Заточение II

18.1. В памяти звёзд

      Ночная прохлада и умиротворяющий аромат гортензий окутывал девушку. Ей было так хорошо, словно бы она оказалась в раю. Перед ней стоял маленький светлый дом, в окнах не горел свет, но Луна откуда-то знала, что внутри этого дома есть жизнь. Тихо там притаилась и ждёт момента высвободиться из своего уединения. Что-то звало её от туда, безмолвно приглашало пройти за порог. Но Луна стояла на месте в нерешительности, в страхе сделать что-то неправильное, разрушить этот молчаливый уютный мир своим появлением.       Луна чувствовала себя избитой. До крови, до синяков, до ссадин. Ей был так необходим покой этого мира. Залечить раны — внешние и внутренние. Они горели, исчёсанные. А Луна была лишена сил сделать хотя бы шаг — навстречу или назад. Куда ей идти? Она будто потеряна. У неё нет дома. Нет никого, к кому можно прийти. Но за этими дверьми, она знала, кто-то есть. Кто мог бы исцелить все её раны, обогреть и спасти от одинокой гибели. Только собственные страх и бессилие не пускали её внутрь дома. Они сковали её ноги, впиваясь когтями, как иглами, в плоть.       Сколько она так стоит перед порогом? Час, два или целую вечность? Она останется здесь, пока ещё может стоять. Она врастала деревом в почву перед этим домом, чтобы защищать его крышу пышными ветками от солнечного света, чтобы видеть через окно хозяйку этого дома завтракающей утром на кухне, провожать её, когда та будет покидать его пределы и встречать, когда та будет возвращаться. Чтобы дарить ей свежесть, прохладу и воздух, которым будет дышать только она. Чтобы осыпаться листвой перед её ногами осенью и заново расцветать для неё весной. Луна становилась частью дома, частью чей-то жизни, лишаясь всего, чтобы остаться здесь навсегда.       В окне загорелся слабый тёплый свет, а дверь медленно раскрылась перед ней. На веранду вышла та, кому Луна отдала свою жизнь. Лицо девушки не выражало эмоций удивления или непонимания. Словно бы она ждала Луну перед своим домом в такой поздний час. Рейвен спустилась с веранды на дорогу, где стояла нежданная гостья, и встала рядом с ней. Она посмотрела на звёздное небо, пока Луна, не отрываясь, впитывала её самым нежным взглядом. — Сегодня обещали дождь, — буднично произнесла Рейвен. — Но посмотри, какие яркие звёзды. — Сегодня самая красивая ночь, — тихо сказала Луна. — Каждая ночь красива, — говорила Рейвен, вглядываясь в россыпь звёзд, а после перевела взгляд на Луну. — Когда ты рядом.       Луне хотелось заплакать от счастья и горя одновременно. Удерживая скребущие грудь эмоции, Луна тихо выдохнула: — Я буду рядом всегда. — Не всегда, — ровным тоном отчеканила Рейвен. — Но сегодня ты здесь. — Ты бы хотела… — Луна с трудом заставляла себя произносить слова. — …чтобы я была здесь всегда?       Рейвен вернула взгляд на небо и так же беспристрастно произнесла: — Очень не многому из того, что я хочу, суждено сбыться.       «Как она холодна,» — с ужасом осознала Луна. — «Какие бы тёплые слова она не говорила». Рейвен была словно пуста. Будто внутри неё был кто-то другой, или же вообще никого не было, осталась только оболочка с далёкими отголосками её памяти. — Я так люблю тебя, — сорвавшимся хриплым голосом сказала Луна.       Взгляд Рейвен не изменился. Её оболочка осталась такой же пустой. — Слова любви созданы для того, чтобы их произносили под свидетельствованием звёзд. Тогда они останутся здесь, даже когда нас с тобой уже не будет. Для этого и нужна любовь. Чтобы никогда не умирать.       Скатившаяся слеза по щеке коснулась грустной улыбки и растворилась на губах. Луна не вмещала в себя всех чувств, что сейчас испытывала. Всё казалось размытым и нереальным. — И ты никогда не умрешь, — заверила Луна. — Ты не позволишь мне, — сказала Рейвен, а после протянула руку к небу. — Посмотри, на небе родилась новая звезда. Вон, видишь? Самая яркая.       Луна подняла глаза к небу и увидела звезду, что была заметнее всех. Её и правда не было до этого. Это было как будто волшебство. В этот момент даже растворились все тяготы, уступив место такому неуместному для их реальности волшебству.       Рейвен перевела взгляд на Луну. В её глазах из глубины слабым мерцанием появились далёкие отголоски тепла и светлой грусти — единственное подтверждение, что она ещё жива. Рейвен очаровательно улыбнулась и произнесла: — Это будет наша.       Проснувшись в своей постели ранним утром, Луна смотрела в стену несколько минут, размышляя обо всём. Каким бы не был сон приятным, он неистово терзал её. Их разговор, пусть и нереальный, а во сне, напоминал прощание. «Это не предчувствие, это просто мои переживания,» — успокаивала себя Луна. — «Это безмерная тоска по ней».       Девушка встала с постели и пошла курить на балкон. С ней встречали утро только лишь проснувшиеся птицы. Луна посмотрела на небо, словно бы надеясь увидеть самую яркую звезду, но все звёзды поблекли. На мир наступал рассвет, отвоёвывая небо у ночи. Луна находилась в этом мире лишь блеклым призраком, всё ещё оставшись в своём сне. Во сне, где Рейвен стоит рядом с ней и рассматривает звёзды. Луна надеялась, когда умрёт, таковым и будет её рай. Если она вообще заслуживает рая.

***

— О чёрт. Это же серьёзно, да? — произнесла Луна, почти поседев в один миг. — Нет, разыгрываю тебя, — раздражённо отбила Лекса. — Ты знала, на что шла.       Хоть и знала, но в полной мере осознала только сейчас. Когда Лекса сказала, что и сколько они будут перевозить на фуре. Луна не могла себе представить, что будет заниматься чем-то подобным. Она в тюрьму села абсолютно чистой перед законом, а как вышла стала совершать преступления. Должно быть как-то наоборот в относительно нормальном мире. — Не думала, что наша работа начнётся с таких масштабов, — поделилась своим замешательством Луна. — Не ссы, не через границу же перевозим. На другую базу. Невелик риск. Ты сядешь за руль. — Я? — от растерянности Луна задавал глупые вопросы, даже не осмысливая их. — У тебя есть права, и ты не беглая заключённая, — терпеливо пояснила Лекса. — То есть нас ещё могут остановить и права попросить? — Всё может быть. — А вопросов, что я везу, у них совсем не возникнет? — спросила Луна с нервной иронией. — У тебя есть липовое разрешение. Ты работаешь водителем фуры на птицеферме. Везёшь сотни общипанных курочек. — Девушка моих лет водитель фуры. Конечно, совсем неподозрительно, — нагнетала она. — Девушке твоих лет проще отвязаться от любых подозрений и вопросов подобного рода. — Как? — По ходу дела и узнаешь. А теперь возьми себя в руки и делай, что я тебе говорю. Всё пройдёт гладко. Мы с тобой везунчики. — На счёт этого я бы поспорила. — Спорить со мной тебе противопоказано. Будешь спорить, мы так далеко не уедем, усекла? — строго наказала ей Лекса. — Поняла, — нехотя ответила Луна и мысленно обратилась к своим тюремным подругам: «Эх, девчонки, кажется, я скоро вернусь к вам».       Луна впервые вела фуру. Ей было непривычно чувствовать себя такой маленькой в машине. Лекса была совершенно спокойной. Она другой почти никогда не бывает. А Луну потрухивало словно в нервном припадке. Трасса была пустой, а ночь очень тёмной. Видимость была лишь на несколько метров перед собой, куда дотягивался свет фар. Луна начала разговор, чтобы отвлечься: — А ты умеешь водить? — Не особо. Пару раз сидела за рулём. И то на чужой машине.       Это было неудивительно. Она и на свободе не так долго была с момента совершеннолетия. — Как тебе на свободе? — А я свободна? — задала встречный вопрос Лекса.       Луна усмехнулась, безмолвно согласившись с ней. — Но дом Рейвен всё же получше тюрьмы, — дополнила Лекса. Луна сжала руль, почувствовав, словно в её сердце занесли острую иглу. — Что ты будешь делать потом? После того, как мы достанем деньги. — Вернусь в тюрьму.       Луна удивлённо глянула на неё: — Сама? — Да. — Почему бы не попытаться скрыться? — Вечно что ли прятаться? — Сбежать за границу. Ты вышла из тюрьмы строгого режима, как только захотела. Не могу поверить, что ты не можешь выбраться из страны. — Мне некуда идти. — Поэтому ты решила вернуться в тюрьму? — Это единственное место, где я нужна.       Лекса отвечала с привычной ей ледяной беспристрастностью, но её ответы всё равно обжигали Луну печалью и сочувствием. Неужели Лекса настолько одинока? Настолько, что ей нет нигде места, кроме тюрьмы. У неё же есть семья, младший брат, о котором та так печётся даже на расстоянии. У такой как Лекса, думала Луна, должно быть много друзей, ведь в тюрьме та всегда была окружена девушками, готовыми бороться за её внимание. Неужели за пределами тюрьмы всё кардинально по-другому? — А как же Рейвен? — спросила Луна. Лекса так долго пыталась быть ей нужной, а теперь, когда это добилась, готова оставить Рейвен ради того, чтобы вернуться в тюрьму? — Твоя девушка — твоя проблема, — сухо ответила Лекса. — Она больше не моя девушка. — И это тоже твоя проблема.       Дальше девушки ехали в молчании. Луна размышляла над всем, что сказала Лекса, и даже забыла о том, что её волновало до этого. Пока ей не напомнила полицейская машина, едущая за ними. Как только машина приблизилась, полицейский жестом попросил её остановиться. — Везунчики, значит?! Вот как нам везёт! — возмутилась Луна. — Только не тарахти, — флегматично произнесла Лекса. Она, правда, вообще не испытывает никаких эмоций в такой момент? — Что нам делать? — Останавливайся. Или хочешь устроить погоню? Даже я не настолько самоуверенна.       Луна уставилась на неё, надеясь, что та просто издевается, что у неё есть какой-то план. Было бы вообще отлично, если бы она и Луну посвящала в свои планы. Девушку бил нервный мандраж, как бы она не пыталась выглядеть как можно спокойнее. — Чего ты ждёшь? — строго спросила Лекса. — Да к чёрту! — выругалась Луна и нажала по тормозам. Фура остановилась, следом остановилась и полицейская машина. — Веди себя естественно. Как истинный сотрудник «Juicy chickens», — насмешливо подбодрила её Лекса.       Как только полицейский подошёл к фуре, Луна открыла окно, ответила на пару простых вопросов. Мужчина посмотрел её права и удостоверение сотрудника. — Откройте грузовой отсек, — попросил он, вернув Луне документы. — Конечно, — ответила она и сделала вид, что ищет ключи.       Она не понимала, что будет дальше. Лекса была спокойна как удав. И только сейчас она наклонилась к ней и тихо произнесла: — Соблазни его. — Что? — возмущённо прошипела Луна так, чтобы её не услышал полицейский. — Почему я это должна делать? — Мы серьёзно сейчас будем это обсуждать? — Я не буду с ним спать. — В тюрьму хочешь?       Луна прожгла её взглядом, в котором перемешались злость и паника. Лекса наконец-то решила перестать издеваться и успокоила её: — Не придётся с ним спать. Делай, что говорю.       Луна взяла ключ и вышла из фуры. Её атаковал ряд собственных мыслей, и все они об одном и том же — как ей его соблазнять? Откуда ей знать как нужно действовать в такой ситуации? Луна подошла к грузовым воротам, из-за дрожи в руках она не могла толком вставить ключ в старый замок — сама фура казалась доисторической, такие только в ретро-фильмах показывать — и Луна решила воспользоваться этим, чтобы потянуть время и что-нибудь придумать. Ключ случайно соскользнул с её рук и упал на землю. Девушка наклонилась за ключами, после чего задумалась о том, что ситуация вполне походит на сюжет дешёвого порнофильма. Почему не начать вести себя соответствующе?       Луна подобрала ключ и, поднимаясь, отступила чуть назад, намеренно толкнувшись задницей в пах полицейского. После чего она резко отскочила, изобразила стеснение и расплылась в своей неловкости: — Ой, простите. Я такая неуклюжая. — Ничего страшного, — ответил полицейский с окаменевшим от напряжения лицом.       «Какой бред. Веду себя как умалишённая. Неужели это может сработать? Ну не знаю я, как соблазнять человека, которого вижу не дольше пяти минут! Ещё и полицейского. К такому меня жизнь не готовила». — Я просто так волнуюсь. Не каждый раз встречаю такого мужчину, — растерянно и виновато заговорила Луна. — И у меня в принципе давно не было мужчины.       «Не соврала даже,» — усмехнулась про себя Луна. — «Хотя был один малолетка недавно. Но этот секс я даже не помню. Так что не считается». — Как у такой красивой девушки могло давно не быть мужчины? — удивился он.       «Работает?» — искренне удивилась Луна, поймав беглым взглядом обручальное кольцо на его пальце, которое мужчина тут же попытался скрыть. — Очень сложно встретить мужчину, от которого бросает в жар и появляется желание стянуть с себя всю одежду. Зато когда такой встречается, все мысли только о том, как он властно имеет меня, как последнюю шлюшку, — Луна посмотрела на него, как голодная кошка на кусок свежего мяса, несмотря на то, что полицейский и близко не казался ей привлекательным. После она якобы «сгорая от стыда» прикрыла лицо рукой и произнесла: — Боже, что я говорю? Простите. — К-хм, ничего… Всё в порядке, — мужчина был сбитый с толку и потерянный, но явно размышляющий о том, чтобы поддаться искушению стройной, высокой красотки. — Не против прогуляться со мной? — О, Вы серьёзно? — радостно уточнила Луна. — Я не привык оставлять девушек в беде.       «Герой, твою мать. Хуем повертеть все герои,», — со злой насмешкой подумала Луна, но внешне она светилась от счастья из-за его невиданной щедрости. Они сошли с дороги и пошли к деревьям. Отойдя чуть дальше от дороги, чтобы оставаться незамеченными, полицейский недолго думая прижал Луну к дереву собой и прошёлся рукой по её бёдрам. Он захватил её в поцелуй, торопливый и жадный, глубоко пихая свой язык ей в рот. Луна думала только о том, как бы её не стошнило. И где, чёрт подери, Лекса?       С предварительными ласками он тоже не сильно парился, очень уж торопясь как можно скорее приступить к делу. Мужская рука влезла к ней в трусики и грубо лапала, водя пальцами по вагине, словно бы он был подростком и делал это впервые.       «Чёртов ты выродок, своими грязными лапами. Как же это всё мерзко. Какой же он мерзкий. Лекса, я тебя убью после этого!»       Мужчина тёрся о её бедро стоящим членом через одежду, спустился поцелуями по её шее и на выдохе произнёс: — Какая ты красивая. Я бы трахал тебя каждую ночь без остановки.       «Ну да, если бы через три минуты не выдохся,» — продолжала утешать себя издёвками над ним Луна. Такой торопливый тип, вроде него, и представить бы не мог, насколько долгим может быть лесбийский секс. После Луна увидела Лексу за их спиной, которая достала телефон и стала снимать их на видеокамеру. Луна выдохнула от осознания, что Лекса её не бросила. Она поняла, что та хочет сделать, потому решила подыграть ей. — У Вас же есть наручники, господин полицейский? — шаловливо произнесла Луна. — Я хочу, чтобы Вы наказали меня, как самую грязную распутную преступницу.       В его глазах ещё пуще полыхнул огонёк похоти, он грубо развернул девушку спиной к себе и пристегнул её руки наручниками: — Ты плохая девочка?       «Точно что дешёвый порнофильм. И как ему это вставляет?» — Я очень плохая девочка. Выеби из меня всю дурь.       Он схватил её за волосы и натянул на себя, второй рукой грубо сжал её задницу: — Умоляй меня, дрянь.       Луне уже хотелось рассмеяться с этого цирка, но она стойко держалась. Она вдруг громко запротестовала: — Прошу не надо. Пожалуйста, нет!       Тут же подключилась и Лекса: — Что Вы делаете? Отпустите её.       Полицейский испуганно посмотрел в сторону Лексы и тут же отшатнулся от Луны. — Что ты…? Убери телефон!       Лекса послушно убрала смартфон Луны, который она прихватила из машины, а не свою розовую раскладушку: — Да, пожалуйста. Всё самое интересное я уже сняла и отправила своему другу. Как и номер твоей машины.       Мужчина помрачнел и сквозь зубы процедил: — Что вы хотите? — Для начала наручники сними, — через плечо произнесла Луна.       Полицейский засомневался, оглядывая девушек и о чём-то размышляя. Потому Лекса решила добавить ему уверенности: — Если даже ты найдёшь способ замять эту историю, ты не сможешь избежать скандала. Тем более с твоей милой жёнушкой Мэгги. А сынишка ещё так мал. Тяжело ему будет пережить развод родителей.       Его губы нервно дёрнулись, но он ничего не произнёс. Мужчина отстегнул наручники с рук Луны и враждебно посмотрел на неё. Луна поспешила отстраниться от него и пошла к Лексе. — Ты не видел нас, мы не видели тебя, — произнесла Лекса. — Ты удалишь видео? — На память оставлю, — ответила девушка и пошла вместе с Луной обратно к дороге.       Пройдя несколько метров и оставив полицейского позади, только тогда Луна ощутила, как дрожит от перенапряжения. Уже приближаясь к дороге, она наехала на Лексу: — Почему так долго? — Для сенсации нужен материал. Видео с поцелуями не дали бы должного эффекта. — Лекса добавила с усмешкой: — Так что не ворчи, последняя шлюшка. — Ну извините! Я к такому не готовилась. — Тебе, смотрю, и не надо. Прямо талант. — Следующий раз твой талант проверим. — Я мужчин совращать не умею. В мою искренность бы не поверил.       «Представляю. Она скорее вызовет страх, чем желание», — задумалась Луна. — Откуда ты узнала имя его жены? — Пока вы там любовались, я проникла в его машину. Нашла фото девушки с трёхлетним ребёнком на руках, внизу подписано Мэгги и нарисовано сердечко. — Носит фото жены с сыном словно образцовый семьянин, — сухо высказала Луна как простое рассуждение вслух. — За это я презираю мужчин. — Не все мужчины такие.       Лекса кинула в неё ироничный взгляд и спросила: — Твой был верный?       Луна в ответ насмешливо хмыкнула: — Но и не носил мою фотку. — Это в корне меняет дело.       «Да я сама оказалась не лучше, чтобы кого-то осуждать», — с тяжестью подумала Луна. — Что если бы он оказался геем или просто бы не повёлся? — Булыжник в голову решает все вопросы, — безразлично ответила Лекса. — Нам повезло, что он был один. А ты не верила в нашу везучесть.       Девушки подошли к фуре. Луну мутило от ещё свежих воспоминаниях о его прикосновениях. Сейчас от этого ей было ещё более мерзко, чем когда он это делал. Следом в памяти всплыл начальник тюрьмы, его кабинет и его поцелуи, руки, которыми он забирался ей под одежду, а после внутрь неё. Сейчас, как и тогда, она была вынуждена терпеть противные ей ласки, стать куклой для утех, позволить делать с собой то, что хочет другой, но не она. От воспоминаний её резко затошнило. Прямо перед фурой Луна села на корточки, не в силах стоять на ногах, и с трудом пыталась удержать равновесие. — Эй, тебе плохо? — обеспокоено спросила Лекса. — Сейчас. Я… — проговорила Луна ослабших хриплым голосом, но не смогла закончить.       Лекса села рядом с ней, осматривая девушку: — Что случилось?       Вдохнув в грудь побольше воздуха, неожиданно для самой себя Луна призналась: — Меня изнасиловал начальник тюрьмы. Он заставил меня с ним переспать, угрожая тем что прибавит большой срок и переведёт в другую тюрьму. Было за что, я накосячила. С Рейвен у нас были проблемы в отношениях, я боялась её потерять насовсем. Я пошла на это как бесхребетная тряпка. Позволила ему воспользоваться собой словно вещью. — Ты в этом не виновата, — твёрдо заверила её Лекса. — Он воспользовался безвыходной ситуацией и твоей беспомощностью. Это он — животное, готовое трахнуть любую, кто не смогла убежать. Таких надо принудительно кастрировать. Не смей презирать себя за это. — Я пытаюсь, — выдохнула Луна.

