The Chieftess of Berk/Старшина Олуха

«Так-так-так... кажется, Иккинг проделал замечательную работу», думала мрачно и вместе с тем саркастично Льйода, закрывая дверь в комнату дочери и оставляя свое бедное дитя позади. Но ей пришлось... Она должна исполнить план Драго. План, который должен был сотворить лучший мир. Мир, в котором ее дочь, наконец, сможет быть счастливой! А она... она тоже сможет быть счастливой. И, наконец, сможет контролировать свою жизнь, прямо как Драго всегда того желал. Меланхоличная улыбка появилась у нее на губах, когда она вновь вспомнила объятия этого чудесного мужчины. Его поцелуи и прикосновения в ночь перед ее отправкой на Хранафалл, чтобы выйти за Хакона. То был сладко-горький момент, но она не жалела об этом. Ни разу с той ночи, которая навсегда останется в ее сердце. Потому что с того момента она была его, всегда была его женой, и даже клятвы, изменившаяся фамилия или брачная ночь с Хаконом не изменят этого. Потому что любовь к этому замечательному мужчине всегда была сильнее. Достаточно сильной, чтобы притворяться радостной небольшой старшиной Хакона Хофферсона. Льйода спустилась по лестнице и направилась к двери в комнату, которую она всегда делила с Хаконом, тем мужчиной, который всегда доминировал над ее жизнью. Но видя его слабый, потный и бледный лик на кровати, она знала, что вскоре будет свободна от его хватки. Конечно, она понимала, что могла получить мужа и похуже, ведь Хакон всегда обожал ее и искренне любил. И ей это было прекрасно известно. Он исполнял любое ее желание. Делал все, что она хотела. Но ни один его поступок так и не смог изменить ее сердце, и она так и не полюбила его в ответ. Ведь, в конце концов, она уже была влюблена. Увидев его, Льйода на секунду задумалась, каким бы все было, если бы она не полюбила Драго. Если бы она смогла в ответ полюбить Хакона. Если бы она искренне ценила, что он был отцом Астрид. Хотя... это никогда не удастся точно подтвердить, поскольку Астрид родилась на несколько дней раньше, оказав тем самым вождю племени Охотников честь стать ее отцом. Но, если бы она родилась вовремя, то несомненно она бы была кровью и плотью величайшего человека. Но... к сожалению... Льйода не была в этом полностью уверена. Все-таки... каждый раз, когда она смотрела на свою дочь, то видела нос Хакона и тот пылкий взгляд, когда он смотрел на что-то полюбившееся. Но с другой стороны, Астрид определенно имела такую же решительность и силу, как у Драго, и иногда, когда девушка хмурила брови от злости, Льйода видела в ней юную версию своего возлюбленного. Но помимо этого Астрид была точной копией своей матери – блондинистые волосы, бледная кожа и голубые глаза, все это полностью отличало ее от двух мужчин, из-за чего узнать правду было практически невозможным. И хотя, женщина бы с радостью подтвердила, что Астрид была дочерью Драго, она знала, что избавится от влияния Хакона будет невозможно. И, возможно... она и не будет этого делать, все-таки все эти годы он был хорошим отцом. Ну... точно намного более хорошим, нежели ее собственный... И, конечно, все время она ненавидела, что носила в своем чреве ребенка Хакона. Но легкий проблеск надежды всегда напоминал, что дитя могло быть от Драго. И, в конце концов, она полюбила малышку в первые секунды ее появления на этот свет. Она вздохнула немного и прикрыла одеялом грудь Хакона, словно это могло успокоить ее нервы и совесть. Потому что теперь время пришло, и она больше не будет притворяться, что она любит его, и что рада быть его женой. Ибо она знала, что его время в Мидгарде истекает, ведь яд в его венах медленно, но верно забирал его дыхание, пока оно окончательно не остановится. Что же... она всегда ненавидела своих родителей, это точно, и с тех пор Льйода поклялась себе, что будет лучше, нежели они. И ей это удавалось, пока не появился этот калека. Но несмотря на всю свою ненависть, кое-чему от них она научилась: Ее отец показал ей, что иметь определенную ценность в этом мире было абсолютно необходимо. Сила и контроль были всем, но женщине никогда не обрести эти жизненные перспективы. И первый часть была правдой, но она еще докажет миру, что женщина может добиться столько же, сколько и мужчина. И так как о ее любви к Драго никто не знал, и ей пришлось самой проходить Очищение, она теперь покажет миру, что лучше любого мужчины. С другой стороны, мать научила ее нескольким полезным трюкам с ядами. На их острове она была целительницей, ее красота и ум сделали ее идеальной партией для отца Льйоды, из-за чего он давно решил, что та станет его женой. И вместе со своими знаниями она работала на него. Делала полезные снадобья, когда он болел, до того как люд бы узнал о его слабости. Или делала сильные яды для тех, от кого он хотел избавить мир. И Льйода обучилась