Пристанище изгнанных. Ничейные земли на границе Сердинии
— Ты бесполезный кусок дерьма, Марейр! — визгливый голос Терезы полоснул по ушам, и Мар недовольно поморщился. — И тебе доброе утро, дорогая, — проворчал он, переворачиваясь на бок. Тереза мельтешила по помещению и нервно выворачивала содержимое стеллажей на пол. Банки со звоном встречались с сырым камнем и разбивались вдребезги, и от этого в висках нарастала омерзительная пульсация, а по помещению расползалась такая же вонь. — Что ты творишь? — лениво поинтересовался Марейр, подпирая щеку кулаком. — Замолчи! — гаркнула Тереза, вытаращив глаза. — Просто замолчи! — Я, может, помочь тебе хочу. — Хотел бы помочь, не допустил бы очередного выкидыша! — Это не в моих силах. Я об этом много раз говорил. Ты и так заставила меня наколдовать, чтобы беременность случилась. Хотя я предупреждал, что… — Я должна родить, мор бы тебя побрал! — с дрожью в голосе выкрикнула Тереза. — Мор это я, сам себя побрать не смогу, — хмыкнул Марейр и уселся, скрестив ноги. Что уж тут скрывать, ему приносили радость страдания больной суки. — Сохрани дитя! — обернулась к нему она и упала на колени. — Молю, сделай что-то… Ай!.. Тереза схватилась за живот и заскулила, а Марейр лишь приподнял бровь. — Я не могу. Ты бесплодна, — выдохнул он. — Ты не сможешь выносить ребенка. Тут даже магия бессильна. — Но я же смогла забеременеть!.. — истерично заталкивая юбки меду ног, словно это могло остановить кровотечение, пробормотала Тереза. — Это пустышка, пшик, — наблюдая за ней, проговорил Марейр. — Я не умею творить чудеса. Все, на что хватило моей силы — зачатие. Но твое тело не способно выносить ребенка с таким потенциалом. — Я же не успела сростись с его магией, — погладив живот, прошептала Тереза. Ее платье стремительно окрашивались кровью. — И не успеешь. Слияние происходит не раньше третьего месяца. И то не у всех. Оставь свою безумную затею, — тихо проговорил Мар. — Нет! — завопила Тереза. — Тогда подбери подопытного под стать себе, тогда, быть может, мой фокус и сработает… — начал Марейр, но Тереза его перебила: — Мне не нужен обычный ребенок от какого-то слабака! — прорычала она, вскинув воспаленный безумный взгляд. — Я хочу могущества! И дать его может магия проклятого Теда! За что мне это наказание?.. — запричитала Тереза и уткнулась лбом в пол. — За твой гадкий характер и премерзкие злодеяния, — спокойно ответил Марейр, глядя, как сотрясаются ее плечи. — Боги не дураки. И если они не вмешиваются в жизни смертных, не значит, что им плевать. Они ограничивают самых темных. Это твоя кара. Тебе с ней жить. — Ты же говорил, что испытываешь слабость к матерям и детям, — захлебываясь в рыданиях, просипела Тереза. — Но не к тебе. — Марейр встал, потянулся и бросил на бесноватую брезгливый взгляд. — Я предупреждал. Но ты не слышала ничего. — Должен быть способ, — прохрипела она. — Нет его. — Ты просто не хочешь мне помочь… — Это да, — кивнул Марейр. — Но даже если бы и хотел, не смог бы. — Я придумаю что-то! — взвыла Тереза. — Я всегда добиваюсь того, чего хочу!.. — Ты возомнила себя всесильной, но это не так, хвала Уто, — бросил Марейр и обогнул корчащуюся на полу Терезу. Она схватила его за балахон, и Мар поморщился. — Прошу тебя, пожалуйста, — подняла Тереза на него глаза. — Ты же можешь что-то предпринять! — Могу. Избавить тебя от страданий, — бросил Мар и коснулся указательным пальцем лба Терезы. — А себя — от твоих воплей, — тише проворчал он. Она закатила глаза и моментально потеряла сознание, растянувшись на полу, а Марейр с тяжелым вздохом опустился на колени и подхватил ее на руки. Уложил на алтарь и принялся колдовать, прикидывая, с какой вероятностью сможет убить бесноватую без ущерба для себя. Пришел к выводу, что такая возможность крайне туманна. Так как Тереза привязала его к себе, он скорее всего умрет вместе с ней. А подобная перспектива ему совсем не нравилась. Рассыпаясь в ругательствах, Марейр все же вывел остатки мертвого плода из чрева Терезы и подлечил ее. Но будить не торопился. — Хоть немного покоя я заслужил за свои старания, — выдохнул Мар и покосился на дверь. — Будь хорошей девочкой, поспи еще немного, — прошептал он. Выудил из ее связки ключей самый массивный и направился к выходу, размышляя о том, насколько далеко сможет удалиться от «хозяйки». Была у Марейра идея, как заставить Терезу выносить дитя… При таком раскладе вступят в силу совсем другие правила игры. «Я мог бы это сделать, — шагая по коридору, думал Марейр. — И почти уверен, что все получилось бы. Но я не хочу. Да и такой желанной магии Теодора Тереза в таком случае не получит. Но от него она родить не сможет, как бы ни пыталась. И не только потому, что от природы бесплодна. О, сколько раз я заводил эти беседы… Но все как галька по воде». Фениксы не так просты, как кажутся, и не каждая желающая смогла бы от них понести. Обладатели столь мощной родовой магии способны выбирать себе пару, на тонком энергетическом уровне решать, с кем зачать дитя. И Теодор выбрал… Отворив и толкнув дверь камеры, Марейр с печалью уставился на Джию и ее птенчика, что беспокойно бился в животе. Вряд ли Теодор сам догадывался о такой своей особенности. Люди давно утратили это знание. Все они — создания Богов, и кто-то к ним ближе, а кто-то более приземленный и очеловеченный. Кланы, изначально сформировавшиеся из самых выносливых и крепких представителей рода, теряют силу из-за своих поступков и деяний, в итоге лишаются способностей. А порой и вовсе не могут физически обзавестись потомством. Как вот Тереза. Если предположить, что она сможет родить, дитя будет слабее