Гарриета Поттер

Почти восемь лет прошло с того вечера, когда между Петуньей и Верноном состоялся разговор, который изменил не только положение Гарри в доме Дурслей, но и всю его жизнь. Тисовая улица за это время почти не изменилась - солнце вставало над теми же ухоженными садиками, все так же ночами лаяли собаки, а горожане ежедневно ходили на работу, в школу или в детский сад. И лишь дом номер четыре, кажется, изменился кардинально. Соседки шушукались и удивлялись тому, как сильно переменилась Петунья, превратившись из заядлой сплетницы и любительницы заглядывать в чужие окна (чему способствовала длинная шея) в примерную мать. Удивительнее всего было то, как сильно она прикипела к племяннице, бедняжке, потерявшей родителей, которые приходились кому-то из Дурслей родственниками. "Женщине поистине удалось заменить девочке мать," - так говорили соседки, которые и раньше считали Петунью добропорядочной женщиной, но теперь по-настоящему зауважали. Нет, не каждый сможет полюбить чужого ребенка, как своего собственного! Изменения коснулись не только Петуньи и мнения о ней, но также всех Дурслей и их дома. Вернон все-таки привык к такому положению дел и даже начал изредка называть Гарриету "доченькой", хотя всячески избегал прикосновений к "племяннице". Своеобразной любовью он даже привязался к девочке, иногда забывая о том, кто она на самом деле. Но "веселее" всего пришлось Дадли, когда его новоиспеченная сестра привыкла чувствовать себя не-чужой в доме и ей разрешили общаться с мальчиком. Гарриета, в отличие от родителей, не захотела мириться с не самым лучшим характером избалованного мальчика и вела себя с ним в стиле "око за око, зуб за зуб". Самым обидным и шокирующим открытием для мальчика стало то, что его мать, поначалу просто не замечавшая обострившихся взаимоотношений детей, в какой-то момент встала на сторону девчонки! Пришлось самому учиться защищаться, уворачиваться от щипков и придумывать хитрые планы мести. С тех пор в доме номер четыре по Тисовой улице стало значительно веселей! Что же до самого дома, то Петунья исполнила свою угрозу и переделала одну из комнат на втором этаже. Там появился цветочный ковер, обои нежно-персикового цвета, мягкая кровать, трюмо и красивые занавески на окнах, лишь шкаф остался неизменным. Когда Гарриета немного подросла, на ее подоконнике появился горшок с цветами, за которым девочка была обязана присматривать. Но изменения на той комнате не закончились. Стоящие на каминной полке фотографии в рамках, на которых был запечатлен маленький Дадличек в самых разных ракурсах, исчезли, а на их месте появились другие - пухленький мальчик, с недовольным видом стоящий рядом с девочкой с непослушными черными волосами, которые лезут ей в глаза; Петунья, присевшая на корточки рядом с прехорошенькой школьницей, на лице которой написано волнение - все-таки она впервые идет в школу; запускающие воздушного змея в парке Дадли и Гарриета, заключившие перемирие на тот уикенд, а потому так охотно играющие вместе; счастливое рождественское фото всей семьи на фоне елки. И Дурслей можно было бы считать совершенно нормальной семьей, если бы не одно "но". Иногда с Гарриетой происходили странные вещи. Однажды Дадли в виде мести загнал сестру в угол и попытался надеть на нее свой старый свитер просто ужасной, отвратительной расцветки, как считала сама Гарриета. Помимо всего прочего, он еще и крайне неприятно пах. Чем больше усилий он прикладывал, чтобы натянуть джемпер на Гарриету, тем меньше становился свитер, и, в конце концов, съежился настолько, что с трудом налез бы на куклу. К счастью, Петунья, к которой мальчишка едва ли не сразу бросился за объяснениями, решила, что одежда просто села после стирки. В другой раз, когда Гарриета играла с одноклассницами после школы, на них набросилась большая собака. Девчонки завизжали и бросились в разные стороны, кроме одной - Элис Стоун. Она оцепенела от ужаса и не могла пошевелиться, глядя на то, как собака приближается со страшным лаем. Заметив это, Гарриета побежала обратно и заслонила подругу собой, выставив вперед руки и крепко зажмурившись в ожидании неминуемого укуса. Но его не последовало. Открыв глаза, Гарриета увидела, что собака замерла в неестественной позе и, кажется, даже не дышит. Девочки так и не поняли, что произошло, но успели убежать целыми и невредимыми, после чего поклялись друг другу, что никому не расскажут