Новая Эдда. Неожиданный поворот

Фьюри прикоснулся к мандарину и немного покатал его по столу. «Сука, ненавижу», — опять заговорил цитрусовый. — Надеюсь, у тебя, Ник, найдется еще одна пара наручников? — усмехнулся Локи. Директор, все еще не веря в такую удачу, с восхищением взирал то на фрукт, то на Локи. — Найдется, — наконец ответил Фьюри. — Вот и хорошо. Локи подошел ближе, подхватил мандарин, подул на него и, что-то прошептав, бросил на пол. Зеленоватая вспышка — и пред очами Директора ЩИТа и мистера Старка предстал мужчина средних лет, судя по внешности — китаец. Вновь став человеком, Мандарин растерянно осмотрелся, а мгновение спустя на запястьях преступника сомкнулись наручники. — Все предрешено. Ничего не изменить! — вдруг воскликнул плененный. Хотел еще что-то сказать, но смачная оплеуха от Директора не дала договорить. Фьюри нажал какую-то кнопку, и в кабинет вошли два агента ЩИТа. — На нижний ярус! — скомандовал Ник, а посмотрев в глаза террориста, прошипел: — За все ответишь, мразь. Все расскажешь. — Не услышишь и слова, твоей организации конец, всему миру конец, очень скоро, запомни! — Уберите его, — коротко отдал приказ Фьюри. Тони, все еще не веря, даже встал с кресла, пристально вглядываясь в пойманного террориста, которого, подхватив под руки, выводили из кабинета агенты. — Как это возможно? — прошелестел Старк. — Ведь я… — Не только ты, — вздохнул Фьюри. — Мы все его искали. Старк обошел стол и приблизился к Локи. — Я твой должник, получается. — Забудь, ерунда, мне несложно, — улыбнулся Лофт. — Ведь я — бог. — Бог ты или не бог, я не верю в богов, — произнес Старк и нерешительно положил руку на плечо божества. Почему-то очень захотелось прикоснуться к этому странному созданию. — Но ты самое необыкновенное существо, что я знал. — Весьма польщен, — ответил Локи и, чуть сжав ладонь Тони, лежавшую на его плече, пристально посмотрел в глаза. — Ты ведь мой друг. Тони расплылся в улыбке. — Я все рассказал мистеру Старку, — деловито произнес Фьюри, когда преступника вывели из кабинета. — Я готов вернуться к нашему разговору. — Чем порадуешь, Ник? — спросил Локи, садясь в кресло за столом совещаний. — Мы договоримся, — начал неопределенно Директор. — Я думаю, что договоримся. Я пойду на довольно рискованный эксперимент. Не знаю, к чему это приведет, но… — Но? — изогнул бровь бог Обмана. — Но у меня есть маленькая просьба. — Я слушаю. — Я бы хотел попросить. Если возможно… Чтобы ты после всего… — Фьюри вздохнул и продолжил: — Помог нам, есть еще много проблем. Не хочу навязываться, понимаю, что в твоей власти прямо сейчас испариться и не остановит тебя ни одно наше изобретение. — Ты прав, — серьезно сказал Локи. — Но я готов помочь тебе. Мне несложно, правда. И даже интересно. — Спасибо, — Ник опустил взгляд, сейчас он понимал, что сам, по своей воле окунается во что-то намного более жуткое и неизведанное, чем просто террористическая организация. Но именно сейчас наступили те времена, когда стоит пойти на риск, чтобы попытаться хоть что-то исправить в этом мире, который гибнет на глазах. Действие, пусть рискованное, лучше бездействия, в этом Ник был убежден. Пообщавшись еще немного со Старком и Фьюри, договорившись о скорой встрече, Локи остался вполне доволен собой. Все шло по плану. Как задумывал, как хотел. Почему не помочь смертным? Разве они недостойны? Несовершенные создания, они жаждут чуда. Отчего же не явить им чудо? * * * А вот подвыпившего Дьюрина вытащить из мидгардского злачного места было не так-то просто. Локи успел вовремя, как раз в тот момент, когда