Сенека

Пока мы быстрым шагом добирались до основного зала, Фран развлекал меня рассказом о захваченном штабе. Без сомнений, выслушивать его монолог про то, как замок Алькамо в какой-то момент своего существования был тюрьмой, в главной башне пытали заключенных, а под самим строением всё ещё располагаются рвы, в которых заключали королей… было незабываемо. Такая богатая история навевает вопросы о том, что было раньше на месте главного штаба Варии, и следом направляется мысль о том, как я вообще ходила без панического страха по тем темным коридорам. — Чем мы бли-иже, тем сильнее шу-ум, — констатировал парень, когда мы начали приближаться к основному залу. Я повернула голову к собеседнику, невольно оценивая его внешний вид: как ему удавалось выглядеть так же, как и всегда? У меня была уверенность, что после всего произошедшего у Франа хотя бы появятся следы усталости на лице, однако его наружность радовала всё тем же неизменяемым безразличием. — Кажется, там что-то серьезное, — отвлеклась от пространных рассуждений, подкрепляя реплику офицера. Не сдержавшись, потерла чесавшуюся шею и поморщилась от того, что это не особенно помогло — радует только то, что высокий воротник не натирает ставшую чувствительной кожу. Связь передала легкую волну веселья, что заставило меня только сильнее прищуриться, скосив глаза на альфу. — Или Капита-ан опя-ять решил стать оперной певи-ицей. Мы остановились у двери, что, как ни странно, уцелела. Громкие звуки, напрягшие меня еще несколько минут назад, уже стихли, что, на самом деле, сделало только хуже. Фран молча открыл дверь и прошел вперед, оставив меня одну у порога, за который я не рискнула проходить, осматривая обстановку из-за его худой спины и огромной шапки. На нас едва ли обратили внимание. Босс сидел в излюбленном кресле, закинув ноги на низкий столик и прикрыв глаза: можно было подумать, что он задремал в такой шумной обстановке, если бы не нахмуренные брови и не недовольное лицо. Капитан нашелся рядом с ним, однако всё его внимание было обращено к экрану, по которому, видимо, связались с основным замком Варии. Привычно посмеиваясь, Бельфегор метал ножи в фанатичного офицера, что застыл каменным изваянием у кресла начальника. Луссурии пока не было, что заставило меня даже облегченно перевести дыхание, пока я не вспомнила, что являюсь его помощницей, а значит, должна знать его местоположение чуть ли не всегда. — …защищен. С нашей стороны потери минимальны, — Мадлен, чье изображение было выведено на экран, монотонно отчитывалась. Судя по всему, разговор только начался — почему же тогда было так шумно до этого? — От Вонголы сообщений не поступало. Фран, напоследок взглянув на меня, медленно направился к своему напарнику, я же решила подождать снаружи появления Луссурии — посмотрите, какой примерной помощницей я являюсь. И, к тому же, нечего мне делать среди офицеров. Отчет от главного штаба заставил меня задуматься о том, какова картина во всей Италии на данный момент, и о том, как справляется Элли, которая порекомендовала отправить меня сюда, чтобы отдохнуть, и вместо этого была вынуждена отбивать нападение с оставшимися рядовыми. Капитан спокойно выяснял информацию, но что-то подсказывало, что он хотел спросить у Мадлен что-то другое. Мадлен, судя по усмешке, царившей на лице, это прекрасно понимала, но отчитывалась строго по форме. Я сдержала неуместную улыбку, думая об этом, когда сзади послышались легкие шаги — наконец появившийся начальник оставил за собой заметно потрепанную Равати, чей тяжелый взгляд отыскал меня быстрее, чем начальник состроил приветственное выражение лица. По крайней мере, она жива. Уж не знаю, конечно, способствовали ли этому мои бесполезные попытки показать её ценность, но теперь одной