матери. Даже с учетом потенциала отца. И какой-нибудь ее правнук станет простым человеком с минимальными способностями. Но те, кто спустя столько поколений сохранили мощь родовой магии, обладают большей связью со своими Творцами. Потому что заслужили это. А Боги, как известно, создают новую жизнь только по собственному желанию. Как правило, от сильных чувств, хоть и не всегда. Тереза не знала подобных тонкостей и не желала им внимать. Решила, что сможет всех переиграть, но куда там. Спеси много, мозгов мало. А Теодор, пусть и опоенный любовными зельями и подавителями воли, на подсознательном уровне знал и чувствовал, что Тереза — не его пара. И он будет противиться ей до последнего своего вздоха. Даже если физически противостоять не сможет, не позволит своей магии перетечь в нее и так осквернить свой род. Марейр, хоть и наколдовал зачатие насильно, прекрасно знал, что плод не приживется, а Тереза не выносит. Она слишком слаба для подобного дитя, в ее теле раз за разом будет происходить конфликт потенциалов. Быть может, однажды она от этого и сконает. Но ее упрямство не знало границ. И страдали от этого все. Приложив ладонь к животу Джии, Марейр послал слабый импульс магии. Малыш замер и притих, поглощая чужую силу, и Мар слабо улыбнулся. — Детям по вкусу моя магия, — прошептал он. — Мои ребятишки всегда ею лакомились… Душу защемило от тоски по семье. Марейр прикрыл веки, воссоздавая образ жены в памяти, каждую кружащуюся подле нее тень… — Как же я хочу домой… А вынужден торчать здесь на привязи, как пес, — с досадой прошептал он. Джиа слабо шевельнулась и привлекла к себе внимание. Разлепила пересохшие губы и с трудом вдохнула больше затхлого воздуха. — Бедняжка. Если бы я мог помочь тебе существеннее, — выдохнул Мар и потянулся за кувшином с водой. — Попей хотя бы, — он приложил горлышко ко рту девчушки, и та принялась жадно хлебать. — Оба мы с тобой пленники. Оба на цепи… Джиа поперхнулась и закашлялась, и Марейр отставил посудину. — Если бы я тогда не промахнулся и поймал тебя, как планировал, быть может, все сложилось бы иначе, — вымолвил он. — Ты бы меня вытащила из Сумерек, я бы тебя вернул домой, Тереза бы не смогла мною манипулировать… Возможно, ты бы не оказалась здесь. Марейр присел на корточки и уставился в пустоту. И что ему так не везет? От самого Дня Создания все идет наперекосяк. Что бы он ни делал, все оборачивалось катастрофой, причем для него же. А ведь раз за разом хотел, как лучше. — А получается, как всегда, — фыркнул он вслух. — Одна радость в жизни — Луна и дети, и тем не могу насладиться. Если бы Уто был чуть меньшим гордецом, я бы в Сумерках вообще не оказался. Мои творения бы жили там спокойно, я был бы дома… И ты тоже, — подняв глаза на Джию, добавил Мар. — Если бы меня не заперли, Посланники не написали бы ту идиотскую книжку, Тереза бы ее не нашла и не надумала меня держать на цепи… Но Уто распорядился иначе. В конце концов, не моя вина в том, что он влюбился не в того, в кого следовало! — раздраженно воскликнул он. — Только потому, что одна из моих созданий покорила и разбила его сердце, Уто решил отыграться на мне. Вечно я для всех гинор на выгуле, — проворчал Марейр. С тоской погладив живот Джии, он подпитал немного малыша и поднялся на ноги. — Прости, но мне пора, — тихо произнес Мар и смахнул с лица пленницы слипшиеся волосы. — Бесноватая скоро придет в себя, и если прознает, что я здесь, нам обоим не поздоровится. Ты отличный слушатель, — грустно хмыкнул он. — Может, когда-то мы сможем поболтать по-настоящему. Марейр развернулся и покинул камеру, неся на душе тяжелый груз безысходности и несправедливости всего происходящего. — Ты никогда не говорил, что Уто изгнал тебя из-за Индиры, — прошептала Луна и впервые посмотрела Мару в глаза. — А что бы это изменило? — бросил устало он. — Уто и сам не говорил прямо, на я не дурак. Прекрасно все понял. Он, видимо, решил, что я намеренно вложил в нее ветреность и непостоянство. Но он не учел, что характер я ни в кого не закладываю. Индира создавалась для определенной цели, да. Но личность ее крепла и развивалась без моего участия. — Почему ты мне не сказал? — тихо спросила она. — Я не хотел, чтобы ты плохо думала об Уто. И надеялся — рано или поздно он поймет, что их любовь разбилась о разность интересов и его упрямство. А не об меня. — Я всегда думала, что ты наказан за сотворение Сумерек и распад Единого Королевства… И за само сотворение Индиры. — Все так решили. Кто я такой, чтобы ломать чьи-то убеждения? — печально хмыкнул Марейр. — Вспомни, Уто сам разрешил создать ее. И правда в том, что он одобрил Сумерки, хоть и не сразу. А развал Королевства… Оно распалось бы и без меня, просто это заняло бы куда больше времени и повлекло больше жертв. И это Уто тоже должен понимать, — устало проговорил он, невольно поглаживая костяшки пальцев Луны. — Когда последний король ушел, Уто сам не пожелал помочь людям. — Да, я помню, — кивнула Луна. — Сказал, что им пора самим научиться решать свои проблемы. — Воспитатель убогий, — фыркнул Мар. — Им нужно было помочь, хотя бы направить. Я это и сделал. С позволения Уто, между прочим. — Многие погибли в той войне, — заглянула к нему в лицо Луна. — Если бы не война, они все перебили бы друг друга! — воскликнул Марейр. — Они нуждались в общем враге, сплоченности, цели! Я дал им это. — Индиру, — кивнула Луна. — Да. Лорды, вместо того, чтобы грызть друг другу глотки, избавились от слабаков и объединились против Индиры. Да, она спровоцировала войну, питалась яростью и жаждой крови. Ей нужны были жертвы для существования. Но кто пал? Жадные, горделивые