~^~
Её пальцы легонько прошлись по его щеке и взметнулись вверх, скидывая непослушные волосы на лицо. Магистр поморщился, но позволил. Ненадолго, всего на вечер. Он наблюдал за ней, сидящей на его столе с лёгкой улыбкой, стоя перед ней, опираясь о стол и заперев её между своих рук. В этот раз она задержалась. Или, точнее сказать, это он не отпустил её сразу. Ссылаясь на её якобы невнятное состояние после использования силы и после... всего остального. — Свалишься где-нибудь в коридоре, а мне потом объясняться со всем Попечительством. Знаешь, мне такие проблемы ни к чему. — Не свалилась под твоим натиском, так уж по коридору точно смогу пройти нормально. — Не уйдёшь, пока не отпущу. Если отпущу. — Как будто у тебя есть подобная власть надо мной. Моргана улыбнулась, игриво закручивая на палец чёрную кудряшку, заглядывая прямиком в его выразительные глаза. — Смотрю, твоё разочарование испарилось. — В тебе, как в мужчине — определённо. А вот как в преподавателе... — она похлопала по его груди, подавляя смешок, — Тут всё не так однозначно. Думаю, тебя опасно допускать до юных магов. Или, скорее, только до волшебниц... — она сделала задумчивое лицо, чуть надувая губы, — Может, стоит перевести тебя в исключительно мужское заведение? Хотя... Кто тебя знает, может, ты и там найдёшь себе развлечение? Её мурчащий тон голоса в очередной раз отозвался приятным чувством внутри, заставляя чуть улыбнуться. Он приблизился, вдыхая аромат своего любимого вина, касаясь носом белых волос, которые он уже успел распустить и раскидать по её плечам. — Ты продолжаешь издеваться, ведь так? Его приглушённый голос прошёлся мурашками по её шее и Моргана затаила дыхание. Арктур запустил руку в белый шёлк, перебирая и почти незаметно скручивая, легко целуя кожу за ухом, чувствуя, как она приобняла его за талию. — А ты только заметил? — Моргана... Его рука сжалась сильнее, в миг стягивая белую копну в жгут, из-за чего она ойкнула от неожиданности, совершенно потеряв бдительность. Но его жесткий предупредительный тон заставил её лишь рассмеяться. — Я не перестану... — Тебе так нравится доводить меня? — Не без этого... Но я в принципе такая. — Стерва. — Бабник. Магистр усмехнулся, отпуская волосы и проходясь ладонью по её щеке. — Рад, что мы честны друг с другом. — Скоро тебе разонравится моя честность. Когда дело дойдёт до доклада Попечительству. Он скользнул пальцем по её губам, задержавшись, в очередной раз ощущая лёгкое подступающее раздражение, смешанное с каким-то странным удовольствием от её нахождения перед ним. — Лучше замолчи, пока я не заткнул твой рот весьма интересным способом или не придушил, чтоб не доставала меня. Моргана укусила его за палец, магистр одёрнул руку, мысленно выругавшись и тут же поцеловал её, чтобы она точно не сказала больше ничего лишнего, а в идеале, чтобы даже не подумала. Её руки пробрались выше, обнимая за шею, нагло встряхивая всегда убранные назад волосы, рассыпая кудри небрежно, что не могло не вызвать в нём новую волну раздражения, смешанную с желанием, чтобы она делала так чаще. — Не сказала, но сделала... Моргана заливисто рассмеялась, снова накручивая на палец чёрную волну, разглядывая взъерошенную копну. Он широко улыбнулся, впервые слыша её открытый смех, отозвавшийся в нём самыми яркими эмоциями, желанием слышать чаще, становиться причиной, из-за которой она бы смеялась так. — Тебе так идут эти небрежные кудряшки... Зачем ты их прячешь? — Боюсь, что тогда мне придётся абсолютно все экзамены принимать через постель. Я, конечно, вынослив, но не на столько... — Идиот! Она снова заливисто рассмеялась, слыша и его негромкий смех. Он замолчал, продолжая любоваться её улыбкой и увлечённо-сосредоточенным, почти что серьёзным видом, когда она запустила руки в его волосы, сильно взъерошивая и перебирая непослушные пряди, творя что-то одной ей понятное.~^~
