Прогулка по раскаленным углям

На прогулке по саду Мэриан шла с отцом под руку, но всем было видно: на самом деле она поддерживает его. В последние недели им предоставили больше свободы, и они могли гулять вокруг замка. Однако их по-прежнему сопровождала стража, держась в нескольких шагах позади. Девушка поправила рукав камизы отца, чтобы лучше легла отделка. Эдвард чувствовал себя хорошо и почти не опирался на сгиб ее локтя. — Я так рада, что сегодня ты вышел пройтись, папа. Было бы обидно провести такой теплый летний день в четырех стенах, — она скользнула взглядом по грядке с шалфеем, с трудом устояв перед искушением сорвать несколько душистых листьев. — У меня есть для тебя дюжина новых перьев для письма и листы чистого пергамента. Над чем таким, интересно, ты работаешь? Эдвард осторожно обошел выпавший из корзины пучок петрушки. — Последние дни я много думал. И решил, что самого важного в жизни нельзя добиться мечом. — Он остановился и посмотрел на Мэриан. — Или стрелами, в зависимости от обстоятельств. Мэриан подняла петрушку и сделала вид, что разглядывает ее. Она говорила тихо, но от волнения ее глаза широко раскрылись. — Ты писал королю? Или слышал какие-то новости? Лорд Найтон вздохнул. Заметив, что их подопечные остановились, стражники тоже придержали шаг. Их внимание отвлекли две девушки, собиравших ароматные травы неподалеку. — С тех пор, как Ричард уехал, прошло уже много лет. Могут пройти еще годы, прежде чем он вернется. Если вообще вернется. Он может умереть в Святой земле или предпочесть Францию Англии. — Но он же король! — яростно прошептала Мэриан. — Король холодного, туманного острова. Ты никогда не видела Францию, Мэриан. Ричард может предпочесть остаться в своих французских владениях, а не править Англией. Мэриан прижала ладонь к груди, надеясь унять участившееся биение сердца, и снова взяла отца под руку. — Но что можно сделать без короля? И как же справедливость? — Тебе нужен король, Мэриан, — пробормотал сэр Эдвард, — или нужна справедливость? — Хороший король издает хорошие законы, — Мэриан бросила петрушку в корзину и пошла дальше. Впереди показались грядки с лавандой. — А что происходит, когда хороший король заболевает и умирает? Воцаряется хаос и беззаконие. Все доброе и полезное, что удалось достичь за годы усердной работы, может быть уничтожено в считанные мгновения. По чьей-то прихоти. Или алчности. Однако закон может стать выше трона монарха. Закон можно исправить, и он действует в отношении всех. Мэриан ничего не ответила, глядя впереди себя, однако мысль ее лихорадочно работала. Тем временем Эдвард продолжал: — Ни тюремного заключения без суда, ни реквизиций без возмещения убытков, ни рассмотрения дела без судьи! — Эдвард кашлянул, в тихом голосе послышалось напряжение. — Пока это всего лишь идеи, но они ослабят царящие сейчас тиранию и беззаконие. Он снова закашлялся. — Но на это потребуется время. Ты же не можешь так долго ждать. Пожалуйста, Мэриан, подумай о своей безопасности. Мэриан заметила, что глаза отца наполнились слезами, и поняла, что ему не хватает дыхания, чтобы продолжать беседу. — Папа, пожалуйста, тебе нужно отдышаться. Мы можем обсудить это позже. — Нет! Шериф… — Эдвард больше не в силах был говорить — его душил кашель. Мэриан очень не хотелось, но ей все же пришлось позвать стражников, и они практически унесли отца обратно в замок. Мэриан поспешила найти служанку, чтобы та приготовила горячую воду и ячменный отвар для ее отца. Ему еще удавалось оправиться от этих приступов, но как долго это продлится?