***

      Девушки возвращались домой, когда время уже близилось к утру. Нервы Луны были всю ночь в напряжении, выдохнуть и расслабиться она могла только сейчас. От того ей хотелось кричать, танцевать, смеяться или плакать. Она включила громко музыку. Девушка ожидала, что Лекса будет против, но та задёргала головой в такт музыки, словно ей так же было необходимо расслабиться. Через какое-то время девушки обе двигались в танце, какой позволяли габариты легковой машины. Луна подпевала некоторые фразы, которые помнила. Лекса молчала, иногда вытягивая улыбку. Луне стало интересно, поёт ли та иногда? Когда её никто не слышит, например? Наверняка когда-нибудь она напевала песню. Каждый человек хотя бы раз в жизни пел. Лекса же не инопланетянин. Наверное. — Ты когда-нибудь была в караоке? — спросила её Луна. — Нет. — Ну ты, наверное, и не пошла бы никогда. Ты важная особа, — усмехнулась девушка. — Почему бы? Я бы пошла. Зависит от того с кем. — Хочешь курить? — спросила Луна, доставая пачку сигарет. Лекса протянула руку, соглашаясь. Луна вдохнула сигаретный дым, после расслабленно выдохнула. Обычно она не курила в своей машине, но сейчас ей было всё равно. Лекса сделала затяжку и закашлялась. — Ты раньше не курила? — Нет. — А я то думала, ты попробовала всё, что пробовали плохие девочки, — с усмешкой сказала Луна. — Я не пробовала наркоту, алкоголь и члены, но убивала людей, — бесстрастно произнесла Лекса, а после посмотрела на напарницу. — Я достаточно плохая девочка? — Относительно. Для тех, кого ты убила, вполне.       «Работает с наркотиками, а сама не пробовала,» — обдумала Луна, а после зацепилась за одну мысль и озадаченно спросила: — Ты не пила алкоголь? — Тебя только это удивило? — с полупрозрачной усмешкой сказала Лекса. — Я преувеличила. Я пробовала алкоголь, но в очень ограниченном порядке. Пару раз за жизнь может язык и макнула. — У тебя вообще был переходный возраст? — усмехнулась Луна. — Если бы ты меня знала в то время, то никогда бы не поверила, что я могу быть той, кто есть сейчас. — Всё-таки ты была хорошей девочкой? — Даже слишком.       Когда Луна просила Беллами нарыть информацию на Лексу, он сказал, что к ней никто никогда не приходил на свидания в тюрьму. А ведь у неё есть родители и младший брат. Луна сделала вывод, что они отреклись от неё из-за её деятельности, из-за которой та села в тюрьму. Наверняка, родители очень правильные люди. Только что толкнуло Лексу на этот путь? Протест? Хорошей девочке надоело быть хорошей? — Ты скучаешь по семье? — спросила Луна.       Лекса ответила ледяным тоном: — У меня нет семьи.       «Зря я полезла в настолько личное,» — отругала себя Луна. Она почему-то подумала, что они обе были настроены на откровенный разговор, но у Лексы однозначно есть вещи, которые она ни с кем никогда не обсуждает.       Когда девушки приехали к дому, Лекса неожиданно спросила: — Зайдёшь в душ?       Луна удивлённо приподняла бровь: — Я так воняю? — Думаю, тебе хочется отмыться от сегодняшнего вечера.       Лекса словно бы читала её мысли. Луне, действительно, хотелось оказаться в душе как можно скорее. Ей казалось, будто она пропиталась его запахом после омерзительных ласк. А ещё ей так хотелось снова оказаться внутри этого дома, потому она как под гипнозом пошла за Лексой.       В доме было тихо. Хозяйка дома спала. И пусть Луна не видела её, она остро ощущала её присутствие. Весь дом пах ей. Лекса ушла в спальную комнату, предоставив Луну самой себе. Девушка встала под струи приятно тёплой воды. Она казалась себе такой грязной и пыльной. Вода стала её спасением. Она смывала с девушки всю тяжесть сегодняшней ночи. Луне даже стало легче дышать, воздух будто бы стал чище.       Выбравшись из душевой кабины, Луна увидела стоящую перед ней Рейвен и испуганно вздрогнула от неожиданности. Рейвен укоризненно смотрела ей прямо в глаза. — И что за водные процедуры в моем доме? — Лекса предложила принять душ, — объяснилась Луна, чувствуя себя максимально нелепо. Но она так была рада снова видеть Рейвен, что ей было всё равно, как она выглядит в этой ситуации. — У тебя дома воду отключили? — Нет. До дома нужно было ещё добраться. — А где это ты так запачкалась, что не могла дождаться того, как доберёшься до дома? — Прости, — виновато произнесла Луна.       Взгляд Рейвен смягчился. Девушка достала из шкафчика полотенце и протянула чуть подрагивающей от холода Луне: — Возьми. — Спасибо, — ответила та, принимая полотенце из ей рук. — Да пожалуйста. Если хочешь поесть или поспать, не стесняйся, — иронично произнесла девушка, намереваясь покинуть комнату. — Рейвен, подожди, — остановила её Луна. Девушка вновь взглянула на неё, и Луна будто бы потерялась, не зная что сказать дальше. — Что? — нетерпеливо спросила Рейвен.       Слова из Луны потекли уже сами собой из-за нежелания снова её отпускать: — Я понимаю, насколько виновата перед тобой. Настолько, что не могу посметь себе просить у тебя прощения. Я и не жду, что ты простишь. Просто знай, что я очень жалею о том, что сделала. — Помылась и помылась, — отмахнулась Рейвен. — Мне что, воды жалко? — Я не об этом. — А я не хочу говорить с тобой об этом! — твёрдо осекла её Рейес. — Ты не можешь не хотеть мне высказать то, что думаешь по этому поводу. Неужели я для тебя не имею никакого значения? — Ты для меня? — злостно высказала Рейвен, подойдя ближе. — А я так дохрена для тебя значила, поэтому ты трахнула свою драгоценную подружку? — Ты сама пришла к ней и сказала, чтобы она сделала меня счастливой. Ты хотела отдать меня ей, словно бы я твоя вещь.       Как только Луна закончила фразу, Рейвен хлестанула звонкую пощёчину ей по лицу. Луна опустила взгляд и больше ничего не говорила. — Не смей винить меня за свои ошибки! — прошипела девушка. — Ты нашла меня, заставила чувствовать вину перед тобой, когда сама не была передо мной чиста. Пока гневила меня, ты забыла упомянуть о том, как сама облажалась. А сейчас ты в чём пытаешься меня обвинить? В том, что я думала о тебе, когда самой мне было паршиво? Ты же думала только о себе. — Как я могла знать о том, как тебе плохо, если ты не говорила мне об этом? — как можно более мягко спросила Луна, не решаясь поднимать на неё взгляд. — Перекладываешь ответственность на меня? Ты мне изменила, только потому что не знала, что я больна? Открою тебе глаза: меня твоя измена не устроила бы, даже если бы я была здорова. — Ты права, — согласилась с ней Луна. Пусть и не то она имела ввиду, как поняла её Рейвен, но пререкаться ей больше не хватало совести. Это и впрямь только её ответственность.       Рейвен напоследок прожгла её взглядом и вышла из ванной комнаты. Луна осталась наедине со своими мыслями. Она вспомнила разговор с Рейвен во сне. И как же сильно реальность не соответствовала фантазиям. Несмотря на всю тяжесть реального разговора, Луна была рада, что Рейвен хотя бы выплеснула свои эмоции, которые до того всё время зажимала. Так ей же будет легче.       Выйдя наружу, Луна остановилась во дворе. Покой и тишина улицы убаюкивали, печаль была их лучшим аккомпанементом. Лёгкий прохладный ветерок приятно обволакивал её лицо. Луна наблюдала, как листья деревьев под его воздействием исполняли свой причудливый танец и о чём-то шептались. С неба за ними наблюдал полумесяц, обрамляя ночные облака своим светом. Здесь затаилась какая-то другая, скрытая ото всех жизнь. Но стоит остановиться, и она откроется любому путнику. Она не прячется, она прямо перед глазами. Нужно только хотеть её заметить. И Луна замечала её, каждую незначительную деталь. Она чувствовала себя частью этой потаённой жизни, этого крошечного мира, симфонии ветра, танца листьев, наблюдение полумесяца. Она становилась неотделимой частью, словно врастала в землю, чтобы колыхаться на ветру и шептать самые сокровенные слова для той, кто никогда их не услышит. Это было сном наяву. Словно Луна проникла в свои фантазии и верила, что никакой более настоящей реальности не существует.       Девушка подняла взгляд к небу и встретила Её — самую яркую звезду. Луна улыбнулась ей самой искренней улыбкой, вкладывая в эту улыбку всю себя без остатка. Небеса запомнят её любовь. Эта звезда пронесёт её собой сквозь века. Луна останется в памяти Вечности той, кто она есть сейчас. И она предпочитает быть любящей, а не отвергнутой. Разве что-либо ещё важно? Луна могла бы упасть сейчас на землю и разрывать свою душу рыданиями из-за чувства вины и потерь, но она стояла прямо и твёрдо, любила всем сердцем: этот путь, этот ветер, это небо, Рейвен, себя вместе с ней и себя без неё. Она любила, потому не могла быть отвергнутой, несчастной и одинокой. И небо запомнит её любящей. Небо запомнит её победившей саму себя.

18.2. Согретый и сожжённый дотла.

