Баллада о глупом мальчишке

Пусть бывшую графскую усадьбу переделали под лицей и подогнали под все требования Минстроя, часть занятий, как ни крути, учителям приходится проводить в условиях, далеких от идеального. Историка вот, в связи с реставрацией колонн в западном крыле, вообще лишили отдельного кабинета, поэтому лекции он ведет в старом зимнем саду. Красивое, бесспорно, помещение, но окна и витражи тепло вообще не держат, и Рома, от души накапав историку на мозг, получает разрешение сходить в раздевалку. Возвращается, кутаясь в одну из толстовок, которую утром стащил у Артема, и старается лишний раз не смотреть на сидящего через проход Ройтманна, у которого на лице читается смесь омерзения с кучей вопросительных знаков. В духе «Ты надел что-то, что стоит меньше тысячи баксов?». Но сейчас у Ромы нет сил на войнушку взглядами с бывшим приятелем. Он пытается вслушиваться в лекцию и зависать одновременно в трех чатах в вотсапе — с Артемом, Василисой и «Ебанько фэмили». Нелегкая работенка, учитывая, что еще неделю назад вообще на уроках телефон не доставал: не с кем было переписываться. Рома кидает Артему селфи, которое сделал на обратном пути из раздевалки. Просто чтобы напомнить, кого тот безжалостно отправил «Убером», не разрешив прогуливать уроки. Вы: Холодрыга пиздец. Напротив сообщения моментально появляются две синие галочки. Рома ставит учебник «домиком» и ниже нагибается над партой, чтобы историк не спалил широкую улыбку, которая слабо сочетается с Октябрьской революцией: Артем скидывает ему вагон фиолетовых сердечек. Тема: Мы как Биба и Боба) Он присылает размытое селфи в абсолютно идентичной толстовке. Улыбка Ромы становится шире, косые взгляды Ройтманна — подозрительнее. Вы: ...два долбоеба. Фронталку протри. Тема: Что ты там разглядывать собрался?;) Вы: Твои бесстыжие глаза. Тема: Злишься?:( Вы: Злюсь. Тема: Ну прости… Нельзя уроки прогуливать. Я все равно на работе. После фестиваля мои финансы поют романсы :С Рома еле сдерживается, чтобы не скинуть ему в ту же секунду на карту тысяч пятьдесят, а матери потом соврать, что купил кроссовки. Хорошо, мозг вовремя включается и напоминает, что получить денежный перевод, будто напросился и намекал, — мягко говоря неприятно. Рома и сам такое проходил с Жигалевым в прошлом году, когда мать перешла в режим берсерка после втайне проколотого носа и заблокировала карточку на месяц. Лучше уж Артем будет и дальше с ним честно делиться тем, что происходит с его кошельком. Больше шансов, что не постесняется попросить о помощи, если станет совсем тяжко. Вы: Ладно, не злюсь. Просто грустно, что сегодня уже не встретимся. Тема: Вторую ночь подряд матушка не одобрит? Рома покусывает губу. На мать при желании можно надавить через отца, но проблем не оберешься до самой старости. К тому же — у Ромы от одного воспоминания полыхают уши — вторую ночь подряд сбегать в ванную подрочить, это перебор и стыдобища. Артему достаточно на него посмотреть чуть дольше обычного и поцеловать чуть жарче, чтобы довести до ручки. А если встанет прямо при Артеме? Что он скажет? «Извини, не обращай внимания, пойду развлекусь с левой рукой, а ты сделай вид, пожалуйста, что ничего не видел»? Артем, будто почувствовав, что Рома сейчас поймает паническую атаку, напряженно раздумывая, не послужит ли внезапный стояк поводом для расставания, снова строчит. Тема: Забей, это я так… понравилось просто с тобой спать в одной кровати) Понимаю, тебе на завтра другие учебники нужны, одежда другая, все такое) Рома кусает губу сильнее: наверняка засос, на который Ройтманн уже нагляделся, как на восьмое чудо света, раздуло