***

Эдвард мирно уснул, выпив немного бульона и помолчав, чтобы дать голосу отдохнуть. Мэриан знала: на следующий день с ним все будет хорошо, однако все равно не могла успокоиться. Казалось, пережитые мгновения таили намек на грядущие муки. Она никак не могла отделаться от этих мыслей и все меряла и меряла шагами залы и переходы замка. Девушка долго бродила по наружным галереям, проходя мимо арок и выходящих во двор комнат, не желая сидеть взаперти в своих покоях. Жаркий день уступал место вечеру, но до ужина оставалось еще какое-то время — летнее солнце будет освещать замок еще пару часов. От этого походка Мэриан становилась еще беспокойнее — заняться ей было нечем. — Мэриан? Вскрикнув от неожиданности, она развернулась и прикрыла рот ладонью, выравнивая дыхание. Девушку била нервная дрожь, — ей редко случалось быть застигнутой врасплох. — Гай! Извините, я не знала, что вы здесь. Фигура Гая, стоящего возле арки, казалась совершенно черной на фоне предзакатного неба. Он хмурил брови и неуверенно сжимал пальцы рук. — Простите меня, — он медленно приблизился к ней. — Я слышал, ваш отец заболел. И пришел… чтобы разыскать вас. Мэриан откинула волосы со лба. — Я не заблудилась, — ответила она слишком резко, но тут же виновато поправилась. — То есть, я не нахожу себе места, когда папа болен. Гай остановился в паре шагов от арки. Достаточно близко, чтобы дотянуться рукой, и достаточно далеко, чтобы не соприкоснуться вплотную. Прислонившись к стене, он вздохнул: — С ним один из монахов. Он сказал, что вашему отцу уже лучше. Мэриан горько усмехнулась: — Но он не идет на поправку. Я не дурочка, Гай. Он опустил голову и на мгновение сник. — Конечно же, нет. — Тогда зачем вы мне все это говорите? Я не ребенок, и мне не нужны сказки. Гай поднял голову. Лучи заходящего солнца отбрасывали глубокие тени под его глазами, а голос звучал хрипло: — А я и не тот, кто их рассказывает, — он выпрямился и шагнул к ней, его лицо напряглось. —Ваш отец умирает. Будет чудом, если он доживет до следующей весны. Монахи подозревают, что он вряд ли застанет в живых Рождество. — Господи… — выдохнула Мэриан. Ей показалось, что ее ударили. — Я мог бы долго объяснять, насколько вы сразу станете уязвимее, как попытаются вас использовать шериф и принц Джон ради того, чтобы подчинить себе последних сопротивляющихся баронов, поставить наше графство на колени. Мэриан вцепилась в каменную стену. Она не хотела уступать, даже когда Гай сделал шаг в тень ей навстречу. Перчатки выпали из его рук. — Я мог бы напомнить вам, как легко сказать «да» и выйти за меня замуж прямо сейчас, чтобы обезопасить себя и своего отца. Чтобы я мог обеспечить ваше будущее, защитить вас. Предложить вам обеспеченную и достойную жизнь, — он понизил голос. — Предложить влияние и положение в обществе. Мэриан судорожно вздохнула. — Тогда зачем вы сюда пришли — разве не затем, чтобы все это сказать? — в ее надломленном голосе слышалась неуверенность. Гай провел тыльной стороной ладони по ее щеке, едва коснувшись ее шеи. — Сказать, что всякий раз, когда вы сидите с отцом, я всегда рядом. Что я надеюсь, вы позовете меня. Он сглотнул, и Мэриан вновь поймала себя на том, что наблюдает за движениями его лица. — И если вам что-то понадобится, что угодно, — вы обратитесь ко мне. Губы Гая дрогнули: — Я пришел сказать, что не нахожу покоя, когда вы страдаете. Звук металла заставил Мэриан вздрогнуть, и она опустила взгляд. Гай протянул ей изящный серебряный кинжал. — Я пришел сказать, что у тебя есть я. Мэриан смотрела на холодный блеск металла и слова отца эхом отдавались в ее голове. Закон. Закон, что будет превыше монархов. Возможно, он и прав. Но законы пишутся острием меча прежде, чем их запечатлеет перо, и клинок быстрее достигает цели. Стрелы ломаются, но кинжал можно и отточить. И кинжал бьет на короткой дистанции. Девушка подняла взгляд. Гай выглядел измученным, его глаза ярко блестели в полумраке. Надежда, — поняла она. Последние несколько недель смягчили их разногласия, связали их общим несчастьем и его — такой ослепительной — надеждой. Он был рад любой крупице внимания с ее стороны, и теперь был готов присягнуть ей на верность. Ее отец получил бы перья для работы. Не так уверенно, как она намеревалась, Мэриан обняла Гая за шею и притянула к себе. Его щека была колючей, но губы оказались мягкими и теплыми. Судорожно выдохнув, Гай ответил на ее поцелуй и обнял ее за талию, другой рукой растрепав ее мягкие каштановые локоны. Когда Мэриан отстранилась, он опустился на колено и протянул ей кинжал. — Мэриан, пожалуйста, — его голос был хриплым и прерывистым. — Прошу тебя. Ее губы все еще были влажными от его поцелуев, когда она положила ладонь на рукоять кинжала.