Подарок

— Всё в порядке, Шики? Он вздрогнул, отвлёкся от созерцания колонн под потолок — настоящий дворец, а не дом, даже у отца такого не водилось. Задумчиво кивнул. Сунув руки в карманы, прошёл следом за госпожой Скайуокер-Джинн, глядя на фонтан, утопленный в мраморный пол прямо в центре зала. Да, ничего не скажешь, роскошно живёт. Леди запахнула костюм на голое тело, вздохнула и сделала приглашающий жест в сторону четырёх изящных кресел возле огромных окон с видом на сад. Сурана спокойно последовала за ней, собранная и серьёзная. С тех пор, как Шикихасса ввёл её в курс дела, она изменила свой режим дня — что поневоле наложило на неё свой отпечаток. Всё началось с того выстрела. Вроде бы Шики поправился очень быстро и уже на следующей неделе мог снова взять заказ, но Сурана не хотела, чтобы он работал в одиночку. Потому настояла, как она это умеет, на единственном: пусть берёт её с собой, пусть учит, пусть вводит в профессию. Она-то уж разберётся. — Сури, — осторожно сказал он ей тогда. — Ты хотя бы бластер раз в жизни держала?.. — Если ты не забыл, — строго объявила она, — это именно я спасла тебя на Корусанте. За нами гнались на карах. Я не спасовала. — Да. — он кивнул, попытался быть ещё осторожнее. Характер у девчонки взрывной, чуть что не по ней — сделает всё наоборот. — Но ведь ты не умеешь ни драться. Ни стрелять. — Я умею, — возразила она, пряча глаза. — Подготовку никто не отменял, я же из клана Беройя. Так что в целом, я не так и беспомощна, как ты… Но не успела она договорить, как Шикихасса ловко сделал ей подсечку. Пискнув, девчонка завалилась назад и обязательно больно шлепнулась бы на задницу — но забрак подхватил ее. Вздохнув, посмотрел зеленющими глазами ей в лицо. Губы поджались. — Нет. Это было вроде бы его последнее слово. Но оба они знали, что в их паре всё решает — как-то так вышло случайно — Сурана. Она настаивала, канючила, просила и требовала, и вот уже как почти год Шикихасса усердно тренировал её каждый день, не давая передышки и не глядя на мольбы. Учил тонкостям работы и деталям, потому что, как выразился, «не хочет, чтобы все посчитали, что они дилетанты». Сури тогда сильно удивилась. Она не ожидала, что Шики может быть так серьёзен и сосредоточен. Теперь Сури взяла домашнее обучение, поняв, что совмещать школу и тренировки невозможно. Всё чаще она теперь вспоминала семью, отца и мать и младшего братика — погибших от рук клана Дешра. Из большой семьи осталось только двое: она да старшая сестра Мико, которой не было рядом из-за тренерства на Корусанте, да тётя Вера и дядя Джос, пока и их не убили. Рассказав об этом лишь раз Шикихассе, она увидела, как он прячет взгляд, слушая — а затем с досадой смотрит на девчонку, смотрит и думает, сколько всего ей пришлось пережить за короткие семнадцать. Но вот она стала старше уже почти на год. На следующей неделе ей исполнится восемнадцать. Сурана сама бы не узнала, как изменилась за год. Она выросла в росте и окрепла, обзавелась внушительным навыком стрельбы — оказавшись неплохим стрелком, но в основном помогала своему наставнику чем он скажет. Она училась собирать и разбирать оружие, обращаться с ним как надо не только в бою, но и после заказа, потому что одно дело — выстрелить трижды из бластера, а другое — сохранить его в достойном состоянии до уже следующего заказа. — А я думала, им всё нипочём и нет ничто, если они полежат пару дней в… — растерянно начала было Сури. — Нет! — Шики расширил глаза, услышав это, и пустился в долгие объяснения, как надо обращаться с хорошей снайперской винтовкой, или оптическим бластером, или простым огнестрелом — были в его коллекции и такие экземпляры. Он учил нюансам. Учил слушать оружие. Умение молчать, как вообще поняла Сурана, не раз спасало Шикихассе жизнь. Стоило вспомнить, как однажды он вслушался в звук перещёлкнутого в положение maximum effort бластера, стоя с Сураной за дверью будущего «клиента» — и за долю секунды метнулся с девчонкой в сторону, понимая, что сейчас будет немилосердно расстрелян. Утро начиналось с физических упражнений на пресс, отжиманий, простой зарядки. Вроде ничего особенного, а тело Сураны окрепло, стало куда более выносливым. Затем — уже по традиции — каф и молоко, у