Водяная лилия

      Юрико рассеянно потёрла лоб, напряжённо размышляя. На неё тут же навалилась тишина. Впрочем, это безмолвие оказалось обманчивым: за тонкой преградой бумажных сёдзи заливисто щебетали птицы, таинственно шептались листья бамбука и журчание воды в рукотворном пруде.       Секунды растягивались в мучительно длительные минуты. В порыве абсурдной попытке скрыться от цепкого взгляда лазурных глаз, буравящих её спину, она уткнулась лицом в ладони, испытывая горький стыд за содеянное.       — Я поддалась на провокации Двуликого и духа внутри меня, запуталась и отчаялась, потеряв самообладание.       Волна тревоги и обреченности с новой силой захлестнули шамана. Бессвязная череда событий больше походило на бесцветное перечисление очевидных фактов. Девушка говорила, возможно изредка излишне громко, без запинки и возможности соврать. Не было смысла выгораживать себя, винить других — её учитель наверняка успел сделать определённые выводы. А это, просто фарс, дабы их подтвердить.       — Почему старейшины не избавились от меня изначально? Сатору, я устала бороться. Мне даже страшно тешить себя мыслью о смерти, как о попытке скинуть тяжёлое бремя.       Годжо продолжал сохранять глухую паузу. Видеть, как маска улыбчивой ученицы, его жизнерадостной ученицы, покрывается трещинами и распадается на сотню осколков — тягостно.       Больно.       Он осознавал, что каждое слово подкидывает горсть сухой травы в разгорающийся костёр злобы. Проклятые старейшины просчитали всё до мельчайшей детали: кровавое сражение с проклятием особого уровня и появление Камо с отрядом шаманов. А потеря контроля Юджи над Двуликим — удачное стечение обстоятельств и повод упрекнуть куратора первокурсников в его некомпетентности.       Жестоко, но ни Мегуми, ни Юрико не смогли чётко расставить приоритеты. Для них он являлся товарищем, другом. Глушить боль во время боя, держась на грани — очень сложно.       — Я прекрасно осознаю собственный потенциал, но чувствую себя неполноценной и бесполезной. Эти тупые противоречия разрывают меня на части.       Он не умел успокаивать. Привык быть сильнейшим и самостоятельно справляться с трудностями, храня пережитую боль глубоко. Очень глубоко.       Только лицезреть опущенную голову, с которой свисала косая алая чёлка с проблесками серебристо-седых корней, дрожащих мелкой дрожью плеч, укрытых тонким шелком юкаты — невыносимо. Язык не поворачивался произнести очередную шутку в стиле беззаботного учителя или поучительную мораль.       — Прости. Я не прислушалась к твоему совету.       Разбитый голос Юрико резанул ножом по сердцу. Сатору окончательно избавился от повязки. Немного приподнялся и протянул руки к ученице.       — Не смирилась со своей бесполезностью. — рваное дыхание Яминари опалило щеку. — Я доставляю одни проблемы…       Давясь недосказанными словами и эмоциями, девушка закричала, плотно вжимаясь лицом в плечо мужчины. Пережитое — болезненный нарыв, прорвавшийся в неподходящий момент.       Годжо, положив подборок на алую макушку, мягко укачивал ученицу в объятиях. Потому что не мог поступить иначе, тешась уверенностью собрать каждый хрупкий осколок её разбитой души.       — Тише, Юри-чан.       Его голос — чужой, спокойный и сдержанный. Яминари замерла и всё же нашла в себе силы поднять взгляд и встретиться с потемневшей голубизной глаз учителя, в которых мелькнуло нечто трудноуловимое.       Досада? Разочарование? Или усталость?       — Ты столько пережила и продолжаешь оставаться наивным ребёнком.       Тёплая ладонь легла на её лоб, с нажимом зачёсывая волосы назад.       — Умереть ради победы или рисковать жизнью ради неё — что именно выберешь ты?       — Сатору…       — Просто знай, независимо от твоего выбора я буду верить в тебя.       Годжо улыбался. Нежно и тепло. Брови Юрико поползли вверх, но она тут же справилась с изумлением.       — Слёзы тебе не к лицу. — кончиком большого пальца шаман стёр едва заметные слезинки с покрасневшей щеки. — Жизнерадостная и весёлая Юри-чан выглядит гораздо красивее.       — Ты серьёзно? — выдохнула девушка и расслабленно обмякла в объятиях мужчины. Напряжение постепенно уходило, уступая место изнеможению.       — Знаешь, я давно хотел рассказать тебе об одном маге. Представляешь, у меня был лучший друг. — Сатору потянулся за одеялом и накрыл им себя и ученицу. Поглаживая её по спине, он неосознанно увлёкся рассказом о своих студенческих годах. — Мы попадали в настолько забавные переделки. И в этом не было моей вины.       