849

      В тот день Леви только под вечер заметил гору документов, что с самого утра красовалась на столе. Тогда он понял, что те слова Эрвина, адресованные лейтенанту были вовсе не о приятной посиделке за чашечкой чая, а о передаче отчетов для переписывания и писем, на которые нужно было ответить.       В целом, Аккерман не мог назвать Штехлех плохим соседом. Ему нравилось полное ее отсутствие в комнате, даже в выходные дни. Он никогда не знал, где она находилась и изредка встречался с ней на ужине, но никогда не смотрел на девушку, будучи занятым разговором с Ханджи. Говорила в основном Зое, а Леви делал вид, что слушал, кивая на самых эмоциональных поворотах истории. А так как с осени, после набора кадетов, начались тренировки, темноволосый стал пересекаться с лейтенантом только на полигоне.       Аккерман даже если ложился позже обычного и спал всего по два часа, не заставал Штехлех в комнате. Иногда ему казалось, что она совсем не приходит, но сразу отметал эту мысль, видя перед собой с утра кучу новых разбросанных вещей: начиная от кипы бумаг до форменной одежды, в зависимости от дня недели. Еще одной гарантией и, похоже, небольшой традицией, стала свеча, которую Леви оставлял зажженной, чтобы соседка себе все ноги не переломала в темноте, а она по приходу тушила ее, сообщая, что побывала в их месте жительства.       По этим двум критериям можно было подумать, что в комнате было грязно. Вовсе нет. Чистоплюйство темноволосого, конечно, самый первый пункт подбешивал, но, в основном, когда он открывал глаза, то видел идеально заправленную вторую кровать и открытое окно, которое выпускало из комнаты спертый запах.       Ему казалось странным, что она, похоже, делая все в спешке, из раза в раз не пренебрегала подобным малым привнесением порядка, хотя скорее сие было похоже больше на привычку. Из-за этого Леви с утра находил в себе силы сложить документы в ровную кучу или положить вещи с пола на кровать.       В конце концов, в комнате всегда было чисто, даже если исключить ОКР Аккермана, когда он не допускал ни единой пылинки, тщательно оттирая все, что только можно. Штехлех, похоже, убиралась здесь, когда у нее была возможность, и довольно неплохо, в целом, удовлетворяя его стандарты.       Тем временем, дни шли, погода становилась холоднее и форменные джинсовые куртки не спасали от промозглого осеннего ветра. Леви про себя сетовал на то, что солдаты приносят неимоверно большое количество грязи с улицы, разнося ее на сапогах по всему штабу. Надвигался октябрь, и темноволосый боялся предположить, как переживет эту зиму на уличных тренировках, когда руки уже сейчас начинали леденеть, как бы он не бегал и всячески не двигался. Хотя, например, у Дирка были довольно теплые перчатки, которые у него забрала Марлен. К сожалению, у Аккермана не было таких щедрых друзей, что могли одолжить ему теплую одежду. Однако, даже если бы это сделал Эрвин, то его вещи были бы на четыре размера больше, а денег на то, чтобы делать их на заказ, ни у кого не было.       Максимум, что позволяло месячное жалование разведчика — горячая тарелка супа из свеклы и свинины в близлежащей таверне на обед, чем Леви пользовался. Ибо такая еда согревала его до самого вечера, когда он мог укрыть ноги одеялом и вновь сесть за письмо и чтение.       В ночь на десятое октября темноволосый чувствовал себя довольно беспокойно — ему казалось, что вот-вот что-то должно было произойти. Его воровская чуйка почти никогда его не подводила. Леви не смог сконцентрироваться на книге, вот уже в третий раз перечитывая один и тот же абзац. За окном были слышны крики прибывших кадетов, что вели себя непринужденно и были очень наивны по отношению к работе в Разведкорпусе. Эти дети строили радужные иллюзии насчет того, как перебьют всех титанов, чтобы позволить своим семьям жить на больших лугах и вести процветающее хозяйство. Они просто еще не осознавали, что, скорее всего, не вернутся после того, как первые выйдут за стены. Обычно таких вот мечтателей съедают первыми. Аккерман знал об этом не понаслышке.       