нескольким рецептам. И одним она травила Хакона уже некоторое время. Яд медленно тек по его венам. День-ото-дня ослабляя его все больше, добавляя его в воду, которой она опаивала Хакона каждый день. Именно по этой причине она отослала всех слуг. Не потому, что боялась, что они увидят ее печаль. Нет... потому что ей не нужны были свидетели, пока она готовила ему смертельный напиток. Какое-то время Льйода стояла перед спящим телом своего слабого мужа, зная, что скоро его время подойдет к концу. Однако он был сильным, его тело уже какое-то время сопротивлялось. Темно-красная жидкость ползла вверх по его горлу, словно пытаясь выбраться из его тела. Но, к счастью, для остальных она казалась кровью, иначе ее дочь заметила бы это, когда Хакон откашливал «кровь». Но Льйода была быстрой и умной, она тут же вытерла яд до того, как Астрид бы что-то заподозрила. Льйода вновь взяла кувшин и налила жидкость в чашку. Слишком много, чтобы выпить за раз, но, возможно, этого будет достаточно. Конечно... возможно... возможно, ей стоило бы пощадить его. Придумать иной план. Но... он заставил свет ее жизни пасть в руки другого мужчины! Слабака и калеки! И она должна была заставить его заплатить за это, ведь она поклялась, что сделает все, чтобы не допустить принудительного брака для своей дочери. Чтобы у нее была жизнь лучше. Был выбор. Чтобы она могла сама решать. И все, чего она всегда желала – это хорошего мужа своей дочери. Кого-то, кто бы уважал ее. Кого-то, кто был лучше остальных мужчин... И когда-нибудь Астрид обязательно найдет такого мужчину. Все-таки... время Иккинга в Мидгарде почти истекло... Она поставила кувшин обратно на тумбочку, отвернулась от лежащего мужчины и полезла под кровать, чтобы достать что-то, что она прятала в одном из кучи украшенных ящиков и сундуков. Нет, не меха для суровой зимы, и не легкие платья для лета и весны. А тяжелую броню, которую когда-то сделал ей кузнец. И теперь, когда война стояла у порога, пришло время надеть ее. Льйода начала переодеваться, снимая длинные элегантные одежды старшины и надевая вместо них броню. Подобное искусство она всегда прятала от своего отца, но все же обучила ему свою дочь И сейчас пришло время изменить мир. И вот вновь она стояла здесь нагой. Невероятно уязвимая и с простым ожерельем на шее. Он был изготовлен из кожаного шнура и отполированного камня. Оно было простым. Но очень важным для нее. Потому как это был последний подарок Драго. Обещание, что его сердце всегда будет принадлежать ей. А ее ему. Обещание, что она всегда будет следовать его принципам. Оно всегда находилось у ее сердца. И отныне будет еще ближе, ведь теперь она была готова дать сдачи, получить контроль и одолеть всех, кто попытается встать у нее на пути. В последний раз с тоской взглянув на камень, она вздохнула и начала надевать свою броню, будучи более чем готовой показать Олуху, что больше укрывать драконов они не смогут. А затем она вышла из спальни на улицу, к нескольким верным мужчинам и женщинам. Разумеется, эти несчастные не могли знать, что она всегда притворялась, что любит их вождя и традиции. Ни один из этих мужчин не был достоин Астрид, и все же они все равно были лучше Иккинга. И все они не знали, что были всего лишь инструментами в ее плане. Сейчас они перешептывались, гадая, что случилось утром на причалах, и некоторые из них даже не знали, почему вождь Олуха так быстро улетел, оставив Леди Астрид. Все это были лишь слухи. Слухи, которые привели их к Дому Хофферсонов, чтобы потребовать ответов. Льйода стояла некоторое время, держа подмышкой шлем, а в другой руке меч. Она безмолвно смотрела в их лица. Осторожно. Пока все не перестали говорить. И она наполнила воздухом свои легкие и звук вновь рассек тишину. — Народ Хранафалла! Мои дорогие соплеменники! Дети племени Охотников! — прокричала она. Ее могучий голос эхом разносился над их головами, производя на всех слышащих сильное впечатление. — Жестокое предательство настигло нас! Зло во плоти. И я более чем готова заставить Олух и их вождя заплатить за это! Стояла тишина, но затем послышалось несколько выкриков одобрения, в основном от ухажеров Астрид. Льйоде пришлось сдержать ухмылку, поскольку пока им не нужно было знать о ее намерениях. Их нужно заставить поверить, что ее план позволит им достичь их главную цель. Без сомнений. Им нужно услышать больше причин, и Льйода с радостью их предоставит. — Ни к кому в Мидгарде не должны относится с большим уважением, чем к нам, людям! Но эти черви, эти люди из племени Хулиганов думают иначе! Они верят в равные права между людьми и драконами! Несколько человек зафукали, другие начали перешептываться. — Моя дочь, — все вновь замолчали, а Льйода положила палец на грудь, чтобы еще сильнее впечатлить остальных, — наследница племени Охотников и