говоря, Клаудия никогда не предполагал, что ему придется оставлять свой пост. Так крепко он привязался к своей работе. Но несмотря на это, узнав о возможности найти Гилберта, он ни минуты не раздумывал и отправился с Вайолет на поиски сразу же, как только Дитфрид проверил отправителя. Ему для этого понадобилось всего несколько часов, и результаты Ходжинсу стали известны в этот же день, поздно ночью. Наутро они уже отправились в путь. Решив проверить, что происходит внутри, Клаудия поднялся по низким ступеням и остановился у тяжелых дверей. Они были достаточно тяжелы, поэтому, схватившись за бронзовую ручку одной из створок, мужчина готов был встретить сопротивление, но она поддалась, и, потянув ее на себя изо всех сил, Ходжинс распахнул ее достаточно, чтобы видеть, что происходит внутри, но еще до того, как это произошло, услышал громкий голос Бенедикта где-то совсем рядом: — Мы закрыты! Приходите завтра! Голубоглазый блондин появился спустя секунду после предупреждения, вынырнув из-за угла и схватившись за ручку двери с другой стороны, вероятно, чтобы закрыть ее от нерадивого посетителя, забредшего на почту так поздно. Но, подняв глаза и увидев удивленное лицо директора, моргнул, словно не видел его целую вечность, а спустя мгновенье изменился в лице, произнося на выдохе свое ошеломленное и какое-то уставшее: — О! Вы уже вернулись? —Бенедикт! Вот ведь... Я просила запереть на ключ! — крикнула Каттлея через весь зал. Из-за стойки регистрации была видна только ее черная макушка. — Это директор! — крикнул он в ответ, отходя в сторону, чтобы пропустить Ходжинса, который неловко, боком ввалился в холл, держа в руке дорожную сумку. Почтальон затворил двери и, заперев их на ключ, громко и противно скрипнувший в замочной скважине, сложил руки на груди. Клаудия осмотрелся. Пусто. Сначала, услышав голос Бенедикта, он подумал что устав с дороги, потерялся во временном промежутке, и почта еще не успела закрыться. Но таким пустынным холл бывал только в вечерние нерабочие часы. В мансардном окне под потолком проглядывали темно-синие ночные тучи, медленно плывущие по небу. Красные ковры, как и всегда, подметены, а в плиточном глянцевом покрытии полов отражался свет потолочных ламп. На первый взгляд ничего не изменилось, и тревога в душе Ходжинса улеглась. Должно быть, он зря тревожился за свой офис. Оставляя его на своих подчиненных, он и напрочь позабыл о том, что задержки в этом случаи станут привычным делом. Щелчки счетов, на которых, видимо, сейчас работала Каттлея, эхом отражались от стен пустого помещения. Но звуки щелчков деревянных колечек прекратились, и девушка привстала со своего места, чтобы посмотреть на позднего визитера, не в полной мере доверяя словам Бенедикта, для которого в порядке вещей было разыграть ее даже в таких мелочах. Но увидев, что это и вправду управляющий, приветливо улыбнулась ему. — С возвращением! — Что? Директор? Из-за стеллажей появилась Айрис со стопкой писем в руках и посылкой подмышкой, перебирающая что-то на полках. Едва не обронив свою ношу, она неловко перевалила одну стопку писем в свободную руку и помахала ему, едва успев подхватив начавшую падать башню, и вновь исчезла за полками. — Ох, вы все здесь... — переводя взгляд с одного на другого, произнес Ходжинс, немного растерявшись от такого разворота событий. — Не думал, что увижу вас. Испугался, что свет кто-то забыл погасить, поэтому зашел проверить. Мало ли... — Да ладно... — недоверчиво буркнул Бенедикт, проходя мимо начальника и останавливаясь рядом со стойкой напротив Каттлеи чуть в стороне — Просто не доверяете нам офис в свое отсутствие даже на пару дней. Говорили б уж правду. — Не слушайте этого дурака... — надув губы сказала Бодлер, косясь на почтальона, склонившегося над бумагами на стойке. — Он впервые за долгое время начал мозгами шевелить, и для него это утомительно. — Я вообще-то здесь тоже сверхурочно работаю! — огрызнулся блондин, сверкнув голубыми глазами и злобно зыркнув на девушку. — Не надо приписывать себе всю славу. Ты тут не одна. Каттлея нахмурилась и, отбросив за спину длинную черную прядь волос, уже открыла рот, чтобы бросить в ответ что-то колкое, но Ходжинс, предвидя надвигающуюся ссору, вмешался в разговор, быстрым шагом приближаясь к ним, и жестом примирения поднял правую руку. — Тихо! — шикнул он на своих сотрудников. — Я рад, что вы так серьезно отнеслись к моей просьбе присмотреть за офисом, пока меня не будет. И я всем благодарен. Без исключения. Все молодцы. Я устал, не надо вашей ругани. Неужели за весь день не устали собачиться? — У нас не было на это времени, — сказал отстраненно Бенедикт, вчитываясь в разложенные на стойке бумаги. — Тут, знаете, дел выше крыши. Не до этого... — Хочешь сказать, специально до конца дня терпели? — усмехнулся Клаудия. — Клиентов было больше, чем обычно в этот сезон. Уж не припомню, чтобы летом у нас стоял такой ажиотаж, — тяжело вздохнув, сказала Каттлея, садясь обратно и продолжая водить карандашом по строчкам в ведомостях и щелкать счетами. — Айрис же обещала нам новых клиентов. Вот так и совпало... — А я-то откуда знала что так получиться?! — голова Каннари вновь показалась из-за стеллажей. — Откуда мне было знать, что нам так туго придется? И что жена мэра так рьяно начнет рекомендовать нас в своем окружении?! Конечно же, я хотела как лучше! Сами жаловались, что мы начинаем терять клиентов. Вечно вам не угодишь... — Я тебя и не