проблемой меньше. Нерешенными вопросами всё ещё оставались поутихшая течка и желание Бьякурана со мной покончить, но с этим жить я уже даже привыкла. — Мари-чан снова здесь, — кажется, он восхитился тому, что я еще не сбежала. Моей закономерной реакцией было каменное лицо, проникнутое монашеским смирением со своей незавидной участью. — Скажи-ка, босс-сан очень злится? — А похоже, что он злится? — осмотрела окружающее нас пространство, подмечая, что разрушений минимальное количество. Луссурия подметил это тоже, довольно кивнул, послал мне воздушный поцелуйчик и вошел в комнату. Открыв рот, чтобы начать разговор с Равати, я была прервана выглянувшим из-за двери начальником: — Идите обе на улицу, всё-всё, теперь точно исчезаю. Иллюзионистка закатила глаза, когда зал всё-таки закрыли. Я, пожав плечами, послушалась приказа. Уж не знаю, что они сейчас там будут обсуждать, но этот разговор точно не для наших ушей, а я не тот человек, который лезет куда-то, куда его не зовут. В принципе, мой тип личности — это человек, не желающий лезть даже туда, куда его зовут. — Те подавители, что ты мне дала, — начала сухим тоном, пока мы медленно продвигались к выходу, чтобы выбраться на открытую площадь перед замком. Нам выпала замечательная возможность насладиться воздухом без офицерской перебранки, надо этим воспользоваться. — Самая бесполезная вещь, которая когда-либо существовала. — Я вижу, — хмыкнула Равати, и в этих слов слышался тонкий намек, который мне пришлось пропустить, чтобы не смутиться. Почувствовав её прожигающий взгляд, едва повернула к ней голову, чтобы поднять одну бровь. — Сказала же, что подбирать с врачом надо. Поразительно, какие грани тактичности в ней открыл варийский допрос — ни одной шутки про нашу связь с Франом, хотя я была уверена, что уж она-то молчать не станет. Стоит ли спросить о том, как ей удалось выбраться живой? Стоит ли вообще как-то обращать на это внимание, или просто оставить всё это, так как дело решилось? — Лучше молчи, — оборвала иллюзионистка сразу же, как только я вдохнула перед тем, как спросить о её самочувствии. Это заставило меня закатить глаза — может быть, это была моя первая и последняя возможность за сегодня позаботиться о чьем-нибудь здоровье. Я потянулась рукой к внутреннему карману своей формы (сколько ни ношу, всё равно не кажется хоть сколько-нибудь удобной), сделав вид, что изначально именно к этому и стремилась, прежде чем Равати меня заткнула. Карман в этой одежде был глубоким, потому в нём помещалось то оружие, которое мне передал брат Мари. Собеседница невольно напряглась, провожая мою руку взглядом. — Возьми это себе, — вытащив оружие, я протянула его Равати, стараясь не слишком сжимать рукоятку. Получалось ли у меня? Не особо. Будто оно оставалось моей последней защитой, в виду высокого риска использования коробочки, хотя на самом деле этот нож никогда по-настоящему мне не принадлежал. — И передай Сумси, когда его встретишь. — Оставь, — иллюзионистка резко мотнула головой, наверняка про себя ввернув пару нелестных эпитетов в мою сторону. — Передашь сама. Или, думаешь, сдохнешь быстрее? Тогда тем более оставь. Пришлось положить нож обратно. Мы вышли на площадку перед замком, и легкая прохлада тут же обвила тело, несмотря на яркое солнце, пригревающее землю с небосклона. Может быть, тому виной были облака, перекрывающие лучи почти каждую минуту. На улице было тихо — даже слишком, для такой-то местности и в такое-то время. В какой-то момент даже начало казаться, что эта территория совершенно безлюдно, пока вдалеке не показался чей-то силуэт. В сторону замка бежал варийский рядовой со странным выражением лица, которое я с трудом рассмотрела издалека. Не решившись сразу обратиться к нему, сначала осмотрела