Левая рука Шквала

После возвращения Шквала в родной город жизнь в Южной Канеме закипела уже в привычном режиме. Местное население начало свыкаться со снующими по городу черно-зелеными ежами и даже Воздушное Лезвие перестал влипать в неприятности — то ли лечение начало действовать, то ли получил последнее предупреждение и избегал риска любой ценой. На его занятия с Платиной и Ферром даже стали собираться зрители — с каждым днём всё больше и больше телекинетиков хотело посмотреть, как берсерк учит ребенка драться. Платина уже на первом занятии перестала терять равновесие от первого же тычка и теперь уверенно стояла на ногах и отклоняла от себя нарочито медленные удары наставника. — Вижу, тебе уже скучно просто махать руками? Девочка смущённо опустила взгляд и пропустила лёгкий толчок в живот. — Немного. — Тогда, — Воздушное Лезвие вынул маленький блестящий ножик из ботинка, — следи за руками. От того, как я держу нож, будет зависеть, с какой стороны я ударю. Мишени те же. Готова? Платина недовольно фыркнула, но кивнула. — Только не слишком быстро. Хоть наставник двигался ничуть не быстрее, чем раньше, нож в его пальцах порхал с такой скоростью, что ей едва удавалось разглядеть, с какой стороны кулака находится лезвие. Поначалу Воздух чередовал руки предсказуемо, одинаково уверенно атакуя что слева, что справа, но спустя пять минут стал менять их в произвольном порядке. Девочка успешно отклоняла каждый его выпад, но уже очень скоро выдохлась и села на землю. — Я устала. — Занятие ещё не окончено. Встань. Кто-то из взрослых заворчал, что нельзя так изматывать ребенка, но Ферр шикнул на них и продолжил молча следить за поединком. Сестра отдышалась, встала и выдохнула: — Ну что ещё? — Смотри на мои руки и угадывай, куда я целюсь. Она ещё несколько минут пыталась по его позам угадать, куда мог бы прилететь такой удар, но, так ни разу и не угадав, снова села на пол и закрыла лицо руками. — Хватит. Воздушное Лезвие приблизился к ней вплотную. — Занятие всё ещё не окончено. В пылу боя у тебя не будет такой роскоши, как отдых. Смотри на мои руки. Он стал так медленно, как только мог, изображать удары и останавливал движение только когда острие касалось её кожи. — Я всё равно не понимаю, — тихо всхлипнула она. — Смотри! Он показал все удары из каждой исходной позиции поочерёдно и только после этого Платина кивнула. — Теперь, кажется, разобралась. — Встань и защищайся. Они ещё несколько минут «боролись», пока Палладия не позвала детей домой. Ферр хотел подойти к наставнику и что-то спросить, но Платина взяла его за руку и повела за собой. — Не задерживай дядю Воздуха. Он торопится. И, стоило малышу оглянуться — берсерка уже и след простыл. — А когда мне можно будет у него учиться? — Когда вырастешь. Идём, я голодная, как берсерк. Дома их, как всегда, ждал лёгкий ужин и привычный допрос. — Мам, не ушиблась я, всё в порядке! — ворчала в ответ Платина, совсем позабыв о том, что вся в пыли и из-за этого её слова звучат совсем не убедительно. Украв телекинезом из тарелки брата половинку сосиски, пока мама отвернулась на закипающий чайник, она мигом всё съела и пошла в свою комнату. — Я спать. Не будите меня! — А чай? — Не хочу! Ферр растерянно ковырялся в тарелке и только убедившись, что сосиска была самой вкусной частью этого супа, съел полтарелки и поднял взгляд на маму. — А что к чаю? — Печенье, — улыбнулась Палладия, — сегодня — с карамелью. — Ух ты! — заворожённо уставился он на тарелку с десертом, — Это всё мне? — Как всегда, сколько имён вспомнишь — столько и получишь. Вот, — она поставила перед ним кружку зелёного чая, — я внимательно тебя слушаю. — Воздух… — Полное имя! Ферр обиженно надулся. — Воздушное Лезвие. — Вот так — правильно, — улыбнулась мама и протянула ему печеньку. Съев её, малыш продолжил: — Краустафобия — его командир. — Клаустрофобия, сколько раз повторять?! Говори