Левая рука Шквала

Как и предупреждал Покой, едва курьер расслабился, устроив себе пикник, как вдруг с дерева упали четыре кинжала, пригвоздив клеёнку с разложенной по ней едой к земле. — Покажись! — хотел было крикнуть он, подскочив на месте от неожиданности, но вовремя вспомнил, что привлекать к себе внимание — плохая идея, — Эй, спустись, потолкуем. Не получив ответа, он окружил всё доступное ему пространство барьером-полусферой и только повернулся, чтобы сесть обратно, как на него спрыгнул Клаустрофобия и едва не насадил глазом на рукоять ножа, но телекинетик отшвырнул его, не теряя внешний барьер, кое-как удержал равновесие и медленно обернулся. — Вчера ты целился в этот же глаз… Это ведь всё время был ты? Черно-зеленый ёж раздражённо рявкнул и бросил сразу три ножа левой рукой — в обе голени и в грудь, но все три чёрно-белый отбил телекинезом и Клаустрофобия одним прыжком ускользнул за дерево. — Тебе больше не нужно прятаться, я узнал тебя. Ты — главный над берсерками, которые решились принять нас в Черный Кастет. Клаустрофобия. Больше ты не можешь пугать меня неизвестностью. Берсерк зарычал и бросился на него с ножами, но телекинетик сбил его с ног. Но Клаустрофобия не растерялся и, выронив нож из левой руки, оттолкнулся от земли, допрыгнул до противника и замер, уперевшись остриём второго ножа в четвёртое межреберье слева от грудины. — Это могло стать для тебя двадцать второй смертью за эти две недели, — наконец выдохнул черно-зеленый ёж, отдышавшись, — если бы я мог отдать твою жизнь моему Богу. Застывший в изумлении от такого акробатического трюка курьер наконец вернул себе дар речи. — Ты всерьёз хотел меня убить? — Я всерьёз хотел познакомить тебя со смертью. А умирать тебе или нет — это уже не мне решать. Твою судьбу определяет Покой. Телекинетик запоздало отшатнулся. — Двадцать два раза? Как? Когда?.. Клаустрофобия усмехнулся. — Первые дни ты так крепко спал, что я наведывался к тебе по три раза за ночь, или даже четыре, если успевал. Зато твои успехи превзошли все мои ожидания… если не брать в расчёт пару мелочей. Чёрно-белый ёж опустил уши. — Это ведь был экзамен, да? Я не справился? Черно-зеленый снова усмехнулся и пошёл подбирать ножи. — Экзамен? Пожалуй… Ты правильно среагировал, но боец из тебя так себе. Я столько ножей тебе подарил, а ты не воспользовался ни одним! Да и барьер… Пустая трата сил. Но с другой стороны — ты не хотел меня упустить, так что даже не знаю. Но раз чёрные полоски всё ещё на тебе — то тебе пора выбрать новое имя. Уже думал над этим? Курьер почесал затылок. — Как насчёт «Знаменосец»? Я действительно не боец и надеюсь преуспеть в дипломатии. Тем более символ клана у меня на спине — чем не знамя? Клаустрофобия пожал плечами. — Слегка длинновато, но если ты уверен… Если тебя не смущает, как именно ты его получил… Может, и подойдёт, лучше спроси у Покоя, ему виднее. И можешь уже убрать барьер. Мы закончили. Только не вздумай рассказать о том, что сегодня узнал, хоть кому-нибудь. Держи рот на замке до утра. Это может навредить клану так сильно, как ты и вообразить не можешь. Если завтра на тебе останутся чёрные полоски — приходи на собрание к трём. Шквал захочет увидеться с теми из вас, кто достоин милости нашего Бога. — Понял, — курьер опустил уши и развеял барьер, — спасибо, что учил меня. — Молись, чтобы это не оказалось пустой тратой времени, — фыркнул берсерк и ушёл. А телекинетик решил закончить пикник — у него ещё осталось немного времени на еду. И только он начал сворачивать клеёнку, как вдруг к нему подошла Палладия. — Привет… Я слышала, ты повздорил с Клаустрофобией? Что случилось? — Что? А, — удивлённо оглянулся чёрно-белый ёж, — нет, всё в порядке. Просто он почему-то не мог подойти ко мне и сказать «привет», вот и всё. Не знаю, в чём дело, но нам вроде удалось немного друг друга понять. — Обошлось? — виновато улыбнулась Палладия, — Хорошо. Знаешь, я