женщина, которая убедилась в этом сама! Ее муж Иккинг Кровожадный Карасик Третий, наследник племени Хулиганов, ужасно с ней обращался! Этот... калека... жалкое подобие вождя. Непочтительный. Слабый. Не имеющий никаких хороших качеств! Он использовал ее, почти как прислугу! Нет, хуже! Как рабыню! Пытался внушить ей, что у драконов есть какие-то эмоции и чувства! Увидев нашу дочь такой, вождю Хакону стало только хуже! И его оставили умирать! Люди заохали, шепча друг другу, что они не могли поверить, что их вождь заключил договор с таким монстром. — Но, к счастью, — вновь начала Льйода, триумфально кивая, — он был слишком слабым, чтобы исполнить свои мужские обязанности! Он не тронул Астрид, и доселе она остается чистой... — несколько ухажеров Астрид начали подталкивать локтями друг друга, будучи счастливыми, что юная девушка была все еще «годна» для брака. Льйода воспользовалась этим и показала пальцем на большого мужчину с густой, темной бородой и раненным носом. Она прекрасно знала, что он был одним из тех, кого она отослала поймать наездников и их драконов. Наврала им с три короба об Олухе и, особенно, об Иккинге, чтобы пробудить в них немного темного огня, от которого они бы начали драться с еще большей силой. — Ты, мой друг! Я отправила тебя, чтобы ты привел вождя Иккинга, дабы он ответил за преступления, которые он совершил по отношению к нашему верному торговцу Хальвару. Человеку, который всего лишь поймал бедных крылатых рептилий, которых мы собирались отправить на другой остров, чтобы приручить их. Но скажи мне, что же сделал вождь Иккинг и его друзья, когда вы пришли за ними? — Эти трусы улетели! Несколько человек засмеялись, а Льйода кивнула. — Эти трусы улетели! — повторила она, издеваясь. — И вчера во время праздника, который мы приготовили в честь наших «замечательных» гостей с Олуха, они оскорбили нашего соплеменника! — она пальцем указала на юношу, который вчера играл на лютне Забияке в надежде жениться на ней. Он печально кивнул. — Они поглумились над нашими традициями и обычаями! Особенно этот вождь Иккинг, которому, видимо, все равно, ведь их традиции лучше! И я вам обещаю, этот человек и его прихвостни ответят за свои преступления! В конце концов, как драконы могут быть «хорошими», если его действия говорят сами за себя! Он первым приручил их и научился летать. Сделал этих убийц еще более смертоносными! И со своей несгибаемой армией этих монстров, он готов покорить архипелаг и весь мир! Я обещаю вам, люди мои, мы этого просто так не оставим! Мы не позволим этому племени стать самым могущественным в Мидгарде! Мы должны уничтожить их до того, как они поглотят наше племя! Мы же племя Охотников! Люди кричали, улюлюкали и свистели. Без сомнений соглашаясь с Льйодой. Все же она была старшиной. Она была во главе, пока ее муж был болен. А ее несчастная дочь разбита. Теперь она контролировала все. — Если не мы сдержим это адское зверье, то кто?! Мы нанесем удар в их самый уязвимый момент! Мы тренировались для этой битвы! Мы уже готовы! И мы используем наших прирученных драконов против них! Мы заставим их склониться пред нашим племенем! Мы уничтожим все на своем пути! У нас уже есть группа моих старых друзей, который будут сражаться с нами рука об руку! И вместе мы очистим Мидгард от их убеждений! Ради лучшего мира! — Ради лучшего мира! — закричало несколько человек, поднимая вверх кулаки. — За моего умирающего мужа! — За вождя Хакона! — За наследницу Хранафалла! — За Астрид! И вот теперь все вокруг нее кричали. Они были готовы к битве. Были готовы победить или умереть. Однако... Льйода не заметила одну старую женщину, которая стояла на краю гигантской скандирующей толпы перед домом Хофферсонов. Остальные, которые не хотели слушать эту чушь, уже давно ушли. Но не Ингунн. Она осталась и слушала. Зная, что сейчас Астрид не плакала в своей комнате, а была прикована к стене. Ее мать настаивала на том, что Иккинг внушил ей слишком много, и что теперь она не могла избавиться от его убеждений. Что ей нужно было время, и что теперь она была в безопасности. Но Ингунн... она лучше знала... Знала, как выглядит настоящая любовь, и что это чувства двух юных викингов были взаимны. Знала, что все это самоубийство и безумие, которое спланировала Льйода. Но все были слишком слепы, чтобы это понять. Одурачены ее словами. Эта невероятно хитрая женщина всем промыла мозги. И все это печалило Ингунн. Все-таки... то светлое и мирное будущее, которое Хакон желал этому племени, которое очень отличалось от действий его предков, рушилось по кусочкам простыми словами. И Ингунн прекрасно знала, что Астрид слышала каждое слово. И что только от этого она могла заплакать. Вот только... юная девушка была воином, и Ингунн знала, что она еще поборется за свое, готова к этому Льйода или нет.