Новая Эдда. Неожиданный поворот

Сейчас Наташа боролась, как ей казалось, с самым большим искушением в своей жизни. Она медленно развернулась и пошла к двери, чувствуя на своей спине взгляд пришельца. Как женщине и просто человеку, ей не давали покоя вопросы: «А как он устроен там, как занимается этим? И вообще, какая у него температура тела? Какая кожа на ощупь?». Вопросов было много, но как агент ЩИТа, она не могла себе позволить вольностей с объектом. Фьюри просил быть посдержаннее и, передав информацию, покинуть дом. Но интересно же. Хотя бы что-то узнать. Уже на пороге Наташа обернулась и вдруг выпалила, стараясь не смотреть в зеленые глаза: — А как вы размножаетесь? — и тут же выругалась про себя за произнесенную глупость. Локи улыбнулся. — Очень просто, примерно, как вы. — Ой, извини, странный вопрос, наверное, — она замялась, не зная, что сказать. — Ничего, вы, люди, очень любопытны, я понимаю. Хочешь еще что-то узнать? — Нет, — твердо сказала Романофф и вышла за дверь. По пути к вертолету Наташа предавалась самым смелым фантазиям. Лишь фантазиям. Она давным-давно научилась контролировать себя и свои желания. Поддаться сиюминутной слабости? Нет, этого она себе не позволит, даже если минуту назад перед ней стоял почти бог. Агент ЩИТа тяжело вздохнула. Всю дорогу обратно ее преследовал колдовской, странный, неземной взгляд зеленых глаз. После отбытия Романофф Локи пару часов поспал, еще с час понежился в постели, переключая каналы телевизора. С интересом посмотрел репортаж о трагических событиях в Нью-Йорке. Муравьи, как есть муравьи, думал Локи, наблюдая за суетливыми передвижениями людей, колоннами автомобилей, что двигались прочь из огромного мегаполиса. Ближе к вечеру Локи, надев соответствующую экипировку, спустился с горы. Оседлав байк, помчался в сторону городка. Захотелось вкусно поужинать, да и просто прогуляться, понаблюдать, что сейчас происходит в поселении людей. Не отказал себе в удовольствии посетить казино, где, конечно же, выиграл, как и всегда, внушительную сумму денег. Что поделаешь, он всегда мог сам направить шарик в одну из пронумерованных ячеек рулетки, всегда знал, какие карты находятся на руках соперников — видел их. Насладившись удивленными физиономиями людей, восхищенными взглядами женщин, что так и кружили возле удачливого красавца, Локи не стал забирать свой выигрыш, предоставив возможность другим игрокам разделить его. К чему богу деньги? Локи в городке обожали. Это был, по его мнению, самый уютный мирок во вселенной. Маленький мир, созданный им. Вежливо отбив атаки поклонниц, каждая из которых непременно хотела сопроводить красавчика домой и остаться с ним на ночь, Локи возвращался в свое жилище далеко за полночь. Уже подходя к дому, Лофт почувствовал чье-то присутствие. И не ошибся — из-за угла дома вышел Громовержец. — Где был? — требовательно, но довольно спокойно спросил Тор. Локи вглядывался в лицо приближающегося сына Одина и пытался понять, знает ли тот о Сиф? Не выдала ли его асгардская красавица? Не обмолвилась ли со страху или в гневе о том, что здесь происходило прошлой ночью? Но Тор был спокоен, не зол, а посему, решил бог Обмана, муженек в неведении. Вот и хорошо. Локи молча прошел мимо аса, будто не заметив, и приблизился к крыльцу. — Я вопрос задал, — Тор поймал его за руку и развернул к себе. — О, великий Тор! Прости, не заметил. Не гневайся на раба. Я ужинал в городе. И смею доложить, что Тессеракт еще не нашел. Три дня не прошло. На Тора уставились зеленые насмешливые глаза. — Локи, прекрати кривляться. Я по делу пришел. Лофт выдернул руку из ладони Громовержца и подошел к двери, проведя пальцами по замочной скважине, открыл. Стройная фигура бога Огня скрылась в дверном проеме, а мгновение спустя в прихожей загорелся свет. Тор зашел следом и остановился у порога. Как же ему нравился Локи, облаченный в эти мидгардские одежды. На нем снова, как и тогда, красовались кожаные брюки и куртка. Но Тор знал, что пришел сюда по делу. И отправляясь в Мидгард, твердо для себя решил — раз обещал Локи не говорить о любви, так тому и быть. Не станет он более показывать хитрому божеству свою слабость, позволять играть на чувствах. Хватит. Но руки действовали вперед головы. Он схватил Лофта за плечи и прижал к