виню... — покачала головой Каттлея, на секунду отвлекаясь от ведомости, остановив грифель карандаша на очередной цифре. — Просто нам всем пришлось не сладко в последние дни... — Много заказных писем? — спросил Клаудия. — Были запросы на выездные заказы? Я специально на неделю остановил прием заявок, чтобы не оставить офис совсем без кукол. — Не то чтобы много... — задумчиво произнесла Бодлер. — Просто многие организации после слов жены мэра решили доверить рассылку своих писем именно нам. Я про деловые рассылки, конечно же. А вы сами знаете, какой это огромный поток корреспонденции и посылок. У главы города много связей и, соответственно, компаний, к которым он имеет прямое отношение, тоже. По хорошему, нужно было дождаться тебя, чтобы бумаги на сотрудничество подписать, но дело не терпело отлагательств. Слишком серьезные люди к нам обратились, так что я взяла смелость дать разрешение от вашего имени, а бумаги у вас на столе. Мне сказали, что с ними пока можно не спешить. Проблем возникнуть не должно. Раньше всем этим занималась государственная почта, но она уже не справляется с таким объемом, так что, можно сказать, мы их немного разгрузили, но такое резкое повышение спроса на наши услуги... Думаю, директор, нам следует нанять новых работников. Иначе придется туго. Почтальоны с ног валятся, да и автозапоминающих кукол нам не хватает. Пока я перешла на регистрацию, Айрис заменяла меня в отделе заказных писем. Ей тоже пришлось не сладко. — Я старалась как могла, но очередь все равно собиралась... — к ним подошла Каннари, с тяжелым вздохом положив руки на стол и склонив голову. — Я еще никогда так не уставала. Да еще вечно эти недовольные: "Чего так долго?!", " Почему мы должны ждать?!", "Кто последний по записи?!", — передразнила она возмущенные вопли, которые слышала последние несколько дней. — Надоело, сил нет... — Ты ведь сама жаловалась, что тебе не хватает работы! — засмеялась девушка, окончательно забыв про счеты. — Все бубнила на Вайолет, что она работой завалена. А теперь самой не нравиться? Ей ведь тоже приходилось с этим сталкиваться. Ты автозапоминающая кукла. Хочешь не хочешь, придется учиться работать с клиентами. Не все из них приятные, но даже с такими нужно находить общий язык. Ты хоть раз слышала, чтобы я или Вайолет судачили о них с таким презрением? — Это другое! Я и так стараюсь быть милой с клиентами, чтобы они ходили ко мне, а не к вам! — возмутилась Айрис, недовольно посмотрев на насмехающуюся над ней коллегу, но ее выражение лица резко сменилось на удивленное, и она посмотрела на Ходжинса, мимолетно заглядывая за его спину, поискав глазами ту, которую вечно ставили ей в пример. — Кстати, где же она? Повисла тишина. Бенедикт отстранился от стойки, впервые заметив, что Ходжинс, по всей видимости, вернулся один. Айрис привстала, так же обращая на это внимание. А Клаудия и не знал что сказать. Вновь накатила волна печали и ощущение потери очень дорогого сердцу человека. В воцарившейся тишине стало не по себе. Казалось, каждый в этот момент почувствовал то же, что и он – словно чего-то не хватает. Бенедикт нахмурился, видимо, решая про себя, что бы это все могло значить, а девушки молча переглянулись между собой. Пусть Ходжинс не загадывал, чем именно кончится их путешествие, но не представлял себе больше свою компанию без Вайолет. И вовсе не потому, что она одна стала чуть ли не лицом их организации, благодаря которой весь мир узнавал об их почтовой службе. Четыре года он провел вместе с ней, заботился и направлял, внимательно следя за ее успехами и за тем, как она постепенно из молчаливой нелюдимой девочки превратилась в прекрасную уверенную в себе девушку, способную самостоятельно распоряжаться своей жизнью и решать, где именно суждено найти дом ее сердцу. Он все равно не смог бы ее удержать. Даже если бы хотел. Но он бы никогда так не поступил с ней. В глубине души Клаудия все же желал именно такого исхода. Так было правильно и лучше для всех. Кто, как не он знал, как для Вайолет важно быть с человеком, показавшим ей чувство, ради познания которого, она проделала столь долгий путь. Люди, встречавшиеся ей, учили ее понимать саму себя, так же как и она, появляясь в их жизни, навсегда оставалась в памяти, как ни с чем не сравнимый опыт. Вайолет хотела знать, хотела лучше разбираться в человеческих эмоциях и мотивах тех или иных поступков, однако она и сама была своего рода учителем. Даже для него самого. Ходжинс не сомневался, что еще увидит ее снова, а пока... придется сильно постараться, чтобы научиться жить в мире, где она далеко, вверенная заботе человека, которого любит всей душой. Да, ему было грустно. Но его грусть ничто, по сравнению с счастьем, которое обрела его дорогая Вайолет. Хорошо, если и остальные поймут это. Что-то подсказывало ему, что не для него одного это будет легко принять. — Неужели... — с придыханием произнесла Каттлея, поднося ладонь к губам так, что ее голос был едва слышен. — Так она... она... — Да... — ответил Клаудия, все же не сумев сдержать тяжелый вздох, и опустил глаза. От реакции со стороны лучше не стало. Он пытался всеми силами сдержать ту грусть и тоску на душе, от который хотелось взвыть. Ни он один привязался к Вайолет и ни он один будет по ней скучать. — Она нашла, что искала... — Быть не может! Айрис едва на месте не подскочила от волнения, а ее глаза округлились. Тяжелые полукольца золотого ожерелья тихо звякнули у нее на груди. Каттлея