Двоедушник

В нашем шапито играют в прятки Сотни сломанных людей Если упадёшь, то без оглядки Забирайся выше стен.

В кожаном салоне гелендвагена пахнет яблоками и женщиной. Он приглушенно урчит, легко подминая кочки, хрустит ломающимися под колесами ветками. Прохладно — сквозь чуть опущенное окно сочится влажная серость. Кристина медленно вдыхает ее, силясь привести мысли в порядок, но это действие сразу отзывается безнадежным чувством тошноты в пустом желудке. Словно собственным телом ощущая состояние подруги, Тимофей косится на нее сочувственно, трогает ребро бледной ладони мизинцем. Не сказать, что физически от этого жеста становится легче, но морально — точно. Девушка поджимает губы в тонкую нить и благодарно вздергивает уголки. — Не, ребят, мне просто любопытно, — заговаривает Макс, поворачивая направо. Манера его езды отличается чрезмерной резкостью, поэтому пассажиры при каждом маневре накреняются то на один, то на другой бок, — че вы там рассчитываете увидеть? Ну, может купола золотые или монашек симпотных? Ден закатывает глаза, упирает локоть в боковое окно и бросает взгляд на зеркало заднего вида. Пустая болтовня ему не интересна, а вот происходящее на сиденьях — очень даже. Наблюдение за людьми вообще очень важная штука. Если бы он понял это еще год назад, возможно, сейчас не сидел бы в этой проклятой машине. — Ну не знаю, на фотках нормальное такое зданьице беленькое, — отвечает Нила, — внутри еще комнаты есть, как в отеле прям. Взявшись пальцами за подголовник водительского сиденья, девушка подается вперед и выглядывает на дорогу. Россыпь кудрявых волос оказывается совсем близко с щетинистым лицом Макса, и тот невольно вдыхает их запах. Совсем не похожий на Аришкин — он какой-то чрезмерно юный и свежий. Его же избранница пахнет влажной духотой, остающейся в комнате после секса, и антоновкой. — Ага, пять звезд, олл инклюзив, — смеется он, убирая от щеки приятно щекочущие волоски. — Ты так не скачи по тачке, тормозну, вылетишь через лобовуху, птичка. Настороженный поведением сестры, Тимофей как раз подхватывает ее за капюшон толстовки и оттягивает назад, вынуждая сесть по-человечески. Нила огрызается обиженно, отводит взгляд в сторону. — Так а что там на самом деле то? — Кристина через зеркало ловит на себе внимание Дениса. Карие глаза рассматривают ее какое-то время, после чего почти пренебрежительно опускаются вниз. — А вот сейчас сами все увидите, — ухмыляется Макс. Наконец, гелендваген грузно выбирается на подъездную дорогу к монастырю и останавливается. Еще из салона ребята видят обшарпанные развалины вместо белокаменного фасада, но только выбравшись на улицу осознают весь масштаб облома. Странно представить, что здесь вообще могут быть люди, не говоря уже о пышных церковных службах и дорогих золотых кадилах. Присвистнув, Тима достает из кармана новенький айфон, делает несколько фоток. — Теперь понятно, с чего весь сыр-бор, — хмыкает он, свободной рукой почесывая затылок. — А что с ним случилось то? На фотках нормальный монастырь был, выше среднего даже. И правда, вместо аккуратной белой церкви с куполами, которые все привыкли видеть в той же Москве, перед студентами предстала обшарпанная связка потрепанных зданий, очевидно, заброшенных в процессе реконструкции. Штукатурка на них потрескалась и стала серой, черными слепыми глазницами зияли многочисленные оконные проемы. У одной из часовен впереди обвалилась крыша, деревянные строительные леса жутковато скрипели от малейшего дуновения ветра. Пройдя вперед, компания миновала незапертые ворота, уходящие в небо кривыми зубьями. Тимофей попытался потрогать их на ощупь, но только испачкал подушечки пальцев во влажной ржавчине. — А это у нас тут чудеса такие, — поясняет Макс, давно привыкший к местным звукам и зрелищам, — не нравится? Абстрактный ответ нисколько не утоляет любопытства, поэтому ребята продолжают двигаться дальше. Меньше всего энтузиазма у Нилы, она идет последней и с