правильно! — Клаустрофобия, — проворчал Ферр и мигом сжевал вторую печеньку, — Секира — его брат. — Чей брат? — Воздушного Лезвия. — Хорошо, — третью печеньку мальчишка смаковал где-то минуту, вспоминая ещё имена. — Руж… — Не считается, я же говорила. Ежонок почесал затылок. — Серебряный Блик, его брат. Палладия удивилась, услышав новое имя. — Чей брат? — Клаустрофобии. — Старший или младший? — Старший. — Понятно, — задумчиво протянула она и, спохватившись, отдала сыну ещё одно печенье, — Ещё помнишь? — Не-а! — улыбнулся мальчишка и допил чай, — а когда мне можно будет драться? — Никогда, — хотела ответить Палладия, но сумела остановить себя прежде, чем произнести это, и тяжко вздохнула, — ты ещё слишком мал. Может, в следующем году… — Но через неделю его здесь уже не будет! — Я найду тебе учителя, когда придёт время. — Я не хочу другого учителя! Воздушное Лезвие — лучший! Палладия задумалась. — Возможно, я смогу убедить его задержаться… Или даже нанять… Я выясню, возможно ли это. На следующем занятии, оставляя на него детей, она уточнила, нельзя ли продолжить обучение после завершения их миссии. Воздушное лезвие опустил уши. — Я не знаю, смогу ли пережить этот день. Не думаю, что у меня будет такая возможность. — Мне поговорить об этом с Клаустрофобией, или не стоит? Берсерк задумался. — Если и стоит, то ближе к концу. Сейчас это ничего не решит. Палладия опустила взгляд. — То есть у меня есть где-то дня три-четыре, чтобы сделать мои аргументы более убедительными? Воздух покачал головой. — Я не могу просить тебя об этом. Забудь. И только он повернулся к её детям, чтобы объявить о начале тренировки, как на него откуда-то с крыши спрыгнул рыжий ежонок. Воздушное Лезвие перекувыркнулся так, чтобы между землёй и его шипами оказался этот задиристый мальчишка, впечатал его в землю и, убедившись, что хватка на шее ослабла, снял с себя его руки и вырвал нож, так и не успевший коснуться его горла. Увидев, что ежонок оглушен и только начинает приходить в себя, Воздух снисходительно улыбнулся, сел рядом, упёрся коленом ему в грудь и поднёс нож к шее. — Мал ты ещё на взрослых зубы точить. Проморгавшись и увидев над собой слишком уж самоуверенную морду, ежонок недовольно фыркнул: — Не твоё дело! И вообще-то у меня почти получилось. — Это «почти» стоило тебе жизни. Мальчишка с удивлением обнаружил у своей шеи свой собственный нож и обиженно надулся. — Ты не посмеешь причинить мне вред! Воздух кровожадно улыбнулся. — Ну и почему же, если мне ничего не стоит перерезать тебе глотку или превратить твои внутренности в фарш? — Ты не хочешь, чтобы телекинетики к тебе плохо относились! И вообще, папа тебя убьёт! Воздушное Лезвие ухмыльнулся. — А он знает, что ты тут шастаешь без его разрешения? Мальчишка сразу приуныл, Воздух вернул ему нож, выпрямился и переливчато засвистел. Рыжий ежонок вывернулся из-под его колена и снова кинулся в драку. — Как ты посмел меня назвать?! Воздушное Лезвие обезоружил его в два движения и наступил на оказавшийся у его ног нож. — Сосунком, кем ты и являешься. Ты недостоин носить оружие, если думаешь, что одним только ножом можешь всё. — Не одним! — оскалился мальчишка и надел чуть большеватые для его руки кастеты. Но не успел он снова броситься на черно-зеленого ежа, как вдруг между ними из сгустка тьмы материализовался Клаустрофобия. Рыжий ежонок виновато поджал уши и опустил голову. — Что ты тут делаешь? Мальчишка совсем осунулся. — Прошу прощения. — Ты опозорил меня перед тремя кланами, Пси-союзом и зеваками из всех концов континента, и ты хочешь, повтори, что? Ежонок всхлипнул, с трудом сдерживая слезы, и опустился на колени. — Хочу заслужить твоё прощение. — То-то, — Клаустрофобия повернулся к рухнувшему на колени Воздуху, — что он успел натворить? — Пока ничего, кроме неприятных слухов. Хотел показать свою силу, но выбрал противника не по зубам. Мне пришлось его ранить, прошу