      Эта ночь казалась бесконечной. Все потрясения, произошедшие одно за другим, затянули ход времени, за которым уже не было смысла следить. Джон сидел в баре и хлестал виски в самой неожиданной для себя компании. Сидевший напротив Роан смотрел на него так, словно он завоевал целый мир. Казалось, ничто вокруг не способно заслужить его внимания, только Джон интересует его. Мёрфи всё ещё не мог отойти от шока из-за всего, что накануне случилось. Ему казалось, что такого вообще не могло случиться, он всё себе это придумал. Но слова Роана раз за разом всплывали у него в голове, упорно твердя об обратном.       «Почему я цепляю властолюбивых жестких мужчин? Они оба с меня живого не слезут, пока я не буду принадлежать им. Может, я просто забавная игрушка для них? Или я правда так им нужен?» — Джон запил свои мысли глотком резкого напитка, чтобы хотя бы ненадолго перестать думать. Такая серьёзная заинтересованность Роана пугала Джона. Что если тот никогда не оставит его в покое? Он не был похож на человека, готового так просто отказываться от своих желаний. Тот привык получать всё, что только захочет. И сейчас он хочет Джона. — Есть закурить? — спросил Джон, дабы избежать лекций о том, какие дерьмовые сигареты он курит. Роан достал парочку сигарилл из портсигара, передал одну Джону, протянул зажилку. Джона развезло с первой же затяжки.       «Тяжёлые. К концу меня совсем вырубит?» — Не хочешь мне рассказать о своей музыкальной группе? — поинтересовался Роан. — Ты так и не взял меня барабанщиком в свою группу. Обидно. — Ты сидел в тюрьме. Что я, ждать тебя буду? — усмехнулся Джон. — Сам усадил меня в тюрьму, и даже не стал дожидаться, — насмешливо высказал Роан. — Жестокий ты человек. — Группу, в общем-то, не я создал, а друг. — Финн Колинз? — от вопроса в его словах было мало. Ответа и не требовалось. — Он научил тебя играть? — Да. Но не с нуля. Когда-то давно я играл. Но он помог значительно поднять уровень моих навыков. И довольно быстро. — Надеюсь, я когда-нибудь услышу, как ты играешь? — Может быть. Пригласить тебя на репетиции? — иронично спросил Мёрфи, усмехнувшись. — Я бы с удовольствием. Но могу не сдержаться и потеснить вашу горячую барабанщицу.       «Он так много знает. От этого становится жутко,» — подумал Джон. — «Что ещё он знает обо мне, о чём я даже не догадываюсь?» — Твой друг Финн, — начал Роан, не отрывая от него внимательного взгляда, к которому Джон уже даже попривык и не чувствовал себя из-за него так неуютно, как поначалу. — Ты много времени с ним проводишь. Как хорошо он тебя знает? — Кое-что. Больше, чем многие, но далеко не всё. — А есть тот, кто знает всё? — Большую часть. — Дай угадаю, — с энтузиазмом произнёс Роан, словно он затеял весёлую шалость. — Беллами? — Да. — Ты ему душу нараспашку, а он пошёл сувать член в беспринципную шлюху.       Джон сжал челюсть, пытаясь казаться равнодушным. Но с последними событиями он почти забыл обо всём. Не совсем забыл, но прицел внимания был направлен в совсем другую сторону. Снова вспомнить об этом, как распороть только зажившую рану заново.       «Он никогда не даст мне об этом забыть. Будет ковырять раны, всё время бить по больному, чтобы не заживало. То ли от того, что кайф ему, когда мне больно, то ли потому, что хочет, чтобы я выбрал его, а не Беллами». — Он слушал о том, как тебе трудно, как тебе больно, делал сочувствующие лицо, как ему всё это небезразлично, а потом трахал шлюх, зная о том, что ты ждёшь дома, что ты его примешь любым, ведь пока он слушал тебя и делал вид, что сочувствует тебе, он наплёл вокруг твоей шеи тугой поводок. Ведь тебе так было нужно, чтобы кто-то тебя услышал. И он дал тебе то, что тебе было нужно. Сделав из тебя послушного пёсика, готового лизать хозяину руки, только бы не оказаться на улице. — Я это всё знаю. Зачем об этом говорить сейчас? — остановил его Джон старательно выровненным голосом. — Знаешь? И что изменилось с тех пор, как ты это знаешь? — Прошу, давай не будем об этом сейчас. Ты вроде хотел пообщаться со мной. Давление как-то хреново способствует общению.       Роан печально усмехнулся, сбавив напористость: — Ты прав. Мне больно смотреть, как ты тратишь себя на него, но это твоя жизнь.       «Больно? Он это сказал для связки слов или…?» Джону было сложно принять новое положение вещей. С Роаном общение стало резко другим. Изменилось буквально за какие-то несколько минут после поездки и того признания. Если раньше Роан только гнобил и унижал, а потом, после совместной поездки, неожиданно стал искренне тёплым и нежным — во взгляде, в интонации, в отношении.       Джон вспомнил его фразу из самой неприятной жёсткой встречи с Роаном в своей квартире: «Я вижу перед собой человека, способного заставить мир вокруг него содрогаться по его воли, а в итоге он сам дрожит как потасканная шлюха. Не кажется тебе, что ты стоишь больше, чем спущенную сперму на лицо?» Все эти фразы больно хлестали Джона, но только сейчас он подумал о том, что Роан бил его этими словами не просто так. Он делал это с целью открыть глаза. А жестяком это можно сделать куда с большей эффективностью, чем лояльными миротворческими наставлениями.       «Он не сделает тебя счастливым. Будешь вечно валяться у него в ногах, выше тебя не пустят. Хотя ты сам стоишь того, чтобы перед тобой стояли на коленях,» — эта фраза снова сбивала опору. Джон и не думал никогда, что когда-то услышит такое по отношению к себе. Это не могло быть игрой. Роану просто ни к чему так играть. Он был неузнаваемо другим, потому что только в тот момент он был собой. Его глаза не смеялись, они горели разрушительным огнём настоящих живых эмоций. Джон только тогда осознал, что Роан такой же человек, как все живущие. Он умеет чувствовать. Ему не всё безразлично. Но то, что ему небезразличен Джон, очень непросто укладывалось в голове. — А я могу задать вопрос? — Тебе можно всё, золотце, — ухмыляясь, ответил Роан, созерцая Джона, как шедевр мирового искусства. — Как ты меня нашёл? — Что тебя удивляет? Я могу всё. — Как именно? Кто тебе рассказал обо мне? — Я её не знаю. Она сама изъявила желание мне помочь найти тебя.       «Она? Это та самая «Она»? О которой говорил Терон. Она так и не оставила меня в покое?» — задумался Мёрфи. — Какой девице ты успел так насолить? — Мне вот тоже это интересно. Она давно вмешивается в мою жизнь. Помогала одному психопату манипулировать мной и всеми, кто ко мне близок. Но я понятия не имею, кто она такая и что ей от меня нужно.       Немного задумавшись, Роан выдал: — Я бы мог помочь выйти на неё. — Но не просто так? — уточнил Джон, чуя подвох. — Если бы наши отношения зашли дальше партнёрских. Я готов на всё ради человека, который принадлежит мне душой и телом, а не ради того, с кем нас связывают лишь временные обязательства. Будешь со мной, у тебя вообще не будет никаких проблем. — Сегодняшний вечер — сплошная рекламная презентация отношений с тобой, — усмехнулся Мёрфи.       Роан одобрительно улыбнулся и поддержал: — Так и есть. Ещё немного, и мне придётся разрабатывать целую пиар-кампанию, не жалея сил и средств. Может, хоть это растопило бы твоё холодное сердечко? — А тебя точно сердечко интересует? — усомнился Джон, сощурив недоверчиво взгляд. — Или что-то более приземлённое? Что-то, куда влезет твой член? — Вот и моя любимая тема аккуратно подкралась к нашему столу, — усмехнулся Роан, а после более серьёзно ответил: — Солнце моё, ты, действительно, думаешь, что я имею недостаток в плотских утехах? Изобилие моей половой жизни и её разнообразие даже неверующих заставило бы перекрестится. Да, и если бы мне нужен был от тебя только секс, я бы его уже получил, можешь не сомневаться. — Тогда почему именно я? — Потому что хочу. Ты уникален, некого даже близко на тебя похожего я не встречал. Узнав тебя, окружающие кажутся галимым подобием людей.       «Не понимаю, что уникального он во мне увидел? То приравнивает меня к грязи, то возвышает до небес. И стоит ли мне этого опасаться? Не станет ли он одержимым? Чёрт, он же серьёзный дядька. С деньгами, властью и пулей в башке. Это не Диксон. Диксон по сравнению с ним ангелочек с крылышками».       Джон задумался о том, как быстро всё меняется. Когда-то жил нахрен никому ненужным, потом привыкал к тому, что нужен Беллами, к отношениям с ним. После снова стал резко сброшен на поворотах: измена, ненависть Беллами из-за случившегося с Брайаном, потом вновь вернувшаяся милость. Жёсткие качели: то нужен, то не нужен. Теперь раскачивать подключился и Роан. Хоть кому-нибудь он нужен по-настоящему? Так, чтобы раз и навсегда.       Глядя на утонувшего в своих размышлениях парня, Роан непринуждённо поинтересовался: — Когда у тебя последний раз был секс?       Джону пришлось напрячь память. Столько всего происходит каждый день, что секс — последнее, о чём он вообще думает. Правда, только, когда Беллами не рядом. — На дне рождении Беллами. — С тем бедолагой, который дорого заплатил за это? — насмешливо уточнил Роан. — Давно. Не соскучился по тому, как тебя хорошенько жарят?       Мёрфи с долей удивления покосился на Роана с натянутой ехидной улыбкой, но ничего не сказал. — С тем парнем ты не получил должного удовольствия. Тебе нужен кто-то посильнее, бесцеремоннее, — продолжал Роан так, словно одновременно рисует это в своих непристойных фантазиях. Джон изогнул бровь, держа на лице ироничный оскал. Он не вмешивался в рассуждения Роана. — Можешь не отвечать, и по глазам вижу, — сказал Роан, самодовольно улыбаясь. — Так и не удалось переспать с Беллами за это время? Интересно, только из-за моего запрета или из самоуважения к себе? — Ты опять? — Скажи, ты серьёзно собираешься вернуться к нему? Трахаюсь я не хуже, можешь это проверить, прицениться.       Джон усмехнулся с выдвинутого предложения, а после произнёс: — Как будто дело только в этом. — Что такого может дать тебе он, чего не могу дать я? — Джон задумался над вопросом, не спеша отвечать и собственно не понимая зачем. И Роан продолжил: — Не знаешь? Зато я могу дать то, чего он никогда не сможет. — И что же? — Это ты тоже можешь проверить. — А как же прицениться? — с хитрой улыбкой спросил Мёрфи.       На что Роан насмешливо хмыкнул: — Ты как в супермаркете. В таком случае неразумно отказываться от выгодного предложения, способного улучшить качество твоей жизни, ради дешёвой подделки. Ты же стоишь над сломанной плитой голодным в надежде, что она когда-нибудь заработает, и ты сможешь поесть. При этом отказываешься от конвейера еды из трёхразового ресторанного питания, которое просто бери и ешь, когда вздумается, тебя даже десертом с ложечки покормят.       Джон хмыкнул от смеха из-за странного сравнения: — Ты будешь кормить меня с ложечки? — Тебе только бы веселиться, — с наигранным неодобрением сказал Роан. — Если тебе захочется, покормлю.       Поймав волну расслабления, Джон потушил сигариллу и сказал Роану, что пройдётся до барной стойки, чтобы заказать воды. Не хотелось так стремительно пьянеть. Мало ли чем это может закончится, когда он находится в компании Роана. Забрав бутылку воды из бара Джон направился обратно к столику через столпившихся людей возле бара. Он ни на кого не обращал внимания, пока не встретил среди толпы знакомое лицо, которое бы предпочёл никогда больше не видеть в своей жизни. Она была с растрёпанными волосами, в коротком обтягивающем платье и в слегка пьяном виде. Заметив Джона, глаза Кларк почему-то воодушевлённо загорелись и она ринулась к нему. Следом за ней тащился какой-то парень странного вида. — О, Джон! Ну наконец-то нашёлся, — девушка по-свойски закинула ему руку на плечо и облокотилась об него. Джона её поведение ввело на некоторое время в ступор. После чего девушка обратилась к следовавшему за ней парню: — Я же говорила, что я здесь не одна. Так что отвянь уже от меня. — А он кто? — спросил парень. — Мой друг.       Джон презрительно сбросил её руку со своего плеча и произнёс: — Скорее, враг. — Он так шутит, — не растерялась Кларк. — Всё ещё обижается, что я ему 20 баксов не вернула.       Джон не стал задерживаться и вернулся к своему столику. Роан обвёл его взглядом, всматриваясь в парня всё так же внимательно, словно изучая его, прочитывая каждую эмоцию по малейшей микромимике. — Кто тебя задержал у бара? — спросил Роан. — Какая-то пьяная идиотка прицепилась, — отмахнулся Мёрфи. — Тебя и на пару минут нельзя выпускать из виду. Обязательно кто-нибудь начнётся клеиться. — Роан посмотрел в сторону бара и дополнил: — И, кажется, она не намерена сдаваться.       Джон посмотрел в ту же сторону и увидел приближающуюся к ним Кларк. — О чёрт, — обречённо выдохнул он. «Что ей от меня надо?» — Джон, спаси меня. Всего пять минут, чтобы он отцепился, — умоляла девушка, подойдя к их столу. Роан бросил в парня наигранно укоризненный взгляд, якобы отчитывая за обман. — А не для того ли ты напялила откровенный наряд, чтобы к тебе все цеплялись? — едко высказал ей Джон. — Ну ты его видел? Убожество. — Тебе в самый раз. Иди, не упускай своё счастье.       В разговор влез Роан: — Ну что ты в самом деле такой не гостеприимный? Не оставим же мы милую даму в беде. Разве мы не джентльмены? Присаживайся, милашка, не стесняйся.       Довольная Кларк присела на диван рядом с Джоном, поблагодарив мужчину за приглашение. Мёрфи прожёг Роана злым взглядом, а тот смотрел на него с игривой ухмыляющейся улыбкой. — Как хорошо вы знакомы с Джоном? — стал расспрашивать её Роан с нескрываемым любопытством. Джона очень раздражало её присутствие. Он пытался на неё не смотреть, но кожей чувствовал, что она рядом. — Мы из одной компании. У нас общие друзья.       «И общий ёбырь,» — со злой усмешкой подумал Джон, хоть его самого это ранило. — По всей видимости, ваше знакомство не очень заладилось, — заметил Роан, поглядывая на парня. — Джон недолюбливает меня, — пояснила Кларк.       Роан попросил у проходящего мимо официанта принести к столу ещё один стакан, а после вернулся в разговор: — Могу поинтересоваться, почему? — Поинтересуйтесь у него самого. — Он довольно скрытная личность. Мне бы хотелось узнать о нём чуточку больше, если бы ты была так любезна поделиться со мной о нём чем-либо. — Эй, я всё ещё здесь, — недовольно напомнил о себе Джон. — Я ни на секунду не забываю об этом, душа моя, — ответил ему Роан обволакивающим ласковым голосом. Кларк хмыкнула и с удивлённой широкой улыбкой посмотрела сначала на Роана, затем на Джона.       Джон нервно дрогнул от мысли: «Нахрена он так делает? Сейчас эта идиотка решит, что мы с ним мутим. Только бы она не начала об этом трепаться». — Так на чем мы остановились? — Роан снова включился в диалог с Кларк с жадным интересом. — Я не знаю, что я Вам могу рассказать. Джон со мной секретами не делится, — ответила Кларк, хитро поглядывая на Мёрфи. — О бог мой, оставь это обращение. Я не твой преподаватель.       Девушка усмехнулась: — А жаль. — Если бы я был преподавателем я бы любил всех своих обворожительных студенток и студентов ночами напролёт, а они бы меня любили на зачётах.       Кларк в голос рассмеялась, а Джон скривился. Официант принёс обещанный стакан, налил в него сто грамм виски, и Роан предложил напиток Кларк, после чего обратился к Джону: — Куда пропало твоё настроение, золотце? Могу ли я его приподнять? — Долго мы ещё будем здесь тухнуть? — Уже хочешь домой? — Роан спросил это так, словно бы они отправятся домой вместе, а Кларк всё подозрительно поглядывала ни них. Джон раздражался от этого всё сильнее. — Может быть, я вам помешала, и мне не стоит задерживать вас? — Что ты? Ты скрасишь наш вечер своим присутствием, — остановил её Роан. — Оставайся, поможешь нам распить бутылку замечательного виски. — Я не против. Надеюсь, Джон не возражает? — Не возражает, — ответил за него мужчина. — Ему просто нравится брюзжать. Для поддержания имиджа колючей недотроги. — Тогда, я сейчас отлучусь ненадолго в дамскую комнату и вернусь, — сказала Кларк, поднимаясь со своего места.       Как только она ушла, Джон прожёг Роана взглядом и недовольно высказался: — Зачем ты её пригласил? — Не ревнуй, радость моя. Ей тебя не затмить, — самодовольно произнёс Роан. — У меня на неё совсем иные планы. — Какие ещё планы? — насторожился Джон. — Она ведь оседлала твоего Нелюбимого?       «Как он это понял?» — удивился Джон, его взгляд и отсутствие возражений ответили за него. — М-да, Беллами тот ещё полудурок. Променял тебя на такую посредственную дешёвку. Избавимся от неё, чтобы она тебя не нервировала больше. — Что значит избавимся? — Не прикидывайся, ты знаешь, что это значит. — Оставь её, мне на неё плевать. — Я видел, как тебе плевать. Зубами скрипел, когда она рядом вертелась. У этой дряни ещё хватило наглости подойти к тебе и просить о помощи. Невежество должно вести за собой суровые последствия. Так что мы с тобой сегодня отлично развлечёмся. Просто подыграй. — Роан произнёс это ледяным убийственным тоном. Он не просто пугал, а был настроен решительно. Джон сглотнул потяжелевшую слюну. — А вот и я, — с беспечной улыбкой произнесла вернувшаяся Кларк и села на своё место. — Мы уже успели соскучиться, — Роан вернул свою фирменную радушность. Его истинные замыслы было невозможно уловить за его учтивой обходительностью, как ни старайся. И только у Джона от его улыбки теперь волосы дыбом становились. — Не думаю, что прямо-таки скучали. Вам наверняка и вдвоём не скучно, — усмехалась девушка. — Ох, что это за тонкие намёки? Кажется, нас раскусили, солнце. Она читает нас как открытую книгу. Сообразительная девочка.       Джон больше не выглядел раздражённым, он стал глубоко погружённым в свои мысли. Их разговоры были лишь на фоне, на первом плане стали собственные мысли о том, что должно произойти. Кларк мило беседовала с Роаном, принимая его любезность за чистую монету, даже не догадываясь, что за человек перед ней, и какие у него на неё планы. Она ничего не подозревала, как обманутая овечка, громко смеялась с ним, общалась легко и непринуждённо, поддерживала ни к чему не обязывающий флирт, бросала игривые взгляды и чувствовала себя вполне себе беззаботно и раскрепощённо.       «Он её соблазняет? Хочет предложить ей поехать вместе с нами? Типа на секс втроём. А там её убить. А эта подбуханная выскочка, кажись, готова на любые приключения. Она же понимает, к чему это всё ведёт. Сидит, ухохатывается с мужчиной, который то с ней флиртует, то со мной, и всё это поддерживает. Она совсем дурная? И её не смущает, что я… Был с Беллами, и всё ещё ему интересен. Или её это наоборот прикалывает? Захочет потом ему похвастаться, с кем ночь провела? Отомстить типа?»       Кларк иногда с интересом поглядывала на Джона, но видя его отрешённость, вновь возвращалась к Роану, который её неплохо развлекал. Роан был очень харизматичным, когда притворялся хорошим. Джон при первом знакомстве тоже на это купился. Решил, что тот просто интересный, галантный мужчина, с которым есть о чём поговорить и можно приятно провести время. Как же кардинально изменилось представление о нём, как только тот чуть больше открылся.       «Мне предстоит увидеть ещё одно убийство. Хотя ещё даже шести часов не прошло с момента убийства Нейбоша. Это самые сумасшедшие шесть часов моей жизни. Я не хочу её смерти. Её я знаю гораздо дольше, чем того придурка. И пусть я её терпеть не могу, но это не значит, что я хочу участвовать или даже присутствовать во время того, как её будут жестоко убивать. Роан однозначно не будет в этот момент таким обходительным, как сейчас. За что мне желать ей смерти? За то, что она спала с тем, кто в отношениях? Я делал то же самое и особо не думал о том, какого от этого будет Луне».       Вокруг возгоралось веселье. Подвыпившие люди выходили танцевать. Никто и не думал о том, что рядом с ними находится человек, замышляющий заманить беспомощную девицу в свой дом и жестоко расправится с ней. Весь этот груз свалился на одного Джона. Он единственный, кто в этом баре не разделял всеобщего веселья и беззаботности.       «Я должен что-то сделать. Я не могу допустить этого,» — решительно пронеслось в голове Мёрфи. Парень поднялся на ноги и устремил свой взгляд на Кларк. Девушка сразу же обратила на него своё внимание. — Пойдём танцевать? — предложил ей Джон в своей суховатой манере. — Танцевать? — уточнила сбитая с толку Кларк. Она не ожидала подобного предложения от Джона. Тот ведь сторонился её всё время. — Да. Все танцуют. Что мы, хуже что ли?       Девушка растеряно улыбнулась, совсем не так уверено, как улыбалась до этого Роану, и произнесла: — Пошли. — Роан смотрел на Джона с одобрением, решив, что тот включился в игру. Как только Кларк поднялась с дивана и поправила платье, стесняющее её бёдра, она обратилась к Роану: — Ты с нами? — О нет. Я лучше полюбуюсь вами отсюда.       Они вдвоём вышли в центр, где все танцевали. По пути Кларк поделилась своим удивлением с Джоном: — Не думала, что ты предложишь. Ты меня уже не так ненавидишь? — Временно, — ответил Джон.       Они подстроились под ритм музыки. Джон редко танцует, и то, только когда в очень хорошем настроении, обычно с узким кругом самых близких людей. Но он неплохо вливался во всю атмосферу, плавно двигаясь среди остальных. Кларк крутилась рядом с ним и светилась от счастья. Ей, и правда, доставляет удовольствие общество Джона, или это выпитый виски? Джон обратил внимание на Роана. Тот смотрел только на него — жадно, испытывающе. Если бы они были мультипликационными героями, у Роана бы вместо глаз пульсировали два сердечка, он бы выпятил язык наружу и истекал слюной. Джон игриво улыбнулся ему и движениями танца под музыку кокетливо пожурил пальцем, словно бы что-то запрещал ему. Он надеялся таким образом усыпить его бдительность. Пока Роан будет думать о заигрываниях Джона, его будет меньше интересовать всё остальное. «Как бы меня потом не пришлось спасать,» — пронеслось в мыслях Джона.       Кларк всё больше входила в кураж. Танцевала всё увереннее и раскованнее. Иногда невзначай касалась плеча Джона рукой. «Мы прямо как подружки,» — усмехнулся про себя Джон. — Ты недурно двигаешься, — восхищённо оценила Кларк. — Ты ожидала, я буду дрыгаться, как на электрическом стуле?       Девушка рассмеялась: — Нет, но всё же. Парни часто стесняются. — Я ничего уже в этой жизни не стесняюсь, дорогуша, — Джон шутливо перенял манеру Роана. — Это весьма похвально, душа моя, — поддержала она. После девушка прижалась чуть теснее, но не касалась Джона, продолжая двигаться под музыку: — Он интересный мужчина, не так ли? — Тебе принципиально интересны мужчины, которые находятся возле меня? — с ядовитой усмешкой спросил Джон. — Я не в этом смысле. — Хочешь сказать, ты не понимаешь, к чему всё ведёт? — иронично произнёс Мёрфи. — Понимаю. — И ты этого хочешь? — Я не знаю. — В её глазах промелькнуло искреннее сомнение. — Но любопытство берёт вверх надо мной. — Твоё любопытство однажды сведёт тебя в могилу, — холодно произнёс парень. — Это угроза? — усмехнулась Кларк. — Не притворяйся. Я знаю, что ты добряк.       Джон иногда поглядывал на Роана, и как только увидел, что тот отвлёкся на свой телефон, он взял девушку за руку и бесцеремонно потащил на выход из бара со словами: — Пошли покурим.       Как только они вышли на улицу, Джон не отпустил её и повёл за собой подальше от бара. Кларк непонимающе спросила: — Куда мы идём? — Тебе пора домой, — холодно ответил Джон. — Почему? Что случилось? — Ничего. Ты перепила. Езжай домой. — Ничего я не перепела. Я в состоянии. — В состоянии и без мозгов. В таком состоянии лучше дома сидеть и не высовываться.       Джон остановился, как только они отошли на приличное расстояние от бара, и стал вызывать такси. Кларк скрестила руки на груди и выглядела как обиженная маленькая девочка. — Я мешаю вам? — спросила она. — Он твой парень? — Нет. — Но он точно положил на тебя глаз. А ты и не против. — Это не твоё дело. — Ладно, я не стану стоять между вами. — Какое неслыханное благородство с твоей стороны. Для тебя несвойственно, — съязвил Джон. Он ждал такси, чтобы посадить её в машину и лично удостовериться, что она не вернётся в бар. Роану собирался сказать, что её замутило, стошнило в кустах, и она решила уехать.       Как только такси подъехало, Джон открыл ей дверь. Девушка была расстроена, но послушно села в машину. Таксист спросил у неё куда ехать, и тут она выдала: — Я не знаю.       Таксист странно покосился на неё и недовольно процедил: — Я в такие места не доставляю. — Что значит «не знаю»? — подключился Джон. — Ты не знаешь, где ты живёшь? — Я не помню, — виновато произнесла она, словно ребёнок, которого отчитывали строгие родители. — Я недавно сменила квартиру. Я арендую, не в своей живу. Адрес ещё не успела запомнить.       «Она издевается?» — мысленно негодовал Джон. — Ты показать дорогу сможешь? — Я не знаю, как ехать отсюда. — Ну как-то ты же сюда приехала, — всё больше бесился Мёрфи. — Ты думаешь, я на дорогу смотрела? — Поезжай к друзьям или родственникам. — У меня никого нет. — Да что ты заливаешь? — Это правда. Думаешь, что все, как ты, такие нужные и любимые? — резко высказалась Кларк. В её словах послышалось столько искренней отчаянной горечи.       Джон опешил от её слов: «Я-то нужный и любимый?» — Давай я позвоню Октавии? — Она меня видеть не хочет с тех пор, как про нас с Беллами узнала. Сказала, что я конченная дрянь, и чтобы ноги моей возле неё не было.       Джон этого не ожидал. Не думал даже, что Октавия так отреагирует. Вроде, девушки так хорошо дружили. Он застыл в ступоре, не зная, что ему в этой ситуации делать. Стал судорожно думать о том, как решать эту проблему, и всё время спотыкался об одну мысль, но отчаянно сопротивлялся ей, абсолютно не готовый рассматривать её, как единственный выход из ситуации. — Так куда нам ехать? — торопил их таксист.       Мёрфи обречённо выдохнул. Взял себя в руки, насколько смог, и залез в такси. — Ты поедешь со мной? — удивилась девушка с искренней чистой благодарностью, словно бы он сейчас спасает её жизнь, а не помогает решить простую неурядицу. Джон с невероятным усилием воли, наступив себе на горло, называет водителю адрес. — Мы поедем к Беллами? — ещё больше удивилась Кларк. — Свой адрес ты, значит, не помнишь, а его вызубрила наизусть? — сквозь зубы прошипел парень. — Он никуда годами не переезжает, — невозмутимо ответила та.       «Лучше бы Роан тебя грохнул,» — злостно подумал Джон.       По дороге до его дома они долгое время молчали. Водитель решил разбавить тишину ненавязчивой музыкой. Кларк, сидевшая как на гвоздях, со временем расслабилась, поникла, а после опустила голову на плечо Джона и начала напевать тихую песенку из своей головы. Почему-то Мёрфи позволил ей эту вольность. Сил на злость уже не осталось. Или, может, отношение к ней совсем немного смягчилось, после сказанных ею слов. Он и не думал, что она может быть настолько одинока. Он тоже когда-то был таким же одиноким, на себе прочувствовал, как это паршиво. — Какую колыбельную тебе пели в детстве? — внезапно спросила девушка. — Мне не пели колыбельных. — Мне тоже. Я сама себе пела. Родители всё время работали. Со мной оставляли няньку. Я её звала ведьмой. Эта грымза была со мной слишком жёсткой. Она считала, что строгостью воспитает из меня хорошую послушную девушку. — И потому ты начала спать с занятыми парнями? — Как будто бы ты лучше меня в этом плане.       Джона посетили печальные мысли: «Не лучше. Теперь я расплачиваюсь за свои грехи? Почему так долго? Не уж то настолько нагрешил?» — А я обязательно буду петь колыбельную своему ребёнку, — продолжала делиться своими мыслями Кларк. — Когда-нибудь у меня будет ребёнок. Может даже, от Беллами. У меня будет нормальная семья, как у всех. — Почему от Беллами? — растерянно спросил Джон. — У меня больше никого нет. — Кларк, скажи. Ты влюблена в него? — Ты смеёшься сейчас? — возмутилась она его вопросу. — Нужно быть конченой идиоткой, чтобы влюбиться в него. — Спасибо, — фальшиво поблагодарил её Мёрфи, оскорбившись. — Только зачем тогда тебе ребёнок от него? — Хочу. Просто представь маленького малыша Блейка. Почти такой же как старший, только хороший, чистый, просто ангел. Он то улыбается, засыпая на руках, то капризничает, требуя к себе внимания.       «Действительно, почти такой же как старший,» — подумал Джон.       После недолгого молчания Кларк огорошила его просьбой: — Отдай его мне. — Что значит отдай? Он что, вещь? — Отпусти его. Не давай надежду. Я уверена, что тогда он придёт ко мне. — Ты сейчас прикалываешься? — со сдержанным возмущением осадил её Мёрфи. — Ваши отношения всё равно обречены. Он не сможет больше сделать тебя счастливым. Ты не сможешь ему больше доверять, будешь только всё больше подозревать его, злиться, и вы расстанетесь. Вам нет смысла тянуть это. Ты сможешь найти себе кого-то получше, я уверена в этом.       «Бедный таксист, если он нас сейчас слушает,» — усмехнулся про себя Джон. — А ты думаешь, что с тобой будет иначе? Считаешь, что ты особенная, и тебе он изменять точно не будет? — иронично высказался парень. — Мне плевать на его измены. В нём есть то, что мне нужно, — лениво отвечала Кларк, будто почти засыпала. — И что же? — Надёжность. Каким бы противоречивым это не казалось, но вопреки всему он всё-таки умеет оставаться верным одному человеку, пусть не телом, но головой. Он всегда относился ко мне на похуй. Тебя он никогда не хотел отпускать. Как и Луну не хотел, даже несмотря на то, что она сидела в тюрьме — это она с ним рассталась. Я просто так устала всех терять. — Я прекрасно тебя понимаю. Я тоже устал. — То, что тебе нужно, он не сможет тебе дать. То, что нужно мне — сможет. Я знаю, на что я иду. Я заранее оценила его достоинства и недостатки. И его достоинства для меня перевешивают. Я подхожу к этому с холодным рассудком. Потому у нас с ним может что-то получится. У вас уже нет.       Джон молчал, глядя на дорогу. Внутри столько скопилось эмоций, хоть рёвом реви, ничто не поможет от них избавиться. Он мечтал об одном, только чтобы все вокруг просто оставили его в покое. Перестали долбить непрошеными советами и волнениями, своим: «У вас с Беллами ничего не получится/Вы всё равно расстанетесь/Он никогда не сделает тебя счастливым». Почему всем так не всё равно? — Что скажешь? — спросила она у его молчания. — Да пошла ты, — небрежно ответил Джон.       Кларк обречённо выдохнула: — Ни себе, ни людям.       За окном автомобиля виднелись знакомые улицы. Они были близки к пункту назначения, что горел красным флажком на экране навигатора у водителя. — Кажется, ты серьёзно нравишься этому Рону, — произнесла Кларк, то ли не расслышав его имя, то ли запамятовав и перековеркав в своей памяти. Джон насмешливо примерил ему имя «Рон». Как-то простовато для него. — Почему бы тебе не попробовать с ним? Может, он более достойный, и тебе будет с ним лучше. — Я сам разберусь, с кем мне будет лучше.       Подъехав к дому, вид которого так больно врезался в памяти о лучшим днях жизни, проведённых в нём, водитель высадил пассажиров и уехал. Джон набрал номер Блейка, несмотря на очень позднее время, прослушал гудки, пока звонок не прервался. В голове болезненно закопошились тревожные мысли: «Не берёт. А если он не один?» — Что, он слишком занят для тебя? — усмехнулась Кларк, обняв себя руками.       Джон вытянул фальшиво милую улыбку, но скорее убийственную, подарил её девушке и спокойно произнёс: — Будь добра, закрой свой рот. — Он хорошим бывает лишь по расписанию. А застань его врасплох, откроется совсем иначе. Зайди, пересчитай сколько там сейчас девок в его постели. Он их пачками собирает. — Ага. И поэтому ты хочешь от него ребёнка? — Дети — не предают. Не находят себе другую маму, когда прежняя надоела. — В общем, звоню ещё раз. Если он не ответит, то пойдёшь под мост. — Эй, ты меня не оставишь. Если оставишь, я не пойду под мост, а залезу в его постель. Вот тебе это надо? — Какая же ты сука, — выдохнул Джон, набирая номер Беллами повторно. — Только ты сам меня сюда притащил. Я тусила себе в баре. Это тебя приспичило отправить меня домой. Разве я просилась? Не просилась. И если ты не заметил, я охренеть какая пьяная. А пьяная Я хочет трахаться с Беллами.       Парень прожёг её недобрым взглядом. — Ты разве не хочешь, когда напьёшься? — беспечно спросила она, невинно улыбнувшись.