до размеров Юпитера от постоянных экзекуций зубами. Но черт! «Понравилось с тобой спать в одной кровати». Звучит как сказка, как сладкий бред, как самое приятное, что можно услышать от парня, в которого ты по уши влюблен. Ему что, правда понравилось? Не глупи, Рома, кому понравится поле боя, которое ты устроил в кровати, всю ночь перекатываясь туда-сюда? Артем это просто из вежливости говорит. Вы: Угу. Рома переходит во второй чат, где беснуется Василиса. Вася: Парфенов, ау! Вася: Рома, ответь! Вася: Парфенов, ответь! Рома, ответь! Парфенов, ответь! Вася: Я, блядь, для тебя какая-то шутка??? Вы: Да тут я, чего орешь? Вася: О, ура! Колись, для чего тоналка? Вася: Хотя не надо, поняла. И как прошла ночь?? Тебя можно поздравить?:DDD Вы: Хорошо прошла, выспался. С чем поздравить, позволь поинтересоваться? Вася: Как с чем?! С лучшим кексом в твоей жизни, конечно! Я хочу знать все. Соколков либо был супер нежным, либо зверем в постели! И оба варианта мне нравятся!;) Вы: СДУРЕЛА?! У Ромы чуть телефон не выскальзывает из рук, а на его возмущенный шумный выдох оглядываются сидящие впереди одноклассницы. Вы: НИЧЕГО НЕ БЫЛО! МЫ ПРОСТО СПАЛИ В ОДНОЙ КРОВАТИ! Рома жалеет о том, что это написал, почти сразу же. Потому что Василиса скидывает ему гифку с обалдевшим котом. Вася: ВЫ ЕЩЕ И СПАЛИ В ОДНОЙ КРОВАТИ?? И ТЫ ЕГО ДАЖЕ ЗА ЧЛЕН НЕ ПОТРОГАЛ? Вы: ВАСИЛИСА! Вася: РОМА! Вася: Позор на мои седины! Точнее рыжИны! И я реально завидую выдержке Артема... Вы: Завидуешь? Хм. Так и знал, что ты хочешь меня трахнуть. Вася: Ха-ха! Я-то еще держусь;))) Но Соколков! Он же смотрит на тебя, будто хочет сожрать. Если он на тебя не залез, то у него стальные яйца. Артем правда на него так смотрит?.. Раз даже Василиса заметила. Вы: А у меня нет... Ну и захуя он это пишет? Но с кем обсуждать насущные проблемы, если не с Василисой, у которой, похоже, нет ни одного табу на обсуждения, и смущения нет тоже? Не с отцом же. Вася: В смысле?? У тебя все-таки встал?) Рома чувствует, что уже красный как рак. Он ненадолго отвлекается на соседний чат, где «Ебанько фэмили» дружно высказывают Илье все, что думают о голосовых сообщениях продолжительностью по пять минут, смысла несущих еще меньше, чем состав поваренной соли. Вася: Ромааааа. Ну подумаешь! Что естественно, то не безобразно! Вы: Не знаю. Как-то это неправильно. Ладошки стирать в самом начале отношений... Вася: Ми-ми-ми! У вас отношения?? Каааайф) Вы: А на что, извини, это похоже? Вася: Похоже на мелодраму от турецкого телевидения) И поверь, это еще как правильно и нормально. Ты думаешь, Артем на тебя ни разу не вздрочнул? Тю, наивный. Вы: Вряд ли… Я бы понял. Вася: Ебать, Рома, БЕСИШЬ. Ты экстрасенсом заделался? Все дрочат, Рома. ВСЕ. А когда ты в отношениях, ты дрочишь на свою вторую половинку, разве нет? Вы: Пипец. То есть он реально на меня... Вася: Премия «Тупица года» по тебе плачет. Конечно. Вероятность 99% Вы: Но один процент, что нет, все же присутствует?.. Вася: АааааАААААааааа! Выйди и зайди нормально! А еще лучше — иди и учи матчасть, чтобы сразить его наповал, когда дело дойдет до предварительных ласк;) Вы: Себя я наповал сражу. Вы: Серьезно. Мне кажется, я даже до кровати не дойду. Двину кони прямо в коридоре, если пойму, что все к этому идет… Вы: Что-то сердечко шалит. Слушай, а захвати еще «Корвалол» вместе с тоналкой, когда выезжать будешь. Вася: Ты психушка? (с) Вася: Долго думал? Возьми себя в руки. Это не предполетные испытания космонавтов) Не знаю… порнуху, что ли, посмотри, чтобы расслабиться) Вы: Что, прямо на истории? Вася: Ох, Рома. То, что ты не пользуешься смайлами, меня убивает. Вася: Я не пойму, когда ты сарказмируешь, а когда ТУПИЛЬДУ ВКЛЮЧАЕШЬ. Дома, Рома. Приходишь, запираешься с телефончиком, вбиваешь в строку поиска “смотреть мужицкий трах онлайн без регистрации и смс”, впитываешь опыт предшественников и наяриваешь в одинокого. Совмещаешь ПРИЯТНОЕ С ПОЛЕЗНЫМ, гыгы:) Мне тебя и этому учить?? Вы: Нет, спасибо. Но «Корвалол» захвати, будь другом… Вася: Пипеееетс... До конца урока Рома успевает высказать свое ценное мнение по поводу голосовых в чате «Ебанько фэмили», отправить Артему несколько мемов с котами и прочитать под бешеный стук сердца и желание самовоспламениться и сгореть заживо статью про подготовку к сексу, которую ему скидывает Василиса. Когда урок заканчивается, Рома бросает вещи в рюкзак и несется в туалет. Запирается в кабинке, стекает вниз по дверце и закрывает глаза, пытаясь справиться с захлестнувшим его волнением. Боже, как же он вляпался. Еще позавчера думать мог только о поцелуе — целомудренном и без языка. А сегодня уже по наводке Василисы читает, как готовиться к сексу и, что самое странное, не видит в этом ничегошеньки сложного или противного. Если мыслить здраво и без трагизма — с основным он справится сам, а с тем, что, судя по информации из статьи, многие делают уже в постели, Артем поможет. Поможет ведь? Главное, изучить внимательно ассортимент презервативов и смазок, а то привет от внезапной аллергии придется некстати. Рома вылетает из кабинки, крутит кран и сует лицо под тонкую струйку ледяной воды. Разогретую кожу щиплет, воротник толстовки мокнет, зато и напряжение в штанах при мысли о голом Артеме в одной с ним кровати немного ослабевает. Рома полностью приходит в себя к моменту, как в туалет вваливаются гогочущие пятиклассники. Телефон вибрирует от нового уведомления. Вася: Не рассчитала время:( Уже пригнала, а у тебя еще урок впереди, блин:(( Вы: Физра последняя, выписываю себе прогул. Вы: Жди, красотка, я лечу. Вася: Серьезно?? Вы: Нет, пойду светить своими засосами:) Буду звездой девчачьих сплетен:) Вася: Рома Парфенов и смайлики — угрожающее сочетание! Вас понял, Ковальски. Ура-ура! Рома спускается на первый этаж, делает рожу кирпичом и невозмутимо проходит мимо охранника, который провожает его прищуром, но, к счастью, не уточняет, какой класс и сколько уроков. Выходит за ворота, озирается и выплевывает «Блядь!» от неожиданности, когда на него запрыгивают со спины и от души треплют по волосам. — Вот только помереть молодым от инфаркта мне не хватало, — цедит Рома и недовольно клюет ржущую Василису в подставленную щеку. — Ворчишь как тысячелетний дед, — фыркает Василиса и хватает его за подбородок. Разглядывает засос на губе, дергает ворот толстовки, чтобы просканировать взглядом второй — на шее. — Вот это творчество… Артем художник. — Ты тоналку принесла? — интересуется Рома сварливо, вздергивая бровь. Но улыбается почему-то без видимых на то причин. — Да, только поможет ли мертвому припарка — большой вопрос. — Василиса прищуривается и с видом знатока постукивает пальцем по оттопыренной нижней губе. — Ладно, сейчас наведем косметический ремонт. Погнали пообедаем заодно? — Василиса тут же заявляет не без нотки гордости: — Зарплата капнула, я плачу. Рома собирается возмутиться и сказать, что в состоянии ее угостить. Но в голове срабатывает тот же звоночек, что и в случае с Артемом на уроке истории. «Привет, Рома, это реальный мир, — думает он ехидно, — представь себе, людей необязательно покупать за бабки. Что нам папа говорил, а?». — Окей, — соглашается Рома со вздохом, надеясь, что ничего лишнего в выражении его лица не проскользнуло. — И куда ты меня поведешь?..

