***
— Держите его! Поставь еще одну метку, Ламия! — Дерьмо, разве помирающие так дергаются?! — Не надо меня, я ж подохну сразу! Хильдочка! Услышав крики из палаты, Аой бросила сумки в коридоре и ворвалась внутрь. Ламия держала руку на груди Оги, пытаясь прижать его к кровати. Хильда и Фуруичи прижимали к постели его руки, Саотоме держал за ноги. Ога выгибался и брыкался, не то пытаясь вырваться, не то сотрясаясь от судорог. — Что вы делаете?! — Аой подбежала, только сейчас понимая, что на руках всех, удерживающих Огу, сверкают лечебные печати Ламии. Каждый из них отдавал Оге свою силу, чтобы не дать ему умереть. — Быстрее! Некогда болтать, сначала положи руку ему на лоб, я сделаю печать! — взмокшая от усилий Ламия обернулась к ней, подгоняя. Аой не надо было дважды объяснять, что сначала дело, а потом разговоры. Через секунду она стояла в изголовье. Ога был белым, как полотно, мокрый от пота, он снова истекал кровью, будто каждая рана от метки открылась заново. И Аой поняла, что так оно и было. Метка снова работала, забирая из Оги остатки жизни, его тело боролось из последних сил. И какой толк в их помощи, если все так и будет продолжаться? — НЕ ТЯНИ! Ламия схватила ее за руку и прижала ладонь ко лбу, припечатывая меткой. — Ламуся, я сейчас откинусь! — Фуруичи было хуже всех, он исходил потом и трясся, отдавая Оге едва ли не последние собственные силы. — Утопывай отсюда, парень, — сзади послышался знакомый голос. — Дедушка? — Аой подняла голову, отрывая испуганный взгляд от Оги. Дед отпихнул в сторону Фуруичи и положил свою ладонь на метку вместо него. — Может, повезет, и выберешь мне какого другого зятька вместо этого хилого одувана, — дед усмехнулся, а Саотоме мечтательно промычал. — Эх, сигаретку бы. — Да хватит херню пороть! Что мы делаем, объясните? Он же сейчас откинется, если Вельзи ничего не сделает! — Аой в отчаянии сжала плечо Оги другой рукой. — Они борются, — Хильда была среди присутствующих спокойнее всех. Ее умиротворенное лицо, крепкая хватка на руке Оги и взгляд, направленный в никуда, вдруг заставили сердце Аой болезненно сжаться от осознания происходящего. Ога приносил в жертву все десять лет их жизни вдвоем, чтобы вернуть то, что у него когда-то забрали. Увидев ее помрачневшее лицо, вмешалась Ламия. — Что тебе непонятно, овца? Господин Вельзи соединил свои силы с контрактником, и они меняют прошлое. Главное для нас — удержать его тело до тех пор, пока он не победит. Иначе… Иначе… — Нам всем конец. Владыка не потерпит такой дерзости — мы все предатели Демонии, — Хильда подняла на Аой прямой взгляд. И та молча кивнула, плотнее прижимая ладонь к мокрому лбу Оги. Это был его выбор, с которым ей придется смириться, даже если в новой жизни Оги не будет место для самой Аой. — Держись, Тацуми. Только попробуй проиграть!***
Энергия хлестала через край, опьяняя Огу давно забытым ощущением всевластия. Он был бесконечно силен и мог бить сильнее и сильнее, и сильнее. Сейчас, когда его тело было не совсем его телом (а чем оно было, кстати?) и он не был скован своими слабыми жизненными силами, он мог черпать мощь Бесопуза целиком. Выросший Бесенок был нереально могущественен, и сила его была в хаосе. И только такой дурак как Намахаге мог забить столь огромный источник могущества дисциплиной, наказаниями и своими тупыми мотивациями. Бесопузу нужен был простор. Дракой нужно было наслаждаться и восхищаться, бить с улыбкой, ради самого себя и ради защиты своих близких. А не ради великих неведомых целей тренироваться из-под палки, бессмысленно и глупо тратя время и