Что, кому и почему...

Сиэль Фантомхайв был графом. Отец Сиэля Фантомхайва тоже был графом, и дед, и прадед его были графами… Список очень залежавшихся, но от этого не менее именитых покойников можно было бы продолжать еще листов на пять мелким почерком, но суть вроде бы ясна. Сиэль Фантомхайв был аристократом до мозга костей, кончиков волос и камней в почках. Все его действия, даже самые повседневные и приземленные, и все предметы, окружавшие его персону, были наполнены не меньшим аристократизмом. О наиболее важных для графа вещах и говорить было нечего: утонченный благородный дух просто-таки исходил от них волнами, шибая в обонятельные органы. И вот сейчас, в ожидании самого важного из важнейших событий своей короткой, бурной и нерадостной жизни, граф Сиэль Фантомхайв с просто-таки зашкаливающим уровнем аристократизма помещался в своем любимом кресле и внимательно изучал огромную и тяжелую книгу в переплете из человеческой кожи самого лучшего качества. Страницы фолианта были наполнены причудливыми письменами, формулами, пунктами с подпунктами и многочисленными красочными иллюстрациями. На обложке книги красовалась крупная и представительная надпись «АДСКАЯ КНИГА РЕЦЕПТОВ» с несколько более скромным поясняющим подзаголовком: «666 оригинальных способов приготовить человеческую душу, сохранив вкус и полезные свойства. Удовлетворит даже самый взыскательный демонский вкус.» Итак, Сиэль Фантомхайв, успешно отомстив своим кровным врагам, деловым конкурентам, а заодно и просто всем тем, чьи физиономии ему не нравились, теперь внимательно изучал «Адскую книгу рецептов», выбирая, какое же из блюд демонической кухни достойно того, чтобы в него превратилась такая бесценная душа. Наконец, излазив все эксклюзивное издание вдоль и поперек, граф все же остановил свой выбор на неком блюде, название которого в полном виде занимало пять строк мелким шрифтом и звучало подозрительно похоже на таинственный русский мат. Рецепт загадочного кушанья размещался на двадцати страницах и явно был выполним лишь для такого могущественного и хозяйственного демона, как Себастьян. Однако, решив судьбу своей души, Сиэль решил, что теперь неплохо бы позаботиться и о теле. Среди деловой документации на его письменном столе скромно обреталась толстая тетрадь, половина листов которой была занята различными набросками форм, украшений, узоров, ручек, вариантами цветов, а точнее — бесчисленными вариантами одного-единственного синего цвета. Но окончательное решение было уже найдено, идеальный оттенок и материал выбран, украшения расположены в нужном порядке, мерки сняты, а размеры рассчитаны вплоть до миллиметра… На странице тетради красовался рисунок великолепного густо-синего гроба с тонкими серебряными узорами на крышке и с мягкой внутренностью из самого лучшего черного шелка. Написанная ниже инструкция подробностью и обстоятельностью не уступала демоническому рецепту. И вот, некоторое время спустя, вооруженный этой самой тетрадью Себастьян Микаэлис покинул особняк своей будущей пищи и отправился в Лондон, в знакомую контору ритуальных услуг. Демон уже представлял физиономию отставного жнеца, когда тот узрит список требований заказчика. К сожалению, с заказом гроба возникли некоторые непредвиденные сложности, но компромисс в конце концов был достигнут*, и демон в самом радужном настроении двинулся обратно, уже предвкушая самый изысканный ужин, который он приготовит по самому лучшему из адских рецептов. *** Сиэль как будто пробудился от глубокого и спокойного сна. На языке еще чувствовался слабый вкус демонического супа, вокруг было темно, а тело удобно возлежало на чем-то мягком и шелковистом. Немного подумав, граф все же вспомнил, где находится, и улыбнулся. Он не успел увидеть свой гроб при жизни, но представлял его до мельчайших деталей: этот глубокий, благородный синий цвет, на котором так великолепно и со вкусом смотрятся тонкие серебряные узоры, эта лаковая поверхность и мягкая, как пуховая перина, внутренность чернее самой тьмы… Но что это? Вокруг стало немного светлее, слишком светло для плотно закрытого гроба, обитого изнутри черной тканью. Борясь с нарастающим беспокойством и убеждая себя, что это просто безобидные посмертные галлюцинации, Сиэль все же решил удостовериться, что ничего ужасного в действительности не произошло. Протянув руки перед собой и осторожно сдвинув тяжелую крышку, он уселся в гробу и огляделся. В большое окно странного темного помещения лился яркий лунный свет, при котором цвет обивки гроба был ясно виден. Если бы мертвое сердце графа Фантомхайва было на это способно, оно бы разорвалось на тысячу кровавых кусков от ярости, ужаса и отвращения. Гроб, благородное и прекрасное вместилище не менее благородного и прекрасного тела, был обит изнутри нежнейшим, мягчайшим шелком ярчайшего розового цвета. Снаружи гроб был светло-фиолетового цвета, украшенный пышными гирляндами из золотых роз. — Что?! Кто… Кто посмел засунуть меня… ВОТ В ЭТО?! — в отчаянии и ярости возопил покойный граф, обращаясь, за неимением других слушателей, к темным стенам и полной луне, сочувственно глядевшей на него через окно. — За что?! Как они могли поступить так со мной? Не как с графом Фантомхайвом, а как с каким-то там… Алоисом Транси! — имя было произнесено как нечто невероятно неприличное и грязное. — Кто решился сотворить над моими благородными останками такое страшное глумление? Не переставая задавать стенам и луне негодующие вопросы, Сиэль попытался было выбраться из позорного узилища своей плоти, однако гроб, как будто обретя собственную жизнь, обхватил нижнюю часть его тела, урча что-то умоляющее и не давая вылезти. В отчаянии граф рванулся, чувствуя, что теряет последнюю опору и проваливается куда-то… И свалился со своей кровати, запутавшись в тяжелом одеяле. Вокруг была лишь знакомая обстановка его спальни, а за окном занимался рассвет и периодически мелькало нечто ядовито-красное, распевая противным тоненьким голоском странную песенку. — Раз морозною зимой По дорожке лесной Грельчик шел к себе домой В красной шубке и с пилой! Ой! Пфу… Фу… — пение прервалось неожиданно, как будто его источнику заткнули рот подушкой. — Блин! Ну что это за наказание — подавился вороной! Второй раз за два дня, ну где же справедливость!