вокруг в поисках нападающих, но никого не было, поэтому, вздохнув, приложила ладони ко рту в форме рупора: — Что происходит? — получилось достаточно громко, чтобы приближающийся парень услышал. Равати рядом вздрогнула, будто не ожидала, что я буду кричать, а, может, просто испугалась внезапного звука. — К замку приближаются противники! — оповестил на ходу рядовой, пробегая мимо. Я несколько раз моргнула, прежде чем поняла, что происходит — замок, скорее всего, окружают. Ну что за везение? Впрочем, что-то подсказывало: начальство уже придумало какой-то план. Вглядевшись в замок, только заметила вывешенный гордо флаг Варии. Давно он здесь висит? Куда больше меня интересовал вопрос, что за надпись располагается на ткани, вывешенной из чьего-то окна, но, как я ни старалась, ничего не было видно. — Несчастье, ты же понимаешь, что тебе нельзя участвовать в сражениях? — Равати с усталостью провела ладонями по лицу, будто пытаясь стереть следы неприятного времяпровождения прикосновениями. — Сейчас бы сигарету… — Я не могу вечно прятаться, надеясь, что кто-то будет делать работу за меня, — парировала, оставляя последнюю реплику без внимания. Очевидно, что от меня никакой особой пользы не будет. Максимум, что я могу делать — выполнять приказы и не мешаться под ногами. Выполнять ту работу, на которую меня изначально натаскивали: помогать Луссурии, быть солнечной поддержкой. Если Бьякуран все-таки узнает, что я больше не являюсь его Истинной, меня нельзя будет использовать даже в качестве приманки. При этом в бою с Мельфиоре я теперь не смогу вызвать Сенеку, иначе моим слабым местом быстро воспользуются. И это еще не упомянуто лихорадочное состояние от стихающей постепенно течки. Смею ли я жаловаться? Смею ли скрываться от обязанностей? Нет. Почему-то тоже захотелось закурить. За это время рядовой успел сообщить всем о готовящемся нападении, потому офицеры стремительно высыпали на ту площадку, на которой продолжительное время находились мы с Равати, которая, заметив их, постаралась отойти в сторону. — Какой прекрасный флаг, — вдруг заметил, обернувшись, подошедший начальник. Одна его рука на манер козырька закрывала тенью итак солнцезащитные очки, в то время как вторая притянула меня к себе за плечи, заставляя сдавленно фыркнуть. — Ах, Леви, ты пойдешь на что угодно, чтобы умаслить босса, м. Названный просветлел лицом от того, что его старания заметили, и я, наконец, запомнила, что этого фанатичного человека зовут Леви, словно это знание когда-то может мне действительно пригодиться. Хотелось бы, конечно, ещё вырваться из внезапной и цепкой хватки солнечного офицера. Принц оборвал радость мужчины с зонтами своим замечанием, заставив почувствовать меня отомщенной за то, что он тогда наговорил. — Вро-ой, заткнитесь! — закричал Капитан, взмахнув резко мечом, и Луссурия ловко отодвинул меня на пару шагов, чтобы я не лишилась пары конечностей раньше времени. Из-за этого я столкнулась с Франом, который весьма незаметно заменил руку начальника, которая сжимала мое плечо, на свою. — Наконец-то пришел наш черед. А то мы уже заждались без действия, черт побери! — У меня уже голова болит от этих криков, Капитан, — заныл Луссурия, прижимая драматично тыльную сторону ладони ко лбу. Я фыркнула, мысленно с ним согласившись — хотя мне даже повезло, к Капитану стоял ближе всех Леви, что даже не поморщился от громкого голоса мужчины. — Я зна-аю хорошее сре-едство, — проявил участие туманный офицер, не отнимая руки от моего плеча, что очень быстро стало неловким (в первую очередь, для меня). Не то чтобы кто-то обратил на это внимание, но всё же. — А? Какое, мой милый мальчик? — начальник преисполнился энтузиазма, и очень даже зря. Я очень вовремя сделала скептичное лицо в ожидании