волнуюсь насчёт завтра. Мне только что передали, что нужно прийти на собрание, если завтра на мне останутся чёрные полоски… Он ничего такого не упомянул? Курьер пожал плечами. — Дожить бы до завтра сначала, а потом уже волноваться. Лично я волнуюсь насчёт того, не прирежет ли он меня этой ночью. Он почему-то сильно на меня зол. И когда это я успел ему насолить?.. Палладия опустила уши. — Он соблюдает законы, он этого не сделает. Но это не мешает ему по мелочи пакостить… Попробуй спросить у Покоя. Можешь положиться на его мудрость. — Я тоже так подумал, — телекинетик затолкал клеёнку с деревянными столовыми приборами в сумку и выпрямился, — вечером займусь. Мне пора. — До завтра, — виновато улыбнулась чёрно-белая ежиха и пошла домой. Просьба Руж и так её смутила, но непривычно уклончивые ответы старого знакомого заставили задуматься над тем, что произойдет завтра на самом деле. Намеки летучей мыши на выборы нового вождя Лазурных Бликов из её уст звучали как розыгрыш, но в них не было лжи. А в ответах курьера — была. И Воздух не внушал оптимизма — с каждым днём становился всё мрачнее, а на завтрашний «экзамен» её дочери потребовал шесть литров водки. Или чистого спирта — на выбор. Оправдывался, что ему столько не продадут, а если и продадут — начнутся вопросы, которые ему совершенно не нужны. Вернувшись домой с третьей двухлитровой бутылкой, она остановилась перед зеркалом и закрыла глаза. — Покой, прошу твоего совета… Что такого случится завтра? К чему мне готовиться? — Тебе не о чем беспокоиться. Волноваться нужно твоей дочери. Завтра у неё будет тяжёлый день. — Из-за экзамена? — ахнула чёрно-белая ежиха, — Она может не справиться? — Да. Я мог бы попросить брата предупредить её кое-о-чём во сне, но это не поможет. Да и к твоим словам она вряд ли прислушается, но без этой информации ей не продержаться. То, что Воздушное Лезвие хочет сделать, лишит его зрения и слуха, не полностью, но ей этого хватит, чтобы выиграть время. Если он её коснётся — ей не оправиться от этого никогда. Палладия растерянно уставилась на водку, которой могло бы хватить на небольшую ванну. — Он хочет себя… поджечь?.. — О нём не беспокойся. Предупреди её. Скажи, что монстр, который появится на экзамене, будет глух и слеп. И искать добычу будет только на ощупь. — Я поняла, — выдохнула ежиха и схватилась за голову, — спасибо. Вытерев слёзы, она убрала алкоголь в шкаф и поспешила на работу.

***

Альберт опять поздно лёг спать и уже потушил свет, когда на стене вдруг загорелись синие глаза. Телекинетик посчитал это игрой воображения и не стал обращать внимания, лишь зажмурился и улёгся поудобнее. Но, обнаружив себя стоящим в пустоте перед парой ярко-синих глаз высоко наверху, ущипнул себя и тихо охнул. — Я же вроде не пил ничего на ночь, — проворчал он про себя и начал изумлённо озираться. Пустота, скрытая мраком, простиралась далеко вокруг, и лишь два немигающих синих глаза пристально смотрели на него. — Эта ночь может стать для тебя последней, — вкрадчиво прошептал подозрительно знакомый голос. Альберт содрогнулся, узнав его, и белая шерсть поднялась дыбом. — Синий Алмаз?.. — сдавленно просипел он и рухнул на колени — слухи о его жестокости на собственной шкуре проверять совсем не хотелось. Сквозь тьму наконец стала видна иссиня-черная фигура. — Моё имя — Покой. А тебе придется придумать новое, если ты действительно хочешь служить моему отцу. — О, — удивлённо повёл ушами телекинетик, — значит, смена имени — обязательное условие… — Сосредоточься, — недовольно фыркнул Синий, — у тебя мало времени. — На что? — Альберт заглянул в синие глаза со зрачками-звездочками. — Если ты не успеешь до рассвета поймать Клаустрофобию и ткнуть ему моей аурой в нос — ты больше никогда не заслужишь моей поддержки. Готов? — А как? — спохватился телекинетик. — Просто попроси. Я услышу. Можешь рассчитывать на мою помощь, по