Сенека

Что-то капало на мое лицо, заставляя морщиться. В висках тянуло, дышать было так тяжело, что я с трудом это делала. Послышавшийся взрыв, отдавший в ушах протяжным писком, вынудил меня открыть глаза. Ах, неожиданно темно. Я уперлась руками в неясный объект, сдавливающий меня сверху, и не смогла его стащить даже вбок, не то что приподнять. Паника заклокотала в груди быстро стучащим сердцем, что стало дополнительной преградой дыханию. Что произошло? Почему вокруг так темно и мутно? Обстановка навевала мысли о гробу, в который меня вновь заточили. Так, будто в этот раз я оказалась настоящим трупом, а не сторонней наблюдательной душой. Большая капля неизвестной жидкости вновь упала на моё лицо. Пахло кровью, металлом отдавал даже обычный кислород. Отвернула голову в сторону, чувствуя тошноту от осознания, что на меня капает чья-то кровь, а, следовательно, надо мной, лежа на каменном блоке, расположился труп. Пройдет не так уж много времени, прежде чем в такое же состояние перейду я. Посмотрите, какая нелепая будет смерть. Вновь багрянец, окропивший светлые волосы, беспомощное лицо, и голос, отчаянно кричащий: «я не хочу умирать!». Я думала, я… я думала, что всё прошло, я думала — больше об этом не вспомню, что происходит что мне делать что… сбивчивое и прерывистое дыхание стало глубже, и горло сдавило. Внимание к вдохам и выдохам не сделало лучше, кажется, это только усилило панику, ведь контроль над дыханием мгновенно растворился. В один миг тяжесть, придавливающая меня к земле, скользнула в сторону, и я закашлялась одновременно и из-за тревоги, которая не давала вдохнуть, и из-за потока чистого воздуха. Чей-то сладкий голос начал пробиваться сквозь легкую истерику, и мои дрожащие руки убрали от ушей. Вот почему было так тихо, а я даже не заметила, что всё это время обхватывала свою голову. Луссурия смотрел на меня сквозь стекла солнцезащитных очков, и мне вдруг увиделись на мгновения очертания его глаз, которые тут же пропали, стоило мне только всмотреться через мутное зрение. Едва повернув голову к съехавшему с моего бренного тела куску замка, смогла заметить, что на нем лежал мертвый рядовой, которого я лечила перед тем, как всё произошло. Судя по вспышке света перед обмороком, от взрыва меня защитило моё пламенное животное. — Давай, дорогуша, не время для панических атак, — начальник схватил меня за щеки своими ладонями, и тепло едва пробивалось до моей кожи сквозь ткань его мокрых перчаток. Стоило ему только понять, что спокойное увещевание не работает, как прикосновение прекратилось на миг, а после одну из щек жутко обожгло вспыхнувшей болью. Я громко зашипела, зажимая пострадавшую часть холодными пальцами, едва сдерживаясь от того, чтобы не выругаться на родном языке. Как ни странно, дышать стало легче, теперь, когда всё внимание ушло на чувство боли. Мало мне шрама на одной щеке, теперь будет гематома на другой. Солнечный офицер огляделся по сторонам с сияющей ухмылкой — сплошные обломки, валяющиеся то тут, то там. Стена, разделяющая нас с боссом, «радовала» своим отсутствием. Впрочем, это никого не смущало, даже меня, находящуюся в прострации. Я стерла с лица чужую кровь, одновременно потерев болящую щеку. Как бы действенно это ни было в данной ситуации, больше, всё-таки, обидно. Мужчина в кресле, казалось, даже не участвовал в сражении — ленно сидел, рассматривая чье-то кольцо. Точно не варийское, выполненное в других цветах, оно невольно привлекало внимание даже издалека. — Хах, босс… по-моему, слегка перестарался, — нервно пробормотал начальник под нос, однако я всё равно его прекрасно услышала. Особенно сейчас, с этим обостренным, хоть и изредка звенящим, слухом. Покачав головой, вспомнила о том взрыве, на который отправился Леви. Враги прекрасно справлялись с разрушением этого замка и без нас, а ведь здесь когда-то был музей. Горло саднило, но, хоть я еще и всхлипывала редкими моментами, паники больше не было. Луссурия помог мне подняться на ослабшие после обморока ноги и даже отряхнул утопшую в мелких обломках и пыли форму на плечах. — Вы же не думали, что это конец, верно? — столь ненавистный мне голос прозвучал