каждого — свой напиток. Ну, а дальше — либо на работу, либо в тир, либо в зал, где он учил её приемам рукопашного боя и самообороны весьма небезуспешно. Но всё же, несмотря на прогресс Сураны, он понимал и чувствовал, что девчонка, воспитанная вдалеке от своей воинственной планеты, девчонка, которая прожила на Набу восемь лет жизни и даже больше — и не видела тётю и дядю чаще раза в месяц, просто была слеплена не из того теста, чтобы быть тренированной убийцей. И вот сейчас она, облачённая в закрытый чёрный эластичный комбинезон, так уверенно идёт за заказчицей, что Шики невольно улыбнулся ей вслед. Его Сурана совсем выросла. — Шики, пока постой, а ты, девочка, присядь. Сурана устроилась напротив Шми, всмотрелась, спиной чувствуя присутствие друга, от которого было легче. Ей уже сорок точно исполнилось, но больше или меньше даже невозможно сказать — слишком ухоженная женщина. Короткие волосы стильно подстрижены, в ушах поблескивают дорогие серьги, пальцы унизаны кольцами. Она одета в блескошелковый гладкий костюм на голое тело, но выглядит это не пошло: в конце концов, она в своём доме, и вот, развалившись в кресле совсем по-кошачьи, она чуть подзапахнула смуглую грудь и спросила мягко: — Как ты? Сури на миг растерялась, но виду не подала. Отвела на плечо белые волосы, и Шми чутко это заметила, поняв, что девушка волнуется. Сощурилась. Молодая… она была ещё моложе, когда пришлось пойти на войну, и это её закалило, сделало характер сильным, хотя куда уж более, казалось бы. Сурана ответила: — Благодарю, хорошо. Он отличный учитель. Я действительно во многом продвинулась. И это была тоже сущая правда. Кто как не Шики, спокойный, рассудительный профессионал, мог бы лучше передать свои дела подающей надежды молодой мандалорке? Шми пристально следила за её прогрессом. Организации «Белые кобры», в члены правления которой она входила, требовались активные женщины-специалистки разных профилей, и профессиональная убийца ей бы очень пригодилась. Шикихассу бы она тоже с радостью переманила к «Кобрам», возможно, даже на особых условиях, учитывая его необычность — но забрак слишком предан отцу и клану Шикаройя, с которыми у «Кобр» были чисто партнёрские отношения. Но это пока они не столкнулись с конфликтом в сферах влияния, как это часто бывает с гангстерскими картелями. Тем не менее, полтора года назад сам Цавок-Ла порекомендовал ей своего же сына как отличного ликвидатора, который запросто подчистит за людьми Шми всё, на что она укажет. А тут такой клад, юная мандалорка. Но не об обучении спрашивала Шми. — Нет, дорогая, я про Шики, — покачала она с мягкой улыбкой головой и взяла со столика бокал вина. Моргнула. — Угощайся. — Простите, леди Шми, но сейчас я на работе, — сказала девушка. И вопрос заказчицы ей совершенно не понравился, судя по тому, как она нахмурила темные брови. Тем более сам Шикихасса — вот он, стоит за ее спиной и внимательно слушает. Шми усмехнулась, отпила глоток. — Но это же не помешает нам поговорить немного по-женски, — и она ласково подмигнула ей, хотя чёрные глаза оставались холодными, внимательными, очень проницательными. — Ваши отношения устраивают тебя, Сурана? Та напряглась. Застыла, думая, как ответить. Хотелось нагрубить, брякнуть — «это не ваше дело», но Шики потом скажет, что это непрофессионально, и после такого точно откажется брать её с собой. Она отчаянно боялась, что он не даст ей вести дела, а потому попыталась найти достойный ответ. Но Шми её опередила. — Забавно, — усмехнулась она, сунула руку в карман свободного жакета, достала аргиевый портсигар и оттуда — чёрную сигарету. Губы легко обхватили её, фильтр вспыхнул коротким золотым огоньком. — Один взрослый разумный. Один ребёнок. Я ведь не ожидала, что мне предстоит работать с такими… партнёрами. — Мне уже почти восемнадцать, мэм, — тихо сказала девушка, но щеки от обиды покраснели. Шикихасса непонимающе смотрел на миледи, высясь за спиной Сураны. Судя по его лицу — знает, что ей неприятно слышать, что она ребёнок. Судя по дрогнувшим к ней большим ладоням — будет потом утешать… — Я говорила не про тебя, — возразила вдруг Шми и усмехнулась. — нехорошо к маленьким приставать, леди Сурана. Шикихасса заметно растерялся, когда вдруг