***

— Никогда такого не ел, — признается Рома сконфуженно, когда они подходят с подносами к свободному столику у окна. Василиса издает непонятный звук, напоминающий бульканье, и чуть не врезается носом в стекло, спотыкаясь о собственную ногу. Рома лишь каким-то чудом, перехватывая поднос одной рукой, другой ловит Василису за капюшон фиолетовой парки. Если бы не ее обалдевшие глаза, Рома бы на полном серьезе решил, что она устроила эту сцену специально: вон даже семья за соседним столиком обернулась. — Василиса Андреевна, вы ебу дали? — уточняет Рома с кривой ухмылкой. — Ты никогда… — Василиса выдерживает устрашающую театральную паузу и спрашивает шепотом: — Никогда не ел в «Макдаке»?.. — Ну… никогда. — Рома садится, ставит перед собой поднос и с сомнением смотрит на картошку фри и сырный соус. Ладно, иногда они с отцом балуются доставкой из ресторанов, в меню которых присутствует разного рода фастфуд, но и ценник там другой, и выглядит картошка фри иначе. Рома недоуменно хмурится и уточняет: — Ты куда? — Пипец, я думала, ты просто не голодный! — Василиса всплескивает руками и уносится обратно к терминалам заказа, бросая через плечо: — Жди! Рома пока отвлекается на всплывающее уведомление телефона. Тема: Ты в сети на физре??? D:< Вы: Я не на физре. Не пошел на нее. Что значат эти иероглифы после вопросительных знаков? Тема: Что я в ахуе. Рома моргает. Смотрит на сообщение еще раз и не верит, что видит точку и «в ахуе» рядом с именем Темы. Тема: Прогульщик! Тебя куда понесло? И с кем?? Вы: С Василисой… Я не хотел косых взглядов из-за засосов, на физре за последнюю парту не спрячешься. У нас гадюшник в классе будь здоров. Одноклассницы своим мамкам сольют, их мамки — моей матери за бокалом винишка. «А кто это вашего сыночку кушал?» Артем так долго молчит, хотя сообщение прочитано, что у Ромы ком в горле встает. А вдруг сейчас скажет, что несерьезное отношение к расписанию намекает, что Рома и к отношениям их будет относиться несерьезно? Что Артему не нужна сбегающая с уроков школота? Тема: Черт:( Я забыл про засосы. Извини, мой проеб. Надо будет в следующий раз их ставить в других местах, чтобы только я видел:) Тема: Василисе привет. Отдыхайте) Рома расплывается в идиотской широкой улыбке. Артем не думает его бросать — как камень с плеч. Еще и заявление про «следующий раз» и «другие места», которые будет видеть только он. А если подумать, то какие места на его теле может видеть только Артем?.. — Он хочет, чтобы я разделся? — нападает Рома на Василису, которая возвращается с загруженным под завязку подносом, и тычет ей телефоном под нос. — Что это значит?.. — Батенька, мне сложно представить человека, который не хочет видеть вас без одежды. — Василиса расплывается в мерзкой ухмылке и, игнорируя ворчание Ромы, ставит поднос на стол и вчитывается в сообщение. — У-у-у! Это значит, Парфенов, что ты… — Она манит Рому пальцем, и когда тот наклоняется ближе, готовый внимать мудрости, сообщает вкрадчиво: — Дурында ты. Конечно, хочет. Намекает прямым текстом! О чем я и говорила. — С тобой невозможно нормально разговаривать, — жалуется Рома и только тогда обращает внимание на поднос. Ни одной повторяющейся позиции меню, и еды — будто на целую орду. — Ты… все это съешь? — Это все съешь ты, — поправляет Василиса, плюхаясь на диванчик напротив, и поигрывает рыжими бровями. — По крайней мере, попробуешь. Ромка, ты никогда не жрал наггетсы и шримп ролл — это надо немедленно исправить! — Я лопну, — бормочет Рома, разглядывая кучу упаковок и свертков, и признается: — Но пахнет обалденно. — На вкус тоже как сотня оргазмов, — заявляет Василиса и копается в сумке. — Так. Поедим, потом займемся ужасными свидетельствами вашего чудовищно невинного лежания в кроватке… Первая мысль, которая посещает Рому после дегустации почти всех позиций, которые Василиса принесла — почему он никогда раньше не ел этой пищи богов? А самое