перевела на нее взгляд, все еще держа ладонь у губ, пока что не до конца осознавая происходящее, а вот почтальон, почти так же как и директор, выдохнул, но не тяжело, а с облегчением и улыбнулся. Клаудия непонимающе посмотрел на Каннари, которая весьма удивила его своим рвением. Он-то думал, что именно она воспримет отсутствие Вайолет как благую весть. Ходжинс не мог сказать, что девушки враждовали, но то, как Айрис завистливо посматривает на очередь в книге записи Вайолет говорило само за себя. Вайолет, если и замечала зависть со стороны коллеги, виду не подавала, ни на что не жаловалась, продолжая работать как ни в чем ни бывало. Возможно, от этого Айрис злилась еще больше, стараясь во всем превзойти соперницу. Соперницу – именно так она воспринимала Вайолет, не стесняясь называть так девушку в глаза и открыто проявляя намерения стать известнее и лучше. Каттлея старалась вести себя с ней терпеливо, но однажды высказала Клаудии свое беспокойство по этому поводу, а тот, в свою очередь, решил понаблюдать со стороны за разворачивающимися в отделе заказных писем событиями и наказал Бодлер отдергивать чересчур энергичную девушку, если вдруг ее благие намерения перейдут допустимые границы. Он не верил, что Айрис способна выйти на открытую конфронтацию с Эвергарден, но считал, что от женщин можно всякое ожидать, и хотел быть в курсе, если что-то пойдет не так. Куда спокойнее работалось, когда на душе было спокойно. С уходом Эрики он старался найти новых автозапоминающих кукол, но столкнулся с проблемой. Уже пошли слухи о том, что эта должность понемногу теряет востребованность и скоро может вовсе перестать существовать. Появлялись новые профессии, на которых могли работать девушки, и большинство кадров обращали свое внимание именно на них. Мало кому хотелось находиться в постоянных разъездах, в чем, вообщем-то, и заключалась работа куклы. Потому Клаудия, и до того ценивший своих сотрудниц, сейчас старался создать для них самые лучшие условия. И уж тем более хотел всеми силами избежать проблемных ситуаций. Которые, как ему казалось, могли возникнуть. Айрис порой из кожи вон лезла, чтобы заслужить хоть каплю лишнего внимание к себе от клиентов, надеясь, что кто-то из почитателей популярной автозапоминающей куклы, слава о которой вышла за пределы Лайдена, решит обратить внимание и на нее тоже. Но, как это часто бывает, то были лишь тщетные потуги, продиктованные эгоизмом и завистью, и они не могли увенчаться успехом. Для нее новость о том, что Вайолет наконец-то не будет мешать добиться большего, должна была стать отличной, но похоже Айрис не ожидала, что это произойдет так скоро. Каттлея так же поглядывала на нее с недоумением, лучше всех зная, как девушка убивалась из-за того, что все еще находилась на третьем месте. Один лишь Бенедикт, похоже, и значения не придал возбуждению Каннари. Даже в сторону ее не посмотрел, но и его улыбка потускнела, когда он спросил: — Что нашла – это хорошо, но почему не вернулась? Неужели вот так с бухты барахты решила остаться там? Не похоже на нее... она обычно не действует импульсивно. — Вот именно, что с бухты барахты... — грустно усмехнулся Клаудия, вспоминая, каким образом Вайолет "сошла" с корабля. — Но она сама так захотела. Ей будет лучше там. О ней есть кому позаботиться. — Но у нас работы выше крыши! — возмущенно вскрикнула Айрис. — Разве можно так... Об увольнении нужно сообщать за две недели! Где нам теперь искать автозапоминающую куклу? Вы же сами говорили, что желающих нет, а как теперь быть, когда осталось всего две? — Я что-нибудь придумаю... — почесав затылок, пробубнил Клаудия. — У Вайолет случай исключительный. Думаю, здесь ее можно понять. Или, по-твоему, я должен был тащить ее обратно насильно? Айрис насупилась и обиженно надула губы, отводя взгляд и складывая руки на груди. — Не надо ее никуда тащить... Ладно... Я просто переживаю за судьбу компании. Мы доживаем последние деньки на этой должности и тут такое... — Будет тебе... — пожурила ее Каттлея. — Нам нужно радоваться за нее, а не убытки считать. Разве ты сама не знаешь, как для нее было важно... — Да, рада я за нее... —перебила Айрис, вздернув нос. — Просто... Неожиданно это все. Здесь Ходжинс не мог не согласиться. Все и правда произошло слишком быстро. Он и сам не успел как следует свыкнуться с мыслью о том, что Вайолет больше не будет работать с ними. О ребятах, узнавших об этом минуту назад, и говорить нечего. Они все слишком привыкли к ней, чтобы отпустить так просто. Даже Айрис, забывшая о соперничестве, изо всех сил делала вид, что беспокоится о работе и только, но по ее взгляду и первой реакции становилось ясно, что ей действительно не все равно. Люди, проработавшие вместе так много времени, не могут быть чужими. Наверняка каждый из них сейчас представлял какого это – продолжать работать здесь, зная, что их любимая автозапоминающая кукла теперь не с ними. Провожая их в путь, никто из них не думал, что может случиться что-то подобное. Скорее всего, они, как и Ходжинс, были уверены в провальности этого действа. Столько времени прошло... Со времени прекращения войны и установления мира страна изменилась, стала совсем другой. Многое поменялось, а прогресс шагал просто неумолимо быстрыми шагами. Всего каких-то четыре года минуло с тех пор. Весьма небольшой срок, за который, так или иначе, соседние государства, кто-то с охотой, а кто-то скрипя зубами, приняли мирные договора и жизнь