Цитадель

Трандуил держал Туилиндэ за руку. Она была такой, какой он увидел её в первый раз на лесной поляне. Тогда солнце светило, словно тысячи светильников глубокой ночью и птицы пели гимны осенней любви. Туилиндэ была одета в белое. Она всегда любила белое. И теперь его жена была в белом. Такая, как в первый раз. Такая, как в последний. Чаша с весенним эльфийским вином разбилась и пролилась на пол. Никто не сможет собрать её заново из осколков, а если и соберёт, то она уже будет не такой. Не похожей на ту, первую чашу, сделанную руками мастера. Трандуил взял кубок с вином. Он пил снова и снова. Владыка Зеленолесья потерял счёт дням и ночам. Он не помнил и не понимал, как Туилиндэ отнесли в курган, сооружённый специально для неё. Всё в этом склепе светилось от золотых вещей и драгоценностей, принадлежащих эльфийской королеве. Но Трандуил не видел всего этого великолепия. Он смотрел на мёртвое лицо жены и ни единой мысли не было в его голове. Последние дни последнего года наступили для владыки Зеленолесья. Казалось, наступил Дагор Дагоррат и скоро последует последняя битва с Морготом и его отродьями. Трандуил же останется здесь. Пусть все его королевство будет разрушено. Ему всё равно. Пусть его убьют. Так он быстрее достигнет Валинора и соединиться со своей возлюбленной. Никакая тьма не была страшна ему. Он видел только свет, который исходил от мёртвой Туилиндэ. Эльф разговаривал с ней. Он знал, что она слышит его. Знал, что она чувствует его боль. Иногда ему казалось, что Туилиндэ зовёт его. Тогда он наклонялся к ней и целовал её в губы. Трандуил перестал принимать пищу. Он пил только вино, кувшины с которым ему приносили верные стражи. Они, словно тени, появлялись неслышно и также неслышно уходили. Никто не хотел тревожить своего короля. Лето всегда сменяется осенью, а осень — зимой. Великая стужа пришла в сердце светлого эльфийского короля. Про себя он даже называл себя ночным королём. На его земле отныне и навеки наступила великая ночь. Теперь она станет называться не Зеленолесьем, а Лихолесьем. Ибо пришла великая беда к ним в земли. Умерла светлая эльфийская королева, а король больше не находит света в своём сердце. Оно больше ничего не может вместить. Чаша пролилась и её уже ничем не наполнишь. Проходили дни. Проходили ночи. Трандуил не выходил из кургана. Он спал на земле возле мёртвой жены и пил вино. Владыка Лихолесья не мог плакать. Слёз не было. Сердце было выжжено дотла, словно его лицо под пламенем дракона. Он сам становился драконом, который охранял своё сокровище. Великие чары горести и скорби сковали его. Никто не мог разбудить своего короля. Ничьего голоса не слышал он. Не понимал Трандуил больше эльфийской речи. Однажды, когда владыка Лихолесья по обыкновению напился и собирался укладываться спать на сырой земле, увидел он некий свет, которым озарился весь курган. И предстала перед ним мёртвая жена. — Туилиндэ, ты пришла ко мне! — воскликнул Трандуил, пытаясь подняться, но его ноги сковало предательское вино. — Мельдо мой, — произнесла Туилиндэ и с великой печалью посмотрела в лицо мужа. — Не следует тебе так скорбеть и тосковать. Я пришла сюда, ибо была вызвана из Чертогов Мандоса твоей великой печалью. Знай же, Трандуил, что ты не даешь мне покоя. И не даёт мне покоя наш сын, о котором ты успел забыть. Знай же, мельдо мой, что попала я к Мириэль, которая сплетает гобелены судьбы. От неё я узнала, что предстоит тебе великая любовь и великие испытания. Так забудь же свою скорбь и смело иди навстречу завтрашнему дню. А тебя никогда не забуду. — Ты ошибаешься, любовь моя! — нежно произнёс Трандуил. — Я любил и буду любить только тебя. Забери меня с собой в Чертоги. Мне не нужна та великая любовь, о которой ты говоришь. — Тише, мельдо мой! — Туилиндэ улыбнулась. — Не стоит сейчас говорить об этом. Только в будущем ты узнаешь, как сильно ошибался. А теперь — спи. Проснувшись, ты забудешь все свои печали. С этими словами Туилиндэ растворилась в воздухе, словно её и не было, а Трандуил впервые за всё время заснул спокойным сном без сновидений. Проснувшись, он понял, что слишком долго не занимался делами королевства и своим сыном. Туилиндэ была мертва, но его народ нуждался в своём короле. Раньше Трандуил не мог думать ни о чём, кроме своей потерянной любви, но теперь как по волшебству он вспомнил о том, что грозит Средиземью и кто стоит на пути у орков. Нужно было заниматься делами обороны, а не своей скорбью. Когда Трандуил вышел из кургана, было уже далеко за полдень. Верный страж подбежал к нему с кувшином вина, думая, что не угодил своему королю. Но Трандуил изящным жестом отодвинул кувшин от себя. Во дворце все засуетились, узнав, что король покинул курган и намерен заниматься делами. А Трандуил, схватив первого попавшегося эльфа за рукав, строго спросил: — Где мой сын? Стражники провели короля к нянькам, у которых находился маленький эльфёнок. Он был ещё совсем крошечный, но на его головке виднелись золотистые волосики, которые сияли лучами солнца вокруг маленького личика. Трандуил посмотрел в синие, словно морской прибой, глаза своего сына. Маленький Леголас внимательно оглядел отца и вдруг протянул к нему маленькую ручку. Трандуил позволил сыну сжать в кулачке его палец, и светло улыбнулся.