о произошедшем. Но самой масштабной странностью стал случай, произошедший на день рождения Дадли. После традиционного поздравления и завтрака с большим праздничным тортом, который Гарриета с Петуньей сделали вместе, вся семья Дурслей в компании лучшего друга Дадли направились в Лондон, а там посетили зоопарк. Это был один из самых лучших дней рождений у обоих детей! И Дадли, и Гарриета любили животных и каждый год ближе к рождеству начинали незаметно намекать родителям, что было бы совсем неплохо, если бы у них дома поселился какой-нибудь домашний питомец. Но в этом вопросе Дурсли-старшие оставались непреклонны (возможно, все из-за дурного примера тети Мардж с ее страшными бульдогами). Так или иначе, но поездка в зоопарк стала настоящим подарком. Целый день дети без устали бегали от вольера к вольеру, обсуждая каждое увиденное животное и заводя бессмысленные, но оживленные споры вроде: "Кто круче: лев или носорог?". После обеда, проведенного там же, на территории зоопарка, Дадли заявил, что они с Эдди, высоким для своего возраста мальчишкой с круглым лицом и довольно мирным веселым нравом, хотят сходить в террариум. Желание именинника - закон, и все направились смотреть на змей, пресмыкающихся и земноводных. В террариуме было прохладно и темно, а за освещенными окошками прятались рептилии. Там, за стеклами, ползали и скользили по камням и корягам самые разнообразные черепахи, змеи и ящерицы. Гарриете было интересно абсолютно все, но Дадли и Эдди настаивали на том, чтобы побыстрее пойти туда, где живут ядовитые кобры и толстенные питоны. Когда они дошли до этой части террариума, девочка поняла, почему брат так туда стремился - ядовитые змеи были самыми красивыми! Яркий окрас чешуи, неповторимые узоры, погремушки на хвостах и "капюшоны" - это выглядело так опасно, что невольно притягивало взгляд. А у клеток с питонами было здорово спорить на щелбаны, сколько футов в каждой змее (судьей в этих спорах невольно был мистер Дурсль, к которому дети постоянно обращались за честной оценкой длины). Наконец, Дадли нашел самую большую в мире змею. Она была настолько длинной, что могла дважды обмотаться вокруг автомобиля дяди Вернона, и такой сильной, что могла раздавить его в лепешку, но в тот момент она явно была не в настроении демонстрировать свои силы. А если точнее, она просто спала, свернувшись кольцами, что затрудняло процесс прикидывания, сколько же в ней все-таки футов и дюймов. Наконец, мальчишкам надоело бессмысленно таращиться на змею и они отправились к следующему окошку. Гарриета же задержалась, пересчитывая еще раз кольца. Внезапно змея приоткрыла свои глаза-бусинки. А потом очень, очень медленно подняла голову так, что та оказалась вровень с головой Гарриеты. Змея ей подмигнула. Гарриета смотрела на нее, выпучив глаза. Потом быстро оглянулась, чтобы проверить, не стоит ли рядом Дадли или кто-нибудь из взрослых, чтобы спросить, видели ли они то же самое. Но вокруг никого не было, и тогда девочка снова повернулась к змее и, немного помедлив, тоже ей подмигнула. Змея указала головой в сторону компании каких-то туристов, которые шумели и щелкали фотоаппаратами у вольера с какой-то очень-очень ядовитой рептилией, и подняла глаза к потолку. А потом посмотрела на Гарриету, словно говоря: "И так каждый день". Девочка понимающе кивнула и пробормотала, хотя не была уверена, что ее слова можно услышать через толстое стекло: - Я понимаю. На меня врачи также пялятся, когда тетя приводит меня к ним на прием в платье. Это ужасно надоедает, правда? Змея энергично закивала головой. Приободренная полученным ответом, Гарриета вознамерилась продолжить диалог. И, разумеется, тут же вспомнила о вежливости, которую так настойчиво ей прививала Петунья. - Ох, извините, что не представилась. Меня зовут Гарриета. А вы... вы откуда родом? По сути, это был единственный вопрос, который был одновременно вполне светским, подходил для разговоров со змеей (учитывая то, что она живет в террариуме и не может поддержать разговор о погоде или новых модных веяниях) и был интересен самой Гарриете. Змея ткнула хвостом в висевшую рядом со стеклом табличку, и девочка тут же перевела на нее взгляд. "Боа констриктор, Бразилия", - прочитала она. Чуть ниже на той же табличке значилось: "Данная змея родилась и выросла в зоопарке". - Значит, вы никогда не были в Бразилии? - с грустью спросила Гарриета, снова посмотрев на