Большой Край. Владения клана Феникса
Реджина шагала по оживленной площади, периодически здороваясь с прохожими. Жизнь вокруг бурлила и била ключом, и на миг можно даже и позабыть, что за дрянь творилась за пределами обычного быта простых горожан, о которой никто даже не догадывался. Телеги сновали туда-сюда, всюду пестрели цветастые витрины и фасады аккуратных одноэтажных домиков из камня, выкрашенные побелкой и крытые где соломой, а где красной и желтой черепицей. Цветники с пахучими бутонами радовали глаз, их благоухание витало в прогретом воздухе и смешивалось с запахами свежей выпечки, доносящихся с лугов ароматами трав и легкого бриза. Торгаши зазывали в лавки, выкрикивали преимущества своих товаров. Покупатели прогуливались вдоль рядов с тюками и корзинами, переговариваясь и перекрикивая гул площади. У фонтана, искусной большой копии величественного феникса из внутреннего двора замка, ворковала молодежь. Стайки юных девчонок в ярких ситцевых платьях задорно смеялись и краснели под взглядами ребят в полурасстегнутых рубахах и свободных рабочих штанах. Шумела домашняя скотина в загонах. Из порта доносились матросские шутки и оклики. Так все обыденно и нормально. — Хей-хо, натянут парус, на весла налегай, — донеслось сквозь сотни голосов. — Сегодня мы идем рыбачить, а завтра в родной Край, — с улыбкой подхватила Реджина слова рыбачьей песни и протиснулась между двух груженых повозок. Минуя лотки с овощами, она направилась к концу рынка. Капище находилось за городскими стенами, и следовало поторопиться. Осень хоть и непривычно теплая, но все же дни стали короче. Поздоровавшись со стражей на выходе из города, Реджина направилась дальше по широкой дороге, вымощенной гладкими прямоугольными булыжниками. Запыхавшись, Реджина остановилась у тропки, что вела к полям. Могучими волнами простиралось золото колосьев, колышущихся по ветру, и виделись вдали натруженные спины рабочих и блеск серпа на солнце. Косят пшеницу. «Тед будет рад, что к его возвращению уберут урожай», — улыбнулась Реджина. Завела за ухо растрепавшуюся прядь и направилась дальше. Обернулась и вдохнула полной грудью ароматы полей и трав. Замок высился над городом, флаги с изображением величественного огненного феникса реяли на ветру, даже отсюда можно лицезреть могучую птицу. Сердце сжалось от тоски, что сама Реджина к этой птице никакого отношения не имеет… Перо протестующе воспламенилось на предплечье, и она раздраженно одернула рукав. «Это не значит ничего. Просто глупая выходка влюбленных идиотов», — мысленно фыркнула она, словно уговаривая фрагмент родового знака. Но он не соглашался с владелицей и только сильнее обжигал. Реджина зажмурилась, прогоняя наваждение, чертыхнулась под нос и направилась дальше. Скоро уж и солнце начнет свой путь к закату, а она еще не добралась до капища. Слушая стук каблуков от встречи с гладкими камнями, Реджина глядела по сторонам и печально улыбалась. Поля сменяли одно другое, следом потянулись хранилища для зерна и высокие копны бережно уложенных снопов льна и клевера, а за ними — стога сена. По другую сторону — необъятные луга и пастбища, где покачивались от дуновения бриза пахучие цветы и травы. Среди них мирно паслись коровы, козы, волы, кони и другая живность. Женщины и мужчины собирали корм для своего скота, кто переговаривался, кто пел, кто гладил лоснящиеся спины любимцев. Одна пара привлекла внимание больше прочих. Реджина невольно сбавила шаг, наблюдая за ними. Парень привлек к себе девушку, она обняла его и уткнулась носом в шею. Он поглаживал любимую по спине и что-то с улыбкой шептал на ухо. Гнедая кобыла рядом с ними мирно жевала овес, иногда тыкала мордой в бок своего жеребенка и поглядывала на хозяев. Реджина вдохнула глубже и прикрыла веки, вспоминая, как они с Тедом так же когда-то стояли посреди этого луга… — Такая ты красавица, — шепнула Джиа, обнимая за шею вороную кобылу Теда Искру. Лошадь фыркнула и прижала голову к спине Джии, отчего та довольно зажмурилась. — Ты ей нравишься, — потрепав Искру по гриве, тепло улыбнулся Тед. — Она мало кого к себе подпускает. — Правда? — подняла на него Джиа сияющий взгляд. — А на вид такая дружелюбная, — отступив на шаг, она отпустила поводья, и лошадь принялась щипать траву. А Теодор обнял Джию со спину и уложил подбородок ей на плечо. Обхватив предплечья любимого, Джиа повернула голову и чмокнула его в щеку. — О, она своенравная девочка, — потершись носом о скулу Джии, хмыкнул он. — Прямо как ты. — Наверное, потому мы и подружились, — рассмеялась она и оказалась развернута к Теду лицом. Улыбка не желала покидать лица, и Джиа глядела на любимого как завороженная, утопала и купалась в его малахитовом искрящемся взоре, в котором плясали смешинки и отражалось рыжее закатное солнце. — Уверен, именно поэтому, — прошептал он у самых губ и коснулся их своими, отчего опора ушла из-под ног. Джиа прижалась крепче, обвив крепкую мужскую шею, и с жаром ответила. В груди разливалось эйфорическое тепло, плескалось там, словно прибой, укутывало с головой. Языки сплетались теснее, дыхание сбивалось, пальцы гуляли по горячей коже и взлохмаченным