заготовленной реплики Франа, которую, чувствовалось по связи, он с удовольствием сейчас скажет. — Гильоти-ина, — как истинный француз, просветил нас всех туманный офицер. Ну, что-то такое от него и ожидалось. Луссурия возмущенно всплеснул руками под шипящий смех Бельфегора, который наверняка злорадствовал над тем, что не он один не может справиться с Франом. Пока пространство заполняли типичные для этого отряда перебранки, я мученически переглянулась с Равати, которая, оказывается, всё это время наблюдала за мной. Истинный же в это время мастерски оскорблял всех, кто неровно рядом с нами дышал, поэтому никакой надежды на то, что это быстро кончится, не было. — Но, командующий Скуало, что теперь? — Луссурия резко настроился на серьезный лад, и я вернулась вниманием к происходящему между ними разговору. Капитан ненадолго задумался, глядя в одно из окон. Всё внутри меня замерло в ожидании или приговора, или обычного приказа. Отправят ли меня к серьезным боям? Будут ли использовать, как приманку? Оставят в замке, как было раньше? Чем дольше длилась пауза, тем больше мне казалось, что произойдет что-то неприятное. Фран отнял свою многострадальную конечность от моего плеча, и вдруг стало холодно и пусто. — Луссурия со своим помощником и Леви, оставайтесь в замке и ждите сигнала. Если что случится — вы на подхвате. Я охраняю восточный вход. Бел и Фран прикроют южную сторону, возьмите с собой кого-нибудь из людей, — вполне ровно произнес мечник, после чего последовали возмущения остальных. Значит, всё-таки в роли приманки я бессмысленна. Ну, это логично — сам Бьякуран не придет куда-то ради меня, только если узнать его местоположение через еще одно мое похищение. Однако это кажется совершенно бесполезным. Одно я знаю точно: будь я настоящей Истинной Джессо, меня бы прикончили, не раздумывая, чтобы его ослабить. — Черт вас всех подери, это приказ, так что вперед! Возьмите с собой сколько угодно новичков. А ты, — Капитан указал взмахом меча на Равати, которая приподняла вопросительно одну бровь. — Пойдешь со мной, нечего тут прохлаждаться. Я сделала шаг к ней, чтобы, хоть и с некоторой тревогой, но оспорить данное решение, однако иллюзионистка уже утвердительно кивнула, оголяя зубы в странном оскале. Она махнула мне рукой и двинулась за своим временным напарником. — Ура-ура-ура, мы всех убьем! — Луссурия едва не пританцовывал на месте от того, что хоть какое-то действие, наконец, началось. Энтузиазм проходил мимо меня, начавшей переживать за жизнь иллюзионистки. — Не забудьте свои коробочки! А вот теперь в нем включилась мамочка. — Не понима-аю, почему я до-олжен этим занима-аться с этими людьми, — апатично выразил свою позицию Фран, повернувшись лицом ко мне. Я почувствовала себя психологом, к которому пришел проблемный пациент, и протянула руку, чтобы поддерживающе хлопнуть его по плечу, но он перехватил ладонь, чтобы согреть свои холодные пальцы. — Если всё пройдет гла-адко, поцелу-уешь меня в ще-ечку? Вспомнились вдруг и тесные прикосновения, и прямые взгляды, и переплетенные запахи, сворачивающиеся теплом в груди… Куда делся тот парень, не желающий что-то говорить на прощание? Почему его заменил кто-то, кто говорит такие непристойные вещи? Я выдернула руку из его хватки и, что-то проворчав под нос, побежала за Луссурией, лишь бы не оставаться с Леви наедине. По крайней мере, так оправдала свой поспешный побег. Боюсь, к таким открытым проявлениям наших отношений я еще не готова! Леви, однако, вскоре присоединился, чего мне так не хотелось. Солнечный офицер выглядел сегодня воистину скучающим, отчего дрожь пробегала по телу. Радовало только то, что именно в битве мне участвовать не придется — в который раз поблагодарила за это врожденное пламя Мари, — и, к