***
Громкий хлопок дверью. Это молодая девушка, среднего роста, в длинном молочном платье, отороченном розовыми оборками, выбежала из своей комнаты и, поддерживая одной рукой подол, понеслась по коридору — только каблучки застучали по мраморному полу. Её длинные каштановые волосы, аккуратно уложенные и украшенные дорогим гребнем с рубеллитами*, двигались в такт её быстрым шагам. Преодолев несколько коридоров, девушка стремительно поднялась по лестнице, застланной красным бархатным ковром, и, подбежав к большой дубовой двери, ведущей в один из кабинетов профессора, в нерешительности остановилась, переводя дыхание. Минутное замешательство, и она, гордо приосанившись, медленно постучала в дверь. Ответа не последовало, поэтому девушка, глубоко вздохнув, решительно толкнула дверь и заглянула внутрь. Её внимательному взору представилась следующая картина: за своим рабочим столом, окруженный стопками различных бумаг, сидел худощавый мужчина, уже седой, одетый в строгий костюм с идеально выбеленным воротничком. Рядом стоял дворецкий, молодой человек в сюртуке лет двадцати пяти, с надменным лицом смотрящий на всех вокруг и беспрекословно повинующийся хозяину дома. В углу комнаты, переминаясь с ноги на ногу, стояли двое полных мужчин, явно не блещущих острым умом. Они были сильно похожи друг на друга: оба были толстоваты и низковаты, оба носили бакенбарды и одевались в деревенскую одежду, да и в их чертах проглядывало что-то общее, угловатое и неуклюжее. А на пышном диване, повернутом в сторону профессорского стола, лежал ребенок. Это была девочка с русыми волосами, взъерошенная и исцарапанная. Она была одета в летнее белое платьице, местами порванное и испачканное. Её глаза были плотно закрыты, казалось, что она просто заснула… — Что ты тут делаешь? — Профессор недовольно поморщился, кидая усталый взгляд на девушку, замершую у двери. —Тебе не позволено тут находиться. Возвращайся в свою комнату.— Его голос был сух и резок, однако юная леди скользнула в комнату и, аккуратно прикрыв за собой дверь, развернулась в сторону профессорского стола, всем своим видом выражая уверенность в своих действиях. Аккуратно очерченные брови мужчины приподнялись, выражая удивление на всем худом лице, однако его взгляд продолжал устало скользить по комнате, не показывая ни малейшей заинтересованности в происходящем. Дворецкий хотел было что-то сказать, но остановленный едва уловимым знаком мужчины, остался молчалив, двое толстяков продолжали молча стоять в углу, да и девочка, все так же лежащая на диване, не подавала никаких признаков движения, так что молодая девушка сделала несколько шагов в сторону стола и, сделав небольшой книксен**, обратилась к профессору: — Мистер Мориарти, позвольте узнать… — Она запнулась, видимо, собираясь с мыслями, и мужчина, воспользовавшись ее заминкой, коротко приказал: — В свою комнату! Однако девушка осталась стоять на месте и лишь сильнее приосанилась, стараясь казаться выше. Её карие глаза выражали крайнюю серьезность и намерение стоять до конца. После небольшой паузы она продолжила: — Отец, что вы собираетесь делать с этим ребенком? — Профессор Мориарти издал глубокий вздох, не выражающий ничего, кроме усталости, и сделал короткий кивок в сторону молодого человека. Джек Барлоу, так звали дворецкого, учтиво поклонился профессору и, подойдя к девушке, аккуратно взял её под локоть со словами: — Идемте, мисс, вам не следует здесь находиться… — Он попытался увести девушку, однако та, резко вырвав свою руку из цепкой хватки дворецкого, развернулась к седому мужчине, бросая на него гневный взгляд: — Я не уйду, пока вы мне не объясните своих намерений, отец. — Она сделала еще несколько шагов к столу, уклоняясь от дворецкого, не оставлявшего попыток увести разозленную молодую особу. Мориарти молча наблюдал за ней цепким взглядом серых глаз, пробиравшим до костей многих головорезов Великобритании. Девушка же, оправив изящным жестом подол платья, послала отцу не менее суровый взгляд, скрестив руки на груди в ожидании его решения. Несколько минут они так смотрели друг на друга, дожидаясь, когда оппонент нарушит молчание, становившееся невыносимым. Наконец профессор сдался и, откинувшись на спинку стула, закурил трубку, услужливо поданную ему Барлоу. — Чего ты добиваешься, Пенелопа? — Девушка невольно вздрогнула, что не ускользнуло от орлиного взгляда профессора, но продолжила молчать. — Что тобой движет? — Пенелопа только сильнее сжала губы, нервно поправляя свои белоснежные перчатки. — Тебе интересно узнать о судьбе этой юной леди? — Профессор Мориарти усмехнулся в усы и, отложив трубку, продолжил: — Хорошо, я расскажу тебе. Может быть, ты станешь лучше слушать то, что я тебе говорю…— Девушка в недоумении выгнула бровь, продолжая хранить молчание. — Ну что ж, слушай. Эта малышка, к своему несчастью, попалась на глаза Барлоу во время выполнения одного из важнейших поручений. — Он сделал небольшую паузу, наблюдая за реакцией дочери. — На самом деле я удивлен доброте Джека, ведь все свидетели, заставшие его за работой, не жили долго… — Тут Мориарти позволил себе улыбку, заставившую девушку внутренне содрогнуться от ужаса. Барлоу подошел к ней сзади и, поклонившись профессору, замер. — Ну что, ты довольна? — Пенелопа уставилась отцу в глаза, напряженно выискивая скрытый смысл, который постоянно сквозил во всех его словах. — Можешь идти к себе, ты свободна. — Девушка нехотя присела в реверансе, но осталась стоять на месте: — Ты ведь не убьешь её? — Профессор вдруг рассмеялся и, вновь берясь за трубку, продолжил: — Я нет, а вот кто-нибудь из Хопкинсов — вполне могут. — При этих словах оба толстяка, до этого молча стоявшие в углу кабинета, расцвели злорадными улыбками. Пенелопа же, услыхав такой ответ, дернулась, заслужив взгляд отца, полный искреннего удивления. — На сегодня хватит откровений. Барлоу, уведи её! — Джеймс Мориарти устало махнул рукой, и молодой человек, воспользовавшись замешательством девушки, аккуратно, но цепко приобнял её за плечи и, развернув в сторону выхода, собирался удалиться вместе с ней, как Пенелопа, круто развернувшись на каблуках на сто восемьдесят градусов, громко и четко произнесла: — Отец, сохраните ей жизнь! Пожалуйста… Глубокий вздох. — Это начинает действовать мне на нервы. — Прошу, отец… — Отчего ты так упорствуешь? — Прошу… — На что сдалась тебе эта чернушка?! — Пожалуйста!.. Тут Барлоу попытался рывком развернуть Пенелопу, но та упорно сопротивлялась. — Я понимаю, что она свидетельница… И все же, позвольте ей жить! — Что ты мне предлагаешь? — Сохраните ей жизнь, пусть она останется у нас… Да хоть служанкой! — Пенелопа, воодушевленная своими словами, продолжила, не обращая внимания на Джека, не оставлявшего попыток увести её. —Пусть она станет моей личной служанкой и… и никогда не покинет стен этого дома. Никогда… Мориарти молчал, погруженный в свои мысли, а девушку, внезапно поникшую головой и почти переставшую сопротивляться, Барлоу вынес практически на руках из кабинета, как вдруг их догнал окрик профессора: — Я приму твое предложение, мисс Мориарти… Считай это своим подарком на Рождество.…