нескрываемым дискомфортом озирается по сторонам. Все абстрактное и загадочное в принципе дается ей с трудом, чего не скажешь, например, о математике. Там все четко и понятно: цифры, формулы, никаких внезапностей. Заметив это, бывший журналист тоже замедляется, толкает еврейку плечом в плечо. — Не боись, это ж просто домики. — Ага, домики, — повторяет она, нарочито утрируя интонацию Кольцова, — в таких домиках провалишься - шею сломаешь. — А я присмотрю. Они останавливаются у самого входа. До этого скучающий, Денис вдруг слегка воодушевляется, с шутовским поклоном пропуская студентов вперед, как эдакий безумный экскурсовод. — С чего хотите начать? Можно с бабкиной вешалки и самовара, или катакомб в подвале. Если повезет, найдем даже мертвого попа. Как бишь его звать? — уточняет, оборачивая к Максу затуманенный смешливый взгляд. — Отец Илья, во. Кольцов отвешивает ему несильный подзатыльник, с наигранной угрозой шипит: — Да хорош ты. Только пугать горазд, клоун штопаный. Ден запрокидывает голову, беззвучно хохочет. Внутри холодно, но на удивление сухо. Миновав импровизированный холл, проходят по встречающимся помещениям. В каменных стенах гуляет эхо, разносит шаги далеко вперед по многочисленным коридорам. Всюду совковая мебель разной степени потрепанности, коробки, хлам и мелочь. По висящей на рейле* одежде можно определить, что люди здесь все-таки обитают. Только какие-то странные, явно к церкви не имеющие никакого отношения. Кристина с любопытством перебирает аляпистые костюмы: хлопок, лен, синтетика, даже шелковая нежно-розовая блуза с откровенным вырезом. Тимофей с Денисом проходят дальше, для этого им приходится чуть наклонять головы под арками и дверьми — для парней они слишком низкие. — И давно он заброшен? — интересуется Нила, нагоняя брата и новых провожатых. — Кто сказал, что заброшен? Просто батюшка наш такой скрытный, черт его дери, простите за богохульство. Хочешь позову его? Максим вдруг резко останавливается, прикладывает руки к губам наподобие рупора и во весь голос выкрикивает: Отец Илья! Звучный голос рассыпается в воздухе, так, что кажется, все вокруг начинает дрожать от напора. Стиснув зубы, младшая Випулис одергивает его за руку, уговаривая заткнуться. — Ну все, хватит! Сейчас точно какие-нибудь маньяки местные сбегутся. — Тут, кроме нас двоих, маньяков больше нету, — ухмыляется Денис, поглядывая на вход и явно кого-то поджидая. — Придурки. Я никуда дальше не пойду. Наконец, Кристина входит в комнату, где собрались остальные. По длинному деревянному столу и куче старой посуды становится понятно, что используется она как обеденная. — Ну что, куда дальше? Ден, было, приоткрывает рот, чтобы сказать что-то, как Тимофей воодушевленно перебивает его: — Пошли пройдемся, сделаем пару фоток в отчет. А парни малую посторожат, — он треплет младшую сестру по волосам, но та недовольно отмахивается. — Отвали. Волкова кивает, а лицо Дениса мгновенно меняет выражение. Расплывшись в кривой улыбке, он широким движением усаживается на грубую деревянную лавку, тем самым давая свое молчаливое согласие с озвученным планом. Макс беспечно машет рукой, и двоица спешно ретируется. Первое время они молчат. Просто слушают шаги друг друга, забредая все дальше в мрачноватую паутину поворотов и деревянных дверей. В какой-то момент окон становится все меньше, а значит, темнее. Конечно, можно было обойти пару комнат, заснять местную бутафорию да и вернуться, но любопытство брало над Кристиной верх, а Тима просто не хотел ее останавливать. Кивнув друг другу, они спустились вниз по узкой лестнице и пошли вперед. — Как думаешь, тут в итоге есть кто-нибудь? — Сложно сказать, — бормочет Тима, пальцами трогая недоделанную штукатурку на стене, — дурацкое место какое-то. Даже не догадался бы, что это монастырь когда-то был, если бы не знал об этом. — Вот и я так думаю. Хотя, вроде, лампадки и свечки есть. Занесло, звиздец. Дальше двигаются почти на ощупь. Трогают трещины в