крайней мере, до рассвета. Плохо, что ты не держишь кастеты при себе. Этот приказ существует именно на такой случай. — Постой, а разве не запрещено использовать силу Тьмы на членах своего же клана? — спохватился Альберт и, вместо ответа обнаружив себя на краю крыши, отскочил назад. И вдруг увидел крадущегося по крыше напротив берсерка. Тот поднял голову, ощетинился, заметив телекинетика и, оглянувшись, выругался во весь голос. Поднял руки и громко заговорил, обращаясь явно не к нему одному. — Парни… И девушка, вы меня поймали, я сдаюсь. У вас такое называется «экзаменом», и его итог будет подведён на рассвете. И сдаст его только тот, кто заставит меня признать, что достоин этого. А я признаю только сильнейшего. Только одного. Удачи! Едва выдохнув это слово, он спрыгнул с крыши и бросился бежать. За ним метнулся белый силуэт, а Альберт осторожно перелетел на крышу, где заметил берсерка, и стал следить за погоней. — Доктор? — раздался удивлённый женский всхлип за спиной. — Мэри? — оглянулся тот и улыбнулся своей пациентке, — я рад, что ты в порядке. — Не уверена, что в порядке, — смутилась чёрно-белая ежиха, — но вроде держусь. Чем они заняты? — Он не пытается спрятаться, — задумчиво протянул главврач, — он просто тянет время. Ни разу не вышел за пределы квартала, отданного Черному Кастету, и ни разу не забежал в дом. Подозрительно. — Он сказал, что признает только самого сильного… Но мой учитель намного сильнее него, и всё равно признаёт его командиром. Что-то не вяжется. — Я тоже заметил, — кивнул Альберт, — и тоже его узнал. Берсерки не ценят ум, но… Он говорил точно не про мускулы. А значит, настоящий экзамен начнется, когда они устанут играть в кошки-мышки. Более того, не солгал ли он, когда говорил, что сдать может только один из нас? Девушка удивлённо хмыкнула. — Первое, что сказал мой учитель, когда пришёл знакомиться — что поверить берсерку на слово может только полный идиот. Хотя на самом деле он мне так ни разу и не солгал. Я проверяла. — Между ложью и правдой у них целая пропасть вариаций. Но мне Покой тоже сказал, что время дано только до рассвета, так что на этот счёт сомневаться не приходится. — Тебя тоже похитил Покой? — ахнула чёрно-белая ежиха. Альберт кивнул. — Иначе как бы мы могли застать врасплох командира разведки собственной персоной? Мы бы никогда его сами не нашли. Он каждую ночь шныряет по крышам и ни один охранник так ни разу его там и не увидел. — Откуда ты знаешь? — Предполагаю, — вздохнул Альберт, — я как-то слышал, что у него работа такая — действовать всем на нервы. И чёрт возьми, кто ещё способен средь бела дня украсть новорожденного крольчонка и подкинуть в защищённую квартиру, не оставив ни одного свидетеля и ни единой зацепки? Я сначала не понял, но как вспомнил ту морду, так сразу всё встало на свои места! Это точно был он. Прямо на краю крыши вдруг материализовался черно-зеленый ёж, изумлённо оглянулся, шепнул «упс» и снова исчез в тени. — А вот теперь он действительно хотел спрятаться, — хмыкнул Альберт и оглянулся на Мэри, — время наблюдений кончилось. Пора действовать. Заметив, что она так и осталась в шоке смотреть на край крыши, телекинетик нахмурился. — Мэри? — Я знаю это заклинание, — наконец выдохнула она, — он не заплатил! Почему он жив?! Как?.. — Это — не твоя забота, — Альберт похлопал её по плечу, — что тебе сказал Покой? Что ты должна сделать? — Я, — с трудом выровняла дыхание девушка, — я должна причинить ему боль. Должна успеть до рассвета. — Вот подлец, а! — рявкнул телекинетик, — А мне приказал нарушить закон. Ну уж нет. Надо как-то выяснить настоящие правила игры. Заметив, что третий телекинетик остановился на перекрёстке, то и дело озираясь, Альберт подлетел к нему. Мэри последовала за ним. — А, это вы? — выдохнул он и продолжил озираться, — Где этот ублюдок? — Минутку, — Альберт поднял указательный палец, — почему ты злишься на него