Яминари со скрытым удовольствием вслушивалась в забавную историю учителя, постепенно засыпая.       — Нас считали сильнейшими. Но он часто упрекал меня за безответственность и ребячество, будто других проблем не было.       Годжо закрыл глаза и невольно улыбнулся.       — Похоже, я так и не научился доверять людям.       Он ласково провёл тыльной стороной ладони по умиротворенному лицу спящей Юрико и, стараясь не разбудить, переложил её на футон. Укрыл одеялом и подсунул подушку под голову. И тихо вышел из комнаты, бесшумно задвинув седзи.       Снаружи во всю пекло летнее солнце. Годжо быстрым движением руки взъерошил волосы и нацепил приветливую улыбку, прекрасно ощущая присутствие неожиданного гостя.       — Наконец-то.       Вдалеке, под сенью раскидистой сакуры, стоял Акихиро. Стоило Сатору попасть в поле зрения племянника, как его отстранённый взгляд, блуждающий по раскачивающимся ветряным колокольчикам, вмиг наполнила чрезмерная сосредоточенность.       — Давно не виделись, Аки-кун.       Мужчина отвесил шутливый поклон. Ответом ему послужила усмешка и короткая фраза:       — Согласен. Ты здесь достаточно редкий гость.       С их последней встречи он совсем не изменился, отдавая предпочтение традиционному кимоно и хакама. Только блеск алой капли серьги стал ярче и сочнее.       — Не спорю, но созерцать скучные пейзажи нашего поместья не моё. Как успехи в переговорах с директором Гакуганджи?       — Старейшины не желают идти на компромисс. Эх, а я думал, что смог их убедить на прошедшем собрании.       — На котором они говорили много чего, не имеющего никакого отношения к действительности? — пренебрежительно заметил Сатору.       — Да. — Акихиро скрестил руки на груди и прислонился плечом к стволу сакуры. На лицо шамана легла мозаичная тень листвы дерева, в свете которой фиалковые глаза померкли, наполняясь затаённой злобой. — Даже не являясь главой клана, Наоя Зенин открыто демонстрировал свою неприязнь и агрессию. Представляешь, моё великодушие и терпение прошло очередную проверку на прочность.       — Я искренне горжусь тобой, Аки-кун.       — Впрочем, не удивительно. Их поддерживает всё больше и больше представителей мелких семей магов. Кстати, Камо сохраняли нейтралитет на фоне нашего договора и событий в храме Энгаку-дзи.       — И каждый посчитал своим долгом напомнить и упрекнуть меня в неподобающем поведении.       — В точку. Когда дело касается твоих учеников, ты окончательно забываешь о банальных правилах. Не забывай, чужое терпение не бесконечно.       — Меня это не беспокоит. — равнодушно отозвался Сатору. — По поводу событий в Аомори…       — Уже. Наши шаманы проверяют информацию о возможной причастности Яминари к этому инциденту. Я доверяю твоей интуиции, но проклятый дух, манипулирующий проклятой энергией и превращающий людей в проклятия…       — Он необычный.       Акихиро выпрямился, машинально кончиками пальцев касаясь серьги. От него не укрылись изменения в мимике мужчины.       — Я наслышан о разумных духах от Юрико. Представляешь, у проклятий имеется широкий набор эмоций, не отличающийся от наших. И одно из таких сидит в моей ученице. Другой же крадёт пальцы Двуликого, явно не в порыве благих намерений.       — Яминари всегда были тесно связаны с духами. Не удивительно, что Тэкеши маленькими шажками движется к верхушке, при этом искрясь любезной добротой.       — Будь осторожен. — неожиданно произнёс Сатору.       — Я не ребёнок.       Он мимолетно улыбнулся, и в его глазах куратор первокурсников увидел два белых блика. Ровный поток проклятой энергии постепенно закручивался вихреватым ураганом, вызывая лёгкую усмешку на губах Сатору, который ловким движеньем запечатлел безболезненный щелбан на лбу племянника.       — Освоил расширение территории? Похвально. Но для меня ты навсегда останешься тем, кто не мог справиться с банальной манипуляций пространством, Аки-кун.       — Нечестно. — по-детски насупился тот.       — Ладно, раз меня занесло в Киото, то нужно закончить незавершенные дела, пока Юри-чан спит.       — Отправишься в Гион* за сладостями? — не удержался Акихиро.       — Нет, гораздо интереснее. Прошлогодний инцидент между «Синдзюку и Киото», помнишь? Мне не даёт покоя одна гениальная догадка, сделанная в результате произошедшего. И не забудь, скоро наше унылое семейное поместье посетит сосуд Двуликого. Стоит подготовиться, ты так не думаешь?..

