Love is not possible for everybody.

       — Элиотт, а теперь шевели своей задницей!        — У меня эпизод!        — У меня эпизод… — насмешливо копирует Идрисс на повышенных тонах. — Лжец! Ты никогда так не говоришь, когда дело реально в эпизоде. Ты думаешь, мы не знаем разницы? Черт побери, у тебя все равно хватило наглости! Обвинить эпизод, когда даже не он вызывает у тебя такое состояние.        — Идрисс, успокойся! — просит Софьян.        — Прошло уже больше двух недель, черт возьми! Давай, Элиотт, шевели задницей и рассказывай, что у тебя стряслось!        Элиотт качает головой и чувствует, как рука Софьяна убирает волосы с его лба.        — Элиотт, мы волнуемся за тебя, и…        — Значит, его зовут Лука, верно? Это он, ежик?        Элиотт тут же подскакивает, одновременно толкая Софьяна и вырывая телефон из рук Идрисса.        — Не трогай мой телефон. Какие вообще друзья так делают?        — Те, кто переживают за тебя! — нахмурившись, говорит Идрисс. — Кто такой Лука?        Элиотт снова ложится, прижимая к себе телефон, словно хочет скрыть его ото всех.        — Просто парень. Не о чем говорить.        В комнате витает ощущение, будто болячку сорвали в одно касание, и Идрисс, кажется, очень зол.        — Прекрати нести эту ебаную херню. Его последнее сообщение было 17 дней назад, и с тех пор ты в полной депрессии. Неужели ты думаешь, что мы не видели, что тебе стало лучше в последнее время? Я знал, что ты с кем-то встречаешься.        Элиотт вздыхает и поворачивается к Софьяну.        — Это просто парень, мы не были вместе. Это был просто секс.        Софьян кивает, но встает и показывает несколько рисунков на столе Элиотта. Он хорошо их знает, потому что сам нарисовал каждый из них: это рисунки счастливого енота и ежика в других параллельных вселенных.        — Ты можешь пытаться убедить себя, но мы все знаем, что это был не просто секс, Элиотт. Ты ведь по уши влюблен в него, не так ли?        Элиотт бросает взгляд на Идрисса, который смотрит на него широко раскрытыми глазами, явно надеясь, что это заставит Элиотта заговорить, затем он смотрит на Софьяна, который нежно улыбается ему, и кивает.        — Да, я… я не понимал этого, пока он не сказал мне, что мы больше не можем видеться, потому что он влюбился в меня.        Софьян тут же кивает головой, кладя рисунки обратно на стол.        — Если он влюблен в тебя, то в чем же тогда дело?        Элиотт вздыхает и смотрит на свои руки, чтобы не смотреть на друзей.        — Он не хочет серьезных отношений.        Идрисс берет с матраса телефон и протягивает его Элиотту.        — Позвони ему, назначь настоящее свидание и покажи, что оно того стоит. Ты этого стоишь, Элиотт.        Элиотт вздыхает и ложится, качая головой.        — Только не в этой вселенной.

       Четыре месяца назад.