главное — почему отец ему не рассказал, что такая роскошь существует под маркой дешевого ценового сегмента? Разморенный едой, Рома решает не откладывать вопрос в долгий ящик и спрашивает у отца, подхватит ли он его по пути домой. Может и поболтают по душам, а то последнюю неделю Рома только и делал, что висел на телефоне с Артемом. Даже не поинтересовался, как у отца сделка прошла по продаже склада под фармацевтику. — Блин, отец будет поблизости минут через двадцать, — спохватывается Рома, когда приходит ответное сообщение. — Накрасишь меня?.. Ну в смысле… загримируешь? Василиса пересаживается к нему на диванчик и начинает возиться с его засосами с кучей кисточек и баночек, которые извлекает из недр сумки. — Видно все равно будет, — резюмирует она, кое-как разобравшись с губой и шеей, — но только если специально приглядываться. — Мать может, — кисло говорит Рома, но, посмотревшись в зеркальце, которое Василиса предлагает, отмечает, что все не так уж и плохо. — Не пойму, — вздыхает Василиса, — велика беда — засосы! Это же круто. В смысле, что тебя любят и хотят. Она что, счастья тебе не желает? — Да желает, наверное. — Рома пожимает плечами. — Только у нее свои представления о моем счастье. С хорошей девушкой с охуенной родословной, вагоном денег… Чтобы секс только после свадьбы, вилла на побережье Италии и семейный бизнес, связанный с недвижимостью. Когда Рома это произносит, настроение, поднявшееся на несколько пунктов после классного обеда и беззаботной болтовни ни о чем, моментально падает. И Рома тоскливо думает, что Италия, вилла и девушка с безупречной родней ему не улыбаются вовсе. В мыслях ему улыбается только Артем, и только его улыбка заставляет сердце трепыхаться в груди в учащенном ритме. И пусть это будет не под жарким солнцем Средиземноморья, а в пятиэтажке в спальнике их родного города. — Нифига себе планы, — фыркает Василиса возмущенно, — а папа в курсе? — Папа на моей стороне, вот только… — Рома замолкает и тянется к септуму, но одергивает себя: мало ли, смажет тоналку случайно. Он поднимает на Василису виноватый взгляд, не зная, как объяснить это чувство ходьбы по минному полю, а она серьезно кивает и сама находит нужные слова: — Понимаю. Тебе не хочется быть их камнем преткновения. — Как ты?.. — удивленно спрашивает Рома. — Да сама такая же. — Василиса морщит нос и отмахивается с досадой. — Сидишь и думаешь… класс, один из родителей за меня заступается. А потом думаешь… и хули классного? Орут ведь друг на друга за стенкой будь здоров. И ты посреди двух огней. — Василиса безрадостно улыбается. — Тяжелая тема. — Тяжелая, — вздыхает Рома, кривя губы. — Эй, ну чего ты? — Василиса вдруг обнимает его и целует в щеку. — Ромка, жизнь не останавливается. Нам наши головы и задницы самим носить, как бы нашим предкам ни хотелось нас контролировать до тридцатника. — Что бы я делал без твоих советов? — Рома пытается выдавить немножко сарказма в голос, но получается искренне. Он неловко гладит Василису по рыжей растрепанной косе и произносит тихо, понимая, что лучшего момента не будет: — Вась, спасибо, что ты со мной общаешься… Я правда это ценю. — Парфенов, заткнись, я плакать не собиралась, — бурчит Василиса и несильно бьет его подбородком по плечу, продолжая крепко обнимать. Потом внезапно замирает, как дикая рысь перед прыжком, и спрашивает громко: — Ого, это твой папа?.. — А что, похожи? — раздается веселый голос отца. Рома моментально отлипает от Василисы и смотрит на отца во все глаза. Не в привычном для рабочего времени костюме-тройке, а в обычных брюках и кожанке поверх футболки с логотипом Марвел. Светлый андеркат и вовсе от ноябрьского ветра превратился в прическу «Я вышел с пляжа Майами». Отец улыбается уж очень довольно и садится на диванчик напротив. — Сто лет наггетсы не ел, — замечает бодро и отправляет в рот сразу две штуки. Закатывает блаженно глаза. — М-м-м! Вкус моей