людишки, которые, если бы захватили власть, разорили бы всю Твердь! А так мир приспособился к тому устрою, который уже много десятилетий работает слаженно. И к этому люди пришли сами. Сотворили свод законов, Эрихион, распределили ресурсы, права и обязанности. А что было бы, если бы не Индира? — Марейр вопросительно приподнял бровь, глядя на супругу. — Лорды до сих пор бились бы за власть, — с пониманием сказала Луна. — Вот именно. А то, что Уто потерял голову от любви и заставлял Индиру бросить все, потому что, видите ли, он не приемлет насилия — не моя проблема. Он полюбил ее такой и не имел права ломать под себя. — И ты ему это сказал?.. — сжав предплечье Мара, спросила Луна. — А ты как думаешь? — буркнул он. — Я его брат, а не низший демон. Кто-то должен был его отрезвить. — Но он не послушал, — резюмировала Луна. — Он вообще пытался заставить меня перекроить Индиру, сделать ее покорной. Я же ее создатель… А я сказал, куда ему стоит пойти в таком случае. — Но в итоге пошел ты… — Уто в иронии нет равных. И в злопамятности тоже. Так что да, сложилось как сложилось. Поначалу я вообще не воспринял наказание всерьез. Думал, он перебесится и остынет. Но скоро понял — Уто меня не отпустит. Так что… Смысл был ныть и жаловаться тебе? Ты всегда поддерживала меня и понимала, что я делаю все во благо братьям и Тверди. Тебя убеждать в этом мне не было нужды. — Ох, Мар, — всхлипнула Луна. Потянулась к нему, но тут же одернула себя и смахнула слезу. У Марейра болезненно заныло в груди от ее порыва, но он не посмел притянуть жену к себе. Только плотнее сцепил челюсти. — Идем дальше? — тихо спросил он. Луна кивнула в ответ. И сжала его пальцы в ободряющем жесте.Большой Край. Владения клана Феникса
Помявшись в неуверенности пару минут перед дверью Аврелия, Реджина все-таки постучала. Лекарь показался практически мгновенно. — Реджина? Все в порядке? — открывая дверь шире, спросил взволнованно он. — Да, — улыбнулась она. — Просто там к Фреду пришла Лисса, не хотелось мешать их общению. Подумала, быть может вы не сильно заняты. — Проходи, — отступил он в сторону, пропуская ее. — Хорошо, что зашла, дорогая, я как раз приготовил восстанавливающее снадобье. Реджина прошла к креслу у очага и осторожно в него опустилась. Аврелий засеменил к полкам и выудил оттуда флакон. — Чаю хочешь? — спросил он, протягивая ей лекарство. — Не откажусь, — улыбнулась Реджина, откупоривая крышечку. — Выпей пока это, а я сейчас, чайник поставлю, — бросил Аврелий и переворошил угли в очаге. — Спасибо большое, — произнесла Реджина и проглотила горько-сладкое содержимое. Аврелий повернулся к ней и пристально всмотрелся в глаза. Присел на табурет и уперся ладонями в колени. — Реджина, прости, что я был с тобой так груб, — начал он, но Реджина поспешила его остановить. — Не стоит, лекарь, вы все сделали правильно. Я не в обиде на вас, правда. И на вашем месте поступила бы точно так же. Аврелий улыбнулся и осторожно взял ее за руку, слегка сжав. — Я рад, что ты пришла в себя и улыбаешься, дорогая. Очень рад. — Спасибо, — склонив голову набок, произнесла Реджина, и тоже сжала его теплую морщинистую ладонь. — Лекарь, а не дадите ли мне своей фирменной настоечки? — с прищуром усмехнулась она. — О, непременно, — широко улыбнулся Аврелий. — Вот это я понимаю — пошла на поправку, — хохотнул он и тяжело поднялся на ноги. — А ты не голодна? — спросил, обернувшись. — Я даже не знаю, — растерялась Реджина. — Вроде нет… — Ты себя в зеркало видела? Скоро по ветру унесет! — воскликнул Аврелий. — Больше трех суток не ела. Сейчас похлебку разогрею, тяжелого тебе не надо, а вот похлебка будет в самый раз, — протараторил он и направился к кухонной утвари. — Давайте помогу! — встала Реджина, но лекарь зыркнул на нее и покачал указательным пальцем у самого лица. — А ну-ка цыц! Сиди смирно и отдыхай! Ишь чего придумала… Я не настолько старый, с чайником да котелком уж как-нибудь справлюсь, — принялся ворчать он, и Реджина тихо рассмеялась, опускаясь обратно в кресло. — Как скажете, лекарь, — усмехнулась она. Закуталась в плед и прислушалась к таким приятным звукам. Все здесь уже стало привычным и родным, и Реджина поглядывала на деревянные балки, кушетку, кресла и стеллажи с хаотичным нагромождением склянок и сухоцвета. Вдыхала поглубже запахи лечебных трав и понимала, что теперь на самом деле чувствует себя лучше. И больше не провалится в беспамятство, не позволит никаким голосам запереть в черной комнате…✧ ✧ ✧
Ближе к обеду Реджина, сытая и разомлевшая, распрощалась с Аврелием, к которому пришли посетители. Хотела помочь, но он вновь шикнул на нее и отправил отдыхать. Но так как усталости Реджина не испытывала и по ощущениям выспалась на неделю вперед, то решила заняться переводом. Сколько можно откладывать такое важное дело? Заглянув в щель между створок дверей, Реджина увидела, что Фред спит, а Лисса сидит подле него и что-то тихонько напевает. Улыбка тронула губы, и Реджина вошла, стараясь не шуметь. — Привет, — прошептала она, и Лисса обернулась. — Как дела? — Хорошо. Он поправится, — широко улыбнулась Лисса. — Море не зовет его. — Я рада, — осторожно поправив названому брату одеяло, прошептала Реджина. — А что ты напевала? — Просто песня. Вроде колыбельной, я думаю. Сама не знаю, откуда помню ее, — нахмурилась Лисса. — Наверное, из прошлой жизни. — Спой мне, может, я слышала, — тепло произнесла Реджина и присела подле свиреллы. Та пожала плечами и, глядя на Фреда, начала тихо мычать мелодию, а затем запела:Когда морская гладь чиста, и ярко светит солнце,
Посланник пишет на листах, глядит в свое оконце.