прощения. — Это я должен извиниться, встань, — Воздушное Лезвие поднял на него изумлённый взгляд и робко поднялся на ноги, — прошу прощения за покушение и благодарю, что сохранил ему жизнь, — Клаустрофобия почтительно склонил голову, — и вернул её мне. Сочтёмся. Воздух в растерянности не придумал ничего лучше, чем вернуть ему отнятый у ежонка нож и, собравшись с мыслями, спросил: — Господин, могу я попросить отдать эту жизнь моему кузену? — Разумеется, — усмехнулся тот, — я снимаю долг с него. — Благодарю, — поклонился Воздушное Лезвие. — Благодарю, что доложил, — Клаустрофобия кивнул в ответ и повернулся к сыну. Кто-то из белых ежей хотел встать между ними, но мальчишка оттолкнул его. — Это — не твоё дело! Я пришёл в этот город, чтобы поговорить с отцом, и я поговорю с отцом! — Он что, правда твой отец?.. Клаустрофобия хмуро уставился на незнакомого телекинетика. — А ты что, хочешь тест ДНК сделать? У меня нет времени на такие пустяки. Прочь с дороги, если хочешь жить. — Но у него даже шерсть другого цвета… — Потому что я разрешил ему покраситься и сам заплатил за это парикмахеру. Белый ёж изумлённо уставился на мальчика, и тот показал ему несколько пучков недокрашенной шерсти между шипами на затылке. — Это — правда. Телекинетик изумлённо отшатнулся и ежонок оробел под строгим взглядом отца. — Поговорить, значит, хочешь? Мальчишка тихо, но твёрдо ответил: — Да. Клаустрофобия взял его за шкирку так, что шерсть мигом пропиталась кровью. — Ну, значит, поговорим. Они прошли сквозь портал и командир с размаху швырнул сына на коврик у двери их временного жилища. Мальчишка чуть слышно заскулил — когти отца разодрали ему спину едва не до костей. — Ты нарушил мой запрет и поплатился за это жизнью. Твоё счастье, что Воздух был мне должен… Иначе мне пришлось бы тебя ему подарить. Ты недостоин носить оружие. Дай кинжал. Ежонок всхлипнул. — Отец, умоляю, я исправлюсь… — Ты знаешь способ вернуть долг ценой в жизнь? Мальчишка совсем осунулся. — Я недостаточно силён для этого. — Ты недостоин носить оружие, если думаешь, что для этого нужна только сила. Дай кинжал. Ежонок вынул кинжал с гравировкой на рукояти из ботинка и положил к ногам отца. — Ничтожный раб к твоим услугам. Клаустрофобия подкинул оружие ногой, поймал на лету и покачал головой. — Ты не посмеешь покинуть эту квартиру, пока наше задание не будет завершено. Спать будешь здесь, — он указал на угол у двери, — и будешь выполнять приказы всех моих бойцов, которые я одобрю. Без моего подтверждения приказа подчиняйся на свой страх и риск и докладывай без промедления, — он заглянул в свою комнату и, отняв у дежурившего берсерка телефон, протянул его сыну. Мальчишка в ужасе заглянул в глаза отцу. — Как мне расплатиться за столь ценный подарок? — Это — не подарок. Я даю его только на время до конца задания. Повредишь — будешь чинить за свой счёт. — Благодарю, — ежонок взял его и поклонился в ноги отцу, — я должен буду исполнять любые приказы? — Любые, которые не потребуют от тебя покидать квартиру. Я запретил тебе это. И в окна тоже не суйся. Остальное — мелочи. Но ты должен будешь отчитаться о каждом приказе, который тебя заставили выполнить без моего одобрения. Это — самое главное. Делай это как можно раньше. От этого зависит твоя жизнь. Мальчишка хмуро кивнул. — Будет исполнено. Клаустрофобия снисходительно улыбнулся. — Радуйся, ты увидишь всю мою работу изнутри. И услышишь каждое моё слово. Но я запрещаю тебе заходить в любую из жилых комнат без моего особого разрешения. Ежонок изумлённо заглянул ему в глаза. — В любую?.. — Да, тебе запрещено входить в спальни. — И в твою тоже?.. Клаустрофобия кивнул. — И в мою, и в любую другую. Ты не вправе в них заходить ни при каких обстоятельствах, если только это не прикажу я. Ты ведь понимаешь, что от этого тоже зависит твоя жизнь, не так ли? Мальчик нервно сглотнул, увидев его кровожадную