тому же, мы расположились в одной из громадных комнат замка. Кажется, здесь был музей. Прошло не так много времени, прежде чем я, наблюдающая через окно за лесом, увидела несколько вспышек — ураганный огонь, быстро распространяющийся по лесу, напомнил мне о первом дне в этом теле. В стороне от пожара кроны подсветило голубым цветом вызванное из коробочки животное. К самому замку приближались полчища рядовых, с которыми успешно справлялись новенькие с нашей стороны. Наше убежище резко задрожало, и я схватилась за оконную раму, чтобы не свалиться с ног. Офицеры посмотрели в сторону взрыва — это была северная сторона замка. Невольно я подумала о том, что сейчас происходит с тем монастырем. Картина, которая предстала в моих мыслях, была не самой утешающей. Одновременно чувствую себя и виноватой, и переполненной надеждой о том, что моя связь с этой сектой окончательно прервалась. Конечно, если не считать Адамо. — Я пошел, — отрывисто сообщил офицер с зонтами, направляясь к выходу через меня. Хоть от него и ожидалось, что он заденет меня или сделает что-то неприятное, мужчина полностью меня проигнорировал. Господи, спасибо. В тот момент, когда Луссурия начал отвечать кому-то по коммуникатору о нашем положении дел, в помещение ввалились с виду полумертвые и стонущие рядовые. Я поспешила к ним, чтобы взять на себя хотя бы половину их числа — на самом деле, раненных было достаточно, чтобы кто-то один этим занялся, но мне так плохо сидеть без дела, что я не могу передать это другому человеку. — Ах… как я это не люблю, — вздохнул начальник, стоя в стороне, пока я принялась за работу. Ох, случайно забрала у него последнее развлечение. — Сражаться намного интересней, а нам приходится строить из себя домохозяек, да, лучик? Раздумывая над тем, могу ли я сейчас призвать Сенеку, я лишь отстраненно кивнула на его вопрос. Дрожащая в моих руках коробочка вскоре была открыта, хоть и не было уверенности в том, что это правильный поступок в нынешних ситуациях. Отныне нужно быть готовой в любой момент призвать оленя обратно. — Оставь и мне чуть-чуть, — пропел Луссурия, вытаскивая свою коробочку. Надо же, в конечном итоге, он решил ей воспользоваться. Тогда не совсем понятно, зачем тут мы с другими рядовыми, раз и офицеры будет заниматься той же работой. Не то чтобы нас кто-то спрашивал, конечно. Рядом с Сенекой появился Ку-чан, с которым мы давно уже не встречались. По сравнению с солнечным павлином начальника, мой Сенека, со своим обломанным рогом, слегка проигрывал. Несколько рядовых упало на пол, пока я лечила двух других. В отличие от его коробочки, мое животное направляло пламя в каждую рану по-отдельности, что весьма замедляло процесс. Тут же заключалось и другое отличие — из-за такого большого радиуса воздействия, пациенты Луссурии вдруг обрастали волосами и ногтями. Раненным, что достались мне, стоит сказать спасибо. Одни рядовые уходили, другие вваливались внутрь. Благодаря приказам офицера удавалось держать дисциплину, поэтому работа была не такой трудной, как обычно. Они его боялись (а кто нет?). Сенека склонился над одним из мужчин, в то время как Луссурия использовал своего павлина. Я продолжала лечить и вручную, прислонив ладони к порезу на теле рядового, который выглядел до того мощно, что вызывала удивление сама возможность его ранения. Пламя на моих пальцах не успело потухнуть, как вдруг пространство потянуло вниз. Или это я летела? В ушах резко зазвенело, перед глазами вспыхнул яркий свет — разноцветными пятнами он вдруг перекрыл всё, что я видела до этого. Меня дернуло в сторону, накрыло тяжестью сверху, заставив выдохнуть сквозь плотно сжатые зубы. Мысль о внезапном нападении мелькнула среди блаженной пустоты, прежде чем всё растворилось в темноте.