***

      Как всегда, допоздна засидевшийся за работой Беллами принимал душ и готовился ко сну. В свою постель он возвращался неохотно. Там никто не ждёт, некого обнять. Хотя никого и не надо, кроме Джона. Снова вспоминать его, до боли сжимать руки от невозможности к нему прикоснуться прямо здесь и прямо сейчас. Беллами оттягивал этот момент мучений до последнего. Беллами не привык так долго жить один. А сейчас он с ужасом осознаёт, что это ему становится всё привычней с каждым днём. Но от этого одиночество не становится более привлекательным. Выносить его по-прежнему тяжело.       Зайдя в спальню, Беллами заметил, что телефон мигает, как при оповещении о новых уведомлениях. Заглянув в телефон, Беллами увидел два пропущенных от Джона. Посмотрел на время. 03:19. Поздний звонок от Джона его скорее обеспокоил, чем обрадовал. Он спешно нажал на вызов, изводя себя страшными домыслами. Парень быстро поднял трубку. — Джон, всё хорошо? — Я стою у тебя под дверью. Выйди.       Беллами замер на месте от непонимания. Усомнился: — Это розыгрыш? — Нет. — Что-то случилось? — Выйди — узнаешь, — после чего Джон сбросил.       Беллами поспешил одеться, сильно озадаченный и обеспокоенный. «Просто так бы не пришёл. По крайней мере трезвый. А по голосу кажется трезвым. Его непредсказуемые выходки однажды доведут меня до инфаркта».       Выйдя за порог дома, Беллами увидел перед собой совсем уж шокирующую картину. Кларк вместе с Джоном сидели на невысоком бордюре напротив двери. Беллами показалось, что он в каком-то дурацком сне. Такое могло только присниться. — Что здесь происходит? — насторожено спросил он. — Мы по тебе очень соскучились, Белл, — начала Кларк. — Решили навестить, узнать как у тебя дела.       Джон ничего не говорил, лишь смотрел Блейку прямо в глаза колким едким взглядом. Беллами тоже смотрел только на него, но потерянно, несколько испуганно. — Джон. Почему ты молчишь? — Эй, Я говорю с тобой! — попыталась обратить на себя внимание Кларк.       Беллами жаждал услышать именно его. Его интересовало только то, что скажет Джон. Но он молчал. А его пронизывающий взгляд всё больше настораживал. Блейк чувствовал себя как беспомощный зверёк, загнанный в клетку к хищникам. Не в силах выдерживать это напряжение, Беллами подошёл к нему, опустился перед ним на колени, чтобы их глаза были на одном уровне, и взял руку Джона в свою, полностью игнорируя присутствие Кларк. Колючий взгляд Джона в одно мгновение стал тёплым и тоскливым. — Джон, объясни, пожалуйста, что всё это значит? — Доставка любовниц на дом. Вызывали? — иронично высказал Джон так, словно ему это давалось легко. Но Беллами чувствовал, что это не так. Блейк пристыженно прикрыл глаза, справляясь с эмоциями. А после вернул взгляд Джону, молящий о прощении. — Эта идиотка забыла собственный адрес, — пояснил Мёрфи.       Кларк недовольно цокнула, не вмешиваясь в разговор, поняв что её всё равно никто не замечает. — Не понимаю, тебя это как касается? Ты провожаешь её домой? — пытался что-то прояснить для себя недоумевающий Беллами. — Так получилось. Пересеклись в баре, а она нажралась. — И ты решил взять на себя ответственность довезти её до дома? — Я такси ей заказал. А она выебнулась. Сказала: «Никуда не поеду, адрес не помню, друзей нет». В общем, ты ведь знаешь её адрес? — Я название адреса тоже не помню. Знаю лишь, где находится дом. — О-у, ну тогда тебе придётся отвезти меня на своей машинке? — восхищённо воскликнула девушка.       Взгляд Джона наполнился смесью ярости и боли, но он лишь безразлично произнёс: — Отлично. Счастливого пути. — После чего поднялся с бордюра и спешно отправился прочь от дома.       Блейка изнутри сцепила острая боль. Он сжал руки и сокрушенно выдохнул. Но попытавшись взять себя в руки, он резко бросился за Джоном, понимая, что не может так это оставить. — Джон! — Беллами догнал парня и преградил ему дорогу собой. — Постой. Ну зачем ты так делаешь? Ты привёз её ко мне, не оставил мне выбора просто. Куда мне её девать? В землю закопать? Я должен её или отвезти, или оставить — но в любом случае я останусь виноватым. — Ты не будешь виноватым. Делай, что хочешь. Не буду мешать. — Джон, пожалуйста, поехали со мной. Отвезём её до дома и всё. Я хочу, чтобы ты был со мной. — Боишься оставаться с ней наедине и не удержаться от соблазна? — насмешливо спросил Джон. — Нет. Я просто не хочу, чтобы ты вот так думал, как сейчас. Я не собираюсь с ней спать и хочу, чтобы ты это видел. — Ты вообще-то свободный человек. Мы с тобой не в отношениях. — Я не свободный человек. Мне не нужна свобода. Мне нужен только ты, — горячо высказал Беллами, впиваясь в парня взглядом. — Прошу тебя. Не поступай так со мной. Не уходи сейчас.       Джон смягчился и, недолго обдумав, произнёс: — Ну поехали, отвезём эту долбанашку. Раз я эту кашу заварил.       Как только Беллами выкатил машину из гаража. Кларк воодушевлённо, как безмозглая малолетка, подскочила к двери автомобиля со словами: — А можно мне на переднее сидение?       Беллами думал, что прямо сейчас убьёт её, но её резко осадил Джон: — Нельзя. Садись на заднее или следом за машиной побежишь.       Блейк одобрительно усмехнулся. Джон сел на своё место рядом с ним, а Кларк разместилась сзади. Они недолго ехали в тишине, каждый в своих мыслях. Пока Кларк не начала прилипать. Она была невыносима в алкогольном опьянении. — Белл, ну как поживаешь? Ты куда-то пропал, притих, — расспрашивала девушка, облокотившись о его кресло с задней стороны. — Я в порядке, — сухо ответил Беллами. — Не помню, когда видела тебя в последний раз. Пару недель назад в каком-нибудь туалете. И то толком не поговорили.       Джон едва ли сохранял внешнее спокойствие. Но его взгляд выдавал все чувства, что он сейчас испытывает. Беллами мечтал сбросить Кларк на полном ходу. Ему ужасно хотелось огородить Джона от боли, которая сейчас разрывает того изнутри.       Блейк остановил машину, развернулся лицом к Кларк, прожёг её убийственным взглядом и угрожающе высказал: — Если ты сейчас не заткнёшься, то поедешь в багажнике, ты меня поняла? Я не шучу.       Девушка сбавила градус веселья и ответила: — Поняла.       Беллами снова поехал по направлению к её дому. Но Кларк хватило не надолго. Она начала приставать к Мёрфи: — Джон, а твой мужчина не будет тебя ревновать?       Блейк не подал и ввиду, но внутри него полыхнул разрушительный огонь, испепеляющий его и без того искалеченное сердце. «Какой ещё мужчина?» — одна только эта мысль измывалась сейчас над ним самым бесчеловечным способом. Казалось, будто он попал в производственную дробилку, где его по частям размалывает и спрессовывает бездушная машина, относясь к нему, как к куску камня. — У меня нет мужчины, — с тотальным невозмутимостью ответил ей Джон, но почему-то Блейка это не особо успокаивало. Они говорят о ком-то конкретном. Джона ведь не удивило её высказывание.       Оставшуюся дорогу Беллами ехал с тяжёлым сердцем, пытаясь справляться с нахлынувшими чувствами боли, смятения и отчаяния. Он так боялся, что Джон мог быть заинтересован кем-то другим, что он потеряет того навсегда. Казалось, если он когда-то услышит о том, что Джон любит кого-то другого, Блейк в этот же день выстрелит себе в голову. Потому что это будет самый жестокий удар из всех возможных. Этот удар он точно не в состоянии выдержать.       Когда они остановились у дома Кларк, девушка начала копошиться в сумке. — Я не знаю, где мой ключ. — Это уже не наша проблема. Можешь ночевать в подъезде, — резко высказал Беллами. — Скажи спасибо Джону, что тебя вообще домой привезли.       Девушка фыркнула и, выбираясь из машины, напоследок кинула Джону: — Спасибо, душа моя.       Взгляд Джона выдал раздражение от её слов, но он остался безразличным. Кларк скрылась из виду, и тогда Беллами спросил: — Ты домой? — Пора бы уже.       Блейк выдвинулся к следующему пункту назначения. Молчание между ними было тяжёлым. По крайне мере, для Беллами. Он боялся задавать вопросы. Скорее, боялся получить ответ. Но оставаться в неведении ещё тяжелее. — О ком она говорила? Что за мужчина? — Она несёт пьяный бред, — отмахнулся Джон. — У тебя кто-то есть? — Беллами выглядел спокойным, но чувствовал, что внутренняя боль вот-вот его раздавит. — Я же сказал, что нет. Ты ей будешь верить или мне? — Тебе. Просто скажи, о ком она говорила? — В баре какой-то тип прицепился. От него мы с ней и свалили. — К тебе прицепился? — Не только. Но Кларк нашла забавным нас сводить. Хоть и сама на него чуть ли не прыгала.       Беллами облегчённо выдохнул. Хотя и не смог так сразу ощутить себя легко. Его терзания оставили ещё ощутимые следы. — Как вы с ней вообще могли пересечься? — Хрен его. Будто в поселке живём. — Ты вроде как домой собирался высыпаться, — припомнил Блейк. — Не смог уснуть. — И потому решил зарулить в бар? — Почему нет? Дома тухло.       Беллами закончил с расспросами, и парни доехали до дома Джона в тишине. Много разных мыслей посещало голову о том, что случилось сегодня. Но самое неприятной, что для себя осознал Беллами то, что он сейчас ни черта не знает о жизни Джона, где и с кем тот проводит время, что у того происходит, всегда ли у того всё хорошо. До ужаса обидно, что Джон проводит время с другими больше, чем с ним. Возможно, этот кто-либо однажды станет ему интереснее Блейка, покажется более достойным партнёром по жизни. Беллами стал ещё больше бояться потерять с ним даже ту связь, что у них есть сейчас. Но в данный момент он не может ничего контролировать, и это было самым сложным для него. Когда у него связаны руки, когда он может уповать лишь на то, что судьба к нему будет благосклонна, что обычно всегда не так. Когда контроль ему не принадлежит, он чувствует себя самым слабым и ничтожным человеком на Земле и от этого давления едва ли может не свихнуться. Обычно в такие моменты ему сносит крышу, он разрушает себя и всё, что вокруг. А сейчас он пытается собрать все свои силы, чтобы устоять и не сдаться, ведь иначе он гарантировано всё потеряет.       Остановившись возле подъезда, Беллами набрался решимости предложить: — Я могу пригласить тебя на свидание?       Джон незлобно усмехнулся: — Мы год жили вместе, а теперь начнём ходить на свидания? — Начнём всё сначала. — Но у меня есть конкурентка. Она от тебя детей собралась рожать. — У тебя нет конкурентов, — твёрдо заверил его Блейк. — Только сейчас? — спросил Джон. Из него сочились печаль и неуверенность, как бы он не пытался это спрятать. — А когда мы будем вместе, я так же сильно буду тебе нужен? — Конечно. Джон, я больше никогда не позволю себе потерять тебя. Я не смогу пережить это снова. — Джон прикрыл глаза, сдерживая эмоции, несмотря на свою усталость. Беллами, скармливая себя своей тревоге, спросил: — Надеюсь, у меня нет конкурентов? Если есть, мне бы хотелось об этом знать.       Джон вытянул слабую невесёлую улыбку: — Нет. — После он посмотрел Беллами в глаза, убеждая его в правдивости своих слов уверенным взглядом: — Значит, у нас наконец-то будет свидание? — А ты всегда хотел? — с улыбкой спросил Блейк. — И молчал. — Мог бы и догадаться. — Признаю вину. Исправлюсь. — Доброй ночи, — тёплым голосом пожелал ему Джон. — Доброй. Надеюсь, теперь-то ты пойдёшь спать, а не отправишься на поиски приключений. — Нет, я очень устал. Хочу видеть только кровать. — И ещё. Может мы забудем о Кларк? Чтобы она больше и мимолётно не появлялась в нашей жизни. — Если ты о ней забудешь, то и я не вспомню. — Сегодня как-то вышло наоборот. Не надо с ней нянчиться. Сама доберётся до дома, немаленькая девочка. Не твоя это забота. — Она нарывалась на серьёзные неприятности. — Мне казалось, ты и сам был бы не против устроить ей неприятности. — Я сегодня добренький, — усмехнулся Мёрфи. — Даже слишком, — поддержал Беллами с улыбкой. — Я позвоню тебе завтра? — Звони. Я не отвечу тебе на первые два звонка, а на третий, может быть, — ёрничал парень.       Беллами хмыкнул: — Я был в душе. — Всегда так поздно душ посещаешь? — Так. Что это за намёки? Я за работой просидел, а не лазал по барам со всякими сомнительными типами. — Мы ещё не вместе, а уже ревнуем друг друга? — с усмешкой спросил Джон. — Я не могу тебя не ревновать, но как видишь, я очень сдерживаюсь. — Я сдерживаться не буду, так что крепись, — сказал Джон в шуточной манере, хоть и вряд ли шутил. — Беру на вооружение.