ухмылку. — Понял. — И понимаешь, что нарушением моего запрета ты существенно усложнил мне работу? Ежонок совсем осунулся. — Прости, пап. — Будет большой удачей, если из сегодняшней вашей драки никто не сделает сенсацию. Конечно, я уже успел втереться в доверие к нескольким журналистам, но этого слишком мало, чтобы замять драку при таком количестве свидетелей. Так что молись, чтобы телекинетики оказались на стороне Воздуха и чисто из жалости к нему не стали раздувать из этого скандал. Мальчик в слезах вжался в пол. — Умоляю о прощении! Я думал, просто над ним подшучу, и мы разойдемся! Клаустрофобия нахмурился. — Ты действительно думал, что взрослый берсерк позволит тебе над собой шутить? — Но… в Чёрном Кастете… — Здесь у него совсем другой статус. И здесь он борется за своё будущее. Твоё счастье, что он тебя узнал и не размазал по асфальту в первую же секунду. Тебе просто повезло. Ты не должен был выжить. Ежонок опустил голову. — Прошу прощения… — Я простил, но это не значит, что ты избежишь последствий. Твоя жизнь тебе больше не принадлежит. Пока ты здесь — у тебя есть шанс научиться угождать двенадцати хозяевам одновременно. Не вздумай его упустить. Мальчик уткнулся в пол, пряча полные слёз глаза. — Господин… Такое ничтожество, как я, вправе обратиться к Тебе с просьбой? Клаустрофобия кивнул. — Разумеется. Я даю тебе право обращаться ко мне с любыми просьбами, как бы безумно или дерзко они ни звучали. Но это не значит, что я выполню каждую из них. — Могу я попросить немного ткани? Черно-зеленый ёж задумался. — Жди здесь и никуда не уходи. Мальчик поднял изумлённый взгляд только для того, чтобы увидеть, как отец скрылся в своей комнате. Кто-то за дверью возмущённо зарычал, но всего на секунду. Раздался треск рвущейся ткани и Клаустрофобия вышел с двумя половинами простыни в руках. — Вот, — одну половину он швырнул в угол, — а это — на бинты. — Благодарю, — поклонился ему в ноги сын, взял протянутый ему кусок ткани, свернул и уложил в угол, как подушку, а второй кусок расправил и сел, чтобы привыкнуть к своей новой постели. — Чуть не забыл, насчёт еды, — Клаустрофобия лукаво посмотрел на сына, — не смей ничего красть. Ты вправе взять только то, что тебе подарит любой из взрослых. Мальчик поднял на него обиженный взгляд, но спустя секунду раздумий поклонился. — Будет исполнено, Господин. Командир одобрительно кивнул. — Располагайся, знакомься, ближайшие четыре дня ты проживёшь здесь. Ежонок повёл ушами — четыре дняв таких условиях звучали не так страшно, как ему показалось поначалу. — Благодарю за доверие. Клаустрофобия вернулся в свою комнату, а его сын начал прислушиваться, пытаясь определить, кто сегодня в дозоре, а кто бессовестно храпит на всю квартиру и после пробуждения рискует стать его первым на сегодня работодателем.

***

Едва Клаустрофобия с сыном исчезли во тьме, Воздушное Лезвие облегчённо вздохнул. Ферр не выдержал и подбежал к нему. — Дядя Воздух, почему ему можно носить оружие, а мне нельзя, я же старше него! Черно-зеленый ёж раздражённо фыркнул. — Во-первых, ему одиннадцать, поэтому старше тут он. А во-вторых, он только что потерял это право. Отец не позволит ему совершить эту ошибку ещё раз. — Одиннадцать? — белый ежонок схватился за голову, — А выглядит на шесть… Воздух пожал плечами. — Берсерки всегда выглядят моложе своих лет. Особенно — в детстве. Если вы готовы к занятию, то идём, мы достаточно времени потеряли. Палладия, только теперь переварив всё случившееся, подошла к нему вплотную. — А ты в состоянии? Тебе не нужно отдохнуть? — Пустяки, — отмахнулся Воздушное Лезвие, — он даже не успел меня ранить. Мне ничего не стоит убить тысячу таких слабаков, как он, и отдыха после этого мне не потребуется. Кто-то из зевак хлопнулся в обморок от таких слов и, убедившись, что Воздух начал занятие с детьми, Палладия поспешила уладить начавший было назревать материал для сенсации.