       — Видишь ли, — объясняет Лука, прежде чем снова затянуться косячком, — мне нравится эта теория. Представь, что ты бросаешь монетку, загадывая орла или решку. В тот момент, когда ты бросаешь ее, монета с такой же вероятностью в конце окажется повернута орлом, как и решкой. У обеих сторон одинаковые шансы. Если в этой вселенной выпадает орел, представь себе, что в другой вселенной выпадет решка. А теперь представь, что тебе приходится принять решение. Эта теория дает тебе невероятное количество возможностей, а следовательно, и невероятное количество вселенных. Может быть, в другой вселенной мы все здесь же и единственная разница — это цвет твоих штор, например, но в совершенно другой вселенной, мы встретились в средней школе, например. А может быть, мы даже были друзьями детства. Может быть, ты мой сосед.        Элиотт открывает глаза, прежде чем снова затянуться.        — Я и представить себе такого не мог. Так ты думаешь, во всех вселенных мы знакомы друг с другом? Типа, мы связаны?        Лука откашливается после того, как поперхнулся пивом, и откидывает волосы со лба.        — Не знаю, это был просто пример.        — Это странно, — говорит Элиотт, кладя косяк в пепельницу. — Это взрывает мне мозг! Ты можешь представить, что мы живем в худшей из возможных вселенных? Как если бы мы жили в той, где мы делаем много плохих выборов?        Лука пожимает плечами и улыбается.        — Вот именно. Мне приятно думать об этом. Наверное, Лука в других вселенных лучше меня.        Элиотт хмурится, глядя на Луку, сидящего перед ним на подоконнике.        — У тебя проблемы?        Лука качает головой, но вздыхает.        — Нет, не совсем. Скажем так, в этой вселенной ставки против меня, и я надеюсь, что в других вселенных это не так.        Элиотт кивает головой, глядя на Луку и нежно улыбаясь, давая ему возможность рассказать, если он захочет, но Лука разражается смехом.        — Почему мы такие серьезные? Я, блядь, испортил все настроение. Извини. Я пойду. Но сегодня было круто, мне это действительно было нужно.        Элиотт смотрит на дождь и качает головой.        — Нет, останься, сейчас темно и дождь идет. Ты же знаешь, что можешь спать здесь. Хочешь посмотреть фильм?        Лука колеблется и смотрит на Элиотта.        — Не знаю, Элиотт.        Элиотт качает головой и устраивается на диване.        — Да брось ты, мы можем посмотреть фильм, как два друга, верно? Ты собираешься вернуться домой под дождем и остаться один в своей квартире? Это твой план?        Лука пожимает плечами.        — Может быть, я пойду к другому парню, кто знает?        Элиотт тут же хмурится, но сразу вспоминает, что не имеет права принуждать Луку к моногамности и исключительности. Они никогда не говорили об этом, но, так как они встречались очень регулярно в течение последних трех месяцев, он действительно думал, что Лука не встречается с другими парнями.        — Я шучу, Элиотт, — говорит Лука, садясь рядом с ним, — я ни с кем не встречаюсь, ты достаточно хорош для меня. По крайней мере, с тобой не бывает плохих сюрпризов.        Элиотт улыбается и делает глоток пива.        — Какой самый худший сюрприз тебе попадался?        Лука колеблется, потом начинает смеяться, прежде чем взять еще одну бутылку пива.        — Однажды я встретил одного чувака. 20 лет на его фото в профиле, минимум 50 в реальной жизни.        Элиотт только хочет спросить Луку, занимается ли тот с ним сексом, но он не знает, имеет ли он право спрашивать такое. Границы с Лукой действительно размыты, и Элиотт иногда теряется в них. Часто теряется.        — Я не занимался с ним сексом. Он напоминал мне моего отца. Фу.        Элиотт улыбается и колеблется, что заставляет Луку улыбнуться.        — Тебе было интересно, почему мне нравятся высокие парни?        Элиотт с улыбкой кивает, а Лука пожимает плечами.        — Не знаю, мне нравится чувствовать, что ты можешь обернуть все мое тело своим.        Элиотт приподнимает бровь, и Лука кашляет. По крайней мере, притворяется, что кашляет, прежде чем сделать еще один глоток пива.        — Ты или кто-то другой, неважно.        Элиотт смотрит на него краем глаза, когда делает еще один глоток пива, и впервые задается вопросом, так ли уж это неважно для Луки. Если это действительно неважно, почему он не встречается ни с кем другим?        — Однажды я трахнул чувака, и его парень застукал нас. Думаю, что в тот раз я испугался больше всего в жизни. У меня была сломана рука, разбита губа и синяк под глазом в течение нескольких недель.        Элиотт делает глоток пива и вздыхает. Лука больше не встречается с другими парнями, потому что уверен, что Элиотт не причинит ему никаких проблем, вот и все. Он знает, что в безопасности.        — Ладно, давай посмотрим твой фильм, — говорит Лука, хватая одеяло и накрывая их обоих. — Мы друзья, ты прав, мы можем побыть вместе наедине.        Вместе наедине — именно так все и было между ними.        — Позвони ему, Элиотт! — говорит Идрисс, раздвигая занавески, а затем и открывая окно.        — Ни за что! Он не хочет ничего серьезного. Ты бы видел, какое отвращение было у него на лице, когда он сказал, что влюблен в меня.        — Он знает, что у тебя биполярное расстройство? — спрашивает Софьян.        — Нет, даже близко нет, — хмыкает Элиотт. — Только представь, если бы он знал, что я еще и сумасшедший?        — Ты не сумасшедший! — злится Идрисс. — Ты просто идиот! Позвони ему!        Элиотт качает головой и снова ложится под одеяло.        — Ты видел, чем все закончилось с Люсиль?        Идрисс тут же замирает и вздыхает.        — Люсиль не была той самой. Я не знаю, подходит ли тебе Лука, но я знаю, что ты никогда и не узнаешь, если не попытаешься. Я уверен, что вы вели себя как пара, даже не осознавая этого. Именно осознание напугало тебя.        — По крайней мере, скажи ему, что ты чувствуешь, — тихо говорит Софьян. — Поговори с ним, Элиотт. Тебе никогда не было лучше, чем в последние несколько месяцев. Может быть, он не хотел серьезных отношений, потому что настрадался в прошлом, но ты можешь изменить его мнение.        — Позвони ему, или я сам это сделаю! — говорит Идрисс.        Парни выходят из его комнаты, и Элиотт вздыхает, слыша, как его друзья говорят о нем в коридоре. Он закрывает глаза и представляет себе вселенную, где он может сказать: «Я люблю тебя, Лука», без всяких «но».        Элиотт встает и садится за стол рисовать. Это единственное, что его немного успокаивает: рисовать все, что он хотел бы сделать или сказать Луке. Он никогда не сможет подарить или показать ему свои рисунки, но он надеется, что в одной из этих гребаных параллельных вселенных есть Элиотт, который рисует для Луки каждый день своей жизни.        Элиотт, который говорит ему, что любит.        Элиотт, который делает его счастливым.        Если бы он мог пообещать Луке счастливое будущее, он мог бы попытаться убедить его попробовать быть вместе, но он не может пообещать подобное, поэтому он должен держаться подальше от Луки, чтобы когда-нибудь тот смог стать счастливым с кем-то другим.        Но когда он заканчивает рисовать, ему в голову приходит крошечная мысль: а что, если бы он жил во вселенной, где он бы все-таки решился попробовать?