потекла совсем в другом русле. Стирались следы прежней вражды. Зализав свои старые раны, государства налаживали новые контакты с теми, кто воевал с ними совсем недавно. Сначала осторожно и неуверенно, но постепенно все быстрее и быстрее преображался мир вокруг. Последствия боевых действий исчезали, взрытая пушечными выстрелами земля зарастала густым бурьяном, разрушенные здания реконструировались или же возводились заново. И, видя перед собой все эти изменения, будучи невольным свидетелем страшных событий и зная о них не по наслышке, Ходжинсу казалось, что на свете нет ничего, чего нельзя было бы исправить. Все, чего желал человек, можно было достигнуть, приложив старания соизмеримые вожделенному результату. Время и труд – вот и все что нужно. Но такие хрупкие человеческие жизни вернуть было невозможно. Вот почему новость о возможном спасении Гилберта из-под завала после эйфории счастья тронула душу Клаудии сомнением, которым он не смел поделиться с Вайолет. Не важно, как он сам относился к этой новости, но она имела права знать все, и он никогда не простил бы себе, если бы не использовал последнюю возможность вновь встретиться с боевым товарищем и позволить девушке наконец-то воссоединиться со своим возлюбленным. Конечно... не так он себе представлял эту встречу, одновременно и понимая, и не понимая мотивы Гилберта, приведшие его практически к жизни затворника на затерянном в океане островке, где никто не знал о его прошлом ничего, что могло бы указывать на происхождение и статус, и где никто не смог бы узнать его. Хорошо, что в конечном итоге письмо, написанное Вайолет, смогло достучаться до его чувств, которые он так глубоко похоронил в себе, и, закрыв глаза на прошлые грехи, он все же не дал девушке покинуть его второй раз. В своей памяти он снова воскресил последний момент, когда видел ее – мелькнувшее за бортом белое платье. Он ведь даже не смог попрощаться к ней как следует... Даже Каттлея, Айрис и Бенедикт провожали ее с мыслью о скорой встрече. А тут... — Так она теперь с этим ее... майором? — уточнил Бенедикт, почти в точности озвучивая мысли директора. — Работать в компании больше не будет? Не вернется на материк? — Это все что ты хочешь узнать? — Каттлея не дала Клаудии ответить. — Боже, ты не лучше Айрис. Лицо блондина вновь исказилось гневом и он, фыркнув, бросил черноволосой девушке за стойкой: — Сейчас-то я что не так сказал?! Клаудия зажмурился от его резкого выкрика и, открыв один глаз, посмотрел на возникающую из ниоткуда ссору. Бенедикт и Каттлея вечно вели себя как кошка с собакой и порой находили повод поругаться там, где его, казалось, и быть не могло. Иногда это казалось забавным, но с таким рвением к конфликту Ходжинс боялся, что однажды такая шуточная перепалка может перетечь во что-то серьезное. Он не любил разлады в команде. После очередной ссоры эти двое могли не общаться несколько дней, раздраженно фыркая, когда невзначай сталкивались в коридоре. Не сказать, что это сильно усложняло работу, но иногда им приходилось так или иначе сталкиваться на общей рабочей территории, и тогда вновь вспыхивала словесная перебранка, которую приходилось слушать еще и их коллегам. Работники почты уже привыкли к этому и внимания не обращали, но Клаудия все равно старался разводить этих двоих по углам. Не хватало еще, чтобы они на глазах у клиентов затеяли что-то подобное. И ладно бы что-то серьезное. Вечно по мелочам: то кто-то не туда конверты положил, то кто-то не так кружку поставил... Однако в по-настоящему важном деле они помогали друг другу и работали сообща. Как объяснить этот феномен – Клаудия не знал. — Все, хватит... — Ходжинс закрыл глаза и потер висок пальцами. — Только приехал а от вас уже голова болит. Бенедикт выдохнул через нос как рассерженный бык, но все-таки отвернулся и не увидел, как Каттлея показала ему язык. — И после этого ты удивляешься, почему я переживаю за компанию? — обратился директор к блондину. — Не удивился бы, если бы вы до моего приезда тут камня на камне не оставили. И это меня не было всего несколько дней. Хорошо, что я всегда отказываюсь от длительных командировок... Паренек прищурился и теперь вся его неприязнь была полностью обращена к начальнику, в то время как Каттлея снова спешно застучала по счетам. Айрис пожала плечами и, собрав разложенные на столе конверты, пользуясь тем, что внимания на нее больше не обращают, юркнула за стеллажи, где еще не закончила сортировать письма, коих набралось слишком много для обычного буднего дня. Если не разобрать, завтра придется туго. Оставленные за главных ребята не могли этого допустить, стараясь продержаться до того момента, когда вернется начальник и сам решит, что делать с новыми, свалившимися как снег на голову, тяготами. — Вы еще меня во всем обвините... — обиженно брякнул почтальон и кивнул на девушку за стойкой. — Сами знаете, как она меня бесит. В каждой бочке затычка Каттлея на секунду остановилась, бросая испепеляющий взгляд на молодого человека, но, помня предупреждение директора, хмыкнула и продолжила работу. Айрис слышала недовольный голос Бенедикта и, не желая вновь становиться свидетелем скандала, выглянула из-за полок. День был трудным. Гомон людских голосов все еще стоял в ушах отдаленным эхо и ей вовсе не хотелось, чтоб в этому добавлялся обиженный треп коллег. Быть может, завтра все будет по другому, но на сегодня хотелось поскорее все закончить. А чтобы это сделать, лучше не