госпожа Скайуокер-Джинн заметила: — Шики, милый. Будь добр. Сходи полюбуйся картинами, у меня тут собрана целая галерея — вон на той стене. Мне нужно поговорить с леди Сураной наедине. Он всё понял и ни разу не обиделся и ничего не заподозрил. Она была женщиной надежной, клиенткой отца, да и более того — сама вращалась в таких кругах, где Шики просто не соображал. Кивнув, он отошёл куда было велено, потерев серьгу в мочке уха. Шми проводила его взглядом, ласковым, будто на ребёнка смотрела — и усмехнулась в широкую спину под кожаной портупеей поверх футболки. — Ты же знаешь, кто из вас двоих слишком мал для этих отношений, — сказала Шми, непринужденно заворачивая рукав жакета, и Сурана вздрогнула, как током ужаленная. Вспомнилось. Ночник она выключила. В маленькое окошко смотрело полнолуние, отбрасывало блики от витража на бледную кожу, засеребрившуюся под лунным светом. Рубашку Сурана осторожно повесила на вешалку. Брюки сложила. Ботинки поставила рядом, как он привык, по линеечке. Широкая кожаная кобура на два бластера висела рядом с рубашкой на сгибе вешалки, но оружие он держал при себе. Так и уснул, сжимая в одной руке магнум, в другой — ее ладонь. Провалился в сон сразу, как только голой кожи ласкающе коснулись грубые простынь и одеяло. Словно вздохнул — впервые за много лет. Сурана представляла, что выросла. И он совсем не против. Не хмурится и не говорит жалобно — пожалуйста, не надо. Вот это пожалуйста хуже всего, словно она его насилует. Ей почти 16, но она чувствует себя ответственной за этого ребёнка в теле взрослого. Мягко гладит его по лбу, целует в плечо — и засыпает, умащиваясь рядом под рукой. Она моргнула, прогоняя воспоминания. — Однажды ты вырастешь, малышка, — улыбнулась Шми, стряхнула в раковину пепел. Перламутр был дороже всей Сураниной одежды, хотя Шикихасса совсем не экономил на ней. Просто приходил в магазин — любой — и робко говорил: милая, бери то, что нужно. И следом — глаза в пол. Будто мальчишка, которому стыдно, что отец дал ему денег и отправил за покупками. — Вырасту — и? — усмехнулась нарочно очень дерзко Сурана. Шики между тем увлечённо рассматривал большую картину, почти на всю стену: полотно называлось «Воздушные бои над Эосом». Он даже рот открыл, как увлёкся. — И увидишь, что за этой мускулатурой, милым личиком и грозным видом, когда он идёт убивать, спрятался в своей ракушечке маленький мальчик, который никогда, никогда. Никогда, Сурана, никогда не вырастет. Шми говорила ласково. Выдыхала дым через приоткрытую щель рта, глядя покровительственно. Говорила, как дочери. И от этого было ещё больнее, потому что каждое слово — правда. Сурана скривилась, будто ей стало во рту очень горько. Рука дернулась к бокалу. Она отпила глоток смородинового вина, морщась. Странно, всё ещё горчит, хотя вино сладкое… — И ты посмотришь на это чудо, которое лелеяла столько лет, — продолжила Шми. — А оно будет стоять так и в сорок напротив картины и разглядывать звездолеты. Не будет никогда такого, что он подойдёт сзади к тебе. И своей рукой сам тебя обнимет. — Он делал, — упрямо поджала она губы. — После твоего приказа? — усмехнулась Шми. И девочка опустила глаза. — Ты нарисовала его таким красивым, моя милая, это главная женская ошибка — рисовать себе партнёра. Может, ты и не глупа. В конце концов, он послушный. Твоя секс-игрушка всю жизнь будет покорным, но не настоящим мужчиной. Готова к такому повороту? Щенячьи ласковые глаза надоедают, когда в тебе вспыхнет. А в нём продолжит тлеть. В груди медленно щемило. Сурана понимала, о чем она говорит. И с каждым словом хотела выть всё громче и громче. Протестовать, возражать. Но не получалось. Она сама всё видела. Сокрушенно опустив взгляд, посмотрела на собственные колени. — Как бы там ни было, мы работаем вдвоём, — проговорила она упрямо. Пока Шми и Сурана беседовали у фонтана, к Шики подошли со спины. Форса он бы не заметил… одаренные Силой в Силе же и скрываются. Но Шикихасса обладал нечто несоизмеримо равноценным: опытом. А потому даже не растерялся, когда ему на плечо вдруг опустилась широкая тёплая ладонь. Он обернулся посмотрел на высокого, взрослого мужчину с забранными в шишечку волосами. С ухоженной каштаново-темной бородкой. Со