Он отложил книгу, подавляя раздраженный вздох. Темноволосый не ощущал прогресса от своих каждодневных вечерних занятий, только лишь головную боль и усталость. Но обычно это помогало ему уснуть, так что обучение он не бросал. Правда, одной частичкой своей души Леви просто хотел помочь Штехлех разбирать и переписывать отчеты, чтобы за завтраком не видеть ее гробовое выражение лица, словно она была мертвецом, которого только-только достали из-под земли. Он, конечно, не любил, когда лейтенант была чересчур энергичной, но настолько убийственное зрелище, которое почему-то никто не хотел замечать, было еще хуже.       Аккерман поставил свечу на стол и, закрыв окно, вновь вернулся в кровать. Ему нужно было как-то бороться со своей бессонницей, иначе его лицо имело довольно большую перспективу превратиться в огромный синий синяк, от которого темноволосый будет выглядеть еще болезненнее, чем просто щуплый мужчина низкого роста.       Он говорил себе это каждый вечер, но изо дня в день не мог закрыть глаза, тупо уставившись на горящий огонек свечи, и перестать ворочаться, не в силах выкинуть из своей головы кучу различных бесполезных мыслей. Только через несколько часов он мог погрузиться в легкую дремоту.       Перед глазами стоял образ Ханджи, бегающей вокруг какого-то огромного существа с яркими зелеными глазами. Леви был буквально букашкой по сравнению с настолько огромным титаном. Он кричал Зое, чтобы она убегала, а сам взлетел вверх, будто бы не на тросах УПМ, а на крыльях. Аккерман выхватил лезвия из ножен и, словно безумец, нацелился на шею гиганта под необычно испуганные крики четырехглазой. Темноволосый знал, что она была любительницей этих уродов, но не настолько, чтобы так истошно орать. Это затормозило Леви... и в ту же секунду он оказался сбит в полете кем-то... девушкой с темными волосами и крепкой хваткой.       «Капитан, что вы делаете?! — с дикими, горящими яростью глазами, но дрожащим голосом истерично взывала она. — Что происходит?!»       Аккерман почувствовал сильный удар в плечо, будто бы его сжали настолько, что оно оказалось вывихнуто.       — Эй, коротышка.       Темноволосый резко раскрыл глаза и глотал ртом воздух, как рыба, лишенная воды.       Собственно, поэтому он и не любил спать — кошмары, которые не уставали преследовать его каждую ночь, дико раздражали.       Леви кинул взгляд в сторону голоса, его плечо все еще изнывало, но это уже был не сон. Кто-то вцепился в него и агрессивно встряхивал, пытаясь разбудить. По хватке и голосу он различил свою соседку. Ее глаза блестели в исходящем от окна блеклом свете, вокруг было темно, даже свеча не горела.       — Поднимай свою задницу, — скомандовала лейтенант, отпуская его руку. — Мы идем за яблоками.       Тон Штехлех не требовал возражений, но Аккерман так и не понял, зачем нужен ей, в особенности, ночью. Он закрыл глаза, переворачиваясь на спину и разминая переносицу. Сон все еще казался слишком реалистичным. Наверное, на него так действовали эти дурацкие книжки Эрвина.       Девушка в это время сняла с себя форменную куртку и кинула ее на кровать, а затем пошла к столу за подсвечником. Темноволосый все еще находился в легком ступоре от неожиданного пробуждения. Его чуйка била тревогу.       За какими, черт возьми, яблоками они идут?       — Отказываюсь, — спокойно произнес он, смотря в потолок. Идти со Штехлех ночью под таким странным предлогом напрягало его, даже если какая-то часть Аккермана хотела встать и пойти. Почему они не могли заняться этим с утра? Почему именно сейчас?       — Я так не думаю, — в следующую секунду, свеча в руках лейтенанта загорелась.       Девушка села на стул и выглядела так, словно вовсе не собиралась сдвигаться. Она ждала его.       «Проветрить голову было бы не плохо», — подумал он.       Проклиная все на этом свете, Леви поднялся и принял сидячее положение, чтобы надеть ботинки, потому что с наступлением холодов легкие сапоги сменили на теплые с подкладкой обычные ботинки по щиколотку. Затем, покосившись на куртку лейтенанта на кровати, он решил, что своя ему не понадобится и, поправив жабо, темноволосый двинулся к двери.       «Яблоки», — прокручивал в голове Аккерман, пытаясь понять, не кодовое ли это слово, которое он мог забыть.       — Ни звука, — лейтенант поднялась на ноги, держа в левой руке подсвечник и тихо открыв дверь, уверенно двинулась по темному коридору.       Всю дорогу в голове Леви перебирал возможные варианты развития событий, которые иногда заканчивались его смертью от рук Штехлех. Хотя, она почти ничего не делала без приказа Эрвина, поэтому, по сути, темноволосый пришел к выводу, что надоел блондинчику своей рожей, и тот теперь хочет тихо от него избавиться. Даже если и так, если это приказал Смит, то Аккерман ничего не имел против.       Но все оказалось гораздо проще — они подошли к складу, где лейтенант, зазвенев ключами, открыла один из отсеков. с несколькими корзинками обычных яблок. Одну из которых девушка, потянувшись, достала и вручила в руки Леви, который от неожиданности чуть ее не выронил.       То, что они делают, вообще законно?       У Леви бегали мурашки по всему телу — не от холода, не от страха, а от наслаждения происходящим. Его мышцы приятно покалывало, пока лейтенант вертела головой в разные стороны, проводя их все дальше и дальше от крыла. Аккерман чувствовал себя словно в Подземном городе, словно он опять с Фарланом и Изабель, и они крадут продукты для того, чтобы прожить еще один день.       Темноволосый на секунду прикрыл глаза, довольствуясь моментом, но чуть не врезался в Штехлех, что резко остановилась. Благо он успел услышать это.       Они стояли перед дверью на кухню, из-под которой лился теплый свет и были слышны приглушенные голоса. Однако лейтенант не спешила заходить в комнату, будто бы борясь с собой, она взялась за ручку двери, но не поворачивала ее.       Штехлех так не хотела оказываться в их компании? Вряд ли, тогда бы она вовсе не пришла. Боялась? Тоже нет, такие люди не трусят, даже если боятся.       Леви вспомнил себя, сидящего на крыше в полном одиночестве. Тогда он хотел посидеть с Эрвином, но думал, что тот ужинает с отрядом. Аккерман, конечно, любил хороших людей, но не хотел находиться в компании с кем-то, предпочитая собственные мысли бессмысленным разговорам. Может, лейтенант была такой же?       Темноволосый уже не знал, чего еще мог от нее ожидать.       Он переложил корзину в одну руку, протянув другую к Штехлех, чтобы схватить ручку снизу и, наконец, повернуть. Но девушка оказалась быстрее и резким движением распахнула дверь. Однако, можно было отдать ей должное, сделала она это тихо.       На проходе стояла до ужаса напуганная Ханджи, что вскричала: «О мои титаны!» Лейтенант прошла вперед и закрыла ей рот рукой. Леви зашел за ней следом, оглядываясь по сторонам. На них уставились еще три пары глаз.       — Я принесла, — коротко отчиталась Штехлех, махнув рукой, чтобы темноволосый поставил яблоки на стол. Чем они, черт возьми, здесь занимаются?       — Зачем ты привела его? — полушепотом спросил Майкл, поправляя ворот своей рубашки. Они все еще были напуганы.       — Ручаюсь за его молчание.       Она опустилась за стол в некотором отдалении от остальных и согнула ногу в колене, чтобы опереться на нее подбородком. Аккерману показалось, что он попал в своего рода секту. Может, они будут поклонятся титанам и есть яблоки? Или же они будут подношением к древнему гигантскому богу? Леви вспомнил свой сон, с очень огромным созданием и глазами, вспышками. скорее всего, это были просто его навязчивые мысли перед новой вылазкой в ноябре.       Леви пропустил тот момент, когда встала Марлен и по книге начала быстро зачитывать указания к приготовлению. яблочного пирога. Ему было уже все равно, что происходит в этой комнате. Темноволосому хотелось рассмеяться.       Элитный отряд Разведывательного корпуса, буквально надежда человечества, нарушили устав и собрались на кухне ради пирога. Это казалось безумно забавным, однако, никто и бровью не повел, внимательно слушая светловолосую.       