король цвергов пытался поставить на кон осколок Тессеракта, убеждая окружающих, что это мелкий, но очень ценный сапфир. Ему почти поверили. Локи вытащил горе-игрока из-за игорного стола и уже на улице, прямо возле входа в заведение обратил его в цверга, дабы тот хоть немного пришел в себя. Беспрестанно подшучивая над «игроком», Локи доставил приятеля на гору и, не теряя ни минуты, открыл портал. Уже была глубокая ночь, а утром явится Тор. Нужно было поторопиться. * * * Тор был даже рад, что не имел возможности расправиться с обманщиком и лицемером сразу после того, как узнал о его подлости и предательстве. Когда-то давно он слышал, что месть — блюдо, которое подают холодным. А поэтому у него было достаточно времени, чтобы поразмыслить и понять — наказать Локи нужно, отомстить — необходимо. В который раз пожалел, что не убил, но и сейчас понимал, что не сможет. Хотелось так надавать по шее, чтоб неповадно было. Но знал — Локи мужественно вынесет любую боль, а потом его же, Громовержца, будет попрекать в насилии, строя из себя жертву. Это Тор уже проходил, знает. Не боль, но унижение. Вот, чем стоит отплатить мерзавцу. План мести обрисовался сам собой. Циничный и жестокий, как раз такой, коего и заслуживает ядовитая гадина. Локи думает, что лишь он способен на подлость? Нет, те, кто оказываются рядом с ним, быстро учатся. * * * Тор был весьма удивлен: в цвержьем царстве, в глубоком подземелье, прямо в тронном зале зеленела листочками молодая яблоня. Высаженная в золотой горшок, она освещалась волшебными кристаллами и как-то дико смотрелась среди каменных сводов, куда не проникает солнечный свет. Да уж, расстарался бог Обмана. Тор почувствовал, как кольнуло сердце, ведь выручил негодяй. Но Громовержец быстро взял себя в руки — он тоже выручил эту змею, рискуя своей жизнью и благополучием. И что же? Мерзавец разрушил его жизнь, семью, рассорил с самыми дорогими сердцу существами. А об убийстве Скади даже думать не хотелось. Такой подлости и наглости нет прощения, теперь Тор это точно знал. Бог Грома, распрощавшись с Дьюрином, обменявшись любезностями, усадил подле себя Идунн и направил повозку в Мидгард. Лишь только исчезли из виду унылые горы Свартальфхейма, асгардскую деву, что сидела по правую руку возницы, озарила зеленоватая вспышка. Мгновение спустя рядом с Тором восседал Локи. — Что не весел, Тор? — спросил рыжеволосый бог. — Что-то случилось? — Осколок верни, — пробубнил Тор, стараясь не смотреть в глаза. — На, возьми, — Локи протянул мелкий кусочек артефакта Тору, и тот сразу же спрятал его в карман. Громовержцу было непросто. Он знал, что стоит Лофту посмотреть ему в глаза, как поймет, что неладно все, что догадывается о чем-то или знает. Поэтому Тор старался не встречаться взглядом с зелеными очами, а все озирался по сторонам, как бы любуясь звездным небом. Но Локи этого не замечал. Он закинул ногу на ногу и положил голову на плечо Громовержца. Тот искоса взглянул, но ничего не сказал. — Тор, ты не представляешь, сколько всего я узрел в подземелье. Сейчас расскажу. Веселый рассказ, приправленный шутками, мерно тек из самых лживых уст на свете. Теплое дыхание щекотало шею. И Тор с досадой поймал себя на мысли, что именно так он бы провел целую вечность. Но понимал, что рано или поздно каждый, будь то бог или простой смертный, прощается со своими безумными мечтами и иллюзиями, что преследуют с далекой юности. И есть вещи несовместимые и не понятные друг другу, как пламя и лед. И как ни стремишься, как ни бежишь навстречу, ломая преграды, ничего не получится, теперь Тор осознавал