***
Одно дело — радовать стареющих родителей. Но когда они слабеют и их покидают силы… Скрашивать их быт день за днем, многие недели и месяцы ухаживать за ними, заботиться о них, — такая жизнь отнимает все время и силы. Порой она полностью поглощает твою, и ты забываешь, что всему рано или поздно приходит конец. Ни одна жизнь не длится вечно. Мэриан было трудно дышать. Еще вчера папа впервые посадил ее на лошадь, дал первый урок верховой езды. Совсем недавно он был шерифом. Отдавал распоряжения управляющему манором в Найтоне — там строили новые загоны для свиней. Дарил мальчишке-груму новую удочку. С сияющими глазами пил за здоровье дочери и ее жениха на их помолвке с Робином. — Монах, который сидит с ним, говорил со мной раньше. Я не хотел расстраивать тебя, поэтому только что был у него. — И…? — может, ей будет не так больно и сердце ее не разорвется в груди, если она с размаху всадит своим кулачком по кожаному дублету Гисборна? Гай остановился у самой двери, сопровождавшая их стража осталась где-то позади, затерявшись в серых сумерках галереи. — Ты должна быть готова. Он… он не в себе. Мэриан не знала, как они дошли до покоев отца — в голове вихрем проносилось множество мыслей, они толкались и распихивали друг друга, стремясь привлечь ее внимание. Гай потянулся рукой к дверной рукоятке и повернул ее. — У нас всего несколько минут. Потом нам придется пойти провожать шерифа. Я сделаю так, что ты сразу сможешь вернуться к отцу. Смятение и ярость победили все остальные чувства и мысли. — Тогда зачем вообще меня нужно было сюда тащить? — в бешенстве рявкнула она. Гай сморщился как от боли, на скуле заходили желваки. — Потому что я не хочу ничего скрывать от тебя! — он потянул ручку двери, та распахнулась со скрипом, тяжелые старые петли лязгнули металлом. — Подожди! — прошептал он и подошел совсем близко к ней. Совершенно ошарашенная, Мэриан едва не отступила назад, но Гай осторожно расплел ее косу и вытащил оттуда желтую ленту. Неуловимое движение руки, блеск клинка — он аккуратно разрезал бант пополам, а потом обернул каждой половинкой бинты на ее запястьях. Яркие, солнечные ленты отлично гармонировали с ее голубым платьем. Все это было так неправильно, эти яркие веселые краски, когда ее папа… Мэриан вошла в комнату. Здесь было очень тепло. Письменный стол был завален грудами исписанного пергамента — безумные всплески отцовской энергии взметнули целый водоворот из свитков и листов, чтобы потом он внезапно застыл на месте. Посреди стола стояла миска с нетронутой овсяной кашей. Чаша с ароматным отваром из трав. Ее взгляд метался по комнате, упорно избегая отцовской постели. — Кейт? Кейт, моя дорогая! Я все ждал, когда ты вернешься… Мэриан в ужасе уставилась на Гая. Лицо ее отца было землистым, черты заострились. Жизнь уходила из него на глазах. Гай склонился над ней. — Мне так жаль… — он снял перчатки, его теплая рука легла ей на спину. Она шагнула вперед, не зная, что сказать. — Я здесь, Эдвард, — губы запнулись, произнося отцовское имя. Она не привыкла звать его просто по имени, без обращения «сэр». Она никогда так не обращалась к нему. Для нее он всегда был просто «папа». — Кейт, моя дорогая! Я вел себя так глупо! Как последний дурак! Был занят работой, а тебе не уделял внимания, — сэр Эдвард пошевелил затекшими пальцами. — Занимался делами графства, воображал, что участвую в политической жизни страны. Мэриан шмыгнула носом. — Ты замечательный человек, Эдвард! Он нахмурился. — Я мог бы сделать больше. Принести больше пользы. Тогда, в прошлом. Может, будь я лучше, мне бы не пришлось… не пришлось бы все это делать сейчас… — он вздохнул. Глубокий вздох, в котором отчетливо слышались хрипы, словно трещало старое дерево. — Но я все сделал. Большего даже не потребуется. Мои письма… — он оглядел комнату. — Сэр Гай, а где мои письма? Гай подошел ближе к постели. — Принести их вам, сэр Эдвард? — Будьте добры, сэр Гай. Все прошло так хорошо. Я думаю, остальные мне даже не понадобятся. Пусть они будут у Мэриан. Но прошу вас, важно, чтобы они не попали в