настолько сильно? — Я видел его на поле боя. Видел, что он делал с трупами. Надо его прикончить, пока он не убил кого-нибудь ещё. — Стоп-стоп-стоп! — главврач щёлкнул пальцами, и тот закрылся ладонью от голубой вспышки, — А ну равняйсь-смирно и имя своё назови! — Ланс, — тот ошалело помотал головой, — эй, не слепи меня. — Точный адрес, где мы находимся? Парень покосился на витрину магазина по соседству. — Перекресток Мраморного бульвара и Цветного переулка. Альберт нахмурился. — Точный адрес, я сказал! — Я не помню, — насупился Ланс. — А мне и не надо, чтобы ты помнил. Мне надо, чтобы ты думал. Или ты забыл адрес почты через три дома отсюда? — Мраморный бульвар, двадцать один? — недоверчиво покосился тот на главврача. — Верно. Вот и считай. Тот немного позагибал пальцы. — Между двадцать седьмым и двадцать девятым домом? И нахрен мы теряем на это время, если уже на рассвете тому уроду закон будет не писан и он будет резать налево и направо, кого захочет? — Значит, вот что он тебе сказал, — Альберт похлопал Ланса по плечу, — это — ложь, расслабься. Никого он завтра не убьёт. — Откуда ты знаешь? — тот недоверчиво покосился на психиатра. — Ему будет некогда. Готов поспорить, уже с рассвета весь его завтрашний день расписан по минутам и в его расписании совершенно нет места на причинение неприятностей вождю. А любая смерть от рук берсерка в этом городе завтра будет для Шквала очень большой неприятностью. Клаустрофобия не посмеет так рисковать собственной шкурой. Ему есть, что терять. Ланс задумался. — Может, ты и прав, но… Сам Покой приказал мне… — Мне тоже. И это — тоже ложь. Слушай, а пока вы бегали, Клаустрофобия что-нибудь говорил? — Что я слишком быстрый для телекинетика. И рассуждал, не мог ли мою маму оприходовать берсерк и как так могло случиться, что на мне нет зелёной шерсти. — Подначивал, как мог, — задумался Альберт, — а насчёт правил? Сказал хоть что-нибудь? Ланс пожал плечами. — Не думаю. Если «с удовольствием съел бы твои почки, если бы ты хоть раз нарушил закон» не в счёт. Главврач покачал головой. — Я не ошибся. Экзамен заключается в том, чтобы проверить, нарушим ли мы закон, если нам это прикажет сам Бог. Покой, я прав? — Не вполне, — ехидно хихикнул вкрадчивый голос, — хотя и близок к истине. Истолковав мои приказы буквально, вы проиграете. — Да куда уж буквальнее, — проворчал Ланс, — если ты прямо сказал, что единственный способ избежать убийств — покончить с ним. — Конец и смерть — не одно и то же, хоть и синонимы. Больше подсказок не будет. Развлекайтесь, пока есть время. — Поймать Клаустрофобию и ткнуть ему аурой в нос? — пробормотал Альберт, уставившись в землю, — Может ли это значить встретить страх лицом к лицу и победить его? Мэри заглянула ему в глаза. — А заставить его почувствовать всю мою боль? — Просто дотянуться, — он мотнул головой, — ты не представляешь, насколько берсерки чувствительны. Для этого достаточно прикосновения. Ладно, я понял. Вы вдвоём загоните его в ловушку. Я буду приманкой. — Какую ловушку? — удивился Ланс, — Готов поспорить, он всё подслушал, сидит сейчас где-нибудь на крыше и ржёт над нами. — Вполне вероятно, — пожал плечами Альберт, — и именно поэтому нам придётся положиться на помощь Покоя. Иначе изловить его нам втроём просто нереально. — Эй, ну вы скоро? Я уже выспался, пока вы там совещались! — донеслось с крыши по соседству. Оба телекинетика оскалились и дружно сковали тёмный силуэт наверху барьерами, но тот растворился в воздухе, будто облачко чёрного дыма. — Опять, — всхлипнула Мэри, — он опять воспользовался тем же заклинанием без каких-либо трат! Мы не сможем его поймать. — Сможем, — фыркнул Альберт, — если Покой будет на нашей стороне. Просто доверьтесь ему. Покой, прошу помочь мне найти удачное место для засады, — выдохнул он и растворился облачком чёрного дыма. Ланс и Мэри растерянно переглянулись. — Похоже, другого выхода нет.