силы. Но сколь бы сильным не ощущал себя Ога — Намахаге тоже был не лыком шит. Казалось, с их драки на крыше он стал еще крепче. Какая нелогичная срань! — Не знаю, из какого ты времени, но пара ударов кнутом успокоят тебя. Ога уворачивался от кнута и заклятий, но в какой-то момент плеть все-таки достигла его, обернувшись вокруг голени. Намахаге усмехнулся, Ога стиснул кулаки, чувствуя, как кровь кипит от бешенства, ощущая странное головокружение и чересчур сильное сердцебиение. Намахаге сдернул кнут, оставляя кровавые полосы на коже человека. Бесопуз, стоящий чуть поодаль и не влезающий в драку, испуганно смотрел на Огу. — Бесопуз! Стоило Оге крикнуть, как малой тут же схватился за меч, готовый прийти на помощь, но Ога остановил его жестом. — Краны прикрути… Нога и не думала неметь или отниматься, а вот в голове начинало реветь. — Чего? — Бесопуз бестолково замер, не понимая, о чем речь. — Да у него силенок не хватает, чтобы выдержать ваш поток сил, мой господин, — Намахаге издевательски хохотнул, понимая, что прав, когда Ога оскалился. Поток силы, идущий через метку, тут же схлынул, и Ога пошатнулся. — Теперь слишком слабо! Верни напор! — Черт, у меня ж не вентиль в груди, чтоб его туда-сюда крутить! Бесопуз замолчал и сосредоточился, и Ога почувствовал себя лучше, тверже становясь на ноги. Поток силы стал стабильней, метка перестала пульсировать, и из головы пропал шум. Ноги держали его как обычно. И тут Ога сообразил... Вот олень! — Ой, забыл сказать. Я ж бестелесный, так что мне твой яд — как мертвому припарка. Намахаге оскалился, и Ога ударил прежде, чем он успел что-то ответить. От их ударов деревья с треском падали на землю, разлетались в щебень камни, вода взлетала брызгами выше крон. — Ога! — откуда-то послышался голос Аой, Ога отвлекся и пропустил удар. Его перевернуло в полете и швырнуло о землю. Удар выбил из легких воздух, пространство зарябило, и на секунду ему показалось, что над ним склоняется Аой, что он слышит возмущенный голос Ламии, спорящей с Саотоме. «Держись, Ога. Только не умирай… Я знаю, что ты сможешь. Ты все выдержишь…» К месту тренировки возвращались не так далеко ушедшие Хильда, Аой и Саотоме. — Займитесь ими! Убейте сначала заклинателя и служанку! Потом порешите девчонку! — Намахаге махнул в сторону пришедших, и из леса выскочили скрывавшиеся там демоны. — А ты — мой! Ога поднялся на ноги, видение исчезло. Аой была реальной — она выскочила на поляну и поняла, что с Намахаге дерется вовсе не ее Ога, все еще наблюдающий за битвой со стороны. Яд обездвижил его руку и половину туловища, и он неловко заваливался на камень. «Вот же олень…» — Эй, ты! — Ога ткнул в него пальцем. — Если и дальше будешь сопли на кулак наматывать, они так и будут тебя за лоха держать, понял?! Они тебя достанут и грохнут, а Бесопуза заберут. И ты никогда его больше не увидишь, понял, нах?! Этот дерьма кусок с плеткой будет лупить его за плохой почерк и остриженные волосы, если ты свой зад не поднимаешь и не начнешь нормальные тренировки, а не детсадовскую возню в песочнице! Намахаге ударил, и Ога отбил его удар с такой яростью, что демона отбросило, и он разбил своим телом огромный валун. От взрывов дрожала земля. Ога атаковал, пробивая на берегу огромный кратер, тут же начавший заполняться водой, хлынувшей в яму из реки: Намахаге увернулся. Он успел обойти Огу и ударить сзади. — Может, яд для тебя и не опасен, но боль ты чувствуешь! Кнут вспорол ткань и рассек кожу, брызнула горячая кровь, вырывая из горла Оги крик. Но только один. Он обернулся, и в следующий раз