руки Робина. Он не поймет. Он слишком любит Ричарда. Эдвард, казалось, на какое-то мгновение заснул. Мэриан едва успела перевести дыхание, как его глаза снова раскрылись. — Мэриан, дорогая, ты уже говорила с отцом Мейсоном из часовни в Найтоне? Твою свадьбу нужно сыграть этой осенью, — Мэриан невольно раскрыла рот. — Гораздо легче устроить праздничный пир во время сбора урожая, свиньи тогда самые жирные! Что скажете на это, сэр Гай? Мэриан почувствовала, как Гай, стоявший с ней рядом, напрягся. — Я всегда хотел сыграть свадьбу летом, милорд. Когда много плодов и ягод, а поля еще колосятся. Но Эдвард уже откинулся назад, еще больше утонув в подушках, и улыбнулся. — А вы романтик! Я должен был догадаться… — его дыхание становилось все более затрудненным, и между хрипами Мэриан могла разобрать лишь отдельные слова: Обычаи. Закон. Вольности. — Папа? — прошептала она. — Мэриан, пора идти. Шериф уезжает. Береги ее. — Папа… — слабо воспротивилась Мэриан. Она с трудом ловила его несвязные слова. Гай положил руку на ее плечо. Давление. Тяжесть. Взятые на себя обязательства, которые придется выполнять. — Мэриан! Не чувствуя ничего, не понимая, куда несут ее ноги, Мэриан взяла Гая под руку и пошла за ним. За ее спиной закрылась дверь, мешая ей видеть, не давая расслышать хриплое дыхание отца. Сердце сдавило. Ей хотелось остаться — и бежать без оглядки прочь. Разве можно такого желать одновременно? Гай отдал распоряжения кому-то из стражников: — Приведи монаха, который ухаживает за сэром Эдвардом. Я не хочу, чтобы с ним был кто-то еще, как бы ни сложились обстоятельства! Ступай! — тон Гисборна не допускал возражений, и стражник бросился выполнять приказ. Чувствуя, как настойчиво ее дергают за рукав, Мэриан машинально двинулась вперед, пытаясь осмыслить увиденное и услышанное. На кону было что-то очень серьезное, нечто большее, чем то, о чем упоминал ее отец. Письма. Ее отец и Робин говорили о письмах. Его правда не обязательно совпадает с твоей. Впереди них со стороны замкового двора доносилось конское ржание, перестук копыт и голоса конюхов. Мэриан безропотно прошла вслед за Гаем в небольшую нишу в стороне от главного зала. Он взял ее за плечи. — Вейзи не будет несколько недель. В Сассексе среди баронов неспокойно, он вместе с принцем Джоном сегодня отправляются туда, — Гай помолчал. Мэриан взглянула ему в лицо и увидела, что он избегает смотреть ей в глаза. — Вейзи также ожидает, что … — он резко произнес эти слова, когда они проходили последнюю арку перед выходом на замковый двор. Солнце ярко светило, его жар отражался от камней укрепления, защищающего главные ворота замка. В любой другой день Мэриан нахмурилась бы и застыла изваянием, если бы ее так выставили на всеобщее обозрение. Но в этот день ей казалось, что она просто растает как свечка под палящими лучами, не в силах произнести ни слова. Весь этот долгий день ее швыряло из одной крайности в другую. Как безвольная кукла, которую дергает за нитки чужая рука… Лошади от нетерпения гарцевали, толкая повозки, набитые сундуками и тюками с поклажей. Конюхи как могли, старались успокоить животных, пока последний багаж не был погружен. Во двор быстрым шагом вышел Вейзи в сопровождении полудюжины стражников и слуг. Он тотчас же заметил Мэриан и осклабился. — Вот и чудненько! Наконец-то вы оба выползли из вашей норки. Гай склонил голову: — Милорд! Вы готовы отправиться в путь? — Нет, не готов. И все из-за тебя! Мне самому пришлось распорядиться, чтобы оседлали коня — едва ли не четверть часа ушло, пока отыскали мерзавца-пажа. В этот момент внимание Вейзи переключилось на Мэриан, и она почувствовала, что ее сейчас стошнит. — Дорогуша, ты сегодня что-то слишком бледненькая! С девицами такое бывает. Ну, ничего, скоро мы этим займемся. А бантики тебе очень идут… — Вейзи перевел взгляд на запястья Мэриан и значительно повел бровями. — Очень мило получилось, Гисборн! Даже не подозревал, что у тебя такие наклонности! Мэриан в ужасе отвела взгляд. Гай крепче сжал ее руку. — Милорд, есть ли какие-то известия из