спокойными светлыми глазами. Такими, словно в них как сквозь стекло можно было смотреть на мир. Шикихасса робко сжал плечи, хотя был в них шире. И малость ссутулился, стараясь казаться мельче рядом с этим взрослым, большим. Мужчина ласково глянул на забрака. И снова на полотно. — Занятное, да? — спросил он спокойно. Шики, стесняясь, кивнул. Мужчина усмехнулся, указал длиннопалой рукой в край картины. — Эту картину рисовали на заказ по точным воспоминаниям и описаниям участницы боя. Он надеялся, что Шики поймёт. Оценит. Присвистнет. Но тот лишь склонил набок голову, нахмурился. — А… кого? — застенчиво спросил он. Квай-Гон, хозяин особняка и супруг леди Шми, промолчал. Задумался. — Ты прилетел с этой юной леди? — спросил он, опустив на холку Шикихассы ладонь. Вышло очень покровительственно. Коренастый молодой забрак и высокий взрослый мужчина шли вдоль панорамных окон, беседуя. И даже отсюда волнующаяся за любимого Сурана видела дитя под крылом старшего. Хотя это дитя знало восемьдесят четыре способа убить любого разумного за пять секунд. — Да, господин. — Ты же понимаешь… — мужчина подбирал слова. Молчал. Снова говорил. — Что она… не для этой работы? — Да… но… — Шики запнулся, растерянно остановился. Посмотрел на носки ботинок. Покачался на них. Квай нахмурился, чувствуя, что из его понимания что-то ускользает. Ему говорили, этот Шикаройя профессионал. — Мне нужны свободные руки. — Для каких целей? — мягко уточнил Квай. Стрельнул взглядом по торсу Шики — и ниже. Тот непонятливо моргнул. Пошёл дальше. Квай за ним. — Ты можешь мне не стесняясь рассказать. Я знаю в этом толк. Моя жена младше на сколько лет? Больше десятка… дай Сила припомнить… и я знаю, что это такое — называть ее в постели девочкой и знать, насколько она меня младше. Забрак запнулся и едва не полетел на пол, со страхом подняв взгляд на мужчину в коричневом костюме. — Я не… мы не… она мне не… — он оттянул воротник футболки, точно та его душила. — Я с ней не… — И даже не пробовал? — удивился Квай-Гон. — Сколько ей лет? Шестнадцать? На многих планетах это возраст согласия, а то и совершеннолетия. Что ему было ответить? По счастью, от ответа его спасли. Леди Шми негромко окликнула супруга, махнула им обоим рукой. Они уже вчетвером присели за кофейный столик. Шми осторожно достала из-за пазухи костюма фотографию. Обычную, отпечатанную на глянцевой бумаге. Шики стукнул когтем по столу, когда опустил его точно в центр лба изображённого мужчины. Пододвинул фото к себе и приподнял на уровень глаз. Дроид-подручный принёс на подносе напитки, расставил по собравшимся. — У него есть подручные, всегда человек по пятнадцать, — заметила Шми. — И он здесь каждый четверг. В четверг ты свободен, Шикихасса? Сурана нервно сглотнула. Началась настоящая работа. Думала, что незаметно положила ладонь ему на колено, потёрла его — но это увидели. — В четверг я свободен, — кивнул Шики. Отпил молоко. Голубое, соллостовое. Хорошей жирности. Высший сорт. Джинн скептически усмехнулся. — И вам не нужна армия? Отряд? — улыбнулся он снисходительно, чуть углубив складку губ. Шми покосилась на мужа. Он опять недооценивает некоторых разумных. Неужели жизнь не учит? — Нет, меня будет достаточно, — спокойно ответил Шикихасса. Отпил снова. Над верхней чувственной губой залегла молочная полоска. И Сурана как никогда захотела прижаться к ней своими губами, мягко сцеловать, обхватить его голову ладонями — и попросить, чтобы он перестал это делать. Их же шестнадцать мать их вооружённых бандитов. — Четверг уже завтра, — продолжал иронизировать Джинн одним лишь сомневающимся тоном. — Вы их найдёте в стрип-клубе «Белая кобра». — Я буду там. — стакан стукнул чуть громче по столику, когда это же выпалила Сурана. В голосе Шикихассы вдруг появилась сталь. Отцовский взгляд прорезался за долю секунды. — Не будешь. — проронил он, вдруг резко двигая коленом и снимая с него ее руку. Молча, встал. Не прощаясь пошёл к выходу, и девочка размашисто зашагала за ним, смаргивая обиду. Шми задумчиво отпила из бокала. А муж прикусил губу. — Что ты такой смурной? — небрежно спросила она. Квай молчал. Пока забрак и девочка не вышли из зала, молчал. А потом кивнул. — Походка. — сказал он. — У него изменилась походка.