стенах, нюхают пыль и старые отголоски ладана и медового воска. — А про этих двоих что думаешь? — осторожно спрашивает парень, придерживая подругу за руку. — А что я должна думать? — Не знаю, стремно все как-то. Молодые чуваки, живут в глуши где по одной бабке на три дома. Ни коммуникаций нормальных, ни работы, ни учебы. Херня какая-то. Зато, гелик вон какой. Откуда? Девушка останавливается, поворачивается к Випулису лицом. В густом сумраке видно только очертания ее лица и то, только потому, что оно очень бледное. Заглянув в него сверху вниз, Тимофей чуть беспокойно вздыхает. — Фрилансеры, сто пудов. Да и вообще, я думала, они тебе нравятся. Сдружились как, почти братья, — брюнетка усмехается нервно, чтобы разрядить обстановку, но ничего не выходит. — А ты чего так разволновался то? Ревнуешь? По голосу понятно, что девушка все пытается свести к шутке, но лицо Тимы остается серьезным — жаль только, в темноте этого не видно. Поджав губы, он с напускной небрежностью бросает: — Нет, просто не хочу, чтобы мы связались черти с кем. Я, может, и добрый пиздец, как все говорят, но не идиот. — А мы сами не черти кто? Оставив парню пищу для размышлений, Кристина разворачивается и идет дальше, рукой скользя по потрескавшейся поверхности стены. Когда подушечки ее пальцев натыкаются на что-то, похожее на остатки мозаики, она с восторгом просит: — Тимош, сфоткай со вспышкой. Что-то классное должно быть. Парень послушно достает мобильник. Зарядки мало, но ради такого можно и пожертвовать. Первая вспышка уходит на то, чтобы примериться и поймать лучший ракурс. Вторая — на не получившееся смазанное фото. А вот дальше — лучше. Пока парень выпускает в пространство сияющие всполохи, Волкова осматривается по сторонам. Боковым зрением она замечает странное движение в дальнем конце коридора, рывком поворачивает туда голову. Ничего. Затем снова, то тут, то там. Сделав два шага назад, она вдруг упирается лопатками в стену, шумно и тяжело сглатывает. Не хочется поддаваться панике и играм собственной фантазии, но все эти странности кажутся настолько реалистичными, что даже дурно. — Слушай, ты права. Я даже не уверен, что в инете есть фотки этой мозаики. И сохранилась так хорошо. Тимофей оборачивается к подруге, собираясь показать снимки. В слабом свете экрана ее вид кажется еще более жутким и напуганным. — Ты чего, Крис? — Випулис смотрит по сторонам, но не видит ничего странного. — Сфотографируй меня, — просит она, чем вызывает еще большее удивление. — Э-э, оке-ей, — парень скептично вскидывает бровь, но направляет объектив мобильника. Вспышка. Широченные зрачки в голубых глазах дрожат от напряжения. Она что-то видит. То ли сбоку, то ли прямо перед собой — не разобрать. Но это что-то определенно не игра света, не фантазия, ни танцующая в воздухе пыль. Что-то живое, искореженное, попросту страшное. И оно исчезает каждый раз, когда вспышка меркнет. Остаться с ним в этом мраке — все равно, что подписаться на самоубийство. — Еще раз! — Сердце колотится, как бешеное, в висках барабаном стучит кровь. Что же это такое? — Еще! Тима, блять, быстрее, пожалуйста! Ее паника передается Тимофею. Не понимая, чего бояться и куда смотреть, парень судорожно жмет на кнопку съемки, дергается, вертя головой из стороны в сторону. Он не видит ничего, но коллективный ужас, как известно, часто не имеет под собой ниаких разумных или логических обоснований. Наконец, он непроизвольно подходит к ней ближе, делает последнюю фотографию. В серебристом всполохе Кристина видит вывернутую наизнанку тень прямо перед своим лицом. Она заслоняет собой Тиму, оставляя на его место лишь иссушенный, потрескавшийся образ, и Волкова вскрикивает. Схватив парня за руку, она вдруг бросается бежать. — Быстрее, нахер отсюда! Длинные ногти впиваются в смуглую кожу, так, что остаются красные полумесяцы. Шипя, Випулис с напором размыкает женские пальцы свободной ладонью, но не останавливается. В какой-то момент он вовсе перегоняет