Мысли о её смехе и воспоминания о том, как она, увлёкшись его компанией и интересным разговором позже в его личном кабинете за бокалом вина, чуть было не забыв о работе, перебил голос Эйрин. — Кажется, у кого-то сегодня хорошее настроение? Давно не видела твоей улыбки. Остроухая передала в руки магистра кофе и он быстро и незаметно долил в него немного ликёра. Для вкуса, ибо с настроением и правда всё было в порядке. — Ты говоришь ерунду, Эйрин. Я часто улыбаюсь! — Я про нормальную улыбку, вот как сейчас, а не про эту твою язвительную, самодовольную ухмылку. — Считай, тебе повезло узреть истинного меня на целых несколько минут. Это нужно отметить хорошим... Вином. Он поднял кружку, салютуя и возвращая на лицо ту самую усмешку. Эйрин закатила глаза, тихо проговаривая себе под нос. — Неисправимый болван... Дверь открылась и в преподавательскую угрюмо вошел Темис в абсолютно непривычном для себя виде: растрёпанные волосы, несколько расстёгнутых пуговиц на жилетке, слегка мятая мантия. Магистр усмехнулся, мысленно отмечая, что давно мечтал увидеть коллегу таким, но сколько бы он ни спаивал его, Темис каждый раз приходил с иголочки. Улыбка погасла, когда взгляд зацепился за взъерошенные волосы, а в голову заползли мысли о возможных причинах такого вида. Эйрин с ужасом подлетела к нему, в привычной манере начав поправлять его причёску и одежду. — Темис! Пресвятые гоблины! Что с тобой! Чопорный устало опустился в кресло, закрывая глаза рукой, остроухая незамедлительно сделала кофе, поднося ему и встревоженно наблюдая, как он отпивал неторопливо и нервно. — Она здесь всего-то пару дней, а я уже выдохся! Чувствую себя загнанным жеребцом! Арктур чуть было не подавился кофе, впиваясь своим чёрным взглядом в окончательно ставшего ненавистным Темиса. Мечтая, чтобы он помер от сердечного приступа, впрочем, как и все представители мужского пола в радиусе ста километров. Кроме него одного, естественно... — Да что ж она делает с тобой! Бедный, бедный мой Темис! Эйрин сочувственно похлопала его по руке, качая головой. Чопорный отодвинул кружку, хмуро поглядывая на напряжённого Арктура. — У меня скорее вопрос к тебе! Что ты делаешь с ней, раз после тебя она врывается ко мне и изводит, точно садистка! Магистр возмутился, чувствуя подступившую злость. Первым порывом было съязвить о том, что как раз таки от него она уходит весьма довольная и расслабленная. Но мысль о том, что это могло неприятно очернить честь и достоинство Морганы, заставила прикусить язык. Невзирая на пульсирующее желание придушить эту самую фурию и испепелить чопорного. Он набросил на себя скучающий вид, до треска сжимая кружку в руке. — Ничего такого, что породило бы подобное отношение к тебе. Так что вини только себя. — Мальчики, не ссорьтесь... Никто не виноват. Просто она сама по себе такая... — Стерва... — хором закончили мысль все трое.~^~
«Надо как-то абстрагироваться от всего этого, а то я точно её... Этими же волосами...» Он мрачно шёл по длинному коридору, под пробивающимися закатными лучами, проклиная себя за то, что независимо от его желания, мысли так и крутились весь день вокруг неё и Темиса, живо рисуя, как именно она его изводила. «И где её черти носят!» Отсутствие беловолосой напрягало ещё больше, потому как злость и раздражение копились в нём, не имея возможности облачиться в едкие слова, которые он бы непременно ей высказал. Чтобы отлегло. Но до ручки довело даже не это. А его-личное-разочарование-Элизабет, которая весь день только и делала, что трещала о том, как она рада и счастлива от того, что Моргана появилась в этой школе и теперь её обучение будет проходить при Великом Совете и Попечительстве, под надзором этой самой «прекрасной магички, которой она восхищается». «Знала бы ты, глупая, что тебя ждёт жизнь подопытной крысы в клетке, не радовалась бы так... Просил же