сразу с нескольких сторон, где находились погибшие противники, и изображение, подсвеченное приборами, показало белую фигуру Бьякурана, на лице которого обозначилась довольная улыбка. Отвратительно — И сражение, и переговоры — всё было весьма зрелищно. — Голограмма, — сухо определил итальянец, сидящий в изящном кресле. Луссурия молча внимал. Я внимательно присмотрелась к размытому силуэту этого чудовища, отмечая его благостное состояние. Судя по его настроению, всё проходит как нельзя лучше для Мельфиоре, но не понимаю, почему, если атака была успешно нами отбита (к сожалению, моего участия в этом было мало). Если бы не Сенека, я, скорее всего, была бы уже мертва. От новости, что человек, за которым он долго охотился, так бездарно погиб, Бьякуран знатно бы посмеялся. — Эта предварительная битва была очень важна, — улыбка Джессо стала еще шире. Он выглядел, как невинный ребенок, которого порадовала легкая игра, что невероятно злило. Что нужно сделать, чтобы стереть это выражение с его лица так же, как стерла со щеки кровь умершего по его вине человека? — Спасибо-спасибо, теперь я знаю истинные способности независимого отряда Вонголы. Или мне лучше сказать — умения последнего живого наследника Вонголы? Как тебе этот титул, босс Варии? Ахах, не стоит так хмуриться… Чувствуя внезапную пустоту от этих слов, я покосилась на босса — его лицо было таким мрачным, что тревога мешала дышать. Неизвестно, видит ли он нас, или просто предугадал реакцию, но слова попали точно в цель. Попытавшись вникнуть в сказанное, почувствовала холод, пробежавший по спине: не значит ли это, что дон Вонгола погиб? — Если честно, мне ничего не стоит продолжить сражение и полностью задавить вашу Семью, — Бьякуран перекатился с пятки на носок и обратно, щуря глаза в змеиной усмешке. Новость, сказанная таким тоном, больше напоминала дешевый и печальный приговор. — Но я получил столько удовольствия, и Тсунаеши-кун смог меня впрямь «приятно» поразить, поэтому я решил выбрать время для настоящего поединка. — За кого ты нас принимаешь, мешок с дерьмом? — кажется, всё это ни на шутку рассердило Занзаса, шрамы которого потемнели. Я подавила в себе желание сделать пару шагов назад, понимая, что это привлечет больше внимания. — Мы должны верить словам такого мусора, следовать его предложениям… в то время как вы потеряли пять своих колец. Бвха-ха-ха! Мы с Луссурией одновременно вздрогнули, не ожидая такой реакции. Изображение босса Мельфиоре размылось на секунду, словно от громкого звука, но лицо Джессо нисколько не изменилось даже после этих слов. Это настораживало — такое спокойствие в таких неблагоприятных для его Семьи условиях. Словно это нам следовало бы беспокоиться, а не ему. — Угу, да, — Бьякуран задумчиво покивал, пряча нижнюю часть лица в подрагивающей помехами ладони. Или, может быть, он неслышно смеялся над нами. — Так и было бы, будь кольца настоящими. Кольцо противника, что держал до этого в руке, разглядывая, наш босс, щелкнуло. Оно рассыпалась на его ладони беспорядочными осколками, и моё сердце замерло — значит, это еще не конец. У нас нет преимущества, и теперь у Джессо есть знания о силе Варии. Черт, с какой стороны ни посмотри, всё равно выходит плохо. Луссурия, поправляя очки, издал глухое бормотание. — Фальшивки, — подтвердил наши мысли Занзас с лицом, полным презрения. Это чудовище послало на верную смерть людей, которые даже не знали, какая роль им уготована — быть лишь подделками, уступающими в силе настоящим обладателям колец. Я поблагодарила мироздание за то, что не являюсь его Истинной, и пожалела маленькую Мари, ведь именно ей он должен был достаться. — Вы держали в своих руках красивые украшения лишь ранга «А», — Бьякуран развел руки в стороны, наслаждаясь производимым эффектом. — Настоящие кольца Мельфиоре — уникальны. Он поднял ладонь, чтобы мы увидели мерно горящее на его тонком пальце украшение. Лицо голограммы было как никогда довольным. Тяжело стоять напротив него, зная, что он твой враг. Более того, пугает осознание: если бы Джессо хотел меня убить, он бы давно это сделал. Но играл, как кот с мышкой, чья судьба давно предрешена. — И