Сассекса? Вейзи старательно разглядывал кончики своих ногтей. — Особых новостей нет. Все та же чушь про закон и обычаи. Ничего конкретного. Принц Джон намеревается потребовать от них клятвы на верность. Первых, кто присягнет, мы наградим, а с тех, кто замешкается, снимем последнюю рубаху, а может и головы. Там посмотрим. Ах, да, бог ты мой, — заворковал он, — я, кажется, расстроил твою суженую! Мои извинения, — он отвесил шутовской поклон в ее сторону, а потом протянул морковку своей лошади. — Ну а теперь, прошу прощения, я спешу, монарх ждать не будет! Мэриан вцепилась в руку Гая, пока Вейзи взбирался с приставной лесенки на лошадь. Взгромоздившись, он резко обернулся: — Запомни, Гисборн, чтобы все было кончено к моему возвращению! А то я трех других на твое место найду! Но! Пошла! — он слегка пришпорил коня и рысцой двинулся со двора, следом за ним медленно двинулся обоз. Несмотря на жару, Мэриан пробирал озноб. Она была в ярости. Ее тошнило. Гай торопливо отвел ее в тень под арками входа. Она сделала несколько глубоких вдохов, стараясь удержаться на ногах. — Прости меня, — только и смог сказать Гай. Мэриан прислонилась к стене. — Так вот какой будет моя жизнь?! — она горько рассмеялась. — Выходить на посмешище, когда ему приспичит поиздеваться? — Я могу тебя защитить… Мэриан смертельно устала от переживаний и протестующе подняла руку, не желая ничего больше слушать. От невозможности высказаться Гисборн принялся расхаживать взад-вперед перед ней. — Смешно размахивать мечом, сражаясь с ветром, Гай! Однажды шериф не ограничится словами. И что тогда? Если ничего не поменяется, если Вейзи не позволит нам уехать отсюда, я просто сойду с ума! Гай резко остановился, его глаза скользнули по ее лицу, потом уставились куда-то в пространство. Он тряхнул головой, как будто пытаясь собраться с мыслями, и протянул ей руку. — Потом. Все потом. Сначала мы должны пойти к твоему отцу. Когда они вернулись в покои сэра Эдварда, они застали там монаха, растиравшего целебные травы. Услышав, как отворяется дверь, он оторвал взгляд от работы и утер пот со лба. — Сэр Гай! Как хорошо, что вы меня позвали. Леди Мэриан, — он приветственно кивнул ей. Мэриан поклонилась и подошла под благословение. — Простите, у меня не было времени поблагодарить вас за заботу о моем отце… в мое отсутствие. Она взглянула на письменный стол отца, на котором теперь лежали только чистый лист пергамента, новое перо и стояла чернильница. Внезапно она почувствовала прилив крови к лицу и обернулась: — А где работа моего отца?! Монах засунул руку куда-то в складки своей рясы и вытащил кипу свернутых в рулон писем. — Я счел за лучшее не оставлять их на виду. Он иногда о них вспоминает. Мэриан протянула руку за письмами, и монах очень тихо сказал: — Я исповедовал и причастил вашего отца. Тайну его исповеди я унесу с собой в могилу. Кипа писем оказалась тяжелой, но она крепко держала ее в руках. — Как он? — Отдыхает. Теперь, когда вы здесь, я пойду и принесу кое-что для него, — он повернулся, чтобы уйти, спрятав руки в рукава сутаны. — Разве он просил поесть? — спросила Мэриан. Монах остановился и мягко улыбнулся ей. — Нет, миледи. Мне просто нужно для него кое-что, когда он проснется.***
Мэриан смотрела, как дышит ее отец, время от времени бормоча какие-то слова. Так уже было, прежде чем они с Гаем ушли провожать шерифа. Невыносимо тягостно наблюдать за сном, который не приносит покоя и отдыха. Мучительно слушать, как умирающий с хрипом втягивает в себя воздух, а потом с трудом выдыхает его. Потом все повторяется снова и снова. Она бы так и сидела в кресле у постели сэра Эдварда, если бы не Гай. Он протянул ей руки: — Можно? Она сделала шаг к нему навстречу и поняла, что он предлагает. — Папа хотел, чтобы я это прочла, — сказала она, уставившись на кипу писем. — Тогда нужно это сделать сейчас. Позднее ты, может быть, не захочешь. Гай помог Мэриан устроиться в кресле в другом углу комнаты, а сам удалился настолько, насколько позволяли размеры покоев. С ее места ей по-прежнему была видна постель отца, но его