её... Подумать...» Но больше всего в этой ситуации с Элизабет его до какого-то болезненного состояния расстраивал тот факт, что Моргана, наверняка не понаслышке представляя о том, что ждёт девочку, сама же её на такую жизнь и обрекла. Невзирая на его просьбу взвесить всё, не торопиться с докладом, дать девочке еще хоть пару лет свободы... Почему-то это осознание задело его до самых глубин. Ему совсем не хотелось видеть её такой... Жестокой. Ему хотелось видеть её той, кем она была с ним вчера: пусть и невыносимой язвой, но весело смеющейся, с мурлыкающим голосом, нежными руками и пытающейся помочь этому разочарованию с круглыми глазами. И эта отвратная реальность, в очередной раз столкнувшаяся с его представлениями о несбыточном идеале, назойливой осой жужжала без остановки и жалила-жалила-жалила. Он восхищался, видя, как она практически хищно отвоёвывала право учеников на продолжение обучения у каждого из преподавателей, аргументируя своё мнение настолько жестко, что не оставляла никаких вариантов, в спорной ситуации давя статусом, словно забивая последний гвоздь прямиком в темечко протестующего. И никто не смел ей перечить, не рисковал. И это никак не укладывалось в его голове. Не желало укладываться. Ему было невыносимо мерзко от мысли, что эти действия могли быть лишь желанием отличиться в глазах Совета Великих и Попечителей, вскочить на ступеньку повыше. Он не хотел, чтобы она была такой. Магистр так отчаянно сопротивлялся этим мыслям, что они изводили разум до белого каления, до какой-то пустоты и свербящей, почти что отчаянной надежды, что вот она-то — другая. Вот она-то — точно. К моменту, когда магистр дошёл до конца длинного коридора, злость, раздражение и неприятие кипели в нём до такой степени, что хотелось разрушить что-нибудь и он бы наверняка смог сделать это лишь взглядом. Вот только ни один из предметов в пустом пространстве на глаза ему не попался, зато попалась виновница его жуткого состояния, ускользающая куда-то в непонятном направлении. — Моргана! Его громкий, гневный голос остановил её и она удивлённо повернулась, закручивая подол янтарного платья. — Магистр Арктур, что-то произошло? — Что-то определённо произошло! Он дошёл до неё быстрым шагом, хватая за руку и волоча за собой, затаскивая в первую попавшуюся комнату под её возмущённые протесты. Дверь распахнулась от его резкого жеста и так же громко захлопнулась за ними. Небольшая комната отдыха с парой уставших учеников внутри открылась перед их глазами и Арктур гаркнул им, пугая своей чёрной бездной глаз. — Вон! Ученики молча выбежали, плотно закрывая за собой дверь и он отпустил её. Янтарный взгляд тут же похолодел, а тонкие руки скрестились на груди. — Что Вы себе позволяете?! Объяснитесь, магистр Арктур! Он чётко ощутил выстроенную ей стену из далёкого «Вы», ледяного тона и жесткого взгляда. Что моментально разграничила и спрятала ту Моргану где-то в темной глубине, которая ещё вечером мурлыкала ему что-то на ухо, сидя у него на коленях и обнимая. Чувствуя, как это еще больше подогревало его негодование. — Это ты объяснись, Моргана! Её взгляд приобрёл неподдельное удивление и тут же окрасился нотами насмешки. Она подбоченилась, ухмыляясь и чуть вздёргивая подбородок. — Во-первых, за что? Во-вторых, почему я обязана перед Вами объясняться за что бы то ни было? Он сделал к ней шаг, играя не на шутку опасной тьмой в глазах, очерчивая плотно сжатые скулы. — Девчонка! Какого чёрта ты сдала её Совету?! Я ведь просил обдумать... Её янтарь вспыхнул ответной злостью, но столь холодной, словно ледяная вода, что с каждым словом топила и душила его, прокалывая лёгкие. — Это не Ваше дело, магистр. Ваша обязанность — преподавать. А дальше — не лезть. — Не лезть?! Ты хоть рассказала девчонке, что её ждёт там?! Он вскинул руку в бок, вымещая свою злость на первом попавшемся предмете. Яркие