***

      Когда Джон попал в квартиру, он долго и беспрерывно смотрел в стену. Мозг был не в состоянии переварить все события. Джона словно бы засосало в круговорот, из которого он только выбрался. Теперь ему приходилось привыкать к тишине и покою, как к чему-то неестественному. За последние семь часов он готовился к тому, что его убьют; выстрелил в Нейбоша; чуть ли не выстрелил себе в голову; гнал на мотоцикле на большой скорости; узнал, что Роан жаждет его любви; спасал любовницу Беллами от смерти. Всё это казалось настоящим сумасшествием. Кто вообще пишет сценарий его жизни? И что этот извращенец курит?       У него не осталось сил даже шелохнуться. Ни лечь, ни встать не представлялось возможным. Эмоций внутри не осталось. Только ужасающая сырая пустота. После всего случившегося правильнее было бы свалиться в истерике и прореветь хотя бы полчаса навзрыд. Но Джон ничего не чувствовал. Словно бы он не из плоти, крови и нервов. Словно внутри него вата, а сам он тряпичная кукла. Он не жив и не мёртв, затерялся где-то посередине. И это состояние было таким неприятным. Полыхать от ярости и боли было бы куда лучше.       Джона вытянул из себя телефонный звонок. Парень ответил на автопилоте, не глядя в экран. Хоть и звонили на тот мобильный, на который звонит только Роан, Джон не задумываясь ответил бы сейчас кому-угодно. — Как некрасиво убегать, даже не попрощавшись. Это даже обижает, если честно. — Я не хотел убегать. Так получилось. — Так тебе необходимо было спасти эту потаскуху? — Прошу, оставь её. Она того не стоит. — Ну раз ты просишь. Как я могу тебе отказать? — И что дальше? — безнадёжно спросил Мёрфи. — Маккрири не хочет со мной работать. — Это мои проблемы, золотце? — усмехнулся Роан. — Ты должен вернуть долг, если хочешь быть свободным. Как ты это сделаешь, меня не волнует.       Джон сжал челюсть, совсем не понимая, что ему делать. — Или же ты можешь переехать ко мне и позволить кормить тебя с ложечки, — продолжил Роан. — Перед нежностью я не могу устоять, прощаю все долги. — Если я верну долг, ты меня отпустишь? — Я всегда сдерживаю свои обещания.       Джон смог уснуть только под утро и проспал пол дня. Дальше он залипал в себя, перебирал пальцами струны гитары, зависал на балконе с сигаретой в руке и не выходил из дома. Ему нужно было время, чтобы всё обдумать. К вечеру он приготовил ужин, поковырял еду без охотки.       «Маккрири сказал, что не примет меня? Или он дал мне ещё время на размышления? Если я приду к нему, далеко он меня пошлёт?» — Но как же не хотелось снова в это ввязываться. Только пока он не знал, каким иным способом отвязаться от Роана. — «Не может быть, что бы единственным выходом из ситуации было — закрутить с ним. Так я от него точно не избавлюсь. Может быть, я ему и интересен на пару раз перепихнуться. Но дожидаться, когда я ему надоем, и он меня отпустит — плохая идея. Что если не надоем? И Беллами я в любом случае потеряю. Он всё равно узнает, что я с кем-то встречаюсь. Ждать не станет. Пошлёт меня к чертям».       Джону так хотелось, чтобы всё разрешилось легко, но он ясно понимал, что не в сказке живёт. Сухим из воды выйти не получится. Но даже для того, чтобы зайти в воду, надо ещё ухитриться. Он только ступил на эту дорогу, и недели не прошло, как его жизнь превратилась в извращённое месиво с реальными убийствами, тяжёлыми моральными выборами, безвыходными решениями. Что же его ждёт, если он пойдёт дальше? Сможет ли он сохранить рассудок, пройдя этот путь до конца, если первые шаги уже такие тяжёлые?       Хоть и даже после полуночи не хотелось спать из-за сбитого напрочь режима, Джон стал готовится ко сну, всё равно не зная, чем себя ещё занять. После душа он стал чистить зубы. Зеркало над раковиной выдало не самую приятную картину. Усталое, исхудалое от бесконечного стресса лицо, мешки под глазами, потерянный взгляд. Джон походил на заядлого наркомана, даже не принимая вещества.       Сплюнув пасту в раковину, Джон увидел крупный сгусток крови, вышедший вместе со слюной. Он озадачился из-за того, что крови было слишком много для простого кровоточения десны. Он набрал воды из-под крана в рот, прополоскал и выплюнул в раковину. Вода, обильно окрашенная в красный, водоворотом утекла в слив. Крови столько, будто открытая рана во рту. Но тогда он должен был бы что-то чувствовать.       Джон собрался набрать воды в сложенные ладони, чтобы снова прополоскать рот, но как только поднял руки, увидел их окровавленными. Джон резко отшатнулся, с глухим стуком врезался спиной в кафель. Темно-бордовая венозная кровь стекала по кистям рук до локтей. Её было столько, будто Джон вскрыл себе вены, но это была не его кровь.       «О нет. Опять началось. Пожалуйста, только не это. Только не сейчас,» — мысленно молил Джон, тяжело обрывисто дыша. Он рывком подлетел к раковине, стал смывать кровь с рук, но меньше её не становилось. — Не я убил его! Это был не я! — Джон отчаянно закричал, пытаясь себя услышать. — Его убил Маккрири! Он выстрелил моей рукой!       Отражение в зеркале изменилось. Оттуда на него смотрела его же пара глаз, только наполненных злобой и безумием. Его отражение грязно улыбалось ему. Плотность воздуха изменилась, пространство стало резко пульсировать, искажаться, вибрациями проходить сквозь Джона. В голове раздалась сотня голосов. Они перекрикивали друг друга.       «Пушку подними. Пуля разворачиваться не будет»... «Избавимся от неё, чтобы она тебя не нервировала»... «Какую колыбельную тебе пели в детстве?»... «Будь моим»... «Я представлял, как грубо трахаю твою тощую задницу, пихая в твой ебаный рот пистолет»...«Будешь вечно валяться у него в ногах, выше тебя не пустят»... «Тебе нужен кто-то посильнее, бесцеремоннее»... «Его нужно добить, или ты хочешь, чтобы он дольше мучился?»... «Ты не человек, а кусок туалетной бумаги»... «Однажды любая овечка будет съедена».       От этого в висках сдавило так, будто его голову сейчас раздавит, словно под прессом. Джон взялся за голову руками и отчаянно закричал. Он поплёлся в комнату, не разбирая дороги, по пути врезаясь в стены и отлетая от них. Единственным желанием было дойти до балкона и вывалиться с него. Голоса галдели без остановки. Взрывались сотнями капилляров в воспалённом мозге. Боль оцепила всё его тело по нервным окончаниям. Слишком реальная, слишком ощутимая. Джон изо всех сил закричал, и собственный крик ему показался чужим.       С криком вскочив с постели, Джон очнулся в холодном поту, почти задыхаясь. Его встретила тёмная пустая комната. Ни боли, ни голосов в голове не осталось. Джон посмотрел на свои руки. Кровь тоже исчезла. Он осознал, что это был всего лишь сон, но легче от этого не становилось. Этот сон был таким ярким и чётким, словно бы всё это происходило на самом деле всего минуту назад. Страх оставил на нём свои глубокие следы. Джон боялся, что всё это может повторится. Что он услышит голос Диксона, и ему некуда будет бежать. Ему так не хотелось оставаться один на один с этим состоянием. Его рука произвольно потянулась к телефону и набрала номер. Единственный, кому было под силу вытянуть его из этого состояния — был Беллами. — Джон, что случилось? — послышался встревоженный голос парня. — Ничего. Я просто… — Джону тяжело давались длинные предложения сейчас. И он не знал, что говорить, зачем позвонил. Он сделал это на эмоциях, не думая о том, что придётся что-то говорить. — Я тебя не разбудил? — В четыре утра? Нет, — с невесёлой иронией ответил Блейк, но и без раздражения. — Прости. Я зря позвонил. — Всё хорошо, милый, — успокоил его Беллами. — Ты можешь звонить, когда захочется. Ты хотел поговорить? — Я не знаю о чём. — Расскажи, что случилось? Я слышу по голосу, у тебя не всё хорошо. — Джон молчал в трубку, сдерживаясь, чтобы не заплакать в голос. Беллами терпеливо выжидал ответа, но так и дождавшись, задал другой вопрос: — Ты дома? — Да. — Снился кошмар? — Да. — Давай я приеду? — Ты… ты время видел? — Ничего страшного. Мне несложно. — Почему ты ведёшь себя так, будто между нами ничего плохого не произошло? — возмутился Мёрфи. — Будто бы я остался для тебя таким же, каким был раньше, и ты не изменил своего отношения ко мне. — Потому что для меня это так. Я отношусь к тебе так же. — Я трахался с Брайном в твоём доме! — злостно прыснул Джон, словно упрекая его этим. — Джон, пожалуйста, — сквозь зубы проговорил Беллами. — Давай ты не будешь об этом напоминать? — Ты об этом не забываешь. Никогда не забудешь. Зачем ты делаешь вид, что это неважно для тебя? — Так. Я сейчас приеду, и мы поговорим, — решительно утвердил Беллами, больше не спрашивая на это разрешения. — Я скоро буду. Ничего не бойся.       Положив телефон, Джон лёг на спину, обнял себя руками и закрыл глаза, пытаясь думать только о том, что Беллами скоро будет здесь. Скоро он не будет один.       «Чёрт, как я от него завишу. Сам же позвонил. Только от него ищу помощи. С этой иглы не слезть».       Прошло не больше тридцати минут, как Беллами приехал. Будто на вертолёте прилетел. Хотя ничего удивительного, в это время нет пробок. Джон впустил его в дом, и прямо на пороге Беллами спросил его: — Ты в порядке? — В относительном, — вяло ответил Джон. — Ты видел его? — Нет. Просто была паническая атака. Мне уже лучше.       Ответ успокоил Блейка. Джон провёл парня на кухню. Скорее, на автопилоте поставил чайник, пусть и вряд ли Беллами примчал к нему среди ночи для того, чтобы выпить чаю. — Давай вернёмся к тому разговору, что мы обсуждали по телефону, — отвлёк его Беллами, вынудив сесть на стул напротив него. Джона почему-то подобный разговор пугал. Он ругал себя за то, что высказал Беллами по телефону, просто был не в себе, говорил бездумно. Ему самому ужасно не хотелось поднимать эту тему. Проще было бы это замять, сделать вид, что не тревожит. И тем самым растить в себе эту тревогу, как ядовитый сорняк. Но Беллами всегда нацелен на борьбу. Только не всегда понятно, за что он борется.       Блейк смотрел Джону в глаза, проникая им куда-то вглубь, и начал говорить медленно, делая акцент на каждом произнесённом слове, как истину, которую Джон должен зазубрить как мантру: — Ты не обязан всегда быть удобным, не обязан принимать только те решения, которые мне будут нравится, чтобы ты был мне нужен. Ты не должен заслуживать любовь.       Джон зажмурил глаза и стал отнекиваться, словно эти слова резали его: — Остановись. Хватит. — Джон, — твёрдо произнёс Беллами, призывая его к вниманию, но не теряя теплоты в тоне. — Я совершил слишком много неправильных поступков по отношению к тебе, их все не пересчитать. Ты же совершил только один. И тот я спровоцировал. Если бы не моя ошибка, ты бы так не поступил. Хватит винить себя. — Перестань так говорить. Если окажется, что это всё ложь, я не смогу… — Джон не договорил, не желая произносить это вслух. — Ты всё ещё мне не доверяешь? — Ты столько времени внушал мне, что я для тебя всего лишь развлечение, что ты никогда меня не полюбишь. Все твои слова, что любовь для тебя — пустая трата времени, или что меня можно заменить кем-то другим. А потом ты резко переключаешься, говоришь о любви ко мне, и ждёшь, что я так легко в это поверю. У тебя каждый день что-то меняется, а я должен успевать перестраиваться, так получается? Я до сих пор не уверен, что могу тебе верить. — Зачем тогда мне возвращать тебя? — Я верю, что ты привык ко мне. В лучшем случае, это так. Привыкнуть к человеку — не значит ценить его. К удобному дивану ты тоже привык. Но со временем ты его поменяешь. — Хватит уже подобных сравнений. Ты — не диван. И я к тебе так не отношусь. — Просто мои чувства к тебе тешут твоё самомнение.       