Прогулка по раскаленным углям

Вечернее солнце освещало часовню Ноттингемского замка. Потоки солнечного света, пройдя через витражи со сценами из Ветхого Завета, мерцали яркими синими, красными, зелеными бликами на старых дубовых панелях, на серой кладке стен. Сверкали драгоценные камни, золотые инкрустации излучали мягкое свечение. Удивительное, необыкновенное место. Здесь всегда никого не было. Царице моя преблагая, надеждо моя… Часовня ничего не значила для Гая. В ней не было того, что он искал. Вейзи использовал это помещение как место хранения своих сокровищ — отличный тайник прямо у всех на виду. Правда, он не пускал сюда никого, кроме своих ближайших подручных. Мать научила Гая молиться — и он обещал ей, что молиться он будет всегда. И раз так, то для молитв он выбрал единственный незапятнанный образ в этой часовне. Его колени давно ныли от усталости, ступни ног затекли, но он все равно продолжал стоять на коленях перед небольшой иконой — очень скромной по сравнению с остальным убранством. Изображение Пресвятой Девы с Младенцем ничем не поражало воображение. Никакой роскоши, лишь немного сусального золота на нимбах. Тем больше оснований было благодарить Ее. Приятелище сирых и странных, предстательнице, скорбящих радосте, обидимых покровительнице Легко поклоняться богато украшенным чашам и распятиям. Легко склоняться в молитвенном поклоне перед мощами святых, воображая их чудодейственную силу. Совсем другое — хранить обет, принесенный в обмен на исполнение желания. Мать Гая каждый день обращалась за помощью к Пречистой Деве, возносила благодарственные молитвы. Гай бросил эту привычку, когда перестал считать каждый новый день благословением Божьим. Дни стали испытанием, смертной мукой. Стоит ли благодарить Создателя за посылаемые им синяки и шишки? Зриши мою беду, зриши мою скорбь, помози ми, яко немощну, окорми мя, яко странна… Мэриан спасена — и Гай был за это Ей благодарен. Как только девушка оказалась в лапах Уинчестера, в момент отчаянной, безумной надежды на чудо он поклялся: если ее все же удастся спасти, он всю оставшуюся жизнь будет молиться каждый день не по одному часу. До кровавых мозолей сотрет колени в молитве. Мэриан была спасена… и станет его женой. Грудь царапал жесткий лист пергамента. Эдвард поставил свою подпись, и Мэриан царственной походкой подошла к Гаю и взяла его под руку. Половина просимого уже сбылась. Будет ли он достоин оставшейся половины? Яко не имам иныя помощи, разве Тебе Гай подавил в себе желание пошевелиться. Жалкие грешники не заслуживают снисхождения, а ему скоро будет даровано самое большое утешение, какое он только может представить. У него появится будущее. Появится дом. Мэриан — единственное спасение в его проклятой жизни, полной порока, отчаяния и беспросветного мрака. Если бы он только мог заслужить ее милость… Ни иныя предстательницы, ни благия утешительницы, токмо Тебе Луч солнечного света отразился от облупившегося золотого нимба Пресвятой Девы. Гай неотрывно смотрел на него, пока на глаза не навернулись слезы. Он не стал вытирать их, дав им скатиться на каменные плиты пола.