свою собеседницу. Ей стало немного грустно, что змея никогда не видела родных краев. - Эй, что ты здесь тормозишь, мымра? - едва ли не заорал над ухом Дадли, с силой хлопнув сестру по спине, отчего та чуть не врезалась лбом в стекло. - Ого! Эдди! Мам, пап, посмотрите, что делает эта змея! Вы не поверите! Восторженный крик кузена вкупе с пристальным взглядом на змею вызвали в Гарриете стойкое раздражение. Ей совсем не хотелось, чтобы на ее собеседницу пялились с таким выражением лица. Да, впрочем, чем другие выражения лица лучше? Змея в этом вольере одна день за днем, без родных и близких, и единственные, кто ее окружает - это праздные зеваки. В какой-то момент Гарриете так страстно захотелось, чтобы змея обрела свободу и нашла свою семью, как это случилось с самой девочкой, что ей показалось - стекло исчезло. И только покачнувшийся Дадли, который все это время опирался на то самое стекло, а теперь потерял опору, дал понять - ей не показалось. Огромная змея поспешно разворачивала свои кольца, выползая из темницы, а люди с жуткими криками выбегали из террариума. Даже Гарриета невольно отпрыгнула в сторону, когда мимо нее проползла змея с шипящим: "С-с-спасибо", что уж говорить о Дадли! Позже он уверял, что змея определенно хотела откусить ему ногу и только быстрота его реакции спасла его от этой печальной участи. Это был первый случай, когда Петунья и Вернон Дурсли стали свидетелями странностей, которые окружали Гарриету. В зоопарке они, казалось, сделали вид, что ничего не заметили и только спросили, в порядке ли она, а, получив утвердительный кивок, переключились на владельца террариума, который пребывал в шоке и непрестанно повторял один и тот же вопрос: "Куда делось стекло?". Позже он, разумеется, принес свои извинения Дурслям и даже угостил их чашечкой крепкого сладкого чая. Дадли и Эдди были напуганы и ожили только в машине, где начали было вместе с Гарриетой обсуждать произошедшее и строить теории об исчезающих стеклах, но Петунья попросила детей помолчать, потому что у нее разболелась голова. Тишина в машине прервалась только на трассе, где мистер Дурсль не выдержал и принялся за одно из излюбленных дел - начал ворчать. Это он умел делать очень хорошо. Его любимыми темами были банки и коллеги, и на несовершенство обоих он мог жаловаться нескончаемо. Однако сегодня главным объектом претензий Вернона стали мопеды. — Носятся как сумасшедшие, вот мерзкое хулиганье! — проворчал он, когда их обогнал мопед. — А мне на днях приснился мопед, — тихо произнесла Гарриета, понадеявшись таким нехитрым способом переключить мужчину на более мирные темы. Ей совсем не нравилось, что им с мальчишками нельзя говорить, а ворчать дяде Вернону - можно. Хотя бы потому, что их разговоры были бы куда более интересными. — Он летел по небу. Но почему-то безобидный сон вызвал неоправданно бурную реакцию. Дядя Вернон чуть не въехал в идущую впереди машину. К счастью, он успел затормозить, а потом рывком повернулся к Гарриете — его лицо напоминало гигантскую свеклу с усами. И впервые в жизни он заорал на племянницу, зло сверкая глазами: — МОПЕДЫ НЕ ЛЕТАЮТ! Гарриета с ужасом смотрела на дядю, искренне не понимая, в чем она виновата и за что на нее кричат. Даже Дадли с Эдди смотрели на мистера Дурсля удивленными глазами. И только Петунья странно понимающе посмотрела на супруга и, натужно улыбнувшись, положила руку ему на плечо. - Дорогой, смотри, пожалуйста, на дорогу. До дома они доехали в полной тишине и в каком-то совсем нерадостном настроении. Уже когда они свернули на Тисовую улицу, Гарриета виновато посмотрела на брата, прося прощение, что, кажется, умудрилась каким-то образом испортить ему праздник. Дадли же в ответ ободряюще и в кои-то веки без издевки улыбнулся. Зайдя в дом, взрослые тут же отправили детей наверх, чтобы те "могли продолжить праздник", а сами заперлись на кухне и долго о чем-то говорили. Иногда Гарриете, которая никак не могла сосредоточиться на компьютерной игре, которую Дадли получил только утром и хотел опробовать вместе с другом (сестре он милостиво разрешил понаблюдать, за что получил тычок в ребра и провокацию типа: "Ты не хочешь, чтобы я играла, потому что боишься продуть девчонке!"), казалось, что она даже слышит крики опекунов. Это была первая ссора тети и дяди на ее памяти. И это были не единственные вещи, которые этим летом должны были случиться с Гарриетой в первый раз.