Не только день, но ночь и мрак он в песнях воспевает,
Ведь должен он нам рассказать, как Боги поживают.
Когда погаснет свет и Мор свой Хаос размешает,
Ты глазки закрывай, он спать детишкам разрешает.
А про его ночные сны Посланник все напишет,
И утром всем нам он споет, а ты лежи потише.
Ведь непослушных малышей Мор тоже разыграет
И если спать не будешь, злей пошутит и накажет.
Луна осветит тропку грез для детских сновидений
И даже Мор не попадет в озера отражений.
День для веселья, ночь для сна, у Бога все наоборот.
Ты не мешай ему в ночи водить с нимерой хоровод.
Не то утащит в Сумерки, и будет вечен тот поход,
А будешь спать — не тронет Мор, не заберет твоих щедрот…
Реджина напряженно вслушивалась в слова казавшейся сначала бессмысленной песни. Но скоро некие подозрения зашевелились в сознании. Песни, как и легенды, всегда непростые, скрывающие в себе мудрость народа… — Лисса, а кто такой этот Мор? — поинтересовалась она, когда свирелла притихла. Та удивленно захлопала ресницами, будто у нее спросили какую-то чепуху. — Мор? — удивленно переспросила Лисса. — Ну… Это Мор, — обескураженно сказала она. — Я знаю, что есть такое ругательство, — задумчиво произнесла Реджина. — Сама его использую. Но как-то никогда не задумывалась, откуда оно пошло. — Оно пошло от имени Всеотца, — все так же ошалело хлопая ресницами, сказала Лисса. — Всеотца существ зовут Мор? — охнула Реджина. — И он Бог? — Да, Бог. И люди зовут его Мор. Вообще его зовут иначе, но я не могу произносить настоящее имя. Никто не может, если он сам не одобрит. — Так значит, все, что осталось от него — ругательство в обиходе… Но почему? И почему я никогда не слышала о подобном? — Я не знаю, Джиа Си. Ты очень меня удивила, — ошарашенно произнесла Лисса. — Я думала, все это знают. — Ты ведь его создание, потому знаешь, — тихо сказала Реджина. — Но песня… Говоришь, из прошлой жизни? — Угу, — кивнула Лисса. — Сколько же тебе лет? — выдохнула Реджина, оглядывая свиреллу. — Я… не знаю, — пожала плечами та. — Сбилась со счета после трехсот двадцати. — О, это многое объясняет, — выдохнула Реджина. — Значит, в твоем детстве еще знали об этом Боге… Им и детей вон пугали. — Но почему о нем забыли? — недоуменно спросила Лисса. — Я как-то не вникала в людские дела… — Вот и мне интересно, — задумчиво протянула Реджина. И вдруг на нее снизошло озарение, больно стукнув по затылку. — Погоди, в песне ведь были слова… Как же… «Когда погаснет свет»… — Реджина принялась щелкать пальцами в воздухе, пытаясь припомнить. — «И Мор свой Хаос размешает», — пришла на помощь Лисса, и Реджина вскочила со стула, как ужаленная. «Это же то самое! Черт бы меня побрал, ответ все это время был так близко!» От волнения вспотели ладони, а под ложечкой засосало до того сильно, что аж дыхание сперло. Реджина кинулась к столу и выудила оттуда книгу. Открыла там, где успела перевести, и достала свои пометки. — Лисса, послушай, — взволнованно бросила она. — «И создал Эрахирели детей своих, наделив полномочиями. Но были они не в силах создать жизнеспособный мир. И создал тогда Эрахирели им помощника… Иного. Отличного от остальных. И породил он мрак и хаос». — Реджина подняла на свиреллу горящие глаза. — Это ведь о нем? О Море? — Ну да. — Лисса поднялась со стула и подошла ближе. Заглянула в книгу и сморщила нос. — Фу, ужасно пахнет. Чего только эти страницы не видели… Но да, это ведь сказания Посланника. — Я думала, это книга с черными магическими обрядами, — с трепетом выдохнула Реджина. — А мне в руки попались настоящие сказания Посланников?.. Но на кой они сдались Терезе? — нахмурилась она. — Насчет Терезы не знаю. А это сказания одного Посланника, я полагаю. Рукопись слишком уж худенькая. Здесь, наверное, только про Мора речь и идет. Ты что-то еще прочла там? — склонив голову набок, спросила Лисса. — Нет пока. Здесь на старом наречии, мне сложно дается перевод. Не так быстро, как хотелось бы, — пробегаясь глазами по строчкам, проворчала Реджина. — Давай помогу, — предложила Лисса. — Я, кажется, понимаю, что здесь написано. — Лисса, ты чудо! — просияла Реджина и заключила свиреллу в крепкие объятия, отчего та охнула. — Девочки, что вы там расшумелись? — сонно пробормотал Фред и повернулся на другой бок. — Фредди, мы так долго ходили вокруг да около, а ответы были у нас перед носом! — воскликнула Реджина. — О чем ты? — недоумевающе спросил он и потер глаза. — Это не заклинания и не обряды, — потрясая книгой в воздухе, бросила Реджина. — И даже не легенды. Это сказания Посланника! Мы можем узнать отсюда о том самом забытом Боге, имя которому Мор! — Мор бы меня побрал, — бросил Фред и попытался сесть. — Вот-вот! Представляешь? А Лисса может прочесть! — Это все, конечно, очень интересно, — смахнув челку с глаз, сказал Фред. — Но чем это поможет нам со снятием Забвения? — Не знаю, — растерянно выдохнула Реджина. Но предчувствие того, что это важно, так и подкатывало к горлу. — Может, здесь что-то сказано об этом. Но демон не зря дал мне эту подсказку. О том, что Богов не столько, сколько мы привыкли думать. И неспроста эти сказания оказались у Терезы. Я уверена, что здесь мы что-то найдем! — воодушевленно улыбнулась она. «Неужели… Спустя столько времени появилась ниточка?..» — с трепетом подумала Реджина. — Тогда чего мы ждем? — в ответ усмехнулся Фред. — Не знаю, чего ждете вы, но я уже почти дочитала легенду об Индире, — подала голос Лисса. Реджина