Беллами закатил глаза и протяжно выдохнул: — Насколько ж больным должно быть самомнение, чтобы его тешило то, как ты спал с Брайаном в мой день рождения. На это ты что скажешь? Только не надо снова говорить, что я продумал какой-то кровожадный план мести. Как только такой бред в голову может прийти? — А что я должен думать? Что ты резко стал таким всепрощающим? Или что я правда стал тебе таким нужным? Даже когда я был предан только тебе и пылинки с тебя сдувал, я тебе был не нужен. А теперь и подавно. — Нужен. Всегда был нужен. Любым. — Ты не пришёл на мой первый концерт, потому что трахал её. А мне сказал, что не можешь отменить важную встречу, — с надрывающимся от слёз голосом выплюнул слова Джон, не в силах говорить об этом спокойно. Взгляд Беллами наполнился болью, отчаянием и страхом. Он не ожидал, что Джон знает так много. — Я тебя так ждал. Мне было очень важно, чтобы ты был там со мной в тот момент. Вот как я тебе нужен? — И я был. — Не забыв перед этим забежать к ней. — Это всё очень сложно объяснить. — Представляю, — с болезненной злой усмешкой сказал Джон. — Мне вот кажется, что объяснить это в принципе никак нельзя. Даже сочувствую тебе, и как ты только выкрутишься на этот раз? — Проблема в том, что, чтобы я тебе сейчас не сказал, ты мне не поверишь. — А что ты сделал для того, чтобы я мог тебе верить? Наши отношения были построены на сплошных манипуляциях. Ты мною пользовался постоянно. Что ты делал, когда я был с тобой не согласен? Ломал. Что ты использовал против меня? Мои страхи. Прекрасно зная, как я боюсь тебя потерять, ты ставил условие: делай, как я хочу, или катись нахуй. Но ты сделал всё возможное, чтобы я не мог от тебя уйти. Ты влез в меня полностью, даже туда, куда я не хотел никого пускать. Ты всё обо мне знал, показал, что ты принимаешь меня с этим дерьмом из прошлого. И ты никого не хотел подпускать ко мне ближе. Даже друзей. Чтобы у меня был только ты. Только меня у тебя не было. Когда я хотел тебя узнать, ты только делал мне больно. В очередной раз. Потому что я, опять же, позволил себе больше, чем тебе от меня было нужно. Ты управлял мной и моими чувствами как ёбаный кукловод, чтобы я никуда не ушёл от тебя, невзирая даже на то, что у тебя нет сердца.       Блейк выглядел задумчивым. Так, будто его же мысли его ранили. И он сказал то, что Джон не мог ожидать: — Да, это так. — Он ответил прямо и твёрдо, пусть выглядел совсем иначе — разбито. Он не стал оправдываться, как обычно. И теперь Джон даже не знал, что на это сказать, как к этому относиться. Но Беллами продолжил: — И делал всё это из страха. Как бы это всё не было паршиво, в моих поступках не было злого умысла, я никогда не хотел навредить тебе. Я чувствовал, что ты сильнее. Понимал, что если ты уйдёшь, ты выкарабкаешься, а меня размажет. Я думал, что держа тебя на расстоянии, я защищаю тебя от темной стороны меня. Но херня всё это. Я хотел себя защитить. Боялся, что если впущу тебя слишком близко, то позволю тебе управлять мной.       Между ними воцарилось молчание. Джон больше не находил слов. До Беллами хотя бы дошло, это уже что-то. Но что делать с этим дальше? — Сейчас я всё понимаю, — прервал тишину Беллами. — Только поздно, да? Уже даже не знаю, могу ли я просить за это прощения. Есть ли смысл уверять, что всё переосмыслил. Вряд ли можно исправить всё то, что я сделал. Я не знаю, на что я надеюсь, когда прихожу к тебе. Просто не знаю, как жить без тебя.       Джон обессилено опустил взгляд на свои дрожащие руки. Он окончательно во всём запутался. Решимости не верить почти не осталось. И сил жить в этой неопределённости. Как же хотелось, всё перечеркнуть и выбросить. Всё, что у них не получилось. Чтобы как с чистого листа заново друг друга узнать чистыми от боли и разочарований.       Глядя на то, что Джон не готов дальше вести разговор, Беллами нехотя произнёс: — Если ты хочешь, чтобы я ушёл… — Не хочу, — уверенно прервал его Джон, не дав договорить.       Чайник закипел и раздал громкий свист, но Джон даже не смог обратить на него внимание в этот момент, словно бы ничего не слышал. Беллами выключил газ, а после спросил: — Ты хотел чай? — Не хотел, — отрешённо выронил Джон. — А ты? — Не особо.       Тишина заполнила комнату — тяжёлая, вынужденная, неестественная. Они бы хотели говорить друг с другом без остановки. Обо всём на свете. Делиться своими мыслями, рассказывать о своих планах. Молиться, плакать, клясться в любви. Целоваться и смеяться. Что угодно, только не молчать. У Джона бешено колотилось сердце, он испытывал столько эмоций и чувств, что все они в него не вмещались. Почему слова, которые он мог только мечтать услышать от Беллами, причиняют такую боль? И эта боль тянула его к себе, втягивала в свои глубины. Это был единственный вид боли, которому Джон ни за что не стал бы сопротивляться. — Ещё очень рано, — начал Беллами. — Давай ты попробуешь уснуть. Я буду рядом. Буду сторожить твой сон.       Беллами улыбнулся ему со светлой печалью во взгляде. Джон безмолвно согласился, думая не столько о сне, сколько о том, что Беллами пообещал быть рядом. Так странно: бывает, он боится самого Беллами как огня, а бывает — ничего не боится рядом с ним. Эти две противоречивые грани разрывают его на части в беспощадной борьбе.       Зайдя вместе с Беллами в тёмную спальню, Джон не видел, но чувствовал, как серые грузные тени, сотканные из страхов и одиночества, разбежались по углам и попрятались. Демоны боялись Беллами. Потому что Беллами был страшнее всех демонов. Но Джон больше не чувствовал себя в зоне опасности. Он чувствовал себя защищённым, гордо, победно улыбаясь, глядя в лицо ужасу, растворяющемуся на глазах.       Джон остановился перед кроватью, глядя на вздыбленную, вывораченную в истеричном бреду постель, словно по ней прошёлся ураган. Беллами стоял совсем рядом за спиной, ждал, когда Джон ляжет в кровать. Джон чувствовал его тепло на расстоянии, не видя его, не касаясь. Оно окутывало его и грело, почти ощутимо пробираясь под кожу горячим потоком. Джон закрыл глаза, не желая ни на что отвлекаться, и завёл за спину руку, не разворачиваясь, коснулся пальцами локтя Беллами, нежным, но уверенным, смелым касанием. Беллами сделал шаг ближе, слегка касаясь грудью спины парня, он поймал в темноте его руку, перехватил в свою и переплёл их пальцы. Джон сомкнул его пальцы в свою ладонь, рвано, цепко хватаясь. Из-под закрытых век покатились слёзы. Этого было так мало для беспощадно рвущих эмоций. Джон развернулся к Беллами лицом и прижался к нему так тесно, насколько мог. Он вцепился в спину парня руками с такой силой, что казалось вот-вот вонзит пальцы ему в плоть, и вся пережитая за последние дни боль хлынула из ран алой кровью. Джон в голос рыдал, почти кричал, словно ему вонзали ножи под рёбра. Беллами сбитый с толку от растерянности и своей беспомощности в этой ситуации просто крепко прижимал парня к себе, гладя его по спине и затылку. Он не просил успокоиться, понимая, что этому просто нужно дать выйти. Он отдавал всё, что только мог в этот момент — поддержку. Безмолвно, но от этого совсем не безучастно, был рядом, не отпуская.       Успокоившись, Джон лежал вместе с Беллами на кровати, прижимаясь к нему с боку и положив голову ему на плечо. Беллами так и не стал задавать вопросов, хотя явно был очень обеспокоен, лишь нежно гладил волосы парня кончиками пальцев. Джон был ужасно уставшим. Он был готов мумией замуроваться в склеп и просто там умереть. Он не знал, где он должен взять силы на борьбу, что ему только предстоит, если в самом её начале он так истощён. Но сейчас он чувствовал себя очень спокойно. Словно бы все проблемы остались где-то там за стенами далеко от него. Словно они больше никогда его не коснутся. Это спокойствие в нём растекалось тихими водами, только что пережившими шторм и вернувшимися в своё размеренное состояние, ещё более чистое и умиротворённое, чем когда-либо ранее.       Спустя время Джон тихо произнёс: — Я уже не смогу заснуть.       На некоторое время Беллами завис в раздумьях, а после предложил: — Может тогда пойдём встречать рассвет?       Беллами потащил Джона на последний этаж его дома. Дверь на крышу была заперта обыкновенным ржавым замком. Но для Беллами не существовало запертых дверей. Он в пару движений руки вскрыл замок, и вход был свободен. Улица встретила не дружелюбным холодом. Потому Беллами перед этим убедительно настоял на том, чтобы Джон оделся потеплее, и захватил с собой плед. Город ещё спал. На улицах стояла полудрёмнная тишина. Машины проезжали редко. Скоро на главных дорогах начнётся утренняя суета, но во двор этого дома она не доберётся. Разве что припаркованные к дому автомобили разъедутся. Парни сели на плед у самого края крыши, наблюдая за тем, как тёмное небо наливалось красками в просветах. Рассвет раскрывался медленно, словно весенний бутон. А Джона не томило ожидание. Он собственно ничего и не ждал. Самое нужное и прекрасное уже происходило с ним, было прямо перед глазами, его можно было потрогать, попробовать. Джон беспрерывно целовал его губы. Он наконец больше не чувствовал боли, когда целовал его. Ему не хотелось плакать и проклинать судьбу. Он наслаждался каждой секундой так легко и свободно. Будто они вдвоём парили в облаках, высоко над целым миром, где никому до них не добраться. Джон на время забыл, кто он, где он, но не с кем он. Беллами он чувствовал всем телом, всем сердцем, всем небом. — Мы так и не посмотрим рассвет, — сквозь поцелуй с улыбкой прошептал Беллами. — Он очень красивый, — тихо ответил Джон. — Самый лучший.       Солнце восстало над ночью, пламенем вытеснила каждый тёмный угол. Пылающее золото растекалось по всему горизонту, обводя силуэты крыш домой и верхушек деревьев. Парни в обнимку безмолвно созерцали красоту, в перерывах между поцелуями. Как только небо окончательно посветлело, Беллами заказал доставку завтрака. После чего направлял пришедшего к дверям квартиры курьера по телефону. — Проходите на последний этаж… А теперь в открытую дверь на крышу… Да.       Джон улыбался, представляя растерянность курьера и наблюдая за беспечностью Беллами. Курьер вышел на крышу и Беллами встретил его, радушно поблагодарил и перевёл на его счёт хорошие чаевые. Курьер, взглянув на Джона, мимолётно улыбнулся, от чего Джон немного смутился и про себя засмеялся, словно нашкодивший ребёнок. Курьер ушёл, а Беллами поставил перед парнем пару стаканов с кофе и круассаны. — У нас, получается, свидание? — спросил Мёрфи. — Спонтанные свидания всегда самые удачные. — Которые стоят того, чтобы резко просыпаться в четыре утра? — с усмешкой уточнил парень.       Беллами серьёзно ответил, глядя ему в глаза: — Которые стоят того, чтобы сутками вообще не ложится спать и быть готовым бежать к тебе в любую минуту.       Джон в ответ подарил ему свою самую тёплую улыбку. Сегодня не просто поднялось солнце и озарило мир своим светом. Сегодня солнце загорелось внутри него. Через сквозные раны его души проникал свет, вытесняя беспробудный мрак, давно пустивший корни. Казалось бы, всего пару часов назад, Джон думал, что сойдёт с ума от отчаяния, что от этого ему никаким образом не спастись. А теперь некогда разбитая вдребезги надежда поднималась из обломков и по крупицам собиралась воедино. Этот завтрак оказался самым вкусным, рассвет самым красивым, а утро самым уютным. Всё казалось почти нереальным, от того насколько было прекрасным. Это доводило до состояния эйфории. Джон прижался спиной к груди Беллами, наблюдая вместе с ним, как просыпается город. В округе царило умиротворение. Ни убийств, ни тревожных снов, ни цепкого взгляда Роана. До чего же приятен мир без всего этого.