волосам. Теодор оторвался на миг и облизнулся, как довольный кот, заставив улыбку снова тронуть уже зацелованные губы. А затем склонился к уху, невесомо коснулся виска и тихо прошептал: — Я люблю тебя. Джиа уткнулась носом в изгиб его шеи, обвила широкую спину и ответила: — И я тебя люблю. Теодор принялся поглаживать ее спину, сминая тонкую ткань темно-серого платья. Укрыл объятиями, покачивал в них, пока Искра не фыркнула и не толкнула его мордой в плечо. Теодор хмыкнул и обнял лошадь одной рукой, и Джиа разразилась заливистым смехом. — Не ревнуй, девочка. Тебя я тоже люблю, — усмехнулся он и обратил к Джие задорный взгляд. — Хочешь прокатиться? — Спрашиваешь? — счастливо выдохнула Джиа. — Конечно! Главное, чтобы Искра не была против… Теодор подсадил, и Джиа похлопала кобылу по боку. С упоением оглядела необозримую степь и прекрасное небо, на котором переливались все оттенки алого и золотого, словно Селлар, как заправский художник, пролил по полотну теплые волшебные краски. Тед ловко запрыгнул в седло и обнял Джию одной рукой, второй взял поводья и направил Искру мелкой рысью вперед. От восторга сперло дыхание, и остались лишь ощущения… Надежная ладонь любимого на талии, ветер, треплющий волосы, запахи полевых трав и мощная спина лошади, дающая опору. Джиа искренне рассмеялась, когда Тед с усмешкой поднял Искру в галоп. От скорости и переполняющих эмоций голова закружилась, словно от вина. Опьяняющая радость разливалась по всему телу, а от того, как Тед крепко держал и бережно прижимал к своей груди, с легкостью управляя лошадью, накатывало ощущение, что он не отпустит ни при каких обстоятельствах. И всегда будет рядом… Сигнал рога, возвещающий о конце рабочего дня, вывел из раздумий, и Реджина помотала головой, избавляясь от навязчивых воспоминаний и кома в горле. Шмыгнула носом, раздраженно почесала перо на предплечье и двинулась дальше. «Нужно сохранять спокойствие. Иначе толку не будет от моего отдыха». Цель путешествия уже высилась среди лугов и полей широкой стеной лесного массива. Войдя под сень величественного густого леса, Реджина невольно замедлилась. Благоговейно задержала дыхание и прислушивалась к хрусту подстилки под подошвами. Ощущение священности места заставляло ступать осторожно. Необъяснимая аура окутывала вместе с густой прохладой от тени могучих вековых деревьев, и Реджина ощущала себя здесь незваной гостьей. Сразу закрались мысли о том, что неправильно было приходить сюда, ведь она давно не обращала к Богам свой взор, во многом разуверилась в них… Но вдали уже виднелось капище, и сворачивать назад из-за предрассудков попросту глупо. Вдоль протоптанной дорожки вились лианы и стелился по земле вьюн. Чуть поодаль высились густые кустарники, создающие живую изгородь. А дальше кроме стволов древних деревьев и валежника ничего не рассмотреть. Эта святая роща такая старая и разросшаяся, что только по тропе и можно пройти к капищу и склепу, расположенному поблизости. Со времен Единого Королевства лорды зачастую хоронили своих близких в фамильных усыпальницах, или же размещали там надгробия на память, и Фениксы не исключение. Реджина не могла знать наверняка, но чутье подсказывало, что и треклятая Тереза вполне может лежать где-то здесь. Учитывая обстоятельства ее смерти, окутанные тайной, все может статься. По крайней мере, погребального костра она точно не удостоилась. Ступив в круг, Реджина внутренне сжалась. Казалось, что кто-то глядел из чащи, прожигал любопытным взглядом, и все звуки, наполняющие рощу, разом смолкли. Обернувшись вокруг своей оси, Реджина поколебалась с минуту, прислушалась к баюкающей тишине. И все же приложила три пальца ко лбу, а после взмахнула ими в воздухе, имитируя волну. Их семья всегда поклонялась Ирравину, папа говорил, что он благоволит Мореплавателям. Давно Реджина не прибегала к священным символам. Сразу вспомнились все молитвы и обряды, которыми раньше пренебрегала. Опустившись на колени, она положила ладони на вытоптанную землю, на которой много веков не росло ни травинки, прикрыла веки и мысленно вознесла хвалу Богам и их отцу, великому Ростку Эрахирели. Затем поднялась и приблизилась к изваянию Ирравина, что стоял на каменном постаменте, окруженный волнами, и глядел суровым, но справедливым взглядом. Склонила голову и тихо произнесла, боясь нарушить атмосферу этого места: — Да пребудут с тобой могучие воды, да разнесутся твои живительные штормы по побережью, да напоишь ты нас солеными слезами своими… Порыв ветра взметнул растрепавшиеся волосы, и Реджина вздрогнула и подняла глаза. Будто сам Ирравин поприветствовал ее в своей обители. Реджина повела печами и обратила взор к остальным идолам, окружающим ровную голую площадку с Ростком по центру. Вот Селлар, за ним — Оратеуто, рядом — Реммир. И выбивающийся из архитектуры полуразрушенный постамент, заплетенный лозой. На ее ветвях распустились крупные алые цветки, окутывая стесанную фигуру, которую явно кто-то сбивал вручную. — Какое кощунство, — хмуро бросила Реджина и подошла ближе. Осторожно раздвинула ветви, но рассмотреть ничего так и не удалось — камень обветшал и крошился от прикосновения. — