Что, кому и почему...

В траве сидел кузнечик, Шишикалка-кузнечик, Ножи точил кузнечик, Лохматенький он был. Так или примерно так напевал Фран, наугад тыкая пальцем в западающие клавиши раздолбанного розового рояля. Данный инструмент только этим утром был отыскан Луссурией на ближайшей помойке и притащен в штаб. Фран, пребывавший в восторженной прострации от собственных вокальных и поэтических данных, совершенно как наяву представил своего семпая сидящим в густой зеленой траве… коленками назад. Курил кузнечик травку, Веселенькую травку, В носу искал козявку, И мух он ртом ловил… А по комнате медленно, складываясь в какие-то странные буквы и слова, расползался радужный дымок… И весело, прямо излучая позитив и надежды на светлое будущее, жужжали мухи, танцующие в воздухе танго вперемешку со стриптизом. — Эй, ты чего? — вопросила молодая мушка, увидев, как ее старшая родственница с прямо-таки стахановским трудолюбием пытается пробить головой тройное бронированное стекло большого окна. — Вон же дверь открыта! — как ни странно, дверь, явно закрывавшая раньше какой-то огромный сейф или бункер, действительно была приоткрыта ровно настолько, чтобы без проблем пропустить стройную муху. — Наши деды бились, родители бились, и мы должны идти их путем! — назидательно произнеся эту странную фразу, старшая муха немного отлетела от окна, развернулась и, набрав чуть ли не сверхзвуковую скорость, размазалась по стеклу тонким слоем. Крылья и лапки сиротливо кружились в воздухе. Фран, проводив их задумчивым взглядом, продолжил свой концертный номер. Но вот пришла лягушка, Огромная лягушка, Зелененькая шляпка… — Эй, парень! — неожиданно раздался гулкий бас откуда-то сверху. Фран, в недоумении задрав голову, узрел совершенно пустой потолок в грязных кляксах и огромную пыльную люстру в виде буквы «Х». Шляпа-лягушка, почему-то ставшая вдруг неимоверно тяжелой, тянула голову к земле, едва не выворачивая шею. — Это кто со мной разговаривает? — спросил Фран. — Внутренний голос, это ты? Или это моя совесть? — Чё? — непритворно озадачился таинственный голос, теперь доносившийся, кажется, откуда-то сзади. Фран резко обернулся, но как и следовало ожидать, никого не увидел. Голове постепенно становилось подозрительно жарко. Макушка чесалась. — Чё — это ты про чё? — не понял Фран. — Это я про то, что ты меня только что чуть не угробил! Прекрати вертеться, а то я упаду! — заорали басом… Кажется, прямо у Франа над головой. По макушке что-то ерзало. — Ты кто? — только и спросил ошалевший Фран. — Милый мой насест, я не верю, что ты можешь быть таким тупым! — вибрации этого оглушительного низкого голоса отдавались в голове и позвоночнике. — Я не тупой. Я уже обо всем догадался. Ты мой мозг, — уверенно заявил Фран. — ЧТОООООО?! ДА ЕСЛИ БЫ В ТВОЕЙ ЖАЛКОЙ УГЛОВАТОЙ БАШКЕ ИМЕЛСЯ МОЗГ, ОН ПОБРЕЗГОВАЛ БЫ С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ! — проорала огромная лягушка, свесившись прямо перед лицом немного удивленного Франа и свирепо вращая глазами. — Я — необыкновенное украшение, делающее честь твоей голове! — Валерьянки дать? — флегматично предложил Фран, почесав затылок, от чего ожившая Шляпа едва удержалась на своем обычном месте. — И от тебя голова потеет. — Скажи спасибо, что я тебе на нее не сру… — угрожающе пробормотала Шляпа. — А валерьянку давай, а то в вашем дурдоме у меня перья вырастут. *** Я-я-я Ужасный Мутант-Хомячок! Научный сотрудник в белом халате, А ну-ка давай еще! * — в неизъяснимом состоянии блаженной радужной эйфории распевали Фран и Шляпа, танцуя по комнате в обнимку. Розовый рояль аккомпанировал им без всякой посторонней помощи, разноцветный дым складывался в разные неприличные жесты, на люстре отжигал Конь-Людоед**, попавший в этот рассказ неведомо как, крепление люстры подгрызала Розовая пони, задолбавшаяся бездельничать и разнимать Шоколадного Зайца и Рыбную Голову… Упомянутые Заяц и Голова, пыхтя и матюхаясь, мутузили друг друга под роялем, периодически долбаясь об его ножки и днище. Пылесос Смерти, устроившись в относительно безопасном темном углу, обстреливал многочисленных мух рогатыми тараканами и плотоядными пижамными гусеницами. Лайт Ягами не показывался. Однако вскоре идиллия оказалась под угрозой. Мухи, до этого беспорядочно носившиеся по комнате, устраивавшие групповушки с тараканами и гусеницами или выстукивавшие мощный бит головами об стекло, постепенно объединялись, сбивались в угрожающе плотную черно-зеленую стаю, и наконец… Как-то Мухе из Китая Прислала тётя-муха чаю. Созвала всех по нету — А нету: Самовара-то нету! Пулей Муха на базар И купила самовар. А когда назад пошла, Муха денюжку нашла — МИЛЛИОН! — О мой лягушачий боже! Что это?! — в ужасе завопила Шляпа, прячась за Франа и пытаясь уменьшиться в размерах. Но ответа не было, а насекомое непотребство меж тем продолжалось с утроенной громкостью и воодушевлением. (Ага!) И мы устроили танцы. (Ага!) Значит крыльями маши! (Ага!) Нам свалились финансы, (Ага!) Но ты про это не жужжи. — Надо что-то делать! — прокричала Шляпа Франу в ухо. — Предлагатель — испытатель! — быстро ответил Фран, вовсе не желая «что-то делать». — Ну ладно, ленивый насест, ты меня вынудил… ЭНЕ-БЕНЕ-РАБА! — рявкнула Шляпа. Стекла задребезжали. Люстра угрожающе качнулась, едва не прищемив нос Розовой пони. Ножки рояля подкосились. — Чего? — озадачился Фран. Однако Шляпа его явно не услышала. — КВИНТЕР-ФИНТЕР-ЖАБА! — победоносно закончила она. — Что это было? — в наступившей гробовой тишине голос Шоколадного Зайца, только что удачно нокаутировавшего Рыбную Голову, прозвучал неожиданно громко. — Это? Это… А, точно! Это заклинание… - увы, пояснить цель и суть заклинания Шляпа не успела. — Эй, тетушка! Жаб заказывали? Тут только мухи поняли, что обречены. *** В траве сидел кузнечик, Шишикалка-кузнечик, Ножи точил кузнечик, Лохматенький он был… — весело распевал большой сводный хор из жаб, тараканов и гусениц. Шляпа дирижировала. Фран, паря немного повыше над грешной землей верхом на Пылесосе, исполнял почетную должность солиста. Заяц аккомпанировал на рояле. Пони задорно отстукивала копытами зажигательный бит на крышке все того же многострадального инструмента. Конь-Людоед, не желая слезать с люстры, снимал концерт на телефон. Чуть ниже Коня, все еще пребывая в бессознательном состоянии, болталась Рыбная Голова, помещенная в авоську и в таком виде подвешенная на люстру. Но вот пришла лягушка, Огромная лягушка, Зелененькая шляпка… И слопала прынцА! Ох, не стоило им орать последнюю строчку с таким воодушевлением! — Ши-ши-ши… — леденящий душу звук раздался из-за приоткрытой двери… — Ну-ка, кто это у нас там копошится… — пробормотала Шляпа, с удивлением оглядываясь на отшатнувшегося Франа и на замерших в недоумении остальных. — Кажется, мы все сейчас умрем, — констатировал Фран, шарясь руками в карманах. Все сборище приглушенно зашумело, расползаясь тесными кучками. Киры о чем-то яростно шептались. Рыбная Голова, кажется, пришла в себя и теперь пыталась выяснить, почему вокруг так темно. Пылесос тихонько жаловался на жизнь Коню. Конь беззвучно ржал. — Ши-ши-ши… — прозвучало опять. — Стойте-ка… Что-то этот звук мне напоминает… — задумалась Шляпа. — Стоп! Вспомнила! ЭТО КУЗНЕЧИК! И судя по звуку, очень большой и жирный! Братва! Вы хоть понимаете, что это значит? — Это значит, мелкие уроды, что вы все сейчас будете салатом! — заорал огромный кузнечик, врываясь в комнату. — Принц не жирный, у него развитая мышечная масса! — поправив челку и корону, непонятно как держащуюся у него на голове, Бельфегор вздрыгнул задними ногами. Ноги, повернутые коленками назад, как у всех нормальных кузнечиков, издали тот самый шишикающий звук. Увы, челка помешала бедному принцу-кузнечику заметить, что по крайней мере десять особей из находящихся в помещении являются жабами… — ЕДААААААА! Гусеницы, справедливо рассудив, что кузнечик большой, а кушать всем надо, в полном составе присоединились к великой битве. Тараканы, сгруппировавшись на безопасном расстоянии, заключали пари и пытались заранее угадать победителя. Пылесос, обнаружив в окне вполне подходящую дыру, пробитую бессознательным телом одной из жаб, протиснулся наружу и, быстро набрав высоту, умотал искать Мису. Пони и Заяц, закончив совещаться, просто с удовольствием наблюдали за тем, как свалившаяся вниз авоська с Рыбной Головой внутри ошалело мечется под ногами дерущихся. Конь-Людоед, как будто не боясь за свою жизнь, продолжал снимать все происходящее внизу на телефон, предвкушая, сколько просмотров и лайков соберут эти видео уже сегодня вечером. Фран, вовсе не желая принимать участие в наметившейся «разборке века», лихорадочно искал глазами путь к отступлению. Мимо просвистела оторванная лапа кузнечика, затем несколько ножей и гусениц. Мгновенно оценив ситуацию, Фран нырнул в единственное место, показавшееся ему хотя бы относительно безопасным, а именно — под скромно стоящий розовый рояль, изрядно пострадавший от барабанных усилий Пони. — Эй, братва! Мы побеждаем! Вали его! — взревели жабы. Фран, скорчившийся под роялем, искренне жалел об участи своего семпая, но понимал, что если кузнечик выживет в этой битве, то всем будет намного хуже. Жабы и гусеницы, совершенно обезумевшие от предвкушения обильной трапезы, всей оравой навалились на ослабевшего Бельфегора, израсходовавшего все свои лески и ножи, и повалили его… на оказавшийся прямо сзади рояль. «И зачем он заставил меня носить эту неудобную шляпу!» — пронеслось в голове у Франа, придавленного к полу тяжеленным корпусом инструмента и кучей дрыгающихся тел, навалившихся на него. *** — Черт, почему твоя тупая башка оказалась под моей пятой точкой?! — ругнулся в темноте Бельфегор, впрочем, не торопясь перестать давить лицо Франа своим задним местом. — Что ты разлегся на чистом диване, урод стопроцентный? АААААААААААААААААААААААААААААААААА! Внезапно царственная задница исчезла, открыв доступ свежему воздуху. Мимо, невидимый в темноте, просвистел нож. — Я тебе покажу, зараза, как меня за попу кусать! — Можешь не благодарить, прелесть моя… — томно прошептала Шляпа, таща на себя одеяло и заботливо затыкая уши Франа от пронзительных воплей и ругани Бельфегора.