подругу, теперь ведя ее за собой и ища выход из однообразной, мудреной путаницы. Не получается. Словно застряв в замкнутом кругу, они петляют по коридорам, ошибаясь и не вписываясь в повороты. К тому моменту на тело накатывает усталость от быстрого бега и последствий выплеснувшегося адреналина. Тяжелое дыхание полыхает прогорклым огнем в пересохшей глотке. Блядство. Окончательно обессилев, брюнетка тянет ладонь к спине Тимофея, двигающегося впереди, но чья-то крепкая рука болезненно зажимает ей рот. Незнакомец перехватывает девушку за корпус, утягивает в темноту проема, внезапно появившегося откуда-то слева. Она пытается сопротивляться, но от ужаса тело отказывается слушаться. Выгибаясь как змея, брюнетка глухо визжит и кусается, в ответ на что напавший только приглушенно матерится. Это длится не долго — до тех пор, пока впереди не показывается свет, а Кристина не расслабляет тело, понимая, что отбиваться бесполезно. Проще просто узнать, что будет дальше. Максим вышвыривает ее в коридор, так, что по инерции девушка едва не врезается в стену. Обернувшись на него через плечо, она ядовито прожигает взглядом дурную кудрявую голову. Если бы им можно было убить, на месте Кольцова уже красовалась бы кровавая лужица. — Ты ебанутый совсем? Ты что делаешь?! — Кричит она, проглатывая тяжелое дыхание. — Пиздец. Небрежно прислонившись плечом к стене, рядом стоит Денис. Беззастенчиво разглядывая перепуганную студентку, он искренне смеется, пока Макс недовольно вытирает о джинсы покусанную ладонь. — Вот так вот и помогай людям, — бурчит он, — Ден, потом эту шизанутую будешь сам вытаскивать. В пизду. Такая же ебнутая, как ты. Свяжутся, потом плодят уродов. — Что, долбоебик, еле справился? Понимаю, — ухмыляется Титов, каким-то слишком грациозным движением отстраняясь от стены. — Ты чего так перепугалась? Вас долго не было, я подумал, заблудились. Послал этого Дон Кихота вызволять, сам с вашей математичкой остался. — Где она? — Вон сидит, — он неопределенно кивает затылком в сторону комнаты позади. — Что у вас там случилось? Отвлек от интимного свидания? — Ты меня напугал, — фыркает Волкова, глядя Максу в глаза, — зачем было так хватать? — Да я, блять, думал весело будет. Откуда мне было знать, что ты Фредди Крюгер гребаный? Вымученно потерев лицо ладонью, Кристина цокает языком и отворачивается. Хочется дать обоим по роже, но дрожь в мышцах не позволяет. — Там Тимофей один остался. — Я думал, он за нами пойдет. Денис весело хлопает в ладоши. — Видимо, придется сделать второй заход. — Ага, и получить еще что-нибудь типа сломанного ребра? — Да ты что, — не унимается Ден, смеясь, — он ж братан мой, тихий совсем. Иди, забери его, хули еще делать. А то Нила расстроится. Кажется, этот аргумент оказывается действенным, ибо Кольцов, все еще недовольно бурча, все-таки уходит обратно. Каким образом — Кристине непонятно, ибо она была уверена, что они с Випулисом спускались вниз по лестнице, а Макс в итоге вывел ее обратно на первый этаж. Бред какой-то. Такими темпами самой себе нельзя будет верить. — Ну ты чего, маленькая? — театрально тянет Денис, подходя ближе. Тяжелая теплая ладонь грузом ложится на хрупкое женское плечо. — Испугалась Переплу́та*? Хочешь, мы потом ему пизды дадим, а? Сглотнув, Кристина опускает взгляд и отрицательно качает головой. От самой себя как-то неприятно — обычно она не такая трусиха, но последние дни выдались слишком стрессовыми. — Пойдем, чаю тебе налью. Пойдем, пойдем. Титов протягивает ей руку — красивые, длинные пальцы — в ожидании склоняет голову на бок. Безумие в чистом виде, но такое очаровательное. Девушка роняет беззвучный выдох и осторожно вкладывает свою ладонь в его — будто контракт с Дьяволом подписывает. Удовлетворенный этим жестом, парень уводит ее прочь. — В следующий раз пойду искать тебя сам. Раз, два - Денька заберет тебя. Три, четыре... И пока он бормочет дурацкую страшилку, Кристина прокручивает мысленно: В следующий раз?..