болтать почем зря. — Каттлея, тут еще сорок шесть заказных писем от организации. В пределах города. Наложенным платежом. Первым классом. Не забудь посчитать и их тоже. — Хорошо... — девушка пробежала глазами по ведомости, дописывая полученные данные, и бросила через плече, все еще не сводя взгляда с бумаги — Это точно все? Айрис привстала на цыпочки и пошарила рукой на верхних ячейках пустого стеллажа, с которого наконец-то исчезли все конверты, переместившись в тележку для доставки, которую утром разберут между собой почтальоны. — Да! — уверенно, не без радости в голосе, ответила Айрис и потянулась. — Наконец-то все. Думала, никогда не закончим. Пришлось две лишние полки занимать. Надо чиркнуть работникам записку, чтобы были готовы к этому. Если начался спрос, так быстро он не пройдет. Уж не знаю, хорошо это или плохо, но больше я рекламным агентом быть не хочу... Она вернулась к стойке, где Бодлер, уже закончив с отчетом, скрепляла бумаги отчетности, собирая их воедино с кассовыми чеками. Градус напряжения спадал. Бенедикт, игнорируя присутствие Каттлеи, начал перебирать свои бумаги, бормоча что-то под нос. Сначала Ходжинс подумал, что тот помогает Каттлее, но, судя по их отношению друг к другу, свою помощь почтальон ей бы не предложил. Пролистав скрепленные листы, автозапоминающая кукла облегченно выдохнула и положила отчет на стойку, подталкивая пальцем к директору. — Вот, взгляните, — сказала она. — В следующий раз заказы от частных лиц стоит указывать отдельным списком, чтобы проще считать выручку, но пока только как смогли. Я согласилась взять управление на себя, пока вас не будет, но в таких вопросах у меня маловато опыта. — Не говори ерунды... — Клаудия взял бумаги. — Я уже чрезмерно благодарен, что все это время почта вообще функционировала. В такое-то непростое время как сейчас. О большем мне и просить нельзя. Как только разберемся с навалившимися проблемами, обязательно займусь поисками зама. Кто знает, вдруг снова придется куда-то срываться. Бенедикт недовольно покосился на начальника, словно пытался понять, он действительно забыл про договор или просто подтрунивает над ним. Но Клаудия не заметил перемену в лице Бенедикта, и, не желая упустить возможность напомнить о себе, парень подал голос, чтобы Ходжинс, занятый проверкой отчета, услышал его: — Кого вы там искать собрались? — обиженно протянул он с такой интонацией, что директор невольно оторвался от проверки финансовых итогов дня и непонимающе посмотрел на возмущенного парня, которого такое наплевательское отношение к их соглашению, пусть и устному, весьма обидело. Но в последний момент он взял себя в руки, чтобы не начать высказывать свои недовольства в агрессивной манере, и сквозь зубы процедил. — Мы же договаривались, что замом стану я! Забыли, что ли? А вот я все помню. Мужчина опустил плечи, теперь понимая, на что намекает подчиненный, и, встряхнув в руке бумаги, расправляя их, ответил, пытаясь найти глазами строчку, на которой его отвлекли: — Я помню, что я сказал. А еще я сказал, что замом ты станешь только после того, как окончишь бухгалтерские курсы. Я не могу допустить к работе того, кто не знает даже как счета вести. Поучись у Каттлеи. Она покажет тебе, как это делается. Вернемся к этому вопросу, как только диплом получишь, не раньше... — И не собираюсь! — Каттлея вздернула носик и сложила руки на груди. — Не хватало мне еще учить этого болвана. — А я бы к тебе и не обратился бы! — гаркнул в ответ Бенедикт и посмотрел на Ходжинса. — И чтобы вы знали, я уже записался на курсы и уже выполняю тренировочные задания! Парень похлопал ладонью по бумагам на стойке. Бодлер хмыкнула, отворачиваясь, а Айрис наоборот, вытянув шею, посмотрела на листочки под рукой почтальона, а чтобы было лучше видно, перегнулась через с стойку, отчего ожерелье на ее шее тихо звякнуло. — Ого! Так вот чем ты весь день занимался. Дай-ка посмотреть. — Вот еще... — буркнул парень, собирая бумаги. — Как будто-то ты много в этом понимаешь. Айрис нахмурилась, но, следуя примеру Каттлеи, не стала вступать в конфликт. Бенедикт с самого утра вел себя странно и был раздражен сильнее, чем обычно. Почтальон не весь день находился в опасной близости с Каттлеей, чтобы оправдать свое паршивое настроение. Айрис вообще не видела его большую часть рабочей смены. Как и подобает профессии, он разносил почту на этот раз за троих сотрудников, стараясь компенсировать нехватку кадров. Проблему, с которой Ходжинс пока что тщетно боролся. Задержка сроков доставки могла грозить компании новыми сложностями в новой реальности, где они держались на плаву только благодаря заслуженному авторитету, возросшим за прошедшие четыре года. Теперь на горизонте маячила угроза упадка почтового бизнеса. Телефонный аппарат, установленный в отделе заказных писем пару месяцев назад, красноречиво показывал, как далеко шагнул прогресс. Пока что серьезных потерь компания не понесла, но Айрис первой забила тревогу и высказала свои опасения грядущими переменами. Основывая почтовую организацию, Клаудия не задумывался о конкуренции, которую могут вызвать прорывы в технологиях, полностью погруженный в дела нового для Лайдена профессионального направления почтовых отправлений. Городская почтовая служба все еще существовала и не собиралась сдавать свои позиции частным компаниям, одной из которых и была " С.