***

— Гисборн! Все еще пошатываясь, Гай двинулся на вопль Вейзи. По мере приближения к покоям шерифа острая боль в ногах постепенно сменялась тупым онемением. У открытых дверей в ожидании стояла стража. — Гисборн! — Да, милорд! Вейзи, упираясь кулаками в бока, проворчал: — Где тебя носит? Хочу услышать твое мнение. Громко топая, шериф вразвалочку направился к своей выставке черепов. С тяжелым вздохом Гай поплелся следом. Шериф в сущности был просто старым фатом. Был бы. Если бы не исходившая от него постоянная угроза. — Ты должен подготовить мне карету и сопровождение. — Вертя в руках череп с сапфиром, сообщил Вейзи. — Уинчестер ничуть не преувеличивал: в Сассексе действительно небольшой мятеж. Нам придется потратить немного золотишка на тех, кого можно этим соблазнить, изъяв презренный металл у тех, кто на него не польстится. Что ты об этом думаешь? — с этими словами шериф извлек зуб с драгоценным камнем, блеснувшим ярко-синим огнем. — Может лучше изумруд? Как долго вы будете в отъезде? Размышляя, Вейзи потянулся за вторым черепом и поднес его к лицу. В другой руке по-прежнему скалился череп с сапфиром. Встав перед Гаем, шериф улыбнулся своей щербатой улыбочкой, словно издеваясь над теми несчастными, чьи головы служили теперь подставкой для украшений. — Понятия не имею, все зависит от того, как много дел они там наворотили в Сассексе. Ну так что ты думаешь? — Вы предполагаете, в Сассексе будут проблемы? Мне казалось, знать в тех краях в основном держит сторону принца? — Гай попытался сосредоточиться на выставленных перед ним напоказ черепах, но у него это плохо получалось. Драгоценные камни в их зубах, скорее всего, были выдраны из какого-нибудь реликвария в замковой часовне, да и сами черепа тоже вероятно где-то украли. — Может все же лучше с рубином? — А! Обожаю красные камни! Смотрятся просто по-королевски! — воскликнул Вейзи. — В Сассексе лорды — сторонники принца, все как один подписали Ноттингемский договор, но судя по всему, они продолжают что-то ныть про обычаи и прочую замшелую дребедень. Я буду советовать ввести туда войска. Любого, кто посмеет рыпнуться, мы сразу бросим в темницу, и темницу эту мы устроим в замке первого из пойманных нами смутьянов, — шериф довольно потер руки. — Мне всегда хотелось завести что-то вроде дачи у моря. Ну, так что? — он протянул Гисборну череп с рубином. — Что ты думаешь? Почти двадцать лет службы у Вейзи сделали Гая нечувствительным к проявлениям безумия, но сейчас в поведении шерифа проскользнуло что-то новое.  — Рубин, однозначно. И как долго вас не будет в Ноттингеме? Оборотившись к зеркалу, Вейзи вытащил зуб из черепа и с интересом уставился на собственное отражение. — Ты что же, Гисборн? Хочешь переметнуться к противнику в мое отсутствие? — Он вставил зуб с рубином себе в рот. — Никак нет, милорд, — Гай колебался. Следовало быть очень осторожным. — Просто моя свадьба… Вейзи снова повернулся к нему лицом, облизнув кончиком языка зуб с рубином. Потом он подбросил вверх череп, ловко поймал его и снова перебросил из руки в руку, жонглируя им как мячом. — С леди Мэриан? — Да, милорд. — А как же сэр Эдвард? — Он согласен. Вейзи несколько смешался. — Тогда я чего-то не понимаю. Ты грезил об этой соплячке целый год, — он снова повернулся к Гаю спиной, чтобы осмотреть гардероб. — Так что же теперь ты тянешь волынку? Зови попа и покончи наконец с этим делом. Гай расстегнул кожаный дублет и вытащил брачный контракт. — Я медлил потому, что надеялся, вы подпишете его за меня. Как мой наставник и сюзерен. Вейзи обернулся, щуря глаза. — Моя подпись здесь совершенно не нужна. — Нет, милорд. Но мне было бы очень приятно. Гай знал, что больше всего на свете Вейзи нравилось держать его в полном повиновении. Видеть его беззащитным, иметь возможность ударить по самым больным местам. Добровольно дать шерифу сейчас эту частицу себя было проще всего. Эта жертва была сущей малостью по сравнению с тем, что Гай получал взамен. Поэтому он развернул брачный контракт и протянул его Вейзи, стараясь, чтобы тому сразу бросилось в глаза оставленное для его подписи пустое место. Небрежным шагом шериф подошел к столу. — Я всегда относился к тебе как к сыну, Гисборн. — Промолвил Вейзи, опуская кончик пера в чернильницу. Гай быстро разложил контракт на столе, осторожно придерживая края. — Вот почему я дам тебе совет. Гаю вспомнился его настоящий отец. От мысли о Вейзи как о замене Роджеру Гисборну его едва не стошнило. — Слушаю, милорд. — Покончи со всей этой катавасией побыстрее. Я ненавижу свадьбы. — Шериф расписался на пергаменте. Его подпись была гораздо крупнее, жирнее и с большим количеством завитушек, чем подпись сэра Эдварда. Она занимала очень много места и в сущности была просто смешной. Шериф опустил перо на стол, не обращая внимания на кляксу, посаженную им на договоре. — Кстати, Гисборн, если к моему возвращению леди Мэриан все еще будет девицей, я брошу тебя в тюрьму, а ее сбагрю кому-нибудь другому, кому повезет больше, чем Уинчестеру. И вот еще что — не забудь приготовить гостевые покои, — они понадобятся, когда я вернусь. Гай с трудом проглотил подступивший к горлу ком, но ничего не сказал в ответ. — Итак, мне пора. Вместе с принцем Джоном мы наведем порядок в Сассексе. Через час я уезжаю, надеюсь, ты меня проводишь. А теперь ступай прочь! Судорожно сжимая в руке заляпанное чернилами безобразие, в которое превратился его брачный договор, Гай поспешил ретироваться. Несмотря ни на что, Мэриан будет в безопасности. Легким шагом Гай миновал стражников и повернул в сторону покоев Мэриан, стараясь, насколько это было возможно, не утратить достоинства и не рвануться туда бегом. Яко да сохраниши мя и покрыеши во веки веков.

***

Монах перехватил Гая на полдороге к комнатам Мэриан. — Милорд, сэр Эдвард, ему хуже… Он дышит с трудом. — С трудом? Как это? Засунув руки в широкие рукава своей рясы, монах опустил голову. — Он дышит с каким-то присвистом, милорд. Где леди Мэриан? — монах понизил голос. — Мне кажется, ему осталось немного, несколько дней. Гай уставился взглядом куда-то в пространство поверх монашеской тонзуры. Дверь в покои Мэриан была совсем рядом. Господи, он всегда знал, что им придется спешить, но вот чтобы так… — Ей нездоровилось, брат. Она избегала навещать сэра Эдварда, чтобы не заразить его. — Теперь об этом можно не беспокоиться. Ей следует быть с ним, и… — монах глубже надвинул капюшон на голову. — И я бы советовал не пускать к нему других посетителей. Сэр Эдвард… говорит всякое… Отбрасываемые капюшоном тени только подчеркивали мрачное выражение монашеского лица. Гай понимающе кивнул. — Я поговорю с леди Мэриан, подготовлю ее. Она сегодня придет, — он вытащил из кошелька несколько монет. — Вот вам пожертвование. Вы ведь придете завтра? — Конечно. — Тогда я дам вам еще денег на нужды ордена. Монах склонился в поклоне: — Я проведу время в безмолвной молитве за всех вас, милорд.