Они решили, что будет легче, если девушки, что хоть немного разбираются в готовке, отправятся замешивать тесто; если честно, похоже, что лишь Майк не знал, как это делается. Парни же сели чистить яблоки. Это Аккерман умел делать с самого детства. Правда, до этого он чистил лишь картошку.       Леви всучили не самый острый нож. Он решил, что раз уж его привели, то должен быть полезен, поэтому сел ближе к сослуживцам, чтобы дотягиваться до корзины.       — Вы поссорились? — тихо спросил Дирк ломтиками нарезая фрукт. — Со Штехлех, я имею в виду. Ты так на нее смотришь.       И только сейчас темноволосый понял, что неотрывно смотрел за склонившимися над кастрюлей девушками. Почему светловолосый решил, что Леви смотрел именно на лейтенанта?       — Мы так давно не собирались вместе, — с некой грустью произнес Майк, после того как Аккерман покачал головой, отвечая Дирку. — Довольно непривычно видеть их втроем.       Нюхач тоже посмотрел на девушек их отряда. Леви стало интересно: почему же? Он, подняв бровь, вопросительно взглянул на Захариуса.       — Ты еще не заметил? — Майкл выглядел немного удивленным. — Марлен и Ханджи вечно вместе, а она, — парень указал на лейтенанта. — Будто третье колесо в этой телеге. Они, конечно, общаются, но она там явно лишняя.       — Штехлех нечасто увидишь с нами, — продолжил Дирк. — Хотя, можно и с Майком, но и то по приказам командующих. Она часто пропадает у Эрвина, не сказав нам ни слова. Поэтому мы были очень удивлены, что тебя привели сюда, еще и живого. Марлен думала, что тебя убьют в первую ночь.       Леви фыркнул. Он бы хотел сказать, что как раз-таки жил один, потому что видел лейтенанта столько же, сколько и остальной отряд, и не обменялся с ней ни единым словом, помимо сегодняшнего вечера. И то, девушка была молчалива. Но Аккерман не стал, вспоминая, что девушка все же доверяла ему хоть малость, раз привела, несмотря на то, что его не приглашали и то, что он сам не хотел сюда идти.       — К чему вы это устроили? — поинтересовался темноволосый, обводя взглядом комнату. Он уже много успел наслушаться: про Эрвина, про начальство, какого-то Пиксиса и Найла Дока, и, если быть честным, это было интересно, но контакты с людьми его изматывали.       — У капитана день рождения, — пожала плечами Марлен, что подсела к ним.       Они закончили основную часть готовки за два часа до общего подъема и теперь ждали лишь того, чтобы их искусное творение запеклось в печи. Аккерман очень сильно хотел отсесть обратно на то место, где был ранее, но Зое перекрыла ему все пути, с размаху плюхнувшись рядом. Ее волосы и щеки были в муке. Аккерман поморщился, ловя взглядом Штехлех, мирно рассевшуюся с ножом и оставшимся яблоком, которое она нарезала и неторопливо ела.       Леви ощущал себя так, будто был совершенно без сил от жужжаний голосов элиты, поэтому даже не удивился такому заявлению светловолосой. Хорошо, теперь он знал, что день рождения Смита десятого октября.       —… улыбаться перестала, — до слуха Аккермана донесся обеспокоенный шепот Марлен.       — Штехлех улыбается, только когда с Эрвином разговаривает, это жутко, — наклонившись к темноволосому, пояснил Майк, видимо заметивший его замешательство.       Ну, Леви в принципе не улыбается... по крайней мере, теперь. Поэтому для него это было в порядке вещей, учитывая то, что лейтенант оказалась закрытым в себе человеком.       Через сорок минут Ханджи, словно ужаленная, вскочила на ноги и побежала к печи, даже не досказав свою теорию о «перерождении» титанов, что было на нее не особо похоже.       — Думаете, на этой вылазке нам и правда вверят отряды из новобранцев? — Марлен выглядела взволнованной, но Леви никогда не слышал вести о том, что под их командование могут дать новобранцев. Нет, он, конечно, знал о том, что капитанов оставалось ничтожно мало, но не настолько же.       — Ты и Дирк уже одной ногой в повышении, — монотонно процедил Майк. — Вам уже по статусу положено учиться управлять молодежью.       