Н.". Создавая все это, Ходжинс действительно думал, что его дело будет востребованным еще долгое время, но а теперь и сам чувствовал, как над его детищем нависала новая трудность. И он не был уверен, что сможет преодолеть ее. Ведь будущего не мог знать никто. Возможно, Бенедикт, так рвущейся в кресло заместителя, просидит там совсем недолго, потому как компания развалится не намного позже того дня, когда он закончит свое обучение на новую должность. Директор чувствовал, что сейчас не самое лучшее время чтобы загадывать на будущее и искать стабильность в том месте, где они все оказались. Люди, с которыми он прошел самые трудные этапы постройки своего бизнеса, стали дня него родными, но все ли останутся с ним до конца? Ходжинс не любил перемены, терпеть не мог. Вот и сейчас от одной только мысли, что привычный порядок вещей изменится, что-то неприятно кололо его внутри. Словно в груди зашевелился свернувшийся в клубок еж. Вайолет, к счастью или к сожалению, не будет рядом с ним, когда произойдет что-то новое и непривычное... Они никогда уже не узнают ее мнение и мысли по поводу изменений, с которыми им только предстоит столкнуться. Будь она здесь, он был уверен, пережить их было бы намного проще. Каждый, кого хоть немного затронула новость о грядущих переменах, уже мог примерно представлять, чем заниматься в том случае, если компании и вправду настанет конец. Но что бы делала сама Вайолет, которая вся свою сознательную жизнь посвятила ремеслу автозапоминающей куклы? Она никогда не высказывала желание заниматься чем-то еще. Ее ничего не заботило, кроме понимания чувств людей и чувств, которые сама испытывала. Даже ее специализация – всего лишь ступень к поставленной цели, которую она наконец-то достигла. Возможно, ей повезло даже больше, чем всем остальным. Во всяком случае, она смогла избежать трудностей, которые ждут их компанию в будущем. Там, далеко от Лайдена на затерянном в океане острове, никакие треволнения будут ей не страшны. Подняв глаза от отчета, толком и не поняв, какая итоговая выручка вышла за прошедший день, Клаудия обратил внимание на то, как стало тихо. Всеобщее молчание нарушал только чуть слышный треск электрических ламп над головой и постукивание бумаг Бенедикта. Почтальон свернул их в рулон и задумчиво стучал им по ладони, устремив свой взгляд куда-то в потолок, на мансардное окно, за которым небо окончательно превратилось в темно-синее полотно с россыпью бледно мерцающих звезд. Айрис стояла за спиной Каттлеи, положив обе руки на спинку стула затихшей без движений Бодлер, и тоже с какой-то грустью в глазах смотрела в сторону, совсем не похожая на себя, еще несколько минут назад яро высказывающая свое недовольство отсутствием Вайолет. А теперь было похоже, что для нее новость о бывшей сопернице уже не вызывала бурные эмоции. Словно для понимания ей потребовалось некоторое время, и молчание без отвлечения на будничные дела почтового отдела лишь способствовало этому. Клаудия хотел бы что-то сказать, буквально на коже ощущая эту гнетущую, давящую атмосферу, но никак не мог найти слов, чтобы ободрить своих сотрудников. Скорее всего, у него бы все равно ничего не получилось, поскольку он и сам еще не до конца осознавал, как это – жить без Вайолет и продолжать работать как ни в чем не бывало. Кто-то однажды сказал ему, что незаменимых людей не существует, тем более в делах бизнеса, что работники – ничто иное как инструмент для обогащение и не более того, а значит, в любой момент их можно заменить, делая выбор в пользу более выгодных условий труда, которые будут приумножать капитал. Но Клаудия никогда не был согласен с подобными изречениями. Да, возможно, его компания сейчас имела бы большее влияние не только в стране, но и в мире, однако Ходжинс никогда не стремился к подобному. "С.Н." еще держалось на плаву и могло приносить пользу, а этого более чем достаточно для продолжения своей деятельности. Человеческие отношения стояли для него гораздо выше выгоды. Никакой они не расходный материал. Они люди, к которым и относиться нужно соответственно, и только тогда коллектив будет чувствовать себя комфортно и работать с удовольствием. Если у него удалось собрать под одной крышей такие разные, противоречащие друг другу личности, которые, несмотря на мелкие склоки, могли работать вместе, то он все сделал правильно. Он знал их настолько хорошо, что не ставил под сомнение то, о чем они думают сейчас. Все-таки Вайолет не была для них просто знакомой. Четыре года более чем достаточный срок чтобы привязаться к человеку. Даже к такому неоднозначному и странному, как девушка-солдат. Не он один был тем, кто оберегал ее и заботился о ней. Каждый в большей или меньшей степени повлиял на Вайолет, сформировав из нее человека, которым она стала сейчас. — Как же она там... — тихо, почти шепотом сказала Каттлея, не сдерживая вздох. — А как мы без нее... — И остров далеко... просто так в гости не съездить... — согласился Бенедикт, уже позабывший о ссоре. — Она ведь даже не подготовилась к этому... ни вещей с собой, ни... — Айрис не закончила фразу, с осаждением покосившись на Ходжинса. — Как только вы могли ее так отпустить? Разве можно такое вот так просто решать? Это просто безответственно! — Да я же... — промямлил Ходжинс, не ожидавший от Каннари такого выговора, но на его защиту встал Бенедикт. — Она не маленькая девочка. Захотела – осталась. Вечно вы с ней носитесь как курица с яйцом. Думал, только наш директор этим грешит, а тут и ты туда же. Ее никто на веревке не тащил. Сама вправе