цветы, стоявшие в красивой вазе, начали стремительно вянуть, сбрасывая листья и почерневшие лепестки, а стекло дало трещину, крошась и съеживаясь, словно от невидимого вакуума. Моргана сделала шаг вперёд, сжимая кулаки, проговаривая тихим, угрожающим голосом. — Я рассказала достаточно, — на её лице заиграла недобрая усмешка, — Вы слишком явно переживаете за свою любовницу, магистр Арктур, кто-то может заметить. — Да плевать я хотел! Он вспылил и резко вскинул другую руку, сжимая пальцы в воздухе, уничтожая какой-то стул, дерево затрещало, ломаясь до щепок и сворачиваясь в ком. — Меня волнуют не её неумелые способности в постели, а её жизнь, разве не ясно?! Усмешка на её лице стала откровенно злой, а глаза сверкнули короткой белой вспышкой и висевшее на стене зеркало треснуло, не выдержав напряжения, собирающегося в воздухе. — А, то есть Вы влюблены? Не волнуйтесь, обещаю Вам, она не пострадает. К тому же, я весьма великодушна и позволю Вам два свидания в неделю на время её обучения. Стул перестал скрипеть и Арктур удивлённо посмотрел на Моргану, смутившись на секунду и злясь теперь уже совсем по иному поводу. — Влюблён?! Что за бред ты несёшь?! То, что я её трахал и сейчас переживаю за дальнейшую судьбу Элизабет, не говорит ни о чём, кроме этих двух фактов! Скажи, почему ты не отгородила её от Совета? — Я не имею права принимать подобные решения. Её резкий, стальной тон и отстранённость заставили его нахмуриться ещё сильнее и сделать новый шаг вперёд. — Чушь! Ты можешь поставить их всех на колени одним лишь желанием! Не ври мне! — Твои представления имеют мало общего с реальностью, но считай, как тебе угодно. Мне всё равно. Он видел, как часто поднималась её грудь от затаённой злости, скрытой под маской равнодушия, как побелели сжатые в кулаки пальцы, не веря ей ни на секунду. Арктур схватил её за руку, поднимая к её глазам и разжимая её ладонь, показывая глубокие следы от впившихся в кожу ногтей. — Чёрта с два тебе всё-равно, Моргана! Неужто карьера тебе дороже, чем чужая жизнь?! Он внимательно вглядывался в её застывшее лицо, ища хоть один намёк на то, что это не так. — Моя карьера и мои принципы — это только моё дело и посвящать в них тебя я не намерена. Магистр скривился в лице, в очередной раз считывая собственную незначимость в этих словах, в этих глазах. Да и с чего бы он должен был что-то значить для той, кого знал всего несколько дней. Он сам, в общем-то, точно так же относился ко всем своим любовницам. Только почему самому ему это понимание сейчас доставляло столько неприятности. Заставляя задыхаться от подступающих эмоций, нерушимым айсбергом обманчивой реальности разбивая столь горячее сердце. — Ты сама знаешь, что её там ждёт! — И что с того?! Она выдернула руку, отразив злость на лице, прожигая взглядом чёрную бездну напротив. — И ты добровольно обрекаешь её на такое существование! Как какое-то животное! Скажи мне, Моргана, прошу скажи мне, что тебе это тоже не в радость! — Ты ошибаешься. Я рада. Последняя надежда обрушилась вместе с её словами, в очередной раз давая понять, что не существует в этом мире ни одной женщины, хоть мало мальски подошедшей ему, его представлениям. Он отступил назад, смотря на неё тяжелым взглядом. — Как ты можешь радоваться этому... Неужели ты настолько чёрствая и бесчувственная? Ты казалась мне другой. Янтарь зажёгся отблесками света и она проговорила сквозь зубы, делая шаг вперёд. — Уж извини, что не оправдала твоих представлений. — Почему, — он чуть нахмурился от собственной мысли вслух, вылетевшей изо рта словно независимо от его желания, — Почему ты такая... И это стало последней каплей её всегда железного терпения, выливаясь в абсолютно явный гнев от столь ненавистного ей вопроса, что она слышала так часто в своей жизни. И слышать это от него было в разы неприятнее, чем обычно, когда ей хватало холодности