где же тот мусор, что носит эти кольца? — благо, что, в отличие от меня, босс не предавался сомнениям и бесполезным испугам, продолжая разговор своим властным голосом. Создавалось ощущение, что всё идет по плану. Несмотря на очевидный факт приближающегося конца, всё это незримо успокаивало. Когда бы я еще сказала, что властность и злость нашего босса умиротворяют? — Должен ли я рассказывать сейчас, или мне держать интригу… — Бьякуран наигранно задумался, опуская взгляд, чтобы ресницы скрыли поблескивающие глаза. — Но разве я и так не слишком проболтался? Я ведь такой сплетник! Напоследок тогда скажу — они командуют армией в пять тысяч бойцов. Достаточно информации теперь, Занзас-кун? Босс собрал в медленно поднятой руке пламя, и атмосфера вокруг стала плотнее. Я почувствовала, как его ненависть заполняет всё вокруг, ложится грузом на плечи, чуть ли не приклоняет непослушное тело к земле. Если это и есть настоящая его сила, становится ясным, почему все эти сумасшедшие люди подчиняются ему. Однако в данный момент меня поразительные способности босса нисколько не восторгали. Голограмма мелькнула несколько раз, как если бы техника могла нервничать. Может быть, она была чувствительна к пламени. — Детали узнаете на закате следующего дня. Обещаю, что ничего не предприму против вас до этого момента. Встретимся у водопада Катафурко? — несмотря на четко обозначившийся вопрос, дожидаться ответа голограмма не стала. Впрочем, Занзас тоже не стал тратить своё время, а потому место, на котором недавно подсвечивалось изображение, тут же оказалось пронизано его бушующим огнем. Голограмма пропала, оставив нас с неприятным послевкусием. И, надеюсь, мне показалось, но я чувствовала пристальный взгляд, который исчез так же, как исчез Бьякуран.

*

— Где находится водопад Катафурко? — спросила у знакомого лица, когда увидела приближающегося к остальным Авида. Он выглядел не в пример тоскливее остальных, будто у него кто-то умер. Рядовой закашлялся, не ожидая, что с ним вообще кто-то заговорит, и пару раз моргнул, прежде чем обратить на меня свой взор. — Не знаю точно, я никогда там не был. Отсюда добираться до него часа четыре, наверное, — растерянно ответил парень, не рискнув в ответ спросить, почему у меня вдруг проснулось желание изучать географию Италии. Четыре часа. Не так уж и много, мне почему-то показалось, что добираться мы будем как раз до завтрашнего заката. Почему именно это место? Сказать честно, так вся информация Бьякурана, как и всегда, оставляла после себя больше вопросов, чем ответов. Я сжала одной рукой коробочку, что покоилась в кармане плотного плаща. Скуало громко выражал недовольство вдалеке тем фактом, что мы должны последовать словам Бьякурана о «настоящей» битве, в то время как информации от Вонголы о результатах переговоров не поступало. Рядовые рядом тихо, в контраст крикам Капитана, предполагали, что это могло бы быть ловушкой, и голограмме верить нельзя. Теория о том, что изображение Бьякурана записано давно и произведено теперь, рушилась из-за того, что этот змей мог слышать тех, с кем связался, и даже ответил на один вопрос. — Почему Вендиче ничего не предпринимают? — прервал чужой диалог Авид, всё ещё стоящий рядом. Те, к кому он обратился, замолчали, нахмурившись. Может быть, их не устраивал факт моего нахождения рядом с ними, но я принадлежала к числу рядовых. Вроде бы. — Вина Мельфиоре полностью доказана, а они так и не появились, — один из новеньких заметно побледнел. — Не хочу говорить напрасно, но, — рядовой оглянулся на своего собеседника, — может быть, стражам выгодно всё это. Несмотря на то, что мне было не совсем понятно, кто такие Вендиче, почему их зовут стражами, и что во всем этом им выгодно, я всё равно прониклась упавшим вдруг настроением. Вместо того, чтобы тоскливо рассматривать землю, как это делали остальные, оглянулась по сторонам в поисках лягушачьей шапки. Она всегда выделялась в толпе. Сейчас Франа нигде не было видно, хотя даже Скуало с Равати добрались до разрушенного замка, и только связь, передающая обычное равнодушное состояние Истинного, не позволяла мне в тревоге заламывать руки. Чувство