Покой нам только снится

      В этот раз поход на Глубинные тропы вызывал во мне куда больше ужаса, чем раньше. Нападений порождений тьмы или других подземных обитателей можно было не бояться, с таким-то сопровождением, но шли мы по темным коридорам, которые освещал только тусклый желтоватый свет небольшого камушка, летящего над правым плечом Архитектора. Эту часть Глубинных троп древние гномы предпочитали освещать каким-то еще, отличным от ручьев лавы, способом, и до наших дней этот способ не сохранился.       Зато по стенам в большом количестве нарос подозрительный черных мох — по крайней мере, мне он показался мхом поначалу. Но потом, когда светящийся камень в какой-то момент вдруг вспыхнул чуть ярче, я увидела, что «мох» абсолютно черный и, по сути своей, скорее гниль или плесень, так обильно наросшая на камнях, что нетрудно было перепутать ее с чем-то живым. Каким-то шестым чувством я поняла, что это скверна, и правильный взгляд только убедил меня в этом.       После этого открытия от стен я стала шарахаться, да и смотреть по сторонам предпочла обычными глазами — пусть в золотистом свете моей силы видимость чуть улучшалась, но видеть багровое марево скверны вокруг себя оказалось непереносимым. И Китти на всякий случай подхватила на руки: кто знает, как там на демонов действует эта дрянь… Лучше не рисковать. К тому же, обнимая теплую кошачью тушку, я боялась окружающего не так сильно.       В кои-то веки мне захотелось молиться, хотя я и не знала кому: ни в каких богов я так и не верила, и даже если Создатель существовал, то чем бы он мог помочь? Оставалось только верить в то, что зелье Архитектора поможет, да в защиту Веры. Правда, про скверну мы с ней не говорили, да и остался дух в Тени, но сейчас хотелось иметь хотя бы чуточку уверенности.       Возможно, помогли бы вопросы — если уж не перестать бояться, так хоть отвлечься, но задать я успела только один — уверен ли гарлок в действенности зелья? После этого мы взяли такой темп, что оставалось только дышать на счет, следить за дорогой и передвигать ноги, чтобы не отстать от провожатого. Потеряться в таком месте мне совершенно не хотелось.       Чем глубже мы спускались, тем более спертым и вонючим становился воздух. В какой-то момент мне показалось, что он и вовсе уступил место какой-то невнятной жиже, которой по удивительному совпадению можно было дышать, но полезной или тем более приятной она от этого не становилась. Едва ощущение появилось, в голову пришло, что Серые Стражи чувствуют это постоянно, когда спускаются под землю, и мимолетно я посочувствовала им — но ненадолго, слишком свежи были собственные волнения, да и дурнотное состояние после сонного заклинания стало возвращаться.       Почему-то в этот раз все ощущалось куда ярче и острее, чем полгода назад, когда мы входили на Глубинные тропы со стороны Орзаммара. Возможно, потому, что в прошлый раз мы шли широкими освещенными коридорами, в которых жар лавовых ручьев выжигал любой намек на скверну и даже на другие запахи, кроме тех, что приходили через гномьи воздуховоды с поверхности. И компания была побольше и повеселее.       Через несколько часов коридор расширился, стали попадаться ответвления — как выполненные гномами, так и прорытые порождениями тьмы. Из них доносились шорох, отдаленный плеск воды, шелест незримых чешуйчатых тел по камню. Иногда и зримых: наш светоч периодически выхватывал из тьмы отдельных тварей, иногда даже не целиком — только локоть или, к примеру, спину. Когда это случилось в первый раз, я едва сдержала крик ужаса, но нападать порождения тьмы не торопились, и я сумела кое-как взять себя в руки. Только придвинулась почти вплотную к Архитектору — это там, наверху, в свете факелов и даже солнца он казался практически врагом, страшным и ужасным. Здесь он был едва ли не единственной защитой от опасностей подземелья.       Временами наш путь пролегал через крупные пещеры, бывшие когда-то перекрестками или, возможно, площадями у гномов. Сейчас они пребывали в разрухе: часть стен осыпалась, часть затянула скверна. Впрочем, света нашего камня едва хватало, чтобы осветить ближайшие стены, и о пространстве, теряющемся во тьме, оставалось только гадать.       