ума, чтобы пройти мимо, игнорируя. Но не сейчас. Этот полный досады и разочарования тон и взгляд порушили всю её сдержанность, больно располосовали нутро. Кулаки разжались, белые волосы засияли и взметнулись вверх, глаза угрожающе вспыхнули. Свечи начали плавиться с бешеной скоростью, когда огонь в них резко поднялся, коптя потолок, перекидываясь на занавески и мебель. Арктур оглянулся, замечая разгорающийся пожар и, быстро сообразив, начал вбирать дым и пламя с предметов невидимым вакуумом. Её жесткий голос звучал на фоне, словно приговор. Приговор для его собственных чувств, потому что её эмоции перебивали всё. — Даже не знаю, почему я такая! Может потому, что иначе я могу сжечь всех в этой школе?! Или, может, потому что мне всю жизнь приходится сдерживать внутреннюю силу, о которой никто из вас не знает ни черта?! Замечая все эти взгляды, наполненные страхом! Или, может, потому что так меня взрастил Совет, лишая еды и пытая холодной водой, чтобы научить контролю, чтобы я сама стала, как эта вода?! Ты даже представить себе не можешь, чего мне стоит эта сила каждый чёртов день! Я по собственной глупости наивно посчитала, что ты всё же умеешь смотреть дальше, замечать скрытое! Арктур оцепенел на секунду, слушая и смотря на неё. Он приблизился, ласково положив ладони на её лицо, поглаживая кожу, встречаясь с её светящимся взглядом, горящим огнём тысяч свечей, что никак не пугал его, невзирая на почти разрушенную комнату. Он понизил голос, задавая свой вопрос, пытаясь понять её мотивы. Осознавая, что всё же не ошибся и она совсем не та, кем казалась со стороны, чувствуя облегчение из-за упавшего с плеч камня, понимая, что та Моргана, заливисто смеющаяся от какой-то ерунды и искренне переживающая — не ложь, а надёжно сокрытая правда, так ненадолго открывшаяся ему. — Так зачем же тогда ты отдала её им? Неужели ты хочешь, чтобы она тоже проходила через это? Я не пожелал бы этого никому. И ты, я уверен, тоже. Она на секунду обмякла от его прикосновений, мягкого голоса и ушедшей досады из этой чёрной бездны, честно отвечая на вопрос, без уловок, насмешек, откидывая обязывающий молчать статус подальше. — У неё будут лучшие учителя, тёплая постель, горячая еда, забота, внимание и друзья, почти равные ей по силе. И я рада, потому что у меня этого не было. — А еще она будет жить на привязи, пока вся ваша верхушка не выдрессирует её до нужного состояния, стирая её личность под ноль. Комната резко погрузилась во мрак, словно весь свет померк, впитавшись в её тело, разогретое до самых высоких температур. Он одёрнул руки от её лица, практически обжигаясь. Моргана сжала ладони, погасив всё, даже янтарь глаз стал мертвенно блёклым и лишь луна освещала её печально вздёрнутые брови, когда она слегка усмехнулась, покачав головой, отбрасывая со лба волосы и вновь холодный тон её тихого голоса начал резать его слово за словом. — Вот, значит, как ты меня видишь... Пустышка без личности? Собачонка на привязи? Бесчувственная, чёрствая стерва. Что ещё? Он ответил почти шёпотом, смутившись, понимая, что хотел сказать совсем иное. — Я не это имел ввиду. — Как же. Твои слова абсолютно ясны. Ты ведь так честен всё время. — Я не... Она подняла руку, буквально затыкая его этим жестом, перебивая. — Не продолжай этот неуместный скандал. На сегодня мне достаточно фактов, чужих душевных потрясений и обманутых ожиданий. Мне это всё не интересно. Подол закружился вслед за ней, намеревавшейся убраться отсюда подальше, оставить и его и это всё за дверью. И никогда больше дверь эту не открывать. Его крепкая рука, сжавшая предплечье, уйти не позволила. — Моргана... Она сбросила его руку, оборачиваясь к плечу и сверкнув глазами. — Перестань хватать меня, как тебе вздумается! То что ты меня, как ты говоришь, трахнул разок, не даёт тебе права делать всё, что ты хочешь! Держись от меня подальше!