решать, где оставаться и с кем. Каттлея, не понимая как так произошло, что теперь почтальон набрасывается не на нее, посмотрела на парня, теперь назидательно указывающего на Айрис рулоном бумаги. Ходжинс переводил взгляд с одного спорщика на другого, боясь вмешиваться, чтобы не подлить масла в огонь, с опаской ожидая, когда вспыхнет новая ссора. Айрис обычно не ругалась с Бенедиктом, но и характер у нее был не такой сдержанный, как у Каттлеи, которая всегда знала, когда остановиться. Нужно было что-то предпринять. — С отчетом все в порядке, — сказал Ходжинс Каттлеи, стараясь перевести разговор на другую тему. — И выручка действительно лучше, чем в обычный будний день. Если так пойдет и дальше, возможно, нас ждет не такое ужасное будущее, которое нам пророчат. Теперь-то я понимаю, что вам действительно пришлось туго с недостатком рук и без руководителя. Но несмотря на это, вы прекрасно справились. — Всему виной новые клиенты, — ответила она ему, когда мужчина вернул ей документы.— Но акция, скорее всего, разовая. В первый день наплыв. Мне кажется, они всю недельную норму на нас вывалили. Хотелось бы, чтобы впредь все было разделено более-менее равномерно по дням недели. Или же, как я уже говорила, набрать дополнительный штат... если банковский счет позволит... Кстати, раз мы об этом заговорили. У Вайолет ведь была запись на 3 месяца вперед. Как нам быть с этим? Хорошо, что у нас резерв только на этот срок, иначе желающих бы было хоть отбавляй... — Можно бы было заменить ее, но сама знаешь... — обратилась Айрис к Каттлее. — Я бы с удовольствием взяла часть ее клиентов, только вот они все хотят только к ней. Несмотря на такой длинный лист ожидания. А некоторые еще и оплатили уже ее услуги... С такими труднее всего будет договориться. На Вайолет огромный спрос. — По ситуации разберемся... Большинство ее клиентов постоянные. Хотелось бы верить, что с ними у нас получиться договориться, — устало пробубнил Ходжинс, массируя виски. — У меня сейчас голова совсем не варит... Приду в себя и подумаю, как можно выпутаться из этой ситуации. Уж с клиентами мы всегда умели найти общий язык. — Только вот все чаще и чаще попадаются откровенные хамы, — буркнула Айрис. — Которые сами не знают, что хотят, или как следует не могут объяснить, какой стиль письма желают... — Айрис... — назидательно погрозила пальцем Каттлея. — Помнишь, что я тебе говорила? — Да помню, помню... — сквозь зубы процедила девушка. — Клиентоориентированность и самоконтроль... Давай не будем об этом? От всей этой слащавости у меня скулы сводит... Бодлер покачала головой, участливо взглянула на начальника и кивнула на ряд стульев у стойки. — Присядь... сразу с поезда ведь? Дорога не близкая была, особенно для тебя. Не помню случая, что бы ты так надолго покидал пост руководителя. Когда отдохнешь, расскажешь нам как все прошло? Мы все волновались за вас. Особенно за Вайолет. Бедняжке должно быть не просто пришлось. Я рада, что для нее все сложилось так, как она и мечтала. Клаудия поморщился, но все же принял ее предложение. Он и правда с ног валился от усталости, но в ближайшее время ему не хотелось бы повествовать о их путешествии на остров Экарте. Впечатления о поездке все еще беспокоили его, не давали расслабиться. Оттого рассказ вышел бы сумбурным и непонятным, а его слушателям пришлось бы раз за разом переспрашивать, чтобы докопаться до сути. Разумеется, они все имели право знать о судьбе Вайолет, и он ни в коем случае не стал бы скрывать от них что-то, но сейчас был абсолютно к этому не готов. — Да уж... куда я денусь... — мужчина устало опустила на один из стульев, ощущая как гудят ноги. — Думаю, теперь я не скоро куда-то выберусь. Ни ногой из Лайдена, хватит с меня... Я не создан для этого. Он откинул голову на спинку и посмотрел в потолок, прищуриваясь от яркого света, наконец-то немного ощущая, что вернулся назад, в привычную обстановку, а тихий шелест бумаги и переговоры девушек лишь помогали настроится на прежний лад. Он изо всех сил старался внушить себе, что какое-то время у них все будет по-старому и тревога в душе – обманчивый страх неизвестности, но так и не смог избавиться от мысли, что эти перемены начались в тот самый момент, как за бортом теплохода исчезло колышущееся на ветру бежевое платье Вайолет. У него все равно не получится так быстро смириться с ее уходом, тем более, как уже сказала Айрис, таким неожиданным. На принятие любого решения нужно время, и еще больше его нужно, чтобы смириться и, зная себя, Клаудия не мог просто сделать вид, что спокойно относится к этому. Даже ради своих сотрудников. Тут некого было обманывать. Не он один скучал по Вайолет, и со временем эта тоска будет лишь накапливаться. Ходжинс не хотел бы чтобы ребята унывали, но и занять их чем-то кроме обсуждения рабочих моментов не мог. От этой новости просто так было не отмахнуться и не было ничего удивительного, что Бенедикт вскоре вновь вернулся к тревожащей всех теме. — У нее же с собой был один чемодан... Считай, ни с чем отпустили. Я как-то тревожусь за нее... Вы уверены, что она будет в порядке? — И это ты меня курицей-наседкой называл? — как-то грустно усмехнулся Клаудия, продолжая смотреть в потолок, и тяжело выдохнул, собираясь уже сказать, что на острове она осталась даже без своей скромной ручной клади в лице старого потертого чемодана, с которым кукла не расставалась в своих командировочных поездках. Он остался стоять в