обернулась и обнаружила свиреллу на полу. Та села у очага, скрестив ноги, умостила книгу на коленях и сосредоточенно вчитывалась в страницы. — Индира? — переспросила Реджина и нахмурилась. — Я думала, здесь речь пойдет о Море… — Так о нем и речь, — кивнула Лисса. — О том, как он создал Индиру. Я не знаю, почему здесь говорится именно об этом, — задумчиво протянула она. — Если это сказания о Всеотце, должны быть и другие истории… — Там много страниц вырвано. — Реджина присела возле свиреллы и плотнее закуталась в плед. — Я видела. Но не настолько много. Ладно, слушайте. — Лисса подняла взгляд, улыбнулась Фреду и принялась читать. Последний король пал жертвой своих желаний и покинул трон в поисках любви. Позже его нарекут Ищущим. Но пока Твердь замерла в нерешительности, в ожидании и страхе. Люди и лорды молились днем и ночью, приносили жертвы, пели на капищах, взывали к Богам, но те оставались глухи к их мольбам. Королем всегда являлся ставленник Оратеуто, избранный человек с сильной связью со своим Творцом. Но последний из них не оправдал возложенных на него ожиданий. Пока внизу слышался хор из тысяч обреченных голосов, наверху, в Воронке, Боги обсуждали, что с этим делать. «Нужно помочь им, — молвил Мор. — Одни они не справятся». «Согласна, — поддержала его Луна. — Люди не готовы к такому испытанию». «Я тоже поддерживаю брата и его супругу, — кивнул Ирравин. — Что скажешь ты, Реммир?» «Мое дело малое, — говорил тот. — Я повелеваю ветрами, не людьми. Не мне решать это. Но я не считаю, что создания Уто настолько беспомощны. Могут решить все сами». «Вы их слишком опекаете, — сурово произнес Селлар, бог солнца. — Люди живут много веков на Тверди, уж пора бы им стать самостоятельнее». Оратеуто восседал в центре закрученного спиралью зала на зеленом троне из плотных переплетений лозы и листьев, слушал и озирал всех присутствующих изучающим темным взглядом. Его золотые волосы, сплетенные во множество жгутов, покоились на широких плечах, покрытых золотыми же символами и рисунками. Верховный Бог поморщился, дернул уголком губ и шумно выдохнул, игнорируя тем самым очень громкую молитву, подкрепленную подаянием на капище. «Погляди, брат, — хмыкнул Мор. — Они тебе притащили уже целого гинора». Внизу, на алтаре, зверя охватило пламя, а Оратеуто прикрыл веки, и на его плечах символы пришли в движение, складываясь в слова молящегося, когда душа животного вместе с дымом вихрем пронеслась по Воронке. «Это кощунство — игнорировать подобную жертву», — добавил Мор. «Я не просил их об этом, — встряхнув волосами, сказал Оратеуто. — И полагаю, что их отчаяние станет хорошим толчком к самостоятельности. Решение принято. Никаких больше королей от меня им послано не будет». «Уто, одумайся! — Мор поднялся со своего места и подошел ближе. — Они зальют кровью всю Твердь. Так-то ты распорядишься отцовским миром?» «Они справятся сами, — повысил голос Оратеуто. — А ты, если так хочешь им помочь, создай какую-то очередную уродливую тварь, которая будет подбирать кости павших», — с иронией в голосе хмыкнул Оратеуто. По залу прошелся ропот и послышались смешки, но Мор только самодовольно вздернул подбородок. «Даешь добро?» — приподнял он вопросительно бровь. «Да, пожалуйста, — кивнул Оратеуто. — Развлекайся». «Сам разрешил, потом не ропщи», — усмехнулся Мор. Спустился он на Твердь, походил среди людей. Собрал их отчаяние и страхи, ярость и злобу, обиду и боль. Посмотрел, как начинают лорды ненавидеть друг друга, как просыпается алчность и жестокость, возгорается жажда власти, и понял, что им нужно. Отколов часть своей сущности, принялся Мор колдовать. Много ночей заняла его работа. Трудился он, не покладая рук. И родилась богиня, воплотившая в себе множество людских пороков. Голодная до их умножения, до боли и ненависти, она восстала из зеленого марева и наполнилась алым светом войны. «Тебя зовут Индира. Могучая, — молвил уставший Мор. — Ты будешь сеять раздор и жать смерть на поле брани. А после насытишься и уйдешь в Сумерки». «Да, Отец», — кинула она, обретая все более четкие очертания. Тонкая фигура округлялась, на лысом черепе проступали ярко-рыжие, огненные волосы, росли с неимоверной скоростью, и скоро покрыли всю богиню до пят. Кожа окрашивалась множеством веснушек, белесые глаза обретали яркий янтарный оттенок и обрамлялись темными густыми ресницами. Соткал Мор из своей магии для Индиры Скрамасакс с жемчужной рукоятью, взвесил его в руке и передал новорожденной Богине. «Это твое оружие, Богиня Скрамасакса. Им ты будешь поражать, им же сможешь даровать свою милость. Оно защитит тебя и сделает неуязвимой. Пойдем, дитя. Познакомишься с родней», — произнес Мор, и Индира склонила голову, принимая из рук Отца дар. Божественные братья как один потеряли дар речи, глядя с нескрываемым восхищением на творение Мора. Но куда больше прочих любовался ею Оратеуто. «Поглядим же, на что ты способна», — громогласно произнес Ирравин, и Индира хищно ухмыльнулась, обнажив острые зубы. И принялась за дело. Начался затяжной период магических войн, и с каждым днем Индира все больше крепла и наполнялась силой. Она дышала войной, упивалась звоном мечей и вспышками заклинаний. Заражала завистью и злостью всех, кто поддавался на ее чары, губила их, отсеивала недостойных людей, жаждущих власти. Мор был доволен. И, когда пришла пора, остановил свое творение. «Ты отлично справилась, дочь моя. Скоро я закончу сотворение