это, как никогда. Локи получит то, что заслужил. За предательство, за унижение того, кто спас и стремился стать другом и защитником, за нарушение клятвы, которую дал когда-то в темной пещере. * * * По прибытии в Мидгард Тор и Локи зашли в дом. Бог Обмана уже предвкушал благодарность Тора за то, что так славно поучаствовал в обмане жителей Свартальфхейма. Теперь Громовержец будет чувствовать себя должником. Обещал уничтожить проклятые оковы, дал слово, а значит — полная свобода. Так думал Локи. Но Тор думал иначе. Подхватив некогда любимое божество под локоть, Тор втащил его в комнату и, ненавязчиво подтолкнув к ложу, обнял, нетерпеливо покрывая поцелуями лицо и шею. — Куда ты торопишься, Тор? — прошептал Локи, подставляясь под поцелуи. — Соскучился, — ответил тот, почти срывая с любовника одежду, — хочу, не могу больше. Бог Обмана сперва хотел потребовать исполнения своего условия — Тор ведь обещал уничтожить оковы. Но быстро понял, что Громовержцу не до того. Ладно, пусть выпустит пар мальчишка, а потом уж. Локи и сам был не против разрядки. Ведь сил потратил немало на колдовство и притворство. Тор почти забылся. Близость этого существа действовала разрушительно не только на тело, но и на разум. Прикасаясь к своему врагу, Громовержец чувствовал себя почти счастливым, целуя глубоко и страстно, слегка покусывая тонкие губы, лаская рот любовника языком, не давая вдохнуть, слышал тихие стоны и не мог остановиться. Руки скользили вдоль стройного тела, ощупывая, наслаждаясь совершенством каждого изгиба, твердостью мышц, гладкой как шелк кожей. Почему, ну почему этот змей пьянит сильнее самого крепкого меда? Тор не знал. Опомнился, когда они оба, уже обнаженные, оказались на ложе. Тор не спеша раздвинул бедра любовника, а тот улыбнулся и, прикоснувшись к ладони Громовержца, подарил несколько капель масла. Тор аккуратно ввел один палец. И только теперь посмотрел в глаза своего врага. Он видел, что Локи возбужден, зеленые глаза затуманились и смотрели похотливо и страстно. Тор старался быть нежным, ведь еще не время. А Локи, отдавшись своей похоти, уже не замечал ничего. Тор, подготовив как следует, чтобы не причинить лишней боли, медленно вошел почти наполовину. Лофт зажмурил глаза и прикусил губу. Громовержец знал, что Локи обычно поначалу не очень приятно и даже больно. Не всегда хватало терпения дать привыкнуть, хоть и старался. Но каждый раз накрывала жаркая волна такого неистового желания, что контролировать себя не в силах был даже бог. Но сейчас все должно быть по-другому. Тор все так же медленно вошел до конца. Локи запрокинул голову и застонал. И было не понять, то ли это был стон боли, то ли удовольствия. Но сейчас Тору было уже все равно. Он перехватил запястья и завел руки любовника за голову, крепко зажав огромной ладонью. Осторожно двинулся назад, потом опять толкнулся и тихо позвал: — Локи! Бог Огня распахнул глаза и посмотрел на любовника. На дне зрачков искрилось рыжее пламя, а взгляд был наполнен страстью. Тор всегда удивлялся — как можно не любя, не мечтая, не желая, вот так смотреть, испытывать страсть, идти ей навстречу. Но для такого, как Локи, это, видимо, в порядке вещей. Ну, что же… Тор, удерживая одной рукой запястья любовника, другой зарылся в огненные пряди, чуть сжав. Начал мерно двигаться, не спеша. — Локи, помнишь, ты как-то сказал, что таких, как я, в Мидгарде называют рогоносцами? — произнес спокойно, как бы между прочим. Локи дернулся всем телом, сжал внутри так, что Тор чуть не закончил едва начатое. Но резко толкнувшись, Тор дал понять, кто здесь