каюте. Услышав крик Гилберта с берега, девушка не думала уже о своем багаже. О том, что по прибытии на континент забытый чемодан был передан капитану парохода, чтобы тот оставил его в порту Экарте, как только направится в обратный путь, Ходжинс говорить не стал, чтобы не играть на нервах сотрудников, которые и так были не в восторге от его поступка. Наверное, на их месте мужчина и сам бы винил себя. Если бы они видели, как страдала Вайолет уже решившая, что никогда больше не увидит Гилберта, ему не пришлось бы оправдываться. Да он и не собирался этого делать. Бенедикт прав. Она уже давно не девочка, и ей не нужна их опека. Ей нужна любовь, а подарить ее ей мог только один человек. Как бы они не заботились о ней, как бы не оберегали – оставшись на почте, она не могла стать счастливой. А разве не этого они ей желали? Но все же в словах почтальона был смысл. Собираясь в путь, они взяли поклажу с учетом того, что проведут на острове недолго времени, оттого и брали самое необходимое. Не хорошо, если Вайолет останется без вещей в новой обстановке. Конечно, Гилберт придумал бы что-то, но все равно... Устроиться на новом месте не просто. Тем более когда ничего своего под рукой не имеешь. Нужно было что-то придумать. И поскорее. — Она там не одна, — ответила Айрис озадаченному парнишке. — Да я не об этом! — отмахнулся он. — Я о том, что она уже не вернется сюда даже за своими вещами. Так что здесь я с тобой согласен – нельзя было отпускать ее с пустыми руками, а если уж так произошло, то надо поскорее это исправить. Не можем же мы ее вот так бросить. Каннари недоверчиво покосилась на почтальона, не ожидая, что он так быстро перейдет на ее сторону. Но все же его убедительный и серьезный тон подействовал, и девушка кивнув переключилась на директора, такого же растерянного оттого, что раздраженный парень смог смирить свой гнев. Похоже, он действительно спорит в свое удовольствие только с Каттлеей. Тут его можно было понять – враждовать с Айрис было опасно. Сильных прецендентов не было, однако по характеру девушки уже было понятно, что связываться с ней не следует. Хоть в чем-то мнение его работников сошлось. Нехорошо было задерживать их в офисе сверх и без того загруженного графика, но идея, которая пришла Ходжинсу требовала их помощи. По одному только волнению за Вайолет мужчина понял, никто не будет против. Даже был уверен, что они все захотят приложить к этому свою руку, как последнее, что они могут сделать для нее, навсегда покинувшую стены почтового отделения. Говорить за всех он не брался, и все же в свете последних событий отчасти мог бы предугадать, что ответят ему сотрудники на внезапное предложение. — Должно быть вы устали... я хотел бы вас попросить... — издалека начал он. — Совсем нет. Для нас все это – как прогулка по парку, — с издевкой фыркнул Бенедикт.— Я просто обожаю разносить почту в 30 градусную жару без перерыва на обед. Разве можно придумать что-то лучше? Я требую выходной. А лучше два. И да, им двоим тоже не мешало бы, — парень кивнул на Каттлею и Айрис. — Тебя просто спросили. Не зачем желчью плеваться, — сказала Каттлея, стараясь не смотреть на почтальона, который скорчил недовольную гримасу. — У нас и так не хватает свободных рук, а ты выходной выпрашиваешь! — взвилась Айрис. — Я, в отличие от вас, не сижу за столом, попивая чай! — парировал Бенедикт, на этот раз вступая в открытую перепалку с автозапоминающей куклой. — Вы всего пару дней на работе задержались, а я как проклятый каждый вечер на складе мешки с письмами перебираю. Что-то никто из вас не вызвался мне помочь! — Тише, Бенедикт, — вмешался Клаудия. — Я скоро найду работника на склад и избавлю тебя от необходимости разбираться с невостребованными отправлениями. Еще до отъезда из города, парень жаловался директору на сверхурочную работу, за которую, к слову, сам и впрягся. Ходжинс не просил его брать на себя обязанности кладовщика, но не стал останавливать молодого человека. Все-таки без старика Роланда, отдыхающего на пенсии, им было сложно. Обычно именно он занимался складом и, за редким исключением, доставлял заказы по городу, но даже в этом случаи Клаудия следил за тем, чтобы Роланд выполнял поручения только по близлежащий улицам, учитывая возраст и здоровье трудолюбивого старичка. Иногда он все еще заглядывал к ним в офис, предлагал свою помощь в посильных для него делах, но ,так или иначе, складом уже никто не заведовал. Разбираясь с навалившимися проблемами, Клаудия откладывал этот вопрос на потом, но теперь понимал, что тянуть больше нельзя. Он собирался открыть новую вакансию, но письмо Гилберта заставило выбросить все остальные мысли из головы. Теперь же пришло время к ним вернуться. Тем более, если Бенедикт в серьез собирался занять место заместителя. Судя по тому, как он взялся за подготовку, отступать парень не собирался. — Пока это произойдет, я состарюсь! — отмахнулся Бенедикт. — Мне напомнить сколько я ждал обновления транспорта? — Так ты один на мотоцикле и катаешься... — проворчала Айрис, слишком тихо, чтобы услышал почтальон, но Каттлея, прикрывшись ладонью, тихо захихикала. Каннари очень тонко подначила его. Бенедикт бросил быстрый взгляд на девушек, не понимая, что их так развеселило, а потом снова посмотрел на директора, сложив руки на груди. — Ладно. Надеюсь, в этот раз не придется так долго ждать... — снисходительно, словно делая одолжение, ответил он. — Так чего вы хотели? Для нас еще есть работа?