Сумерек, и ты сможешь уйти на покой». «Я хотела бы остаться в Воронке, — произнесла Индира, поигрывая небольшим кинжалом с жемчужной рукоятью. — Рядом с Оратеуто». «Неужто настолько ты его полюбила?» — спросил Мор. Индира не ответила, лишь потупила взгляд. «Дело твое, — кивнул Мор. — Я не в праве тебе указывать. Ты самостоятельна». На следующий день Мора заточили в Сумерках… — Что? — недоуменно спросила Реджина. — Какой-то резкий переход в повествовании. — Видимо, Посланнику запретили говорить об этом, — протянула Лисса. — Странно это. Сказания о Море, а огромного куска истории не достает… Все трое вздрогнули от настойчивого стука в дверь. — Мне пора, Джиа Си, — спохватилась Лисса. — Я приду вечером, дочитаем и обсудим все. — Да, конечно, — рассеянно улыбнулась Реджина и встала следом за свиреллой. Пока та прощалась с Фредом, открыла дверь и оказалась стиснута в крепких объятиях. — Ты проснулась, ура! — воскликнула Лиззи. Реджина усмехнулась и притянула к себе ребенка. — Пока, Лисса, — крикнула она вслед свирелле. — А тебе привет, крошка, — опустила она глаза на Лиззи. — Как дела? — Да у меня-то все хорошо, как твое здоровье? — Уже гораздо лучше, спасибо. — Реджина провела девочку к столу и села напротив нее. Та поглядела на кровать и охнула. — Фред, что с тобой? — удивленно воскликнула Лиззи, и тот стушевался. — Да так, — начал он. — Лазал по скалам, и… нарвался на гнездовье норейн. Немного цапнули меня. — Ой, кошмар какой! — Лиззи прикрыла рот ладонью. — Ты будь осторожнее! — Обязательно, Лиз, — улыбнулся Фред, удобнее умащиваясь на подушках. — Выздоравливай, — мило зарделась девочка. — Ну, рассказывай, что там интересного происходило, пока я спала? — отвлекла ее Реджина и отошла к очагу. Водрузила чайник на огонь, а затем распахнула ставни, впуская в помещение свежий воздух. — Да так, ничего особенного… Папа весь в делах, совсем времени нет свободного. Я часто остаюсь у Лоры. Она мне рассказывала, что у ее сестры старшей недавно малыш родился, — поведала Лиззи. — Это здорово, — улыбнулась Реджина и уселась на табурет. — Ага. А моя соседка по парте на занятиях, Амина, чем-то заболела, неделю уж дома. — Чем же таким она заболела? — спросила Реджина. — Не знаю, — пожала плечами Лиззи. — Лекарь Аврелий тоже не знает, говорит, странные симптомы. Жар, судороги, иногда сознание она теряет. Потом вроде лучше становится, а то все по новой. Реджину уколола тревога. Действительно странно. — А Лорелея, кажется, беременна, — заговорщицким шепотом продолжила рассказывать Лиззи. — С чего ты взяла? — удивилась Реджина. — Ну, в школе ее тошнило постоянно, — склонившись ближе, сказала Лиззи. — А потом я видела, как она собирала травы возле рощи. А ты же знаешь, за какими травами туда обычно ходят, — со знающим видом кивнула она. — Надо бы поговорить с ней, — переполошилась Реджина. — Как бы беды не наделала… — Я побоялась с ней говорить, еще тумаков надает, если признаюсь, что видела ее. — Лучше поговори, — бросила Реджина. — Она может навредить себе… Погоди. А ты что возле рощи делала? — нахмурилась и посуровела она. — Ты же обещала мне туда не ходить! — Я и не ходила, — невозмутимо ответила Лиззи. — Просто рядом гуляла. — Это почти одно и то же, — покачала головой Реджина. — Да нет же, уговор был на то, что я в нее больше не войду, — хитро сощурилась Лиззи. — И я слово держу. — И все же, что тебя туда так тянет? — уложив локти на стол, подалась вперед Реджина. — Я просто наблюдаю. Чтобы и другие не ходили, — отвела взгляд девочка. — Следишь за порядком? — с пониманием спросила Реджина. — Ага. — За это ведь и не пожуришь тебя, — усмехнулась она. — Но будь осторожна, поняла? — Поняла, — кивнула Лиззи. — Вот и славно. Чайник закипел, и Реджина разлила чай. Лиззи еще что-то болтала и пересказывала сплетни, а Реджина только и успевала скрывать улыбку за чашкой. Но параллельно мысли роились и складывались в грозовую тучу переживаний, отчего неприятно сводило желудок. Мор, непонятная болезнь, беременная девочка… Стоит всем этим заняться плотнее. Но в то же время Реджина рада слушать детские рассказы и быть в состоянии их воспринимать. Хотя неустанно зудящее перо все же добавляло раздражения, и волнение за Теда преобладало над всем этим ворохом напастей. До одури хотелось, чтобы он вернулся и просто был рядом, на расстоянии шага… А не в опасной неизвестности. Проводив Лиззи, Реджина оперлась о стену и прикрыла веки. — Ну и денек, только очнулась, а столько всего, — хмыкнул Фред, и Реджина ласково улыбнулась ему. — Это лучше, чем долгий болезненный сон, — бросила она и запрыгнула на постель. — Вот сейчас затискаю тебя и примусь за дело, — со смехом обняв названого брата, произнесла Реджина. — И чем же ты собралась заниматься? — простонал Фред с усмешкой, пытаясь вырваться из удушающей хватки. — Для начала наведаюсь на капище. И в склеп. Мало ли, что еще мы проглядели под самым носом? — серьезнее добавила Реджина и чмокнула Фреда в макушку. — А ты отдыхай, — возразив его не озвученному предложению помочь, добавила она. — Лежи и не вздумай никуда лезть! Фред тяжко вздохнул, но покорился. А Реджина переоделась, причесалась и направилась на разведывательную прогулку.Сердиния. Владения клана Норейн