главный. — А знаешь, как называют в Мидгарде таких, как ты? — насмешливо произнес Тор, глядя в глаза Лофта и немного ускоряя темп. — Шлюхами. Слыхал? — Отпусти меня, — Локи опять дернулся, что было сил, пытаясь освободить руки. — Выйди из меня, не смей, слышишь? — Да что ты? — Тор продолжал двигаться в теле Лофта, крепко сжимая его запястья у изголовья. — Что же ты Сиф не рассказал, кто на самом деле моя мидгардская девка? Или постеснялся? И Локи все понял. Досадно было, что не заметил раньше. Слишком много событий, впечатлений, раздумий, планов. До того ли было, чтобы заглядывать в глаза простоватого аса, пытаться понять, что думает, что чувствует. Не все ли равно? А оно вот как оказалось. Обидно. А еще Локи понял, что Громовержец только входит в раж и будет измываться над ним так долго, как пожелает. И принял единственно правильное по его мнению решение — он будет молчать, не произнесет и звука, дабы не раззадоривать Тора. Как же быстро он все узнал, Сиф проболталась. Не смогла скрыть. Ну что же, когда-то давно проболтался Локи, теперь они с Сиф квиты. Но от этого никак не легче. В глазах закипали слезы бессилия и злости, но понимал, придется перетерпеть, пережить. А тем временем Тор ускорил темп. Часто дыша, продолжал сыпать оскорблениями: — Ты — самая доступная девка, что можно сыскать, — глумился Тор. — Разве не так? Интересно, если бы тогда, в Асгарде, тебя поймал не только я один, а, к примеру, нас было бы трое, Тюр или Ньёрд, или Видар, или Браги были бы со мной, ты бы по очереди нас ублажал, покупая свободу? Или одновременно двоих, а то и троих? — Не смей, тупица, отпусти меня, что ты несешь? — не смог промолчать Локи. Он изо всех сил задергал руками, пытаясь освободиться, но Тор отпустил волосы, переместил свободную руку на горло и сжал. — Лучше помолчи, змея, пока не придушил, — прорычал Тор. — Получил удовольствие с моей женой? Теперь у меня нет жены. И знаешь, что я с тобой сделаю? Сейчас расскажу. Навалившись всем телом, вдавливая Локи в постель, Тор продолжал двигаться, то ускоряя, то замедляя темп. Он смотрел в глаза любовника и пытался понять, что сейчас чувствует эта тварь. С уст Локи не срывалось ни единого стона, лишь слегка учащенное хрипловатое дыхание. Но Тор видел, как переменился взгляд зеленых глаз. В нем появился страх. Что не могло не радовать. Локи молчал и смотрел в глаза Громовержца. И с ужасом понимал, что не видит больше в голубых, небесного цвета глазах былой теплоты и участия. Стало не по себе. Наконец, Тор излился и вышел. Руки все так же удерживал, но почувствовал, как кожа на запястьях врага стала нестерпимо горячей. — А, ну ты же у нас бог Огня, хочешь мне что-то показать? Ничего, это поправимо. Откуда-то из-под простыни Тор достал оковы, и Локи, не успев опомниться, понял, что руки его скованы ненавистными кандалами. В пору было завыть от бессилия. Тор сидел рядом, буравя ненавидящим взглядом бывшего возлюбленного. — Помнишь, ты говорил, что я освободил тебя ради своей похоти и забавы? — Громовержец схватил цепочку, что соединяла тонкие браслеты, и заставил Лофта сесть рядом. — Ты был прав, — прошипел в лицо. — Когда я говорил, что люблю тебя, я врал. Ты же понимаешь, что любить такое ничтожество, как ты, невозможно. Мне нужно было другое. Я давно хотел тебя подчинить, сделать своим рабом, своей игрушкой, и мне повезло, как видишь. А сейчас, если будешь выполнять, что прикажу, сниму оковы. Не соизволишь слушаться, останешься в них доживать свой век. — Ты же обещал их уничтожить, — не выдержал Локи, — ты слово дал, Тор. Делай, что хочешь, но