Видимо, Штехлех была не единственной, кто претил повышением, ибо Захариус тоже выглядел немного расстроенным. Но Аккерману наоборот не хотелось бы, чтобы Марлен или Дрик оставляли отряд, ведь на их место придет кто-то другой. Темноволосый помотал головой, отгоняя эти мысли. Он пообещал себе ни к кому больше не привязываться. Ему же должно было быть хорошо от того, что эти двое уйдут, оставляя его сердцу меньше шансов получить дополнительные раны.       Однако, Леви упустил самое главное: что будет, если ему самому дадут отряд?       Аккерман никогда не был лидером или что-то вроде того. Он таран, который сможет прорваться везде, он искусный вор или даже просто грубый коротышка, но никак не лидер. Аккерман запросто может угробить всех своих подчиненных, сделав хоть один неправильный выбор. А что потом говорить их семьям? Как темноволосому жить спокойно, зная, что он виноват в их смертях?       Будто заметив волнение Леви, Штехлех смотрела ровно на него. Они встретились взглядами, и девушка подняла бровь, словно напоминала об их разговоре на крыше, спрашивая: «Помнишь ли ты, что я тебе тогда сказала?» В такие моменты она была похожа на самого Эрвина. Аккерман вспомнил, как Майкл сказал, что лейтенант вся буквально пропахла Смитом, будто она содержит в себе его частичку. Видимо, так случалось, потому что эти двое уже довольно давно знакомы. Нельзя жить бок-о-бок с человеком и не перенять его привычек или черт характера.       — За свою задницу, — в своей привычной холодной манере начала девушка, колким взглядом окинув сослуживцев. Темноволосый уже не удивлялся этому, перестав даже обращать внимание. — Вам с Леви волноваться абсолютно точно не стоит.       — Ты видела план? — подражал ее тону Майк, складывая руки в замок.       Штехлех не ответила, лишь закатила глаза. Она засунула последний кусок яблока в рот и встала из-за стола:       — Отдай ключ, — девушка подошла к Аккерману и ударила рукой по спинке стула.       Аккерман одарил ее самым недовольным взглядом, на который был способен, но железку все же отдал. Так девушка скрылась в темноте, забыв свечу на столе. Хотя, может, она сделала это нарочно, чтобы Леви пошел со светом.       Темноволосый жалел лишь из-за одного — из-за того, что лейтенант не взяла его с собой, а оставила с отрядом, и не понимал, почему она сама ушла, когда они были так близко к завершению своей цели.       — Она ответственная за дисциплину, — скривилась Марлен, пока произносила последнее слово. — Это именно ее голос заставляет нас просыпаться и он же объявляет отбой.       Леви подавлял свое раздражение. Почему они все думают, что имеют право сразу лезть к нему с объяснениями, даже если он ничего не спрашивал?       Однако, факт был интересный. По крайней мере, до этого темноволосый не знал, что голос Штехлех сопровождает его дважды в день, и теперь ему стало ясно, почему же она имела право побить всех в столовой не получив наказания.       Ханджи бросила на стол противень от которого валил дым — пирог не подгорел, но получился сухим от того, что они его передержали. Этому очень расстроилась Марлен, что, по слухам, всегда прекрасно готовила.       Леви поплелся в свою комнату, воспользовавшись поднятой между сослуживцами суматохой. В коридорах ему уже начинали встречаться незнакомые кадеты, что зевали и сонно потягивались, на ходу застегивая рубашки или ботинки. Оказавшись в знакомых четырех стенах, Аккерману стало спокойнее — это безумство казалось теперь таким нереальным. Как он вообще повелся на такое?       Темноволосый решил, что пусть катится к чертям этот пирог и весь день рождения. В крайнем случае он поздравит Эрвина вечером или на тренировке. Поэтому Леви просто лег на кровать, желая, чтобы боль в голове прошла, а разум к построению прояснился. Он взлохматил волосы руками и повернул голову к столу, вспомнив, что забыл на кухне подсвечник.       Аккерман только в это мгновенье увидел разметавшиеся по подушке черные волосы на соседней кровати. Лейтенант уже спала, закутавшись в одеяло, а ее куртка валялась на полу.       Что ж, похоже, Леви был не единственным, кто послал все празднество к чертям собачьим.