хриплое дыхание заглушалось треском огня в камине. Здесь, освещаемая вечерним солнцем, она прочитала первое письмо. А затем второе. И третье. Ее руки тряслись. Возможно ли это? Мэриан поразилась необузданной решимости всего замысла. Как вообще возможно было затеять такое? Кто мог осмелиться говорить и писать подобные вещи? Если бы не несколько изощренных формулировок, клятвенных заверений и обязательств, то на шее каждого, кто посмеет прочесть эти письма, могли бы без разговоров затянуть петлю. Письма не содержали подробного плана, вовсе нет! Скорее это был набор идей, ценностей. Слова сами по себе значили немного, но идеи… Эти идеи, если их заронить в умах могущественных, влиятельных людей, людей с твердыми принципами, но не склонных слепо следовать тому или иному сюзерену… Такие люди существовали. Но не в Ноттингеме. Или их можно было найти и здесь? Мэриан сглотнула. Она все еще могла повлиять на события. Она все еще могла спасти людей и страну. Но она не могла сделать это в одиночку. Изменения должны произойти изнутри, и кто, как не она, находился сейчас в самом центре системы? Что бы там ни написали о ней позднейшие историки, — о ней, об этой ночи и о тех днях и ночах, что им еще предстоят, — принятое ею решение не канет бесследно в Лету. — Гай, мне кажется, ты должен это прочесть.***
Отойдя от первого потрясения, вызванного знакомством с содержанием бумаг сэра Эдварда, Гай принялся расхаживать по комнате, его блуждающий взгляд выдавал работу мысли. Он часто останавливался, как человек, заблудившийся в лабиринте, когда он понимает, что повернул куда-то не туда и должен вернуться на несколько поворотов назад. — Эти письма нужно отправить, — наконец сказал он. — Поездка Вейзи в Сассекс вместе с принцем Джоном должна положить конец роптанию знати, вызванному первыми посланиями, — он провел рукой по своим волосам, только запутав их еще больше. — Вполне логично посеять возмущение среди еще большего числа баронов, среди самых знатных домов королевства. Эти письма выбьют почву из-под ног у сторонников Ричарда и расчистят путь принцу Джону. При соблюдении им определенных условий. Мэриан мрачно кивнула. — Но как мы переправим их в Сассекс? Ты не можешь отлучиться — Вейзи непременно узнает от этом. Гай уперся локтями в колени. — Любой посланец должен добраться туда очень быстро. Он должен знать все дороги, леса… — Гай! — запротестовала Мэриан, — ты же не хочешь сказать… Гай выпрямился и продолжал: — Дело такого масштаба требует сильных союзников. Нужен кто-то, кто раньше поддерживал Ричарда. Кто-то, за кем пойдут и самые преданные Ричарду лорды, и простой народ. — Он не пойдет на это, Гай. — Пойдет, если ты его попросишь. Мэриан бросила взгляд в сторону кровати. Весь последний час она очень старалась не думать о том, как вообще здесь оказалась. Старалась забыть, что сидит у постели умирающего отца. Его правда не обязательно совпадает с твоей. Будь осторожна. — Робину все это совсем не понравится. Он меня за это возненавидит. Гай мрачно рассмеялся, уронив голову на руки. — Нет. Ненавидит он меня. Она глубоко вздохнула: — Я обещала Робину, что выйду за него замуж, когда Ричард вернется. Гай промолчал. Она подняла взгляд и увидела, что Гай так и не пошевелился. — Я знаю, — мягко сказал он. — Твой отец все рассказал мне. Внезапно стало трудно дышать. Она резко встала, едва не опрокинув за своей спиной кресло. — Тогда почему мы здесь? — выдохнула она. Гай поднял голову — растрепанные волосы торчали во все стороны. Он выглядел измученным постоянной тревогой. — Ты сделала то, что должна была сделать. Думаешь, я не знаю, каково это? Это политика, — он тоже встал и медленно подошел к ней, протянув ей руку. — Мэриан, если я о чем-то могу тебя просить, я прошу лишь об одном… — он замолк. Его рука была по-прежнему протянута в ее сторону, кончики пальцев золотились в отблесках огня. Дрожа от неуверенности, Мэриан осторожно вложила свою ладонь в его. В любой момент она была готова ее отдернуть. Но он так и не сомкнул пальцев, не стал пытаться удержать ее. — И что ты