стене в прихожей. — По делу, говоришь? — ехидно произнес Локи. — Дай угадаю, по какому… — Заткнись, — прошипел Тор. Он переместил одну руку на его шею, а другой зарылся в огненные пряди. Приблизив губы к губам любовника, поцеловал. Медленно, нежно, пробуя на вкус. Отстранился и посмотрел в глаза. — Ты не должен обижаться на меня, сам виноват. Ведь знаешь. — Тор, прошу, не надо мне ничего объяснять. И разве может подневольный раб обижаться на своего владыку? — Прекрати, — строго молвил Тор, чуть сжав на затылке пряди. — Ладно, пошли в комнату, сделаешь свое дело и отправляйся назад. Я устал и хочу спать. Не волнуйся, я буду покорным. — Я не за этим пришел, — Тор отпустил волосы и отступил на шаг. — Мне помощь твоя нужна, совет. — Помощь? И в чем же? — усмехнулся Локи. — Ладно, пошли. Поведаешь мне о горе своем. Тор все же не удержался и обнял его, крепко прижав к себе. Прошептал: — Прости меня, пожалуйста. Я не хотел причинить тебе боль. Не держи зла. — Отпусти, задушишь, — выдохнул Локи. — Не держу я на тебя зла. Рассказывай. Поначалу Локи собирался долго дуться на Громовержца, обижаться, чтоб неповадно тому было в другой раз кулаками махать и молотом. Но любопытство было сильней. Что за помощь требуется сыну Одина? Что за совет? * * * — Я правильно тебя понимаю, Тор? — губы Лофта растянулись в ехидной усмешке. — Ты хочешь, чтобы я помог Асгарду? Ты, верно, не в себе, мой юный друг. — Не Асгарду, а мне! Чувствуешь разницу? Неужели не понимаешь, что все это из-за тебя? — возмутился Тор. — Подожди, что значит, из-за меня? Это я просил тебя идти к Брокку и мастерить для меня оковы? Те самые, заковав в которые, ты мучил меня и насиловал? Замкнул в пещере, лишив света и воздуха? Тор, ты сам виноват, ты — убийца. Подлый убийца. Мне стыдно за тебя. — Что? — Громовержец вскочил с кресла и подошел к Локи, который стоял у открытого окна и выпускал сигаретный дым в темноту ночи. — Говорю, подлый ты, Тор. Но я впечатлен, да, — Локи обернулся и посмотрел на бога Грома. — Не скрою, даже рад. Мелкая тварь получила по заслугам. — Не мели ерунды, не хочешь помочь мне, так и скажи, — угрюмо произнес Тор. Локи развернулся и подошел к Громовержцу. Весело улыбаясь, подцепил пальцами Мьёльнир, что бесполезной железкой болтался на поясе Тора, и приподнял грозное оружие. — Любопытно, — веселился бог Обмана. — Мне нравится. — Я так и знал, что от тебя толку не будет, — заключил Тор. — Будет, не спеши, — усмехнулся Локи. — Я помогу тебе. Только всему есть цена. — Говори. — Будешь помнить мою доброту. Не позволю надругаться над дочерью твоей. Хоть ты в свое время и не защитил сыновей моих. А Ермунгарда и Фенрира так и вовсе убил. — Подожди, — Тор замялся, будто решаясь что-то сказать. — Не хотел говорить тебе… — Что? — напрягся Лофт. — Ладно, скажу, раз все так получилось, — Тор тяжело вздохнул. — Когда освободил тебя, рассудил так — на себя вину возьму за смерть чудовищ твоих, ведь не посмеешь зла держать на того, кто волю дал, избавил от мук. — Дальше… — глаза Лофта сузились и уставились на Громовержца. — Фенрира Тюр убил. Отец приказал. Перед моим походом к тебе. Лишь Тюр мог подойти к волку. Хоть и отхватил твой сын ему руку, а все же доверял. — Ермунганд? — прошелестел Локи, все так же буравя взглядом Громовержца. — Ему отраву подбросили, он и заглотил. Локи, ты должен понимать, то чудовища были, пусть и послушные только тебе, но справиться с ними никто бы не смог. А ведь я шел убивать тебя. Они бы учуяли, ты же знаешь. — Кто отраву сготовил? — Какая разница? — Отвечай! — Тору стало не по себе, он явственно видел, как в глазах Локи вспыхнуло яркое пламя. — Фригг и Фрейя, — насупился Громовержец, — вроде бы, я точно не знаю. Локи вдруг бросился к Тору и обнял его. Прижался, уткнувшись лицом в шею. — Что же ты раньше мне не сказал? Глупый мальчик. — Я не хотел, чтобы ты удумал мстить асам. — Мне и так есть, за что мстить. — Локи? — Тор отстранил его от себя и схватил за плечи, сильно сжал и немного встряхнул. — Что ты сказал? — Но я не буду. Кто я теперь — ничтожество. Знаешь, я ведь почти превратился в человека. Живу здесь с людьми. И даже рад. Правда, я не солгал, когда говорил, что они лучше асов. Наивные, смешные, верят разным глупостям, — Локи улыбнулся и посмотрел