Когда свет внезапно потух, я придушенно пискнула, по инерции прошла еще шаг и врезалась в спину идущего впереди Архитектора. Спина была жесткой, бугристой, что ощущалось даже сквозь мантию, и наверняка пованивала скверной, но на фоне заполонившего все подземелье смрада многих порождений тьмы столь слабого запаха я просто не ощутила. Но, каким бы ни был этот гарлок на ощупь, сейчас я бы не отошла от него ни на шаг даже за все сокровища мира. Наоборот, вцепилась в рукав, да так, что свело пальцы. Китти тоже жалобно мявкнула — второй рукой я так же сильно вцепилась в нее и наверняка причиняла боль, но разжать пальцы я заставить себя не смогла.       — Прошу прощения, — раздался вибрирующий, неуместно-вежливый голос у меня над самой макушкой. — Я не подумал, что стоит предупредить тебя. Дальше нам придется пройти без света, но это ненадолго.       — Я н-не могу, — заметно постукивая зубами, ответила я и зажмурилась. С закрытыми глазами хотя бы оставалась надежда, что свет вне моих век все же есть, просто я его не вижу.       Архитектор плавно развернулся — ткань в моих руках натянулась, и я вцепилась еще крепче, — и проговорил:       — Сожалею, но это вынужденная мера.       — Ты н-не понял, — я замотала головой. — Я н-не могу пош-шевелиться. Если я с-сделаю хоть шаг, заору.       — Тебе нечего опасаться, — в голосе моего проводника послышалось недоумение. — Это место не стало опаснее с исчезновением света. Даже наоборот.       — Я п-понимаю, — я пыталась взять себя в руки и хотя бы разжать пальцы, но тщетно, паника накрывала с головой. Счастье еще, что горло не перехватило, как в Денериме, хоть понизить голос тянуло. И я почти шепотом, сбивчиво и торопливо начала объяснять: — Это в природе человека… Ум-мом я понимаю, что хоть со светом, что б-без, я не п-продержусь здесь и пяти секунд одна. Но инст-тинкты вопят, что с-со светом остается хоть к-какой-то контроль над с-ситуацией. А б-без света полная н-неизвестность. Человек с-страшится неизвестности больше, чем с-самого страшного врага.       — Понимаю, — после небольшой паузы отозвался гарлок. — Удивительно, как многого я не знаю о людях. С Серыми Стражами подобной проблемы не возникало; впрочем, и они спускались на Глубинные тропы с факелами. Серанни, твое зрение уже должно было адаптироваться ко тьме.       — Да, я вижу, — отозвалась эльфийка.       Уверенности в ее голосе не доставало, и мне подумалось, что одного зрения все-таки мало. Впрочем, его хватало, чтобы идти своими ногами, я же стояла словно парализованная, вцепившись в рукав порождения тьмы. Сам Архитектор промолчал, затем ткань натянулась в моих пальцах еще сильнее, и я почувствовала, как отрываюсь от земли. Такого мои нервы уже пережить не смогли, и я завизжала, хватаясь обеими руками за последний стабильный элемент в море тьмы — гарлока. Китти, которую я отпустила, вцепилась когтями мне в плечо, чтобы не упасть, но я даже не почувствовала боли.       Рот мне тут же зажала сухая, шершавая рука. В первый момент я от неожиданности замолкла, но потом едва не заорала еще раз: теперь уже от не слишком приятного прикосновения. Но рука почти сразу исчезла, и Архитектор с укоризной произнес:       — Ничего страшного не произошло, Ута. Будь снисходительнее, она человек.       Судя по всему, рука принадлежала гномке. Задним числом я поняла, что для гарлока ладонь и впрямь была коротковата, а для эльфийки слишком широка.       — Она ребенок, — отозвалась Серанни. — Дети слабее и пугливее взрослых людей.       — Я не пугливая, — зубы стучать перестали. Кажется, страх вышел на тот уровень, после которого уже все становится безразлично. Во всяком случае, возмущаться словами эльфийки не хотелось. — Я больше недели провела на Глубинных тропах. Я видела матку. И гномку, которая успела сбежать до окончательного превращения. Я помогала в бою с архидемоном. Я не сбежала от вас, в конце концов, хотя могла бы. Но некоторые вещи — уже чересчур. Надо предупреждать.       — Я приношу свои извинения, — серьезно отозвался Архитектор. — Нам осталось идти недолго, скоро я снова смогу зажечь свет.       Я кивнула, уверенная, что гарлок увидит, и наконец отпустила его рукав. Легкое шевеление воздуха на лице подсказало, что мы сдвинулись с места. Китти с плеча перебралась на шею, обняла всеми лапами и успокаивающе замурлыкала. И вместе с тем прошептала:       «Я вижу, куда нас несут. Смогу вывести, если что».       Я кивнула и не стала напоминать, что я ни человеком, ни птицей ничего здесь не вижу, а без защиты Архитектора нас сожрут за пару мгновений. Незачем такое произносить. Лучше уж верить, что Китти справится. А еще лучше — что нам не придется убегать.       