***

      — Нет-нет, Юри-чан! Ты опять через чур усердно вливаешь проклятую энергию в технику.       Сатору, лениво потягивая холодный чай через соломинку, сдвинул очки на переносицу. Его взгляд сосредоточился на фигуре ученицы, стоящей по щиколотку в воде, в спокойной глади которой отражалось наполненное золотыми бликами закатного солнца алеющее небо и обрывки затерявшихся в насыщенной гамме багровых оттенков перистых облаков.       Яминари не обернулась. Водяные струи окутывали её со всех сторон, собираясь в единый шар в районе груди. Зрелище поистине завораживающее, но Годжо продолжал недовольно ворчать и сетовать на упёртость девушки.       Основная проблема ученицы, с которой когда-то столкнулся и сам сильнейший, заключалась в грамотной манипуляцией проклятой энергии. Поэтому Сатору принял решение обучить её печати руки*, позволяющей упорядочить силу в технике. Правда, минула неделя, а каждый день упорных тренировок заканчивался одинаково: уставшая и промокшая до нитки Юрико без сил падала на футон и засыпала.       — Осторожнее…       Громкий всплеск воды сопровождался красочными ругательствами Яминари. Сатору отмахнулся от россыпи брызг, так и не достигших его белой рубашки, и заливисто засмеялся.       — Я знаю! Все твердят о контроле! Как тут сосредоточишься, когда ты не помогаешь, а наоборот мешаешь своей бессмысленной болтовнёй! — голос девушки звенел от ярости. — Вода, вообще-то, холодная!       — Бессмысленной болтовнёй?       Годжо поднялся с шезлонга. Широко зевнул и сцепил пальцы в замок, потянувшись. Комичность произошедшего продолжала подталкивать его к очередной остроте, но он важно поднял указательный палец и глубокомысленно заявил:       — Ты забываешься. В первую очередь, я твой учитель. А то, что мы превращали длинные и холодные ночи в…       — Замолчи!       Юрико резко развернулась. Короткие алые пряди веером описали полукруг и облепили её щеки. Глаза прищурились, а губы украсила зловещая улыбка.       — Жуть. — Годжо поспешно отступил на шаг. — Ты меня пугаешь.       — Учитель? Тогда иди сюда, а не отсиживайся в стороне.       — Вода же холодная.       Терпение девушки лопнуло, подобно водному шару, который устремился в Сатору. Он столкнулся с невидимой преградой, куполом растекаясь в разные стороны.       — Юри-чан, думаешь, я отсиживаюсь в стороне, наблюдая за твоими неудачными попытками подчинить свою силу? Ошибаешься. Я проанализировал твой прогресс, начиная от первых попыток контроля энергии с помощью кольца до инцидента в торговом центре. Напрашивается вывод: проблема не в твоих эмоциях и страхах. В порыве воссоздать нечто путное, ты забываешь самое главное. Помнишь, техники закладываются в теле шамана с рождения? Особенность Яминари выступать проводником проклятой энергии духа. Это отличает вас от сосуда. Не игнорируй заложенные в тебе от рождения способности. Не выхватывай кусок чужой силы, не противопоставляй своей.       Сатору остановился у кромки воды. Почесал затылок и босыми ступнями наступил в ледяную воду. Остановился за спиной ученицы и положил ладонь на плечо, медленно ведя вниз по руке, достигая предплечья.       — Сейчас ваша проклятая энергия напоминает хаос. Проще говоря, никто не хочет уступать, а подчинить не получается. Ты не контролируешь её количество, силу и ударную мощь, поэтому быстро устаёшь и достигаешь своего предела. Источник проклятой энергии — негативные эмоции. Их у тебя в избытке, как и у него. Вытянуть её из искры эмоции просто, но подчинить — сложнее. Преврати этот хаос в единый поток магической силы.       Его пальцы замерли в районе запястья. Юрико судорожно выдохнула, спиной упираясь в мужскую грудь.       