плеть оплела его руку, как и его двойника из прошлого несколько минут назад. — Ты даже не учишься на своих ошибках. — Это ты на них не учишься! Ога схватился второй рукой за плеть и резко дернул, вырывая оружие из рук Намахаге и тут же нанося внезапный удар. Намахаге едва устоял на ногах, успев выставить блок. Из его разбитой головы текла кровь, он хромал на одну ногу и был растрепан, растеряв свой важный вид, с которым пришел сюда, думая, что драка будет быстрой. Он хотел раздавить Огу одним ботинком, но не вышло. Ога взял кнут в руку поудобнее и кроваво улыбнулся. Во рту было солено от крови, одежда пропиталась красным, кровь капала на траву. Ога бросил взгляд в сторону Бесопуза, порешившего в тихую парочку не особенно сильных помощников Намахаге. В ответ на склоненную голову Оги он пожал плечами: — Они сами напросились. Время истекало. Ога чувствовал это. То, что он сначала принял за галлюцинацию, все сильнее прорывалось в сознание. Молитва Аой, голос Ламии. Они поддерживали его умирающее тело где-то там, в другом времени и месте, и их возможности были не бесконечны. Ога ощущал, как начинает уплывать от него реальность. Как шумит сильнее в голове, как становятся тяжелее руки и ноги. Они дрались с Намахаге на равных, но еще несколько минут, и Ога начнет сдавать. Ему нужно было преломить ход драки в свою сторону. Он снова посмотрел на Бесопуза и понял, что на этот раз тот догадался. Его радость от небольшой победы тут же схлынула, сменившись страхом, и Ога ощутил, как мерцают потоки силы, которыми он делился. — Не знаю, что с тобой случилось, человек, но ты слабеешь с каждой минутой. Сдайся, и я убью тебя быстро, — Намахаге достал клинок — с таким он мог драться только на расстоянии вытянутой руки. Но Ога не собирался его подпускать, поигрывая кнутом. — Может и так, но у меня хватит сил завалить тебя второй раз, говнюк. Он замахнулся, и плеть щелкнула Намахаге по лицу самым кончиком, оставив царапину под глазом. Тот стер кровь рукой. — Не стесняйся, бей в полную силу. Я все понял, — Намахаге рассмеялся, и струйка крови из свежей раны прочертила по его лицу красную полосу. — Я все-таки забрал господина Вельзевула, а ты не согласен с моими методами воспитания. — Я пропустил родительские собрания Бесопуза, звиняй, — Ога плотнее стиснул кнут, вплетая свою силу в его рукоять и саму плеть, понимая, что у него созрел отличный план. — Зато посетил открытые уроки. Звание учителя года в Демонии тебе не светит, говна кусок. Получи! На! На! Еще! Плеть летала в руке Оге, с каждым щелчком забирая еще немного его сил, и так утекающих сквозь пальцы. Кто-то из приспешников Намахаге, видя, что тот лишился оружия и отступает под градом ударов, подоспел на помощь, и Оге досталось по плечу. — Да мать вашу! Жена, ты куда глядишь?! Меня ж задели! — он махнул в сторону Аой, которая упустила своего соперника. — Же… жена? — краснота залила ее лицо и шею, и она начала заикаться. — Совсем совесть потеряла? В болезни и в здравии, в обычной драке и в эпичном махаче… Прикрывай меня лучше, короче! — Ога махнул рукой, отскакивая от броска Намахаге. «Черт, ее ж ступор хватил… Только хуже сделал…» Но уже через минуту Аой жахнула таким стоцветием, что снесло не только демона, но и Намахаге досталось прямиком по заднице. — Муж и жена — одна сатана! Зря ты полез в мир смертных, дубина. Вот тебе! Вот! На! Получи! Бугагага! — Огу пробило на ржач. Силы таяли под ударами кнута, и если его план не сработает — он сдохнет бесповоротно. Но все-таки оно стоило того. Чертов бесенок стоил того, чтобы побороться