Один плюс в полной тьме нашелся: я больше не видела ни скверны, ни порождений тьмы. Минус был тот же самый: я не видела их, но слышать стала вдвое лучше, и спокойствия мне эти звуки не добавляли. Через несколько минут такого путешествия в тишине у моего страха открылось второе дыхание, и я с трудом сдерживалась, чтобы не начать орать и дергаться. И для самоуспокоения принялась считать шаги своих спутников.       Впрочем, длилось это не слишком долго, Архитектор не обманул. Казалось, конечно, что время тянется бесконечно и прошли уже часы, а то и годы, когда гарлок, и я вместе с ним, остановился. Но умом я понимала, что еще и час не вышел — шагов я насчитала три тысячи шестьсот семьдесят два, а значит, и прошли мы ненамного больше трех километров.       За это время несколько раз мне казалось, что мы сворачиваем во все более узкие коридоры, пока наконец не прошли совсем тесный и не слишком высокий проем. После этого я так же плавно, как и взлетела, опустилась, и Архитектор предупредил:       — Сейчас я снова активирую камень. Тебе стоит поберечь глаза.       Я согласно кивнула — глаз я все равно так и не открывала. Сквозь веки почувствовала, как становится светлее, и рискнула наконец осмотреться. Поначалу пришлось прищуриться — за время путешествия в темноте я и впрямь отвыкла от света, но пришла в себя довольно быстро. Мы находились в небольшой комнате, больше всего похожей на кабинет или библиотеку. Здесь стояло несколько стеллажей с книгами, письменный стол и пара кресел. Каменные стены были обильно украшены резьбой, в которой я сразу опознала гномье искусство. По всему выходило, что мы пришли в один из заброшенных гномьих тейгов или, по крайней мере, форпостов.       Оглянувшись, я оценила прикрытую дверь, сквозь которую ничего не было видно, но и меня больше не пугали видами скверны на стенах. Внутри ее, на удивление, не было, кажется, книги Архитектор хранил с особым тщанием.       Кроме книг, мебели и нас двоих — троих, если считать демонессу, — в комнате больше никого не было, и я с удивлением спросила:       — А где Серанни и Ута?       — Они покинули нас чуть раньше, — невозмутимо пояснил гарлок. — У них еще есть дела. Сейчас я готов ответить на твои вопросы.       Я благодарно кивнула, но торопиться не стала. Стоило прийти в себя, привыкнуть к окружению, выстроить мысли в какой-никакой порядок. Прошлась по комнате, из любопытства вытащила с полки одну из книг — такую же ветхую, как и в верхней библиотеке, — и краем глаза заметила, как дернулся Архитектор, словно хотел защитить свое сокровище. Понимающе, хоть и нервно, улыбнувшись, я аккуратно открыла первую страницу, затем так же аккуратно перевернула вторую и со вздохом поставила на полку. Первый вопрос сформировался.       — У тебя все книги написаны на тевинтерском языке?       — Большая часть, — убедившись, что я не пытаюсь с демоническим хохотом раздирать обложку и вырывать страницы, гарлок прошел к столу и присел в кресло. Вот так, сидя за внушительных размеров рабочим столом, в библиотеке, он окончательно перестал меня пугать, слишком мирной была эта картина. Но при этом чувство, что я заняла место Алисы, усилилось: словно я наконец попала в гости к королеве. Правда, вокруг не было ни сада, ни фламинго, ни отрубленных голов, но сюрреализмом ситуация попахивала.       — Ты хорошо знаешь тевене? — я припомнила, как называется язык империи. — И отлично говоришь на ферелденском. А еще какие языки знаешь?       — Я… не помню, — с некоторой долей растерянности отозвался Архитектор. — Думаю, что многие. Ко мне попадали Серые Стражи из разных мест. Немного, я редко успеваю спасти их. Но такое все же случалось.       — Но ты не помнишь, как их учил? — почему-то уцепилась я. — Так давно живешь? Ты видел Мор? Ну, кроме последнего, конечно.       — Да. Мне кажется, что я видел их все, но, возможно, это игры памяти, — он согласно наклонил голову. А потом задумчиво, почти нараспев, произнес: — С самого начала сотворения мои братья пребывают во власти зова Древних богов. Мы поднимаемся на поверхность и пытаемся уничтожить ваш род. Всякий раз вы загоняете нас назад, и мы начинаем все сначала.       — Ну, не могу сказать, что очень сочувствую, — со скепсисом отозвалась я. — Если бы эти твои собратья не пытались уничтожить все живое на поверхности, вряд ли бы их так настойчиво убивали.       — Это было не обвинение, — Архитектор переплел длинные пальцы и внимательно посмотрел на меня, снова переходя на обезличенно-деловой тон. — Люди часто ведут себя странно, нелогично, так что я не могу предсказать реакцию, но в случае с Мором логика присутствует. Однако… я хочу сделать так, чтобы причин убивать нас больше не было. Я хочу остановить Мор.       — Да, ты говорил, — подумав, я присела во второе кресло, аккуратно переложив лежащие на нем свитки на пол — других мест попросту не было. — А это абстрактное желание или у тебя есть план?       — Меня уже давно интересуют Серые Стражи, — помолчав, словно подбирая слова, ответил гарлок. — Поначалу я думал, что если все люди станут Серыми Стражами, а значит, иммунными к скверне, что-то удастся изменить…       — Погоди, — я перебила. — Что это значит — все люди станут Серыми Стражами? Это невозможно, даже среди самых сильных, тех, кого призывают в Орден, очень много смертей. Если сделать так, как ты говоришь, полмира вымрет! А если и нет, Стражи все равно остаются людьми — только с укороченным сроком жизни.       — Мор и так уносит множество жизней, — заметил Архитектор. — И я не собирался останавливаться на стадии Серого Стража. Скверна в крови не убивает их, она позволяет им изменяться, проходить первый шаг на пути к нам. Если ускорить этот процесс…       — Хватит! — я вскочила с кресла и нервно прошлась вдоль стеллажей. Китти успела спрыгнуть и теперь развалилась на сиденье, прищуренными глазами наблюдая за мной. — Это не план, это безумие! Хвала Создателю, ты, по крайней мере, не сможешь провернуть это в одиночку со всем миром. А ни один здравомыслящий человек помогать тебе не станет! Ведь не можешь?       — Однажды мне обещали помощь, — возразил гарлок. Я резко остановилась, недоверчиво посмотрела в закрытые маской глаза и покачала головой:       — Невозможно. Либо они были безумцами, либо искали какой-то своей выгоды. Ни в жизни не поверю, что нормальный, здоровый на голову живой человек решится весь мир отравить скверной.       — Один оказался безумцем, второй искал выгоды, — согласился мой собеседник с заметной печалью в голосе. — Даже тогда я знал, что мало кто сможет проникнуться величием этой идеи, но все же рискнул.       — Зря, — припечатала я. Потом потерла рукой лоб и вздохнула: — Ладно, допустим, людей и всяких эльфов тебе не жалко убивать… Я могу понять, что тебе до наших привычек и жизней? И свой вид ты, похоже, считаешь наиболее близким к совершенству. Хорошо. Понимаю. Но скажи мне вот что… Любая жизнь — а мы ведь сейчас говорим о способе сохранить жизнь и мир — имеет свойство обновляться. Старые поколения умирают, новые рождаются. И если со смертью порождений тьмы я проблем не вижу, то что с рождением? Сейчас вы уводите наших женщин и превращаете их в маток. Но если женщин не останется, кто станет производить новые поколения тебе подобных?       Я снова уставилась на Архитектора. Голова начинала болеть, то ли от неприятного напряженного разговора, то ли от общей атмосферы, то ли снова давало о себе знать похмелье после заклинания. Потолок давил, словно я вдруг выросла до размеров Атланта и придерживала сейчас весь свод Глубинных троп на своих плечах. Ощущение было не из приятных.       Гарлок не отвечал, и из-за маски я не видела, смотрит ли он на меня, в сторону или вовсе закрыл глаза, чтобы никто не мешал думать. Вопрос для него, кажется, оказался с подвохом. Действительно, зачем думать о сопутствующих потерях, ведь все просто — делаем всех одинаковыми, и тогда причин для конфликта не будет. Чем только они будут потом, такие одинаковые, заниматься?       — Кстати, — протянула я, дойдя до этой мысли. — Допустим, у тебя получилось бы выполнить твой безумный план. Что дальше? Мы все, пораженные скверной, начнем дружно копать? Выкопаем архидемона и будем водить вокруг него хороводы? Потому что иных занятий я что-то не вижу. Разве что выкопать сразу двоих и устроить веселую гражданскую войну.       — Нет, — Архитектор наконец пошевелился, выпрямился и с легким налетом фанатизма начал рассказывать. — Это была вторая часть моего плана. Я хотел уничтожить Древних богов до того, как они будут осквернены. Хотел, чтобы больше никто не слышал Зова, чтобы мы стали свободными от него! — на этом месте он несколько сник и признался: — Но эта часть плана тоже оказалась… недостаточно продуманной. Я не смог убить Совершенство.       — Так себе совершенство, — проворчала я, вспоминая кривые зубы архидемона. А потом до меня дошло, что значит его фраза: — Погоди-ка. То есть ты откопал Древнего бога, не смог убить и сделал архидемоном? Так это ты начал Мор?!       — Ты догадалась, — в голосе гарлока послышалось сожаление пополам с досадой. — Я не хотел этого.       — Не хотел, чтобы я догадалась, или не хотел начинать Мор? — с подозрением уточнила я в ответ. На мгновение мне показалось, что мой собеседник усмехнулся, но тут же отбросила эту мысль: всего лишь неверный танец теней в свете его кристалла. Однако ответил мне Архитектор с некоторой заминкой:       — И то, и другое, полагаю. Несколько лет назад я узнал, где находятся оставшиеся Древние боги. Я хотел прекратить разом все Моры, хотел заглушить зов и сделать моих собратьев свободными, но… где-то ошибся.       — И начал Мор, — мрачно закончила я. Подтверждать он не стал, да это было и ни к чему.       Я вернулась к креслу и рухнула в его довольно жесткие объятия, да так, что Китти еле успела выпрыгнуть. Но возмущаться она не стала, тут же запрыгнула на колени и позволила уткнуться носом ей в макушку. В голове гудело, и мысли носились все больше мрачные. Не ради вот этого ли индивидуума меня сюда притащили? С таким энтузиазмом, силами и полным отсутствием способности просчитывать последствия своих действий он и мир случайно уничтожить может. Где-то ошибется — и привет.       Китти утешающе замурлыкала, потерлась мохнатым лбом о мою щеку и пообещала:       «Я помогу тебе, чтобы ты ни решила. Это ведь и в моих интересах: мне нравится этот мир. И люди с их вкусным желаниями…»       Я усмехнулась на это откровение и наконец подняла голову. Мрачно уточнила:       — Ты вообще думаешь о последствиях своих действий? Это ведь было очевидно: что попытка убить дракона для порождения тьмы ничем хорошим не кончится.       — Я провел опыты, — возразил он. — Ута пожертвовала свою кровь, и я сумел разорвать связь одного из собратьев и Древнего бога. Он перестал слышать зов. И я решил, что если провести аналогичный обряд с самим богом, то связь разорвется совсем. Разве Серые Стражи не делают все, что могут, ради прекращения Мора?       — Серые Стражи включают голову, — ворчливо отозвалась я. — Ведь Древних богов трое. Даже если бы тебе удалось уничтожить или прервать зов от одного, оставалось бы еще двое.       — Я знаю, где они спят, — просто пояснил Архитектор. Я снова прикрыла глаза. Хотелось ругаться. Оказывается, следовало сказать спасибо, что в этот Мор архидемон был всего один, ведь Архитектор мог рискнуть ставить опыты сразу на двух драконах, а то и трех — чего мелочиться?       — Оставим этот вопрос… — выдохнула я и помассировала виски, чтобы слегка успокоить боль. — Ты так и не ответил мне. Допустим, оба твои плана удались: Древних богов больше нет, никто вам своим зовом не мешает, а все люди, эльфы, гномы и кунари стали… кем там становятся Серые Стражи после окончательной победы скверны? Вурдалаками? Допустим, весь мир населяют вурдалаки. Дальше-то что? Что вы едите? Чем занимаетесь на досуге? Готовы ли другие порождения тьмы со скуки ваять статуи или читать книги или им захочется пустить друг другу кровь? Как будут появляться новые порождения тьмы и вурдалаки?       — Я надеялся, что зараженные сумеют передать скверну своему потомству, и тогда это станет неотъемлемой частью ваших тел…       — То есть ты рассчитывал, что мы будем и дальше рождаться как сейчас? — со скепсисом хмыкнула я, снова перебив гарлока. — Вынуждена тебя огорчить. Я слышала, для Стража очень невелик шанс завести ребенка. У двух Стражей детей быть не может вообще — таково влияние скверны. Значит, возможность создавать новых маток ты отсечешь, рождаться естественным путем тоже никто не сможет. Будут жить только те, кто есть.       — Я… не знал этого, — тихо проговорил Архитектор. — Никто из тех Серых Стражей, что общались со мной, не говорил об этом. Я всего лишь хочу свободы для моего народа. Найти место в мире.       — Этим ты купил Серанни? — Я снова прикрыла глаза. — Знаешь, у нас получился такой насыщенный диалог… Если честно, я устала. Можно здесь где-нибудь отдохнуть? Желательно в одиночестве, хочу обо всем подумать и уложить в голове.       — Разумеется, — он поднялся из-за стола. — Мне тоже стоит обдумать твои слова. Следуй за мной.       Я молча подхватилась с кресла, взяла на руки демонессу и так же молча последовала за местным хозяином.       