слово держи. — Слово держи? Как ты? Кто мне клялся, тварь? Тор размахнулся и влепил звонкую пощечину, а затем и вторую. Локи не остался в долгу и врезал кулаком прямо в нос Громовержца. Бесполезно, напрасно, но гнев, что кипел внутри, все же вырвался на волю. Тор схватился за нос, но другой рукой вдруг накрыл мужское достоинство любовника, больно сжав, дернул. Локи закричал от боли, вцепившись в предплечье Громовержца. — Отпусти, не надо! — Будешь брыкаться, оторву, — прогундосил Громовержец. — Да и ни к чему это девке, лишнее оно. А затем все же отпустил и велел: — Теперь сзади хочу, поворачивайся, муж женовидный. Локи смотрел на него и не знал, как поступить. Играть в гордость уж не было сил и никакой возможности. Оковы не давали ни единого шанса. — Если сделаю все, как хочешь, исполню все, ты освободишь меня? — тихо спросил Локи. — Поворачивайся, шлюха! — громыхнул Тор и влепил звонкую оплеуху. Локи повернулся и встал на четвереньки. Пусть поглумится всласть щенок. А то, что больно, обидно и душит гнев, сжигая изнутри, так не привыкать. — Ноги разведи пошире, — приказал Тор. — Ты это хорошо умеешь. Лофт вздохнул и немного раздвинул бедра в стороны, а сам уткнулся лицом в скованные руки. Пусть измывается, сколько хочет, недоумок, лишь бы потом освободил. Тор, уже не церемонясь, вогнал сразу три пальца, Локи вздрогнул, но не проронил ни звука. Громовержец начал резко двигать пальцами в теле Лофта, насаживая, чуть раздвигая в стороны. — Я каждый день стану к тебе приходить. Теперь кроме мидгардской девки и нет у меня никого. Ни жены, ни детей. Зачем так поступил, тварь? Неужели я, дурак, заслужил, чтобы ты унижал меня? — Тор сильнее развел пальцы в стороны и услышал болезненный стон. — Буду делать с тобой все, что захочу, мразь, и как хочу. Локи не отвечал. — Молчишь, не злословишь, вот и хорошо. Тор вынул пальцы и, пристроившись сзади, вошел, уже резко, и сразу начал толкаться. На этот раз не медленно и аккуратно, а довольно сильно, быстро, грубо и так глубоко, что Локи почувствовал резкую боль, появилось ощущение, что сейчас там, внутри, огромный член Тора расшибет все внутренности, искалечит. Локи вцепился зубами в ладонь и зажмурил глаза. Главное молчать и терпеть. В этот раз Тор терзал его тело так долго, что Локи даже подумал, что эта пытка никогда не закончится. Как ни старался молчать, не произнести ни звука, уже почти до крови прокусив ладонь, из горла все же вырвались сдавленные стоны. — Можешь сам себя приласкать, — насмешливо сказал Громовержец, небрежно проведя ладонью по невозбужденному члену любовника. — Я разрешаю. Сам не буду, мне наплевать, хорошо тебе или нет. Локи ничего не ответил, только почувствовал, как запекло в глазах и пара слезинок упали на скованные руки. Закончив, Тор вышел и, размахнувшись, смачно приложил ладонью по ягодицам. — Хорошая девка! — усмехнулся Тор, а затем схватил Локи за волосы, поднимая и усаживая на постели. — Запомни, мерзавец, если еще раз увижу тебя рядом с Сиф или узнаю, что был с ней, оторву то, что обещал. Запомнил? Бог Обмана кивнул, на большее не было сил. Неприятно ныл живот. От побоев горело лицо. Все плыло перед глазами. Но не из-за боли, нет, это пустяки. Никогда и никто так не унижал бога Огня, не втаптывал в грязь. Даже Тор, тогда, первый раз, унизил его почти неосознанно, сразу раскаялся. А сейчас все было не так. Локи чувствовал, видел в глазах Тора столько ненависти и презрения, что было по-настоящему страшно. Теперь на руках оковы. Как заставить Тора снять их? Локи уже в который раз проклинал себя за то, что всю