за него. Побороться за другую жизнь для него и для Оги. Другого пути для Оги не существовало. Вперед — до конца. Как обычно. Как во всех его драках. Он не отступил после того, как Намахаге размазал его по крыше, и не отступит сейчас. Они замерли друг напротив друга. Выдохшиеся, обливающиеся потом и кровью. Намахаге стоял, выпрямив спину, и Ога знал, что он еще полон сил для дальнейшего боя. Но у Оги оставалось сил только на один удар. Он копил их внутри, удерживая в себе, скручивая в плотный комок. Кнут выпал из ослабевших, скользких от крови пальцев. — Отец! — Бесопуз бросился к нему, но Аой перехватила его за пояс, не давая подбежать ближе. — Не подходи! Ты только подставишь его! — она тоже смотрела со страхом, но держала Бесопуза крепко, не боясь, что противится воли маленького владыки тьмы, как и Ога не боялся. Они глядели на него, зная, что битва может окончиться не в его пользу, но давая ему шанс. — Ну что, это все? — Намахаге усмехнулся, стирая струйку крови, текущую по его подбородку. — Ты продул, Ога Тацуми. Хотя, должен признать, что ты достойно дрался за этого сопляка. Я бы так не смог: отдать жизнь за маленького владыку тьмы. Аж на слезу пробивает. Ога обернулся в сторону поляны. Хильда и Саотоме вот-вот должны были добить своих противников — единственных оставшихся в живых на поляне. Он сам, семнадцатилетний, все еще сидел на траве, прикрывая Бесопуза от летящих в их сторону обломков и осколков заклинаний, подняв щит из метки, и смотрел на себя из будущего. Они кивнули друг другу без слов. И Ога улыбнулся самому себе, чувствуя, как по губам стекает кровь из рассеченной кожи. Он повернулся обратно к Намахаге. — Поплачь, сегодня ведь твои похороны. — Смешно. Намахаге улыбнулся и рванулся вперед. Ога не сделал ни шагу, надеясь только, что Аой будет держать Бесопуза достаточно крепко. Острый клинок вошел в живот по самую рукоять, но Ога не был уверен, что чувствует боль. Тело онемело. — Нет! — испуганный голос Бесопуза больно ударил по ушам, но Ога не поддался. Он схватился за ворот рубахи Намахаге, чтобы устоять на ногах, и уставился ему в глаза. Снизу вверх — как унизительно. Но что делать — Намахаге был выше его на целую голову. Демон ухмылялся, крепко держась за рукоять клинка. — Твоя смерть будет для него первым уроком. — Уроком… Рисования… — Ога выплюнул изо рта смешок вместе с кровью, растягивая губы в улыбке и дергая рубашку Намахаге. Послышался треск ткани, и пуговицы отлетели в сторону, осыпаясь на землю. — Ты несешь предсмертный бред? — Намахаге непонимающе смотрел в лицо ухмыляющегося врага. Ога опустил взгляд, отводя ткань рубашки рукой и обнажая кожу на груди Намахаге. — Что это за хрень? — демон дернулся, но Ога держал крепко. — Метки Зевула. Я вплел свою силу… В кнут… И с каждым ударом… В твою кожу… Впечатывалась моя метка. Ты покойник. Намахаге поднял на него испуганный взгляд. — У тебя не хватит сил! — Я не один… Лица Аой, Хильды, Ламии и Саотоме становились все отчетливей, в то же время все сильнее отдаляясь. «Смерть — отстой…» — но думать об этом дольше не было времени. Он прижал ладонь к груди Намахаге, не давая тому отстраниться, соединяя их намертво горящей меткой на своей кисти. Она разгоралась все сильнее и сильнее, готовясь выпустить всю силу, что Ога скопил внутри. — Ты умрешь вместе со мной! — Намахаге сжал пальцами его шею, обнажил зубы в оскале, в тщетной попытке остановить чокнутого человека-смертника. — Давай… — Ога отвел взгляд за плечо Намахаге. — Не будь сраным слабаком! Ты — его единственный нормальный отец! — ВЗРЫВЗЕВУЛ!