За дверью оказался узкий коридор, на удивление, тоже не отмеченный скверной. В нем даже почти не было мусора, словно гномы вышли из своего здания на несколько минут и вскоре вернутся обратно. Несколько дверей оказались закрыты, в других помещениях их вовсе не было — время или, скорее, порождения тьмы все-таки не пощадили более хрупкие конструкции. Пахло тоже довольно разнообразно, но, как ни странно, не скверной — больше затхлостью, сыростью, плесенью, немного было каких-то химических запахов. Впрочем, и без запахов я нисколько не сомневалась, что порождений тьмы вокруг много.       В одном из дверных проемов я заметила такой же тусклый свет, какой давал сейчас камень Архитектора. Когда мы проходили мимо, я с любопытством заглянула внутрь: Ута стояла у настоящего химического стола и смешивала какие-то порошки. На нас она не обратила ни малейшего внимания, да и мой интерес был весьма сдержанным: слишком устала за день.       У одной из закрытых дверей мы остановились. Архитектор распахнул ее и приглашающе повел рукой:       — Ты можешь отдохнуть здесь. К сожалению, в этом форпосте у меня нет удобной кровати, но, возможно, в этой комнате ты сможешь найти что-нибудь, оставленное гномами.       — Про еду и воду спрашивать бессмысленно, да? — вяло уточнила я. Гарлок замолчал почти на минуту, потом покачал головой:       — Я не подумал об этом. Как долго ты сможешь продержаться без еды?       — Так, чтоб не умереть? Несколько дней, — невесело усмехнулась я. — А так, чтобы была во вменяемом состоянии и могла думать о чем-то, кроме жажды и голода… Не знаю, день. Вряд ли больше. И то характер у меня испортится… Заранее прошу прощения, но голодная я бываю очень несдержанная.       Он медленно кивнул, затем добавил:       — В эти комнаты не заходят другие мои собратья, но по коридорам лучше не ходить. Я приду за тобой сам.       И развернулся, собираясь уходить. Вместе со светящимся камнем.       Я дернулась следом, но хватать за рукав в этот раз не стала.       — Подожди! Ты оставишь меня в темноте?       — О, прошу прощения, — Архитектор обернулся. — Но, боюсь, твои желания противоречат друг другу. Вряд ли я смогу поддерживать свет, находясь в другом месте.       Я слегка растерялась, но Китти бодро пообещала:       «Пусть оставляет, я смогу».       — Мы… я смогу сама питать камень, — запнувшись, ответила я. — Но в темноте сидеть невыносимо.       — Разве ты маг? — недоуменно спросил гарлок, но я не стала оправдываться. В недоумении пожав плечами, он левитировал камень в мою комнату и ушел. Стоило закрыть дверь, как свет начал мерцать, но почти сразу прекратил и даже стал чуть ярче. Демонесса предстала в своем истинном облике, потянулась так, что я услышала хруст косточек, и с наслаждением проговорила:       — Наконец-то. Прогулка начинает мне нравиться.       — А мне не очень, — буркнула я и отошла от двери. Комната выглядела захламленной и давно покинутой: каменная мебель, и так-то довольно грубо сработанная, от времени покрошилась, в углах лежали горы каких-то ящиков, прикрытые чем-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось старой рассохшейся кожаной одеждой: штанами, жилетами, валялся даже один плащ. Поверх всей этой роскоши обильно разлеглась пыль, так что иные предметы приходилось угадывать по очертаниям.       Следующий час, а может даже и больше, я потратила на то, чтобы разобраться, с чем в одной комнате мне придется ночевать. Результат был не слишком утешительным: никого постороннего в комнате не водилось, но и никаких съедобных запасов, которые могли бы дожить до встречи со мной, здесь не было. Вызывал некоторое подозрение коричневатый порошок, сильно напоминающий своим видом брикеты из глубинных грибов, которые я видела у Легиона Мертвых, когда мы отдыхали у них в Бонаммаре. Но пробовать это я не рискнула, оставила на самый крайний случай, например, если я буду умирать от голода. Пока же в моей сумке оставался запас конфет, так что о еде я не слишком беспокоилась. Больше волновала вода.       Впрочем, и тут мне повезло: среди хлама отыскалась потрескавшаяся каменная ванна. Иначе как божественным провидением и не назовешь тот факт, что трещины были преимущественно с одной стороны, тогда как вторая оставалась почти целой. Ванна была непростой: такие я видела в Орзаммаре, в королевском дворце Денерима, в обоих имениях эрла Эамона и даже в Башне Бдения. Гномские умельцы как-то обрабатывали лириумом каменные корыта, так что те становились артефактными и могли сами по себе, под действием магии, заполняться водой. Вода была чистая и ледяная, так что аристократы согревали ее дополнительно раскаленными камнями, а хитроумные маги — огненными рунами.       