свою жизнь он поступает так, как хочет, не думая о последствиях. И сколько раз горько расплачивался, но так и не научился усмирять свои желания. Ведь мог отправить жену Тора восвояси, не очень и нужно было. Да и Скади не время было трогать, потом уж. А вот теперь… Как быть? — Можешь сходить в свою купальню, помыться, — разрешил Тор. — Хотя вряд ли тебе это поможет. Ту грязь, что на тебе, смыть невозможно. Локи посмотрел на него, поднял руку и легонько коснулся щеки Громовержца. — Ты зол на меня, Тор, я понимаю. Отыгрался ведь уже? — тихо произнес и провел пальцами по лицу, спускаясь к шее. — Прости меня, я… Договорить Локи не успел, Тор перехватил его запястье и оттолкнул от себя, с ходу влепив очередную пощечину. Локи понял, что и бьет Тор его сегодня не как мужчину, а скорее как падшую женщину, не иначе. Унизительно. Да, сегодня Громовержец превзошел самого себя в изобретательности. Так и хотелось съязвить. Но лучше не надо. И так лицо горело огнем, лучше Тора не заводить. Сам утихомирится. — Иди, помойся, я сказал. А вернешься, поработаешь ртом хорошенько, как умеешь, я уже соскучился. И хитрить не надо, вижу тебя насквозь, лживый убийца. Когда Локи ушел в ванную, Тор оделся, присел в кресло и закрыл глаза. Он все делает правильно. Главное он уже понял — Локи никогда не поймет, не оценит, что бы Тор для него ни сделал, воспримет, как должное. Не полюбит и ладно, сердцу ведь не прикажешь. Но кто позволил этой мрази так поступать с ним, так издеваться, глумиться над чувствами? Он ведь так и не понял, что Тор готов был потерять все ради него, пойти против воли отца, предать. И все для того, чтобы Локи жил, был в безопасности. И дело не в Сиф, и не в Скади, а в том, что эта рыжеволосая дрянь плевала на все то, что пытался сделать для него Тор. Локи растоптал его чувства, ловко воспользовался слабостью Тора и теперь творит все, что вздумается, вплоть до убийства, будучи уверенным, что все сойдет с рук. Ведь не посмеет глупенький влюбленный Тор обидеть своего Локи. Но лжец просчитался. Чего достоин, пусть то и получает. Так думал Тор, а сердце в груди сжималось и болело и, несмотря на то, что сегодня два раза хорошенько отымел Локи, как хотел, не было ни чувства удовлетворения, ничего. Только тупая боль в груди. Но это пройдет. Время лечит. Стоя под теплыми струями воды, Локи беспрестанно корил себя за самоуверенность и невнимательность, ведь заметь он раньше эту злобу и гнев в глазах Тора, успел бы сбежать. Громовержец нашел бы его рано или поздно. Но какое-то время в запасе у него было бы. А теперь, с этими оковами на руках шансов не было. Лишь надежда на то, что Тор, вдоволь поиздевавшись, освободит. Кое-как обмывшись, — со скованными руками особо не разойдешься — Локи вернулся в комнату. Он уже надел джинсы, дабы не отсвечивать лишний раз перед Тором своим задом, который нешуточно болел. Тор сидел в кресле. Узрев вошедшего, поманил пальцем. Локи послушно подошел. — Приступай, красавица, — усмехнулся Тор, расставив ноги шире. Локи опустился на колени меж бедер Громовержца и потянулся рукой к застежкам на штанах. Тор перехватил его руку и, размахнувшись, одарил пощечиной. Локи почувствовал, как из разбитой губы потекла кровь. Все лицо горело от ударов, но более — от унижения. — И ты, правда, думаешь, что ублажив меня, получишь долгожданную свободу? — глумливо произнес Тор. — И ты считаешь, что я должен тебя уважать? За что? — Тор опять отвесил оплеуху и рыжие волосы взметнулись, прикрывая лицо несчастного бога Обмана. — Ты ведешь себя, как продажная девка, готов на все, лишь бы