Что если я проснулась...

— Итачи! — удивленно и едва слышно прошептал Саске, увидев перед собой знакомые красные глаза, что смотрели из темного угла спальни. — Я разочарован, Саске. Ты оказался слабым и не смог спасти свою семью! — надвигаясь грозно пробасил давно ушедший из мира сего. — Что? О чем ты? Они… Что-то липкое, густое и горячее потекло по руке. Взглянув на постель, Саске вскочил с места, распахнув глаза от охватившего ужаса. Рядом лежала его жена, смотря пустыми, потухшими глазами. Ее волосы, лицо, тело было все в крови. Как в тот день… когда он застал ее без сознания в ванной. — Сакура! — Саске, не понимая, что произошло, кинулся к жене и встряхнул ее, после обхватил лицо руками, горько всхлипнув. Обжигающие слёзы потекли из глаз. — Не оставляй меня, Сакура. Не уходи. Приди в себя. Очнись. Я… я обещаю, я… Я больше не причиню тебе боль. Сакура. Любимая… — Саске словно безумец нашептывал слова, прижимая к себе остывающее тело, почти завывая от отчаяния. — Это твоя вина! — вновь грубый возглас Итачи Учиха. — НЕЕЕЕТ!!! Саске резко сел на кровати и оглянулся. Помятая постель, лучи солнца освещают спальню, и рядом никого. Пытаясь отдышаться, он вскочил с кровати и подошёл к окну, чтобы впустить прохладный воздух. Опустился на пол и вновь глубоко вздохнул, прикрыв глаза и схватившись за безумно колотившееся сердце. Прохладный ветер обдул разгоряченное лицо и обжег две влажные дорожки на лице, заставив вновь вздрогнуть. Мужчина спрятал лицо, уткнувшись в колени, вновь всхлипнув от отчаяния. Сон давно растворился, однако чувства, что сидели глубоко в сердце, не хотели убираться в свое логово обратно. Как бы он ни пытался вновь вернуть свое вечно отстранённое состояние и охладить разум, с каждым ударом сердца его накрывало очередной волной. Что за сон, который уничтожил всю выдержку самого Учихи? Стоило присниться такому глупому кошмару, все полетело к чертям! Некоторое время спустя сердце наконец успокоилось. Саске так и сидел на полу, глядя куда-то перед собой и просто ждал, когда эмоции окончательно утихнут. — Думаешь, твоя жизнь была кончена, когда ты покинул деревню? Или когда ты стал прихвостнем Орочимару?! О, может когда вступил в Акацки и напал на Совет Пяти? Даже убийство Итачи не стало концом твоей жизни! Твой конец наступит сейчас, если ничего не сделаешь. Думаешь, потеряв жену и дочь, устоишь на ногах? Единственный страх, который Учиха испытывает в своей жизни, — это потерять близких ему людей. Так отчаянно пытается защитить свою семью, что теряет ее… теряет доверие, теряет связь, но… казалось, что так правильней, что это не высокая цена за сохранение их жизней. Изумрудное сияние любящих глаз — маяк для него. Когда он заходил слишком далеко, теряясь в очередном неизвестном ему измерении, всего на пару секунд закрывал глаза и вспоминал, с какими чувствами его провожала его любимая женщина. В самые холодные ночи согревали воспоминания о тёплых маленьких и цепких ручках дочери, что сжимали его плащ и прижимали к груди, не желая отпускать. Учиха не мог себе позволить грезить о теплом доме, горячих объятьях, согревающих душу улыбках. Все, что он позволял себе, чтобы двигаться вперед, уверенно шагать все дальше от дома — это лишь краткая мысль о том, что его ждут. Поэтому лишь раз… всего однажды… так нелепо и так нереально… но Саске позволил себе вспомнить свои чувства в полной мере… до щемящей в груди боли… до едва слышных всхлипов… сжимая одну из двух фотографий, что он с собой взял… веря, что то будет последний его вздох… Монстры очередного измерения застали его, уставшего бродить по пустынным землям, врасплох. Тогда он, серьёзно раненый, сбежал, прыгнув из последних сил, в ближайший укромный уголок. Лихорадка охватила его. И прежде чем лекарства подействовали, Учиха успел поверить, что это последний его пункт назначения. Однако сжатая в руках фотография давала надежду, взывая к его совести и заставляя вспомнить, ради чего он забрёл так далеко… После более разъярённого противника вставшие на его пути никогда уже не встретят. Часы показывали без пяти семь утра. Приняв душ потеплее, продрогнув под открытым окном, Саске спустился на кухню, планируя приготовить завтрак к пробуждению Сарады. Все мысли занимала одна розоволосая куноичи, которой сильно не хватало в этом доме. Надев ее фартук, Саске прикинул, какого вот так каждый день просыпаться одна в спальне, принимать холодный душ, идти готовить в мертвой тишине завтрак, после отправляться на работу. Не то чтобы он хотел примерить на себе роль жены, но понять ее чувства было необходимо. Единственная радость во всей бытовой суете — Сарада. Саске оживился, услышав топот ножек на лестнице и улыбнулся, когда дочь появилась на кухни. — Доброе утро, пап. Саске не успел опомнится, как дочь сфотографировала его на телефон, после подбежала, дабы обнять. — Доброе утро. — Улыбнулся Саске, после того как она поспешила его отпустить, видно смущаясь таких проявлений чувств к всегда сдержанному отцу. — Я запечатлела тебя на память! Тебе очень идёт мамин фартук! — Что ты обычно ешь? — Не знаю. Рыбу и рис наверное, омлет, разные сладости. Я не привередливая и ем то, что мама приготовит. Она сильно устаёт, поэтому особые блюда только в ее редкие выходные. Иногда сама готовлю. — Тогда поедим с тобой Оякодон! — Так вот что ты готовишь! Не знала, что умеешь. — Я жил какое-то время в почти безлюдной деревне. Добыть ингредиенты было не так уж и проблематично с моими способностями, но готовить было некому. Пришлось учиться. К тому же я с малых лет жил один, не всегда хотелось есть в людном месте. — Я так много о тебе не знаю! Мама лишь говорила, какой ты у нас замечательный и… сдержанный! Я не знала ничего о твоих вкусах, о том, как ты жил, до того как я появилась и после. Я думала, мама просто не хочет, но недавно она сказала, что мне будет приятней, если я узнаю все от тебя. Это как читать книгу, а не краткое содержание и спойлеры. — Если тебя что-то беспокоит, спрашивай. Но, договоримся, я не отвечу, если тебе знать это не положено. — Хорошо! Какой твой любимый цвет? Учиха усмехнулся. — Ро… — Мужчина опешил и, чуть смутившись, более сдержанно ответил. — Синий! Я ношу темно-синий и фиолетовый. Мой Сусаноо таких же оттенков. Сарада улыбнулась себе под нос. — Пока все. Когда уже поедим?