Дверь издала противный скрежет, и портовая таверна встретила Рича запахами кислого вина, тушеной капусты и горелого мяса. Есть в этой дыре точно не стоило, но пойло, именуемое виски, здесь подавали отменное, несмотря на дешевизну. Прошествовав по прогибающимся под шагами доскам к свободному столику из перевернутой бочки в дальнем темном углу, Рич опустился на табурет, и тот жалобно скрипнул под его весом. Миленькая официантка с декольте, доходящим почти до талии, тут же возникла рядом и склонилась к столу, едва не выпустив наружу грудь, которой явно было тесно в тугом корсете. — Чего желаете? — пропела она, подперев пухлую щеку кулаком. Ричард моргнул и перевел взгляд с ее груди на лицо. — Виски, — бросил он. — Порцию? — очаровательно улыбнулась она, демонстрирую отсутствие переднего зуба. — Бутылку, — сбрасывая куртку, сказал Рич. — Будет сделано, — официантка упорхнула, громко стуча деревянными подошвами о пол, и Рич устало потер лицо ладонями. Разочарование и вина противно заскребли за ребрами, и Ричарад опустил голову. Надо же было так оплошать… Еще и Лисса пострадала из-за него. Хоть Рич ее и подлечил, и она даже пыталась приободрить, все равно на душе скверно, словно норейны нагадили. Рич снова принялся прокручивать в голове события ночи, и остановился на их с Лиссой прощании. Точно ли он все сделал для нее? Добравшись до того места, с которого они с Лиссой начали свой путь, Рич устало опустился на землю и перевел дух. Все тело болело, рассеченная ладонь ужасно ныла. Рич оторвал лоскут от своей грязной рубахи, и кое-как наложил перевязь. Лисса невдалеке с шипением оттирала от себя кровь. — Иди сюда, подлатаю тебя, — виновато произнес Рич, глядя на кучу царапин, покрывших ее тело и лицо. Лисса фыркнула, отбросила волосы с глаз и подплыла ближе. Забралась на плато и уставилась на Рича. Он пересел поближе, скрестив ноги, и на миг засмотрелся на знакомый облик. Не мог понять, что в связи с этим ощущает. Любит он ее до сих пор? Или то просто отголоски былой обиды? Лисса терпеливо молчала, но во взгляде читалось понимание. — Прости, — буркнул Рич и мотнул головой. — Давай руки. Он залечил сначала предплечья и содранные ногти, затем шею и лицо. И это окончательно вымотало. Ричард обмяк, откинулся на валун и прикрыл веки от острой боли, сопроводившей это движение. — Еще где-то есть? — тихо спросил он. — Нет. Спасибо, Ричард. Распахнув глаза, он посмотрел на Лиссу столь же внимательно, как и она на него. — Не за что. Прости, что втянул в эту идиотскую затею. — Ты хотел как лучше, — пожала плечами Лисса и принялась заплетать волосы в косу. — А получилось, как всегда… — выдохнул он, проклиная себя, на чем Твердь держится, за сумасбродство. — Эватера видела тебя. Теперь нужно быть осторожной. Она может тебя искать. — Она не может зайти на мою территорию, — фыркнула с пренебрежением Лисса. — А на суше я уж с ней как-то справлюсь. Не волнуйся. Ты должен был попробовать. Не самый ужасный план, — усмехнулась она, и Рич рассмеялся. — В нем оказалась огромная брешь — зверюга регенерирует с молниеносной скоростью. — Зато теперь ты больше о нем знаешь, — невозмутимо сказала Лисса, перебросив косу за спину. — Это да. Спасибо, — кивнул он и поднялся на ноги. — Я хочу повидать Фреда, — посмотрев снизу вверх, с мольбой во взгляде произнесла Лисса. — Я не иду домой. Хочу… Проветриться, побыть один, — сказал Рич. — Могу проводить тебя. — Я сама, знаю дорогу. Просто хотела получить твое одобрение. — Зачем? — удивился Рич, подавая ей здоровую руку. Лисса поднялась, отряхнула моментально высохшую юбку и пожала плечами. — Ты старший в этой семье. Я не могу пойти в дом, если ты против. — Какое-то правило? — приподнял бровь Рич. — Вроде того. Я могу войти, только если мне разрешат. Или проведут. — Странно, — хмыкнул Рич. — Но хорошо, раз так надо — я разрешаю. — Спасибо, — с улыбкой сжав его ладонь, произнесла она. Рич кивнул, и Фукс ухнул, слетев с верхушки скалы. Лисса уже направилась к побережью. — Лети, Фукс. Можешь быть свободен. Филин недовольно нахохлился, встрепенул перья и посмотрел на Рича с прищуром. — Не сердись. Еще свидимся, — Рич тряхнул рукой, и Фукс захлопал крыльями, скрываясь во тьме ночи. Тяжело выдохнув, Рич отбросил челку с глаз и кивнул подоспевшей официантке с бутылкой. Налил себе в стакан и с наслаждением отхлебнул, ощущая, как тепло разливается за ребрами. Большего он сделать и не смог бы. «Лисса наверное уже добралась до домика и все рассказала. А Реджина готовит сто и один способ четвертовать меня за самодеятельность. Ну и ладно. Лучше пусть ворчит и ругается, но идет на поправку. К тому же, я это заслужил…» По помещению сновали люди. Одни уходили, их место тут же занимали другие — портовая таверна всегда полна посетителей, поток матросов с торговых кораблей здесь никогда не иссякает. Парочка уже подвыпивших ребят уселись за соседний столик, стукнув кружками с пивом по его засаленной поверхности. — Так и что, нашли тот баркас? — донеслось до слуха Рича, и он против воли стал прислушиваться. — Не-а, представь. Как в воду канул. Целый баркас, мать его! Уже все заводи, все побережья обрыскали, даже на скалах в ничейных землях глядели — ну мало ли, занесло штормом. Нет его. — Странное дело, — сокрушался второй матрос. — Аж страшно в море выходить, как с залива Ирравин прибыло то судно… — Да ладно, басни-то не подбирай у портовых шлюх, любят они россказни всякие. Судно как судно, я в порту его давеча видел. — Нормальное судно под черными парусами не ходит, — прошипел второй, наклонившись ближе. — И как оно появилось в этих водах, так и все, пропал