Мне целая ванна была ни к чему, все равно согреть воду было нечем, но попить получилось. Голову отпустило, да и вообще физический труд сказался на мне благотворно: настроение слегка поднялось, мысли стали четче, накатившая было сонливость откатилась обратно. Китти, которая весь час с интересом наблюдала за моей деятельностью и отпускала ехидные комментарии, наконец успокоилась и присела рядом со мной на каменной скамье, вырубленной прямо в стене и потому не разрушенной. Соседство со скудно одетой демонессой могло бы смутить, если бы не крайняя усталость, теперь уже физическая. Так что я, плюнув на любые приличия, положила голову ей на плечо и прикрыла глаза.       — Что думаешь про этого Архитектора?       — Что связываться с ним не стоит, — голос демонессы был глубоким, обволакивающим, но мне почудились и ревнивые нотки.       Всерьез возможность подружиться с порождением тьмы я не рассматривала — ну серьезно, кто он и кто я? Между нами пропасть в сотни лет, если не больше, абсолютно разный опыт, объем знаний и логика рассуждений — если мне и было бы интересно поговорить с настолько древним существом, то ему я вряд ли смогу стать подходящим собеседником. Тем не менее, в порядке шутки такая мысль проскакивала и явно не понравилась моей единственной достаточно экзотичной подруге.       Будь она сейчас кошкой, я бы почесала ее за ушами и прижала к себе, но проворачивать то же самое с рогатой теткой вдвое крупнее меня было не слишком удобно. Вздохнув, пришлось ограничиться словами:       — Не переживай. Сходу доверять и смотреть на него влюбленными глазами, как Серанни, я точно не собираюсь. Но цели у него, по крайней мере, любопытные.       — Только исполнение подкачало, — фыркнула демонесса, и я не смогла с ней не согласиться. Но ради проформы все-таки возразила:       — Надеюсь, теперь он учтет свои ошибки. К тому же, — мне вдруг пришла в голову мысль, — он ведь сказал «поначалу». Может быть, теперь желания изменились?       — Судя по горячности, не особенно, — со скепсисом отозвалась Китти. На это мне тоже было нечего возразить, и я замолчала. Не знаю, сколько мы сидели вот так молча и о чем думала демонесса — вполне возможно, снова копалась в моих воспоминаниях, — но зашевелились мы с ней одновременно. Я решила, что неплохо было бы застелить каменную скамью хотя бы найденным кожаным плащом — получилась бы вполне сносная кровать, и в этот момент в дверь негромко постучали.       Мы переглянулись, и я одним прыжком оказалась в дальнем от входа углу комнаты и на всякий случай накинула щит. Китти, напротив, скользнула к двери, на ходу принимая кошачий облик — ведь неизвестно, кто стоит за дверью. Может, и не враг, и тогда раскрывать инкогнито демонессы не стоит.       — Открыто, — негромко оповестила я. Голос, как мне казалось, должен был выдавать напряжение, но судя по тому, как сорвался в последний момент, выдавал он скорее страх. Китти бросила на меня насмешливо-удивленный взгляд, но я только смущенно пожала плечами в ответ.       Дверь без скрипа отворилась, и на пороге показалась эльфийка. Глаза ее едва заметно отсвечивали красным, но, не будь я напугана обстановкой, не позволяющей толком расслабиться, не заметила бы ничего необычного. Впрочем, даже с такими глазами она определенно была наилучшим гостем из тех, что могли бы зайти на огонек.       — Я хотела спросить тебя насчет сестры, — негромко проговорила она. Потом бросила быстрый взгляд вбок, в коридор, и вошла в комнатку, закрыв за собой дверь. — Это правда, что она нападала на человеческие караваны?       Я пару секунд молча на нее смотрела, пытаясь угадать, был ли ее вопрос реальной причиной прийти сюда, но в итоге слегка расслабилась. Не настолько, чтобы развеять щит, но хотя бы разжала пальцы на выхваченном непонятно когда шесте и вернулась на каменную скамью. Китти не торопилась присоединиться ко мне, так и замерев сбоку от девушки.       — Правда. Зачем мне врать? — я кивнула на очищенный от хлама каменный короб — не то такая экзотическая табуретка, не то ящик для хранения, при уборке я так и не поняла. Но на нем определенно можно было сидеть. Впрочем, Серанни приглашение проигнорировала, так и осталась стоять у выхода. — Кто-то из приятелей Архитектора, а может, и он сам, тебе виднее, решил, что будет очень весело перебить солдат одного из баннов, пришедших в лес, и подкинуть их оружие Веланне, а потом посмотреть, что из этого выйдет. Правда, сработать этого могло только с очень невнимательным подопытным. Я так понимаю, у Веланны при мысли о злобных шемленах критическое мышление совсем отключается?       — Есть немного, — согласилась Серанни и неуверенно улыбнулась. — У нее с детства был сложный характер, закрытый, она больше любила читать, чем играть. И когда у Веланны открылся магический дар, наша семья вздохнула с облегчением: пусть сестра будет счастлива хоть в чем-то. Но оказалось, что лишние знания счастья ей не принесли.       — Как это? — удивилась я. — Знания не бывают лишними.       — Для некоторых — бывают, — не согласилась со мной Серанни и все-таки присела на предложенную табуретку. Кажется, ей хотелось поговорить — просто поговорить, без великих целей и сложных задач. Хотя бы посплетничать о сестре. — Веланна изучала историю нашего народа, и чем больше узнавала, тем злее становилась. Пока, в конце концов, не возненавидела людей за то, что они сделали с нами.       — А ты нет?       — Не настолько, — Серанни печально вздохнула. — Что толку ненавидеть тех, кто живет рядом с нами? Они не привечают нас, гонят со своей земли, но в целом в них нет злобы. Те, кому стоило бы мстить, к сожалению, уже давно мертвы. Хранительница Илшэ говорит, что истинная победа для нас была бы в том, чтобы выжить и найти свое место, заново открыть свою историю, что бы шемлены ни пытались с нами сотворить. Я думаю, она права. Но Веланна никогда не хотела слушать. А уж сейчас…       — А что случилось сейчас? — щит потух, но я не стала вызывать его заново. Наоборот, подтянула ноги на скамью, устроилась поудобнее и с любопытством уставилась на Серанни. Китти, кажется, тоже расслабилась, потому что оставила свой пост у дверей и запрыгнула мне на колени. — Я была в вашем лагере. И там не было ни одного аравеля. Куда все делось? И куда делся ваш клан? Неужели всех вырезали?       — Нет, что ты, — девушка грустно улыбнулась, и теперь влияние скверны стало чуть заметнее. — Хранительница увела клан с земель, где нам были не рады. Люди боялись, недавно закончился Мор, а тут пришли мы и… В общем, нас не очень вежливо попросили уйти. А когда под влиянием Веланны клан отказался, люди подожгли рощу, в которой мы остановились.       — Веланну послушали? — я удивилась. — Она не кажется мне хорошим лидером. Скорее даже наоборот. Джейсен, долиец, которого мой брат взял в Орден, ее, кажется, терпеть не может.       — Джейсен? Ты и с ним знакома? — лицо эльфийки оживилось. — Я рада узнать, что у него все в порядке. Он был нашим лучшим охотником, но ушел из клана… после ссоры с моей сестрой.       — Тогда понятно, почему он на нее так зол.       — Да, они сильно поссорились, — Серанни вздохнула. — И Веланна не слишком хороший лидер, тут ты права. Но она Первая Хранительницы. Ты знаешь, что в каждом клане всегда только два мага? Хранитель и его Первый. И как маг Веланна выше всех, кто жил в клане, на голову.       — А если рождается еще один маг? — с подозрением уточнила я. Эльфийка рассеянно отозвалась:       — Его отдают в другой клан, где нет мага. Так от нас ушел Фаладин. Он был близким другом Джейсена, так что эта вражда уже давно длится, — Серанни задумалась на несколько мгновений, словно вспоминая что-то. Потом тряхнула головой и продолжила рассказ: — В общем, после того, как крестьяне подожгли рощу, Хранительница велела уходить. Веланна в лицо, при всем клане, назвала ее трусихой и заявила, что пойдет мстить шемленам. И тогда ее изгнали из клана. Думаю, она не хотела уходить, — эльфийка снова задумалась, покрутила в руках какой-то камушек и пояснила: — Клан для долийца — семья. Не всегда дружная, но другой мы не знаем. Редко кто хочет добровольно уйти. Но Веланна гордячка, она не могла извиниться за свои слова и признать вину. А Илшэ не захотела больше терпеть характер своей ученицы. Думаю, они обе раскаялись в тот же момент, когда слова прозвучали, но… они прозвучали. К тому же за Веланной пошли те, кто тоже хотел отомстить.       — И ты?       — Я надеялась уговорить ее остановиться, — Серанни вздохнула и поднялась. — А теперь наши охотники мертвы, я здесь… Наверно, она чувствует себя виноватой. И от того ее характер становится еще хуже.       — Ты скучаешь по верхнему миру? — по наитию спросила я. Эльфийка молча подошла к двери, положила руку, чтобы толкнуть ее, но замерла.       — Я рада, что познакомилась с Архитектором. Он действительно великий. И я хочу помочь ему. Но… иногда скучаю.       И, не слушая моего ответа, вышла наружу.