некоей разбитости всё равно не покидало. Не сосчитать, сколько раз мне уже приходилось беспокоиться о том, не погиб ли он, и сколько еще придется. С другой стороны, в этом мы друг от друга не отличались, ведь я тоже уже успела несколько раз его обеспокоить (если можно использовать это слово в отношении Франа, конечно) своим пограничным состоянием. Хорошо, что течка совсем перестала проявляться, иначе омега внутри бы уже кричала о том, что я всё делаю неправильно. В надежде отвлечься от своих гнетущих мыслей, прислушалась к продолжающимся обсуждениям рядовых, и только сильнее загналась. Всеобщее возмущение сменилось «обнадеживающими» вопросами о возможной гибели дона Вонголы. Нам, обыкновенным подчиненным, было неизвестно, смогло ли руководство все-таки связаться с королевской семьей, однако хмурые лица офицеров было видно издалека. — Я передала нашим координаты того места, — Равати неожиданно появилась за моей спиной, перепугав до смерти. Нервно дернув уголком губ, с признательностью ей кивнула. Надеюсь, она, прежде чем это сделать, обсудила это с Капитаном или Занзасом, а то нам может нехило так попасть за самоуправство. Они, наверное, уже связались с остальными союзными семьями… — Тебе не кажется всё происходящее каким-то кошмаром? — поделилась своими мыслями, переплетая холодные, онемевшие пальцы между собой. — Кошмар — это всё, что происходило последние несколько лет, несчастье, — призналась иллюзионистка. Если вспомнить её историю, тогда утверждение становится вдвойне вернее. От неё неуловимо пахло сигаретами — видимо, смогла их где-то достать за это время. — Тогда, надеюсь, завтра всё это закончится, — я опустила глаза вниз, рассматривая носки своих потертых местами ботинок. Авид, про которого мы обе забыли, заговорил тоже: — Так быстро? Едва ли, — парень усмехнулся. Невольно зацепилась глазами за его лицо, выглядящее столь молодо на фоне всех разрушений, что успели произойти и еще произойдут. — Кхм, прошу прощения, что вмешался. — Нет-нет, что ты, продолжай, нам всем очень интересно, — с насмешкой закатив глаза, Равати скривила губы в оскале. Я лишь тихо вздохнула — уж не знаю почему, но отношения между ними не клеились. Вполне логично для них двоих просто никогда не разговаривать друг с другом, не сталкиваться и тому подобное, но вместо этого они будто ищут встречи, чтобы позубоскалить. И это при том, что они даже не относятся к одной Семье. Это я называю — судьба. — И почему же ты так думаешь? — мягко спросила, опустив тот факт, что я забыла его имя. Что-то похожее на Франа и Францию, но всё же отличающееся. Ладно, лучше просто не рисковать. Рядовой приободрился, кинул непонятный мне взгляд на иллюзионистку, стоящую рядом со мной, и, похоже, что-то прикинул в уме, прежде чем начать медленно говорить. Я сменила позу, понимая, что это затянется надолго. Странно, что до сих пор не выдвинули новых приказов. — Вся ситуация нагнеталась уже давно, — вслух рассудил Авид, и голос его был тих на фоне остальных разговоров. Пришлось придвинуться чуть ближе, чтобы расслышать умозаключения парня — можно ли меня винить в проснувшемся вдруг любопытстве? — Даже если удастся покончить с главой Мельфиоре, нужно будет разбираться так же и с их союзными семьями, с поставщиками. Нужно учитывать и последствия всех действий… Он резко замолчал, смутная тишина показала его потяжелевший взгляд. Не понимая такой перемены настроения, я едва приподняла руку, чтобы дотронуться до плеча рядового и спросить, всё ли в порядке, но, сжав подрагивающие пальцы в кулак, сделала вид, что этого не было. — Что, умные мысли кончились? Смешной, — не вслушиваясь в грубые слова Равати, я поняла, что дело совсем не в этом. Парень, вздохнув, заметно качнул головой и скривил губы. Наверное, стоило бы все-таки спросить у него, в чем суть заминки. Побеспокоиться о состоянии другого человека, узнать, всё ли хорошо. Но мне в такие моменты всегда становилось не по себе: мало ли, скажу что-то не так, расстрою человека еще больше. Я находилась в сомнениях, но не прошло и полминуты с окончания слов иллюзионистки, как во внутренних колебаниях не осталось смысла. К новообразованным