освободиться. Где твоя гордость? Разве так ведут себя мужчины? — Что ты хочешь? — устало вздохнул Локи. — Зачем издеваешься? Зачем так унижаешь? Не проще ли убить меня? Так убей. — Слишком просто для тебя. А я хочу, чтобы ты, продажная тварь, понимал, что не все сходит с рук. И если ты решил, что я влюбленный в тебя идиот, который будет прощать все твои пакости, то ты ошибаешься. Я напомню тебе. Тогда, в пещере, ты поклялся, что не будешь творить зла. Было? Локи молчал. За что был награжден очередной пощечиной. — Я предупреждал тебя, что если сотворишь зло в Асгарде, то пожалеешь, что жив остался? Предупреждал? Локи поднял глаза и одарил Тора таким ненавидящим взглядом, что не оставалось сомнения — если бы не оковы, от бога Грома осталась бы кучка пепла. — Ненавижу тебя, Тор. Всегда ненавидел! — бог Обмана вскочил с колен и продолжил: — Девкой меня называешь, а сам кто? — Локи криво усмехнулся, поднес руку к губам и вытер кровь. — Разве подо мной не стонал, асгардский прихвостень? Недоумок… Гневную тираду прервала уже не очередная пощечина, а тяжелый удар кулаком под дых. Локи упал на колени, прижимая скованные руки к месту удара. А Тор встал с кресла и схватил его за волосы. — И ты еще смеешь, дрянь… Громовержец не ожидал от Локи такого, поэтому не успел перехватить руку. Был уверен, что сломал его, унизил, отомстил, но… Даже лишенный сил, Локи смог нанести ощутимый удар прямо в пах, от чего бог Грома вскрикнул и согнулся пополам, пытаясь устоять на ногах. Локи вскочил на ноги, но следующего удара не получилось. Тор поймал руку взбунтовавшегося божества и с силой вывернул. Локи вскрикнул и схватился за поврежденную руку. — Хватит! Тор, остановись! — закричал Локи. — Остановись? После всего ты еще смеешь меня бить? Если бы не я, ты бы сгнил в пещере под змеей, неблагодарная тварь! — Тор схватил его за волосы и посмотрел в глаза. — А это тебе на сдачу! — огромный кулак врезался меж ног бога Обмана. От боли у Локи потемнело в глазах, ноги подкосились, и захотелось срочно умереть. Тор отпустил волосы, и Лофт упал на колени, задыхаясь от боли. — Оковы останутся на тебе. Я не собирался их снимать, напрасно ты надеялся. Будешь сидеть здесь, ждать своей участи. За смерть Скади ответишь на тинге, когда отец проснется. Я тебе не судья. Может, приду еще, попользуюсь, если кого другого не найду. Прощай. С этими словами Громовержец вышел из комнаты, направляясь к входной двери. Локи хотел его окликнуть, вернуть, оставаться скованным совсем не хотелось. Как не вовремя все. Но слова застряли в горле, а из глаз покатились непрошеные слезы. Злость, бессилие, обида, боль, унижение — вытерпеть все это больше не было сил. Хорошо, что Тор ушел, не увидит, не обрадуется. Громовержец украдкой заглянул в окно. Увидел как Локи, так и не поднявшись с колен, закрывает лицо руками, а плечи его вздрагивают. Сердце сжалось, и стало трудно дышать. Невероятным усилием воли Тор заставил себя не смотреть, не возвращаться. Мерзавец получил по заслугам, никто не смеет унижать бога Грома. Даже Локи. * * * Вернувшись в пустующий чертог, где отныне не слышно было детского смеха, Тор залпом осушил пару кубков меда. Посмотрел на свое отражение в зеркале. Достав молот, запустил в него. Зеркало взорвалось мелкими осколками. Тор вошел в опочивальню и упал на ложе. Зарывшись лицом в подушку, схватил себя за волосы и с силой дернул. Но это не помогло — боль в груди была нестерпимой. Он знал, что отныне между ним и Локи не будет ничего — лишь пропасть из ненависти и презрения. Мечта, что лелеял в своем сердце сотни лет, умерла.