***

      После того как Беллами уехал, Джон снова остался один на один с устрашающей тревожной тишиной своей квартиры. Только теперь он был полон сил и решимости бороться. Теперь он понимал ради чего. Словно бы впредь перекрытый воздух, снова поступил в лёгкие. Джон мог дышать. И он готов был на всё, чтобы вернуть свою жизнь в свои руки. Вечером он пришёл в бар Маккрири, просто сел за столик и ждал дожидаться, когда Маккрири сообщат о том, что он здесь. Долго ждать не пришлось. — Зашёл пивка попить? — насмешливо спросил Пакстон, сев к нему за столик. — Нет. — Вернулся, значит? — Маккрири пробежался по нему оценивающим взглядом, что-то обдумывая. — Я готов, — твёрдо ответил Джон. — Прямо так хорошо подумал? — усомнился мужчина. — Раз ручки в крови запачкать боишься, то не твоё это. Нечего тебе тут делать. — Не боюсь, — уверенно заверил его Мёрфи. — Я по-прежнему не горю желанием выполнять работу такого рода. Но если придётся, запачкаю хоть ручки, хоть зубки. Если сомневаешься — у Диксона спроси.       Маккрири одобрительно усмехнулся: — А вот это мне нравится. Пушка моя у тебя? — Со мной. — Тогда добро пожаловать в семью.       Дальше потекли одноцветные будни. Маккрири ввёл в курс дела, Джон потихоньку вникал. Кровавых происшествий больше не происходило. Если не думать о своей истинной цели, для которой он работал на Маккрири, было вполне сносно. Иногда Роан вызывал Джона к себе, спрашивал о работе, о том, как там всё устроено. Джон в этот момент часто вспоминал Нейбоша с простреленной головой и слова Маккрири: «Он был предателем. Сливал инфу». Джону оставалось только надеяться, что он более везучий. Роан так же любил поговорить и на отвлечённые темы, растягивая своё удовольствие от совместного времяпрепровождения с Джоном. К этому Мёрфи тоже привык. Общение с Роаном больше не вызывало того напряжения и страха. Даже его откровенный флирт и очень недвусмысленные взгляды не вызывали раздражения. Джон научил себя смирению. Всё ради того, чтобы видеться иногда с Беллами. Они просто встречались, легко говорили друг с другом, иногда целовались, но дальше не заходили. Словно робкие влюблённые в букетно-конфетный период, только начинающие узнавать друг друга и не решающиеся страстно сорвать друг с друга одежду, несмотря на то, как им этого хотелось. Это было даже несколько забавно, ведь на самом деле у них началось всё совершенно наоборот.       Джон будто бы вернулся в прошлое, когда он жил один в своей квартире, работал на Маккрири не по своей воли и жил лишь от встречи до встречи с Беллами. Единственное отличие — с Беллами они теперь не спали. Джон тешил себя только воспоминаниями об их бурных ночах, да и днях, когда и утрах. До чего же у Беллами была железная воля. Только это и было непривычным. Ведь когда-то ему дай только возможность стянуть с Джона одежду, тот её никогда не упускал. А теперь он держится столбом.       Ближе к вечеру, когда Джон возвращался с прогулки домой, чтобы приготовится к ночной работе, он подошёл к двери квартиры и встретил поджидающую его Октавию. — Что ты здесь делаешь? — удивился Джон. — Хотела увидеть тебя. Мы давно не говорили. — Почему не позвонила? — Как будто ты отвечаешь на звонки. — Теперь отвечаю. Ты просто давно не звонила. — Угадаешь почему? — беззлобно усмехнулась Октавия. — Справедливо, — ответил Джон, открывая дверь ключом. — Пошли внутрь.       Зайдя с девушкой на кухню, Джон поставил чайник. Октавия спросила: — Ты хоть питаешься? Или опять с пустым холодильником? — Еда есть. Ты голодна? — Нет. Я принесла печенье, — девушка достала из сумки пакет печенья и поставила на стол. — Сама пекла? — Боже упаси! Ещё б я этой хернёй не занималась. — При Харпер такого не говори, — усмехнулся Джон. — Жду не дождусь, когда мы погуляем на свадьбе Монти. Хотя бы для того, чтобы просто посмотреть на Монти в смокинге. — И с бабочкой, — поддержал Мёрфи. — Это, правда, будет зрелищно.       Октавия слегка рассмеялась. Всё тем же не своим, грустным смехом. Джон задумался над тем, что её так гложет столько времени? — Как ты себя чувствуешь сейчас? — спросила девушка, вернув серьёзный настрой. — Знаешь? Я адаптирован. Я вернулся в прежнее состояние, как к себе домой. Я к этому привык. По началу было очень тяжело вновь это принимать. Но спустя время я снова как рыба в воде. — Даже не знаю, радует ли это или пугает. — Я тоже.       Они ненадолго замолчали, думая каждый о своём. Джон разлил чай по чашкам, Октавия взяла свою чашку в руки, и начала вытягивать из себя тяжёлые для неё откровения: — Мне кажется, я совсем не разбираюсь в понимании некоторых вещей. Я сначала что-то делаю, а потом совсем не рада последствиям. Я вроде поступила правильно. Но чувствую себя так, будто бы я жёстко облажалась. Что если бы всё исправилось само собой, и Беллами просто бы всё переосознал? Но, с другой стороны, правильно ли было бы на это просто закрыть глаза? Но, кажется, я виновата больше перед тобой, чем перед ним. Я будто приняла решение за тебя. Ты бы хотел оставаться в неведении или знать об этом?       Джон немного поразмыслил над вопросом. Как ему не хотелось снова ворошить случившиеся и говорить об этом. Он через всё это уже перешагнул, у него другие насущные проблемы. Но для Октавии было всё ещё это важно. Её мучает эта история, потому Джон готов был поднять эту болезненную тему вновь, только чтобы как-то облегчить её груз. В последнее время он отдалился от Октавии и даже не думал о том, что её тревожит. Ему хотелось как-то наверстать упущенное, как её близкому другу. — Когда Беллами был с Луной, я завидовал ей. Хоть и знал, как он с ней поступает. Я думал, что ей быть лучше, чем мной. А теперь я понимаю, что это суждение — полная хуйня. Я рассуждал о том, о чём не знал. Ею быть очень больно. Это не та боль, которую Беллами причинял мне раньше. Но в то же время, я чётко понимаю одно: я был счастлив. До того момента, как я узнал об его измене, я был реально счастлив. Теперь вряд ли смогу когда-нибудь быть таким же. Но это не твоя вина. Точно не твоя. — Позволь я всё равно скажу тебе… — с лёгким дрожанием в голосе просила она. — Прости меня. Даже если ты не считаешь меня виноватой. Мне это нужно. — Я прощаю тебя.       Октавия едва заметно выдохнула, но выглядеть более удовлетворённой она не стала: — Жаль, что это ничего не исправит. Ты бы смог когда-нибудь сказать эти же слова ему? — Я уже простил его. — Ты даже сможешь вернуться к нему?       Джон не мог сказать, что давно этого хочет. Ведь объяснить причину, почему всё ещё этого не сделал, нельзя. Для того, чтобы ответить, пришлось вспомнить причину, которая останавливала его до сделки с Роаном: — Когда разберусь: а надо ли? Не уверен, что готов стерпеть это вновь. А гарантии, что этого не повторится, никакой. Сейчас он паинька, но надолго ли его хватит? Слабо верится, что он вот так возьмёт и поменяется. Люди всё осознают, когда им плохо. А когда всё хорошо, то все осознания как-то забываются. Я затягиваю петлю на шее всё туже и туже с каждым разом, доверяя ему. И однажды она может затянуться в последний раз. — И что ты собираешься делать со своими чувствами? — Что и обычно, нести их как крест на распятие, — смиренно произнёс Джон.       Октавия с горечью посмотрела на него. Словно бы ей эти слова приносят больше боли, чем Джону. Возможно, в данный момент это так и было. Он смирился, а она со своей виной смирится не могла. — Я бы не хотела вмешиваться, но однажды я уже вмешалась и всё испортила. Может быть, тогда не должно быть так стрёмно теперь вмешиваться для того, чтобы всё исправить? — девушка с трудом собиралась с силами, чтобы это говорить. Долго пыталась подступиться к сути. Такое длинное предисловие подчёркивало её неуверенность, и то, как она себя ломала для того, чтобы решиться это произнести: — Тебе ведь тоже тяжело. Может, ты попробовал бы дать ему шанс? Может, всё-таки он осознал?       Джон внимательно посмотрел на подругу, удивлённо приподняв бровь: — Что с тобой? Ты просишь вернуться к Беллами? Ты ведь первая, кто яростно была против него.       Она лишь стыдливо опустила взгляд на свои руки, нервно вцепившиеся в чашку. Джон спросил: — Что способствовало таким кардинальным переменам? — Я его поняла, — вытолкнула из себя Октавия. Она вновь подняла влажные от слёз глаза на парня и хрипло произнесла: — Только теперь поняла, представляешь? — После чего? — допытывал Мёрфи. — Озарение вот так просто само по себе не приходит. — После его дня рождения. Я увидела, что всё что, он делал… — Октавия делала паузы, тщательно обдумывая, перед тем как выразить свои мысли: — Это не равнодушие… это отчаяние. Оно жило в нём. Всегда. И главная тому причина… — Октавия зажмурилась, словно от боли после удара. Из её глаз хлынули слёзы, которые она была больше не в силах сдерживать. Она продолжила дрожащим голосом: — Я.       Она всхлипнула и откровенно заплакала. Видеть её такой несчастной и беспомощной перед своей виной было очень тяжело. Сердце заныло, Джон словно бы ощутил часть её боли на себе. Он поднялся на ноги, приблизился к девушке и обнял её. Она прижалась мокрой щекой к его животу, обвив руками, продолжая плакать. Парень гладил её волосы, пытаясь подобрать слова, чтобы успокоить её. Но как он этого не любил делать. Потому что всегда хотел помочь, но не знал как.       Как только девушка чуть успокоилась, Джон сел перед ней на колени, чтобы видеть её глаза, взял её за руку и заговорил с ней: — Все люди делают друг другу больно. Мы все очень глупы и несовершенны, так? Но если бы было иначе, то зачем тогда была бы нужна любовь? Если бы мы все были правильными и совершали только правильные поступки, у нас бы были совсем другие ценности. Не было бы боли, счастья бы тоже не было. Остановиться и увидеть свои ошибки — это уже путь. Главное, не бойся ступить на него. — Меня пугает, что ничего уже не исправить, — срываясь на шёпот, говорила Октавия. — Я убила собственного брата. Я долго и жестоко его убивала. — Мы вернём его к жизни. Не можем же мы бросить человека, который так нам дорог. — Ты ещё можешь его спасти. Ты очень ему нужен. — И ты ему нужна. Пусть он это и не признает, — Джон вытер пальцем слезу с щеки девушки и со светлой улыбкой произнёс: — Он всё никак не научиться быть честным с собой. — Я не устану благодарить судьбу за то, что ты появился в наших жизнях, — девушка смогла вымученно улыбнуться. — Что бы с нами стало, если бы тебя не было? — Как и со мной. Вы — моя семья. Без вас я бы сдох от одиночества.       Девушка чуть рассмеялась, после чего поделилась причиной своего смеха: — Обычно говорят, в семье не без урода, но у нас вышло как-то наоборот. — Вот, — одобрительно произнёс Джон. — Самоирония — лучшее лекарство. Так что лечись и не болей. — А вы точно терапевт? — шуточно спросила девушка. — Я специалист курса выживания в этом долбанном мире, милочка. Диплом — бесполезная бумажка. У меня многолетний стаж.

***

      В один из свободных вечеров Джон договорился о встречи с Финном. Они почти перестали видеться в последнее время. Финн работал днём, а Джон ночью. Когда у Финна были выходные, Джон из-за сбитого режима, засыпающий к утру, полдня отсыпался. Свободного времени оставалось пара часов перед работой, а любое свободное время он теперь предпочитал отдавать Беллами. Если в его планы не вмешивался Роан. С его новым образом жизни Джон был почти что оторван от социальной жизни. Желанной компанией был разве что Беллами, с друзьями Джон не виделся. Не потому что не хотел. Из-за отсутствия времени. Финн часто писал, беспокоился от того, что Джон куда-то пропал. Потому Мёрфи решил выделить один из своих редких, так называемых, выходных, чтобы увидеться с ним.       Уже спускаясь по подъездной лестнице, Джон ответил на звонок Беллами. — Свободен сейчас? — Нет. Я обещал Финну прийти сегодня.       Джон выходит из подъезда и видит Беллами возле двери. Он сбрасывает звонок из-за ненадобности. — И что ты здесь делаешь? — Надеялся на то, что ты ничем не занят, — ответил Беллами, виновато улыбнувшись. — Только не злись. Я Финна давно футболю. Некрасиво уже. Друзья всё-таки. — Я не злюсь. Конечно. Но может хоть на десять минут останешься? — выпросил Блейк, состроив милую мордашку. — Ну, можешь довезти меня.       Беллами расплылся в широкой улыбке и ребячески услужливой интонацией произнёс: — Я к Вашим услугам. Что предпочитаете: автомобиль или мою спину?       Джон насмешливо хмыкнул: — Второй вариант, конечно, очень заманчив, но займёт много времени. — Что ни в коем случае недопустимо. Мы торопимся к Финну. — Ты опять начинаешь? — укоризненно спросил Джон. — Я шучу. Не смотри на меня так пугающе.       В этот момент некий автомобиль подъехал к дому со слишком большой скоростью для жилого района и наспех припарковался недалеко от парней. Джон сразу же обратил внимание на него из-за резкого появления. И к своему сожалению, он узнал этот дорогущий, отполированный до блеска порш. Узнал бы его даже из тысячи точно таких же. Его сердце тревожно забилось в груди в эту же секунду, даже когда Роан ещё не вышел из автомобиля. Он сжался, в нервном, ломающем ожидании всего самого страшного, что может сейчас случится.       Роан опустил окно и грозным басом приказал — так, словно своей собачонке, которую регулярно хорошенько пиздит для того, чтобы беспрекословно слушалась: — Джон, сел в машину!       Мёрфи медленно закрыл глаза, пытаясь справиться с эмоциями. Роан никогда не говорит с Джоном в таком тоне. Но решил выебнуться перед Беллами. И что теперь делать в этой ситуации, он не знал. Как объяснить это Беллами? У того явно возникнут вопросы.       Беллами в этот момент охренел так, как никогда в своей жизни. Полное непонимание перемешалось с яростью во взгляде. Казалось, он готов был вгрызться Роану в глотку и разорвать его. — Кто это? — сквозь зубы спросил Беллами у Джона.       Джон смотрел ему в глаза с сожалением и ничего не мог произнести. Роан повторил ещё жёстче: — Я сказал, сел в машину! Что-то непонятно?       Мёрфи смотрел Беллами прямо в глаза, едва ли он мог спрятать свои эмоции в этот момент, но произнёс холодным, абсолютно равнодушным тоном: — Мне пора.       Как только Джон сделал шаг от него к машине Роана, Блейк схватил его за запястье и крепко сжал, не позволяя уйти. — Отпусти, — твёрдо сказал Джон. — Ты никуда не пойдёшь. — Я сказал, отпусти, — злостно прошипел парень, смиряя Беллами строгим взглядом.       Роан нетерпеливо подгонял, теперь уже в насмешливой, но не менее пугающей манере: — Шустрее. Не зли папочку, гадёныш.       Беллами вцепился в парня таким взглядом, от которого у самого Джона сердце обливалось кровью. Блейк был не готов отпустить его, он искал хоть какое-то объяснение происходящему в глазах Джона, но не находил там ничего, кроме бесстрастной уверенной твёрдости. — Отпусти меня, или ты снова хочешь поругаться? — угрожающе гнул Джон. — Не уяснил ещё, что я могу быть очень неприятным?       Сбитый с толку словами, что он услышал от Джона, Беллами выронил его руку из своей. Он смотрел на Джона так, словно бы не мог его узнать, словно потерял его прямо перед глазами. Джон прочувствовал этот взгляд как удар ножом под рёбра. Но иначе никак не обезопасить Беллами, ведь тот по-другому его не отпустит и кинется на Роана на рожон. Джон с отчаянно вопящей в нём болью оторвал себя от Беллами и сел в машину. Роан тут же нажал на газ. — Какого хрена ты его провоцируешь? — злостно высказал Джон. — Чтобы ты не забывал своё место. Ты всё ещё принадлежишь мне. А то ты слишком свободно себя чувствуешь. Зачастил разгуливать с Нелюбимым. — Ты говорил, я могу делать, что хочу. Только чтобы жил один, — напомнил парень. — Я это условие выполняю. То, что у моей свободы есть какой-то лимит, уговора не было. — Твоей свободы не существует, золотце. Пока ты со мной не расплатился, я могу делать с тобой, что хочу. — Я выполняю все условия, что от меня требуются. Остальное уже от меня не зависит. Я приведу Маккрири, как только ты скажешь это сделать. Но ты что-то не торопишься. — Что, прямо сейчас за ручку его приведёшь? — усмехнулся Роан. — Ты должен ещё заслужить его доверие. И тогда я устрою ловушку, при которой ты останешься вне подозрений. Ты же не хочешь оказаться на месте Нейбоша? Я тоже этого не хочу.       Джон отвернулся к окну автомобиля, желая закончить этот разговор. Взгляд зацепился за боковое зеркало, заметив там следовавший за ними автомобиль Беллами.       «Нет! Нет! Нет!» — мысленно закричал Джон в панике. — «Не гонись за нами! Чёрт, остановись!»       Джон думал, что свихнётся от невроза прямо сейчас. Что делать? Как остановить Беллами? Всё это может закончиться только очень хреново. Упёртость Беллами была сейчас очень не кстати. Она ведёт его сейчас прямо в могилу. Беллами ускорился и стал приближаться всё стремительнее. Он становился всё ближе, не собираясь останавливаться, и в итоге намеренно въехал в зад их автомобиля, подтолкнув вперёд. Роан резко нажал по тормозам. Беллами тоже остановился. — Он совсем ёбнулся? — выругался Роан. — Я привык держать слово, но он сам напросился.       Роан собрался выйти из машины, и у Джона были доли секунд, чтобы хоть что-то сделать, чтобы остановить его. Он выхватил пистолет Роана из его кобуры и направил в его сторону. — Не трогай его!       Роан остановился, насмешливо глядя на Джона, как на ребёнка, угрожающего водяным пистолетиком: — Положи. Поранишься ещё.       Джон отвёл затвор, демонстрируя намеренность своих действий. — Вот как? — всё ещё не принимая всерьёз, говорил Роан. — Ну стреляй, раз решил.       Роан смотрел с непоколебимой уверенностью. Словно это он сейчас держит пушку в руках, а не находится под прицелом. Джон понимал, что убив его, ничего не решит. На Роана работает куча людей. Он просто выпишет себе смертный приговор. Потому его размахивания пистолетом для Роана просто смешны. — Пожалуйста, прошу тебя, давай просто уедем, — начал умолять Джон. — Стреляй, или я сейчас выйду и разделаю его на кусочки, — уже серьёзно и более жёстко произнёс Роан.       Джон проглотил тяжёлую слюну, осознавая, что в более безвыходной ситуации, чем эта, он не был. Беллами вышел из машины на улицу, в ожидании, что Роан выйдет к нему на разборку. У Джона тряслись руки от страха и беспомощности, а Роан был бескомпромиссным. Он ни за что не собирался отступать. Джон опустил пистолет с обречённым взглядом. Роан вновь собрался открыть ручку двери, и Джон остановил его одной фразой: — Я буду твоим.       Роан вернул взгляд на Джона. Его взгляд ликовал, упивался своей победой. А Джон был всё равно что расстрелян сейчас. Роан без слов завёл машину, резко сдал назад, с силой врезавшись в бампер стоящей позади машины, после чего быстро рванул вперёд с бешеной скоростью. Джон выдохнул, но тут же осознал, что стоит кое-что пояснить: — Но только на одну ночь. — Ты поздно ставишь условия, — упрекнул его Роан. — Но сойдёт и так.       Телефон Джона стал разрываться от звонка Беллами. Роан протянул руку и требовательно произнёс: — Дай сюда.       Джон отдал телефон, и в эту же секунду Роан выкинул его телефон в окно. На это Джон никак не отреагировал. Потеря телефона его сейчас волновала меньше всего.