***
Через час, когда послеполуденное солнце едва подернулось оранжевым, Мэриан встала и принялась торопливо собирать письма. — Я сделала все возможное, чтобы скопировать его почерк, хотя некоторые могут это заподозрить, — сказала она, закапывая воском сложенное письмо. Гай протянул ей печать, которую она поспешно вырезала по памяти. — Если не ошибаюсь, единственные люди, которые могут знать его почерк, находятся в лесу. Она не ответила, но вопросительно подняла брови, прежде чем повернуться к монаху. — Если вы готовы, то можете передать их отцу Мейсону… в Найтоне, — ее голос смягчился, когда она увидела, что монах, вместо того, чтобы просто приглядывать за больным и молиться, деловито меняет простыни, вытирает лоб сэра Эдварда и внимательно прислушивается к словам, слетающим с его губ. Не успела Мэриан успела оторвать печать от конверта, как тут же уронила ее. — Папа? — покачнувшись в кресле, она наблюдала, как монах промокает губы ее отца салфеткой, чтобы смочить их. Рука Эдварда взметнулась, ударив монаха по боку. В следующий раз тот ловко уклонился. С расширенными от страха глазами Мэриан наугад сложила следующее письмо и поставила топиться еще один кусочек воска. Послание выскользнуло из ее рук и упало на пол. Посреди этого хаоса и безмолвия, Гай стоял и наблюдал за происходящим. Он отдал должное знаниям и умениям, что сейчас выказывал монах; этот брат не стоял столбом без дела. Он был целителем и сиделкой, тогда как сам Гай вряд ли смог бы заменить его, как бы ему ни хотелось утешить Мэриан. Она запечатала еще одно письмо. — Монах не может уйти, — сказал Гай. — Я справлюсь. А он знает отца Мейсона, — Мэриан сложила последние письма и вновь наполнила горелку воском. — Мейсон доставит письма Робину. Упрямая женщина. Упрямая, любимая женщина. Гай глубоко вздохнул. — Отправь меня. Здесь я без надобности. Перемена в планах теперь, когда она считала свой замысел таким четким, таким простым в исполнении посреди всего этого безумия, стало для нее еще одним потрясением. Так много всего уже вышло из-под ее контроля… Гай ощутил знакомый укол сочувствия. В его собственной жизни, отмеченной горем, возрожденной только в самый последний момент, он почти ничего не выбирал. Он хорошо понимал, почему сейчас на ее глаза вдруг навернулись слезы. — Монаху понадобится пропуск, чтобы войти после наступления темноты, и Вейзи об этом узнает. Если покину замок я, чтобы наведаться в свои владения, никто ничего не заподозрит, — объяснил он. Мэриан взглянула на него сердито, но Гай продолжал: — Мои приезды и отъезды ни у кого не вызовут вопросов. Прошу, поручи это мне, здесь я не нужен. — Отец Мейсон тебе не поверит. — Нет, — признал Гай. — Но он поверит тебе. Мэриан побледнела. — Я не могу уехать! Гай вытащил лист пергамента и разрезал его пополам. — Пиши. Пиши все, что захочешь. Запечатай его. Я все доставлю и сделаю, как скажет священник, — Гай помолчал и пристально посмотрел на Мэриан. — Я сделаю так, как ты скажешь. Брызнувшие на пергамент слезы тут же впитались в него. Она сидела, глядя на чистый лист, пока Гай не вложил ей в руку перо и не оставил ее одну. К моменту, когда она дрожащей рукой запечатала письмо печатью с гербом сэра Эдварда, небо покраснело еще больше. Хриплое дыхание умирающего становилось все громче.***
Ее поцелуй обжигал щеку, пока Гай мчался сквозь прохладный вечер. Гай никогда прежде не видел, чтобы она так крепко стискивала зубы, как в момент, когда доверила ему ящик с письмами. Он мог бы бросить все это в ближайший ручей и позволить потоку даровать Вейзи и Джону абсолютную власть, ради которой они были готовы на все. Он сам получил бы за это любую должность, самое высокое положение в обществе. Ему нужно всего лишь подождать час, вернуться к Мэриан и сообщить, что поручение выполнено. Вот только она все равно узнает. И возненавидит его. Он сам умолял ее о честности между ними. Он молил за нее Пресвятую Деву. Лошадь рванулась вперед.***