руинам стали съезжаться темные машины. Для рядовых, коих было большее число, но не так уж и много (человек двадцать или тридцать, если определять по мимолетному взгляду), точно были отведены последние подъезжающие автомобили, судя по их габаритам. Спасибо, что не пешком. Наконец, было приказано распределяться по свободным местам, и офицеры направились к передним машинам. Я повернулась к Равати, не зная, куда мне идти, но сама она уже пошла с другими рядовыми. — Мари-чан! — голос начальника сложно было перепутать. Глаза быстро нашли цветастое боа, от которого Луссурия всё никак не отказывался, и мужчина поманил меня пальчиком. Боже. — Иди-иди сюда, мой лучик! Направляясь к нему, старалась изо всех сил держать на лице нейтральное выражение, хотя до жути хотелось просто закрыться капюшоном. За время своего отсутствия, солнечный офицер успел приобрести хорошее настроение. Это наверняка должно было меня приободрить, но почему-то удается почувствовать только неловкое отчаяние. — Надеюсь, ты не хотела поехать с рядовыми, — солнечный офицер словно бы осуждающе покачал головой, усаживаясь в другой транспорт. Пожалуй, не буду это подтверждать, хоть мне и хотелось дослушать доводы Авида. — Твоё место — рядом с Франни. Уверена, на такое искривление имени иллюзиониста я недоуменно подняла брови вместе с Франом. Луссурия закрыл за собой дверь, и босс, никого не дожидаясь, велел Капитану ехать. — Почему тогда он сам меня не позвал? — с легким недоумением спросила у самой себя, оглядываясь на вторую машину. — Ши-ши-ши, большая жабья голова не влезает в окно, — опустив стекло с водительской стороны, язвительно вставил Бельфегор, чем до смерти меня напугал. Фран обосновался рядом с напарником — на переднем сидении. Следовательно, мне придется сесть сзади, одной. — Сказа-ал фальшивый при-инц, придумавший эту дура-ацкую шапку, — отозвался в свою очередь упомянутый, не разделяя позитивного настроя другого парня. Связь, однако, не передавала ни грамма обиды. Не дожидаясь окончания их взаимных хвалебных од, юркнула на заднее сидение позади принца, чтобы видеть Франа, а не водителя. Соглашаясь с Бельфегором, стоит признать, что лягушка на голове иллюзиониста и впрямь была большой — удивительно, что вообще влезла в салон. — Ты виде-ела, как босс уничто-ожил обросшу-ую версию Бел-семпа-ая? — Истинный дождался, пока старший офицер отвлечется на навигатор, а после переключился на меня. Как мило с его стороны. По крайней мере, не вспоминает то, что сказал перед уходом. — Принц всё слышит, — вполне дружелюбно (как для него) отреагировал Бельфегор, набирая что-то на клавиатуре, в то время как я пыталась сделать вид, что не находилась без сознания большую часть сражения. — Принц увере-ен, что он при-инц, а не Юли-ий Цезарь? — это отвлекло Франа от своего вопроса — так я думала, пока он не вернулся к первоначальной теме, убив во мне последнюю надежду. — Мадемуазель Мари отве-етит? — Мадемуазель Мари накрыло обломками в этот момент, — всё-таки созналась, передразнивая манеру разговора иллюзиониста, как и в прошлый раз. Истинный, скорее всего, и так об этом знал, но всё равно не мог не упомянуть в разговоре, лишь бы только поддеть. Шипящий смех принца заглушил голос навигатора, так что можно было сделать вид, что я ничего не заметила. Мы легко двинулись с места, догоняя транспорт босса. Поездка из Алькамо отличалась от поездки в Алькамо. Было холоднее, разговоры стали тише и подозрительнее (насколько это вообще возможно для этих двоих). Напряжение витало в воздухе между машинами — и, хоть мы и не связывались друг с другом, каждый готовился к нападению со стороны Бьякурана. Верить его лживым словам никто не собирался, и в этом я была полностью солидарна с остальными. В какой-то момент некоторые машины отделились от основного пути, и на «нашей» дороге остались только две. Я проводила взглядом отгородившиеся автомобили, и тихо вздохнула. Мало того, что вскоре начало тошнить от длительной поездки, так еще и офицеры окончательно затихли, молча продолжая ехать — теперь невозможно было отвлечься на их беседу. Не покидало ощущение надвигающейся после затишья мощной бури.