юности. — Я, кажется, влюбилась, — говорит Василиса, растекаясь по столу и подпирая щеку кулаком. Рома только фыркает: отец сам прекрасно знает, что красавчик, а на комплименты всегда реагирует с кокетливым и ни разу не убедительным выражением «Ой, да что вы» на лице. — Вы как две капли с Ромкой! — Василиса картинно заламывает руки и без тени стыда сокрушается: — И с обоими мне не светит! Меня, кстати, Василиса Андреевна зовут. — Эй! — шипит Рома, а отец ржет и продолжает уплетать наггетсы, а потом и на надкусанный бигмак переключается. — Заметил вас через окно, — объясняется, хитро подмигивая. — Очень приятно, Василиса Андреевна. Я Кирилл. — Викторович, — подсказывает Рома ядовито. Отец цокает и закатывает глаза, и Рома давится воздухом. Это еще что за представление в духе «стильно, модно, молодежно»? — Па, нам не пора? — Какой у меня скучный сын, — к ужасу Ромы, делится отец с Василисой, и оба хихикают. — Вас куда-нибудь подбросить, Василиса Андреевна? — Не, у меня тут недалеко работа, смена скоро начнется. — Василиса вешает сумку на плечо и перебирается через Рому к краю диванчика. — Пока. — Она звонко чмокает Рому в нос, не слушая вялых возражений. Машет отцу Ромы и с придыханием произносит: — Приятно было с вами познакомиться, Кирилл… — Она добавляет под взбешенным взглядом Ромы, еле сдерживая смех, судя по дрожащим губам: — Викторович. — До свидания, юная леди. — Отец провожает Василису взглядом до выхода. И говорит, медленно кивая: — Крутая. Твоя «эл пэ»? — Что еще за «эл пэ»? — спрашивает Рома с нехорошим подозрением. Опять небось шлялся по бесоебским пабликам «Вконтакте», аргументируя это тем, что любит сетевое творчество — стихи там всякие, цитатки с песенками. — Лучшая подруга, — с нескрываемым удовольствием сообщает отец. — Сленг такой. — Па-а, тебе тридцать пять, какой еще сленг? — стонет Рома, кидая в него скомканной салфеткой. Предупреждает его следующую реплику: — Это даже не зрелость, да-да, я помню, но ты же биг босс, блин. — Я закрыл сделку квартала, мне можно и расслабиться, — фыркает отец и дергает горловину футболки, ясно демонстрируя, что «расслабиться» в его понимании — удариться в детство. Даже мать в такие моменты оттаивает от его закидонов и смеется, что в принципе делает редко. — Закрыл? — оживляется Рома. — И как прошло? — Нет, Рожок, это скучно, — отмахивается отец, и чертенят в его карих глазах становится на порядок больше. — Куда интереснее свидетельства того, что ночевка прошла отлично. — Черт. Видно? — спрашивает Рома севшим голосом. — Если приглядываться. — Отец улыбается краем губ и спрашивает серьезным тоном: — Предохранялись? — ПАПА! — Рома озирается, но из-за общего гвалта и истерики, которую закатила мелкая девчонка у кассы, на них никто не обращает внимания. — Ничего не было. Мы только начали встр… встречаться… Я же не… — Да, ты же не, как я мог забыть, — посмеивается отец, заметно расслабляясь. — Прости, Рожок, иногда я диву даюсь, как у меня мог получиться такой серьезный молодой человек. — Ха-ха, очень смешно, — тянет Рома и осторожно прикусывает губу с той стороны, где нет засоса. Он уже знает, каким будет следующий вопрос, и впервые трусит перед отцом, с которым раньше делился абсолютно всем. С каждой болячкой, вопросом, просьбой о совете и даже банальным выбором рубашки бежал к нему. Доверял сомнения, тайны, историю про подставу с бабками, за которую знатно отхватил пиздюлей. Но сейчас в воздухе витает не просто секрет или неловкая история. Это та сторона Роминой жизни, в которой он долгое время не признавался самому себе. Как отец отреагирует? Вдруг именно на этом заканчиваются границы его родительского понимания? — Пойдем в машину, там тише, — предлагает отец, и Рома кивает. — Только еду заберем, не пропадать же добру. — Он качает головой. — Ну вы и набрали. Рома улыбается через силу. Сколько бы отец ни прожил в богатстве и роскоши, сколько бы сил ни приложил, забираясь