баркас. — Думаешь, потопили? — А черт их знает. Может и так. Ограбили и ядром днище пробили — делов-то. Кто в заливе найдет его? Глубина-то какая. — Говаривали еще, что один бриг не пришел в порт вовремя. Но шторм был, списывают на это… — Помяни мое слово, не видать больше того брига никому. — Дурни вы, бриг прибило к берегу! — крикнул седой мужчина с соседнего столика и склонился к ним, зловеще зашептав: — Да только от команды одни призраки остались. — Как так? — воскликнул первый матрос, в перекошенной тельняшке на пару размеров больше него. — А вот так. Бриг есть, товар есть, команды нет. Только кровь на палубе да кишки на такелаже. — Да чтоб тебя! — пробормотал первый. — Не врешь часом? — прищурился второй. — Да чтоб мне век жрать одних медуз, — изобразив священный символ тремя пальцами и коснувшись им лба, бросил старик. — Не верите — идите в город, там каждый о том судачит… Скрипнул стул, и Ричард вздрогнул, подняв глаза. За его стол уселась незнакомка и принялась сверлить Рича любопытным взглядом. — Привет, красавчик, — улыбнулась она, и Ричард совсем растерялся. На продажных женщин, коих здесь валом, не похожа — как минимум, у нее во рту есть все зубы. — Ну, допустим, здравствуй, — протянул Рич, отпив из стакана, не прекращая с прищуром оглядывать собеседницу. — Не угостишь даму выпивкой? — с нахальной ухмылкой спросила она, сверкнув огромными темными глазами. — Послушай, красавица, не знаю, на что ты рассчитываешь, но тут искать нечего, я пришел просто выпить. И ничего больше, — многозначительно поглядев на нее, бросил Рич. — Ну так и я просто выпить пришла, — откинувшись на спинку стула, хмыкнула она. — Столиков свободных нет, вот и к тебе подсела — ты самый трезвый и адекватный по виду. — Вот оно что, — еще раз пройдясь по незваной гостье взглядом, Рич заключил, что она точно не жрица любви — опрятная закрытая одежда, на поясе — кинжал и какие-то мешки, каштановые волосы чистые и собранные в косы. Ни язв, ни грязи на руках и миловидном лице. Приличная горожанка. — Что же, ладно, — он толкнул к ней второй стакан и налил в него виски. — И что же тебя занесло в самую грязную таверну? В городе других нет? — В городе траур по команде брига, о котором ты так внимательно слушал, — кивнув на соседний стол, ответила она. — Так что работает только эта дыра. А у меня выдалась тяжелая ночь, так что выбирать не приходится. А ты не местный, — отхлебнув из стакана, заметила она. — С чего ты взяла? — скрещивая руки на груди, бросил Рич. — Я всех местных знаю. К тому же, с таким интересом подслушивая разговор о том, что обсуждает весь город третий день, ты себя сдал с потрохами. — Я местным и не прикидывался. Просто зашел выпить, как я уже и сказал. — Как скажешь, красавчик, — пожала плечами незнакомка и опрокинула ром залпом. — Что это у тебя? — нахмурилась она, глядя на перемотанную ладонь Рича, которую он опрометчиво уложил на закопченную столешницу. — Да так, поранился, — пряча руку под стол, буркнул он. — И меня зовут Ричард, — добавил, покосившись на собеседницу. — Ты, Ричард, по всей видимости, гангрену заработать хочешь. — Что? — недоуменно переспросил он. — Перевязь грязная, как мои ботинки, кто же так обрабатывает? — фыркнула она. — А тебе-то что? — возмутился он. — Мне, как лекарке, больно на это смотреть, — протянула собеседница. — Пойдем ко мне, перевяжу, как полагается. — С чего мне с тобой идти? — Да не с чего, красавчик, — улыбнулась она, и в карих глазах заплясали озорные огоньки. — Ричард, — поправил он, с интересом всматриваясь в ее лицо. — Боишься, что ли, Ричард? Я не кусаюсь. — Ты думаешь, можешь испугать меня своим маленьким ножичком? — хмыкнул Рич, допив остатки виски в стакане. — Твой-то явно побольше будет, так что опасаться нечего, — покосившись на его меч, усмехнулась лекарка. — Пойдем, перевяжу твою лапку, а там, глядишь, найдем, чем заняться, — взглянув исподлобья, добавила она. — Как звать-то тебя, красавица? — не прерывая гляделки, спросил Рич, обдумывая предложение. — Марика, — подавшись вперед, прошептала она. — Какая ты скорая на решения, Марика. Говорила же, только выпить пришла. — И я выпила. А теперь хочу оказать помощь пострадавшему. — Какое милосердие, — хмыкнул Ричард. — Понравился ты мне, вот и все, — поднимаясь на ноги, ответила она. — Если не хочешь остаться без руки, жду тебя у выхода, — покопавшись в напоясном мешке, Марика вынула несколько ксинтов и бросила их на стол. — И бутылку прихвати. Ричард смотрел с сомнением ей вслед, затем пожал плечами, бросил недостающую сумму рядом с монетами Марики и подхватил бутылку, поднимаясь на ноги. — Почему бы и нет, — сам себе усмехнулся он и двинулся к выходу. Рич вымотался, устал и отчаянно хотел вымести из головы образ несостоявшейся супруги, перестать думать о покойной сестре и хоть на один день забыть, в каком дерьмовом котле они все варятся вот уже десять лет. И объятия хорошенькой незнакомки вполне могли с этим помочь, раз одним виски уже не справиться. Тем более, что она сама предложила. Подобная поспешность Ричарду хоть и не свойственна, но порой стоит изменять привычкам. Здесь-то никто не знал о его «проклятом клейме». Дверь визгнула, захлопнувшись за Ричем, и Марика игриво подмигнула, беря его под руку. Солнечные лучи причудливо вплетались в темные локоны и бликовали в глазах цвета насыщенного кофе. «Предложение, однозначно, стоящее», — подумал он и улыбнулся, увлекаемый ею в утренний туман.