Грязный, уставший и голодный, Гай ждал, пока отец Мейсон сломает печать на письме Мэриан. Когда Гай только приехал, священник неприязненно взглянул на него и рявкнул, чтобы Гисборн прошел внутрь часовни. Теперь же он удивленно наморщил лоб и перечитал послание дважды, прежде чем осторожно свернул листок. — Вы говорите, что сэр Эдвард умирает? — Да, святой отец. Если Мэриан о чем-то просит… Отец Мейсон поднял руку. — Предоставьте это мне. Вы должны немедленно вернуться в замок. Пойдемте, — он пригласил Гая следовать за собой. Когда они проходили мимо жаровни, священник бросил письмо Мэриан в огонь, подтолкнув его палочкой, чтобы оно быстрее сгорело. Подойдя к двери, священник откинул свои широкие рукава и потянулся к ларцу с письмами. На мгновение Гаю не захотелось выпускать их из своих рук. Его охватил легкий страх, что Мэриан могла бы вычеркнуть его из своей жизни, если бы так решила. Ей было достаточно отправить письма под именем своего отца и отказаться от его помощи в их доставке священнику. Его прошиб холодный пот. Отец Мейсон успокаивающе положил ладонь на руку Гая. — Если Эдвард так близок к Господу, как вы говорите, Мэриан будет нуждаться в вас. Пожалуйста, не оставляйте ее в этот трудный час и заверьте, что я последую ее указаниям. Судорожно сглотнув, Гай выпустил ларец, а затем бросился к своей лошади и поскакал так быстро, как только позволяло темнеющее небо, отчаянно надеясь, что его молитвы будут услышаны.***
Было уже поздно, когда Гай вернулся в покои сэра Эдварда. Он не стал заходить к себе, чтобы привести себя в порядок, просто вымыть лицо и руки, прежде чем вернуться сюда. — Гай! — охнула Мэриан, когда он открыл дверь. Вскочив и подбежав к нему, девушка потянула его к столу. —Ты нашел отца Мейсона? — тихо спросила она. — Да. Он сделает все, как ты просишь. Девушка неотрывно смотрела на него. — Он сказал что-нибудь еще? — Чтобы я поскорее вернулся. Как сэр Эдвард? — взглянув на постель, Гай увидел, что старика приподняли на кровати повыше. — Он ненадолго проснулся. И говорил… немного. Видеть Мэриан такой потерянной было больно. — Я бы хотел быть здесь, рядом с тобой. Мэриан подняла голову. Ее глаза были припухшими и воспаленными, а испачканные чернилами руки оставили следы на подбородке. Гай убрал с ее лица прядь растрепанных волос, зная, что сам он выглядит еще хуже. Должно быть, девушка поняла, в каком виде были они оба, потому что забеспокоилась. — Нет, нет, — успокоил ее Гай, легко взяв за руки. —Никогда еще ты не была так прекрасна. Царица Небесная… Неожиданно для Гая, Мэриан потупилась и обняла его. Она была стойкой как мужчина, храбрее многих из них. Ее отвага шла от порывистости, и Гай не хотел, чтобы Мэриан изменилась. Он легонько погладил ее по спине, чувствуя, как она дрожит и крепче прижимается к нему. Горячность делала ее безрассудной, это правда, но также заставляла ее отчаянно заботиться о своем отце. Гай вспомнил, как тяжело старик опирался на ее руку во время прогулок. Он заправил прядь ее волос за ухо. — Я разделю твое бремя, моя Мэриан. Пожалуйста, позволь мне это. Понемногу ее дрожь ослабла, и вскоре Гай почувствовал, как она расслабляется в его объятиях. Он подхватил ее и пинком ноги распахнул дверь. — Милорд? — вскинулся стражник, смахивая прилипшие ко рту крошки. — Койку и еду. Сейчас же. Как только кушетка была поставлена, Гай осторожно уложил Мэриан и сел в кресло рядом с ней, — так близко, как только мог. Он не проснулся, когда принесли ужин.