на вершину, к достижению звания биг босса, а не забыл, кажется, ни на йоту, с чего начинал. Они собирают еду по пакетам и выходят на стоянку. Рома забирается в отцовский «Порше» на переднее пассажирское и не спешит пристегивать ремень. Вряд ли они поедут, пока не поговорят. До дома всего ничего, а разговор не из коротких. — Па, а расскажи еще раз, как вы с мамой познакомились, — просит Рома, когда отец садится и принимается за молочный коктейль. — Не надоело слушать одно и то же? — хмыкает, но сдается сразу же: сам любит ударяться в воспоминания. — Погожий февральский денек. Иду я, шестнадцатилетний и безбожно красивый, со свалки строительной, где мы с пацанами пивко попивали… Прохожу, значит, мимо лицея, в котором и ты сейчас учишься. А у ворот — пипяу!.. — Па, без «пипяу», — требует Рома сердито. — Да-да. — Отец шумно втягивает коктейль через трубочку и смотрит, нежно улыбаясь, на приборную панель. — А у ворот стоит ангел натуральный. И будто светится. И подружки вокруг нее вьются, как птички вокруг диснеевской принцессы, заглядывают в рот, пытаются выслужиться… И ноги меня сами к ней понесли. Челюсть я еле-еле подобрал с земли, ножкой шаркнул и… не зассал и познакомился. — В прошлый раз было больше подробностей и описаний, — поддевает Рома, широко улыбаясь. — Про то, как ты бегал… — Да там на три часа подробностей, как я за Маринкой бегал, — простодушно отзывается отец. — Каждый день целых четыре месяца бегал. Встречал у ворот лицея и провожал тридцать шагов до машины, которая ее увозила в замок. Толком не успевали поболтать, да и она меня сначала знать не хотела, все уходи да отстань. А потом привыкла. — Отец довольно жмурится. — На неделю свалился с ангиной, сил из квартиры не было выползти. Отболел, пришел снова, а Маринка как на меня набросится, мол, где тебя носило, почему не встречаешь, совсем страх потерял?.. Ну я и понял, что все, любовь. А там уже свидания, прогулки до рассвета, из дома она со мной уходила раз десять… — По лицу отца пробегает смутная тень. Не недовольства, скорее дурных воспоминаний, которые вроде померкли, но оставили свой осадочек. — А там скандал с ее родителями, мой универ, стажировка, работа, попытки доказать, добиться уже у ее родни разрешения... Только сам знаешь, на тебя мы у них разрешения не спрашивали. — Отец протягивает руку и щелкает Рому по септуму. Добавляет весело: — Поэтому мой долг — спросить тебя про резинки. Хотя тебе не светит та радость, которая мне привалила, да? Рома смотрит на него испуганно, и весь окружающий мир, кажется, выжидающе застывает в эту секунду, любопытно заглядывая сквозь окна в салон тачки. У Ромы, по крайней мере, чувство, что он на сцене с микрофоном перед огромным залом, ловящим каждый его беспокойный выдох. — Если что, про радость я без сарказма, — говорит отец твердо, видно, по-своему истолковав его долгий отчаянный взгляд. — Ты у нас желанный, Рожок. — Почему ты сказал… — Рома сглатывает. Голова кружится, и его даже слегка подташнивает, — что не светит?.. — Помнится, ты написал, что останешься у друга, не у подружки, — просто говорит отец. Так просто, без гримасы, без единой лишней эмоции, которая бы сказала наверняка, что Рома ему противен. — И толстовки этой я не видел. Хотя ты уже неделю мне шмотки на выбор не показывал. — Вот теперь отец строит гримасу. Обиженную. — Совсем про меня забыл. — Па… — Рома не представляет, что должен ответить. Не представляет, как выразить благодарность за то, что разговор, перед которым он не успел себя даже порядочно накрутить и довести до паники, протекает невыносимо легко и буднично, будто они болтают о фильмах Гая Ричи или стихах из сети. — Па, так ты… понял? — Конечно, я понял. Как-то… интуитивно. — Отец опускает коктейль в подстаканник и замечает с фирменной ехидцей: — Ты же мой «эл дэ». — Па... Рома быстро смахивает слезы, молча перегибается через коробку передач и его обнимает.