Осторожно и аккуратно.       Яминари сосредоточено погружалась в безмятежное журчание воды. В холод глубокой пучины бурлящей силы.       — Почему ты можешь управлять водой, пропуская через неё свою магическую силу? Создавать лёд и понижать температуру? Думаешь, это заслуга проклятия внутри тебя?       Зеркальная гладь озера исказилась мелкой рябью, перерастающей в беспокойные волны. Вздуваясь прозрачными пузырями, вода стремительно взметнулась вверх, окатив обоих холодным потоком ветра.       Глядя на буйный водоворот тонких струй, девушка растерялась. Неуверенность снова нашептывала ей об очередной неудаче, но горячая ладонь мужчины на плече возвращала осознание абсолютного контроля.       Он мягко подтолкнул её правую руку, и Юрико сложила пальцы, попутно прокручивая сложный алгоритм техники. Струи воды застыли и, подчиняясь чужой воли, слились в единый шар, наполненный проклятой энергий.       — Куда?       Сатору указал на перелесок на берегу напротив. Шар вмиг сорвался с места, поднимая тучу брызг. С каждой секундой набирая скорость, вспахал глубокую борозду в нагромождении замшелых камней и врезался в массивные стволы сосен, чей надрывный скрип эхом затерялся в шуме испуганно кричащих птиц.       — Отлично!       Его ожидания оправдались. Если Яминари научится разумно расходовать энергию, то нагрузка на организм значительно снизится.       Она повторила. Ещё и ещё раз, пока ноги предательски не подкосились, а единственной точкой опоры не послужило плечо мужчины.       — Юри-чан, ты такая… Жуткая!       Сатору, воодушевленно присвистнув, прислонил ладонь ко лбу, глядя на противоположный берег. Акихиро не забудет упрекнуть его за порчу вековой сосновой рощи, посаженной их далёким предком.       — Опять издеваешься? — губы шамана украсил грозный оскал. — Неужели ты планировал выйти сухим из воды?       Годжо удивлённо изогнул брови, когда его окатила целая волна действительно холодных брызг. На этом маленькая месть девушки не ограничилась. Понимая, что он убрал свою технику, она подключила руки, попеременно убегая в сторону.       — Нечестная игра! — прокричал куратор первокурсников. Насквозь промокшая рубашка и брюки облепили тело мужчины, выделяя широкие плечи и рельефный торс. Сырые пряди волос нелепо топорщились, вызывая тихие смешки со стороны Юрико, которая с огромным удовольствием смотрела на бегущего за ней учителя.       — Попалась! — выкрикнул Годжо и схватил её за запястье. Потянул на себя, и оба, потеряв равновесие, плюхнулись вниз, уходя под воду с головой. Благо, здесь было неглубоко, и Сатору упёрся локтями в каменистое дно, резко выныривая. Прижавшаяся к нему всем телом Яминари громко зачихала, потирая глаза.       — Ты вернулась, Юри-чан. — прошептал мужчина.       — Рассчитывал, что я стану унылым и хладнокровным шаманом?..       Он не дал ей договорить. Порывисто притянул к себе за плечи и мазнул языком по нижней губе, собирая мелкие капельки влаги. Девушка широко распахнула глаза, замешкавшись. Годжо постепенно углублял поцелуй, а ладони прошлись по напряжённому животу. Вверх, пересчитывая ребра и поддевая резинку спортивного топа. Шаман дернулась и откинула голову назад, когда мужчина болезненно прикусил кожу на шее.       — Юри-чан, не смей больше в одиночку пытаться разобраться со всеми проблемами. — на одном дыхании произнёс Годжо, утыкаясь носом ей в плечо. — У тебя есть я.       — Будто ты не создаёшь их ещё больше.       — Учитель Годжо!       Юрико вздрогнула и обернулась, резко отстраняясь. По дорожке, мощённой камнем, бежал Итадори в компании незнакомого мужчины, неторопливо следующего за шумным первокурсником.       — Он жив… А ты молчал?!..