хочешь у меня попросить? Он с трудом перевел дыхание. — Чтобы между нами никогда не стояла политика. Чтобы ее не было между нами, когда мы одни. Она позволила своей руке остаться в его ладони. У нее тоже был к Гаю вопрос, но внезапно ей стало трудно, почти невозможно спросить. — Почему ты хочешь жениться на мне? — прошептала она. Его пальцы дрогнули в ее руке, грудь тяжело вздымалась от прерывистого дыхания — как будто он в бешеной скачке куда-то мчался целый день. Самодовольный, надменный Гисборн бесследно исчез. Таким уязвимым Мэриан не видела его никогда — он с трудом подбирал слова для ответа. — Мне страшно, что я проклят навеки. — Что?! Она вырвала руку и сделала шаг в сторону. Он двинулся за ней. — Всего несколько дней назад я снова молился — впервые за многие годы, я даже не помню, когда я молился в последний раз. У меня была всего одна просьба. Я не верил, у меня не было никаких оснований даже надеяться, что мою молитву услышат. Но я все равно молился. Пока он говорил, она все отступала назад, а он шел за ней, отставая на шаг: они как будто исполняли какой-то танец. Так, двигаясь по кругу, они обошли все покои. — Моя молитва сбылась, и я поклялся, что я все отдам, сделаю все, лишь бы избежать вечного проклятья. И хотя глаза нестерпимо жгло, Мэриан не могла даже моргнуть от напряжения. — И о чем ты просил? — Спасти тебя от Уинчестера и дать мне жениться на тебе. Выдохнув это, Гай на глазах поник и вцепился пальцами в спинку кресла. — Если я смогу добиться твоего расположения, твоего доверия, я, может быть, спасу мою душу. Мэриан до боли стиснула зубы. — Если ты ищешь отпущения грехов, я уверена, монах скоро вернется и… — Нет, Мэриан! Это все бессмысленно. Но если ты решишь, что я достоин твоей доброты, то может быть и для меня не все кончено. Они оба замолкли, и в наступившей тишине невыносимо громко отдавались от каменных стен потрескивание огня в камине и прерывистое дыхание сэра Эдварда. Мысли Мэриан подхватило стремительным вихрем, взгляд беспокойно перелетал с одного предмета на другой. Так много было разных обстоятельств, разных соображений, но как бы она ни старалась, — в конце концов в своих размышлениях она приходила к одной и той же точке. Лязгнул дверной засов, и Мэриан подскочила от неожиданности. Дверь распахнулась, и Гай быстро направился туда. Вернулся монах со своим подносом. На этот раз на нем лежали головки мака. Мэриан резко выдохнула — этих головок была целая куча. Монах принялся толочь их в ступке. Гай оказался рядом с ней и подхватил ее на руки, когда у нее подломились колени. — Шшшш…. — успокаивающе прошептал он, — это просто поможет, а не для того, чтобы прервать… Мэриан вцепилась в предплечье Гая и прильнула к нему. Возможно, между ними и не должно быть политики, но это вовсе не значит, что у каждого из них не может быть своих причин вот так, вслепую искать друг друга — подумала она, размазывая слезы о черную кожу дублета. Гай осторожно наклонился и легонько поцеловал ее в лоб, потом в щеку. — Мне так жаль, — прошептал он. Мэриан взглянула ему в лицо. Таким она его никогда не видела. Она видела его неуверенным, печальным, даже одиноким, но никогда таким — опустошенным и одновременно словно осветившимся каким-то внутренним светом. И когда ее слезы потекли ручьем, она прошептала: — Мы отправим все письма. Но подписаны они будут не моим отцом. — Кем же? Мэриан расправила плечи. — Письма будут подписаны «Робин из Локсли, граф Хантингтон», — она вскинула подбородок и взглянула на отца. — Они будут подписаны «Робин Гуд». От застывшего в изумлении Гая она обернулась к монаху, продолжавшему растирать маковые головки. — Вы знаете отца Мейсона из Найтона? Не поднимая глаз от своей работы, монах ответил: — Да, миледи. Он займется заупокойной службой? По телу Мэриан пробежала дрожь. Она подавила судорожный всхлип и занялась письменными принадлежностями на столе — нагрела воск для печатей, обмакнула перо в чернила. — Да. Я бы хотела, чтобы вы отправились к нему от меня с поручением до того, как по моему отцу прозвонит колокол.