в глаза. — Я хочу лишь одного: поскорее забыть об Асгарде. Думаю, у меня получится. Тор ослабил хватку. — Ответь мне, кто был с тобой тогда, в Асгарде? Себастьян? — Нет, женщина. Позволь мне не говорить о ней? — Ладно, — Громовержец вздохнул и продолжил: — Знаешь, Локи, ведь я… — Тор положил одну руку на шею бога Обмана, большим пальцем оглаживая подбородок. Вторая ладонь ласково прошлась по огненно-рыжим прядям. — Я хочу, чтобы ты был для меня не только… не только тем, кем ты говоришь, напрасно так думаешь. Не рабом, нет. Не только для сладких утех. Хоть и желаю тебя так, что теряю разум. Хочу, чтобы ты стал мне другом. Старшим, мудрым, понимающим. Слышишь? Я хочу спасти тебя, защитить от всех невзгод, от расправы. Доверять тебе. Понимаешь? Я верю, что все можно исправить. — Я помогу тебе, Тор, — твердо молвил бог Огня. — Не сомневайся во мне. Но обещай, что уничтожишь оковы. Дай слово. Тор замялся на пару мгновений. А потом решился: — Уничтожу, слово Тора. В конце концов, оковы оковами, а Тор всегда был сильнее Локи. И случись что, хоть и думать об этом не хотелось, Громовержец всегда сможет приструнить бога Обмана. * * * Скади поняла, что не может пошевелиться. Она лежала на спине и вглядывалась в темноту. Вдруг прямо над ней, перед лицом, закачалась голова огромной змеи, что с шипением раскрыв пасть, взирала на нее ярко-зелеными глазами. — Локи?! — закричала великанша, пытаясь отодвинуться, отползти. — Ты же умер! — Я умер, — прошипела змея. — Ты рада? Я страшно мучился, благодаря тебе. Ты довольна? — Локи, прошу, не надо, ты сам виноват, — причитала перепуганная насмерть женщина. — Обманул, унизил, мне жизнь была не мила. Я же… любила тебя, надеялась. Ненавижу… — Ты решила, что твоя любовь самое ценное, что есть в мире? И тот, кто посмел не ответить взаимностью, достоин самой страшной пытки? Из разверстой пасти змеи сорвалась капля жгучего яда. Страшный крик Скади был слышен в каждом чертоге асов. — Таких капель были тысячи, — шипела змея. — Нравится? — Прости меня, Локи! — заорала Скади, дернулась, и ей удалось разорвать магические оковы. Она вскочила с постели, протянула руки, чтобы схватить змею. Но было поздно — змея закружилась, завертелась, и ее извивающееся тело вдруг объяло яркое пламя. * * * Тонкие пальцы водили по небольшой ветке, сорванной с куста, что рос поблизости. Локи что-то шептал на непонятном языке, а Тор любовался сим действом. И вот, пару минут спустя, в руках Лофта зеленела листочками молодая яблоня. Кое-где на ветках даже появились бутоны белоснежных цветков. — Теперь нужно выспаться, и завтра в путь, — улыбнулся бог Огня. — Они не видели яблоню, сразу не поймут. Ваны сказали, что нужно подождать месяц? У тебя будет это время. Они легли спать. Тору так хотелось… Но он просто обнял любимое божество, ласково целуя лицо, шею, волосы, не позволяя себе большего, ведь Локи устал, а завтра… Лишь забрезжил рассвет, они отправились в путь. Возле Тора на колеснице восседала богиня юности Идунн. Громовержец не удержался и погладил упругую грудь. — Тебе приятно? — прогудел Тор, рассмеявшись. Девичья ладонь довольно сильно ударила по пальцам. — Будешь наглеть, вернусь обратно, — прозвучал тоненький голосок. — Ладно, не серчай, Локи, — миролюбиво сказал Громовержец и дернул поводья. Колесница направилась в Свартальфхейм. * * * Высокий столб пламени, что рванул в ночное небо Асгарда, не на шутку всполошил жителей золотого мира. Страшные крики и проклятия, что неслись из горящего дома, наводили ужас. Все случилось очень быстро. Магический, негасимый огонь охватил чертог Ньёрда и Скади в считанные мгновения. Лишь к утру успокоилось пламя. На месте чертога зияло выгоревшее пепелище. Кто-то из асов говорил, что слышал, как несчастная Скади, стеная и вопя, выкрикивала имя Локи. Немудрено, все знали об этой печальной истории и лишь жалостливо пожимали плечами. Сиф всю ночь, зажмурившись, прижав ладони к ушам, пролежала без сна в своем чертоге. «Она сама виновата, — шептала испуганно Сиф. — Сама виновата. Она жестоко с ним поступила. Все правильно. Правильно…» Но как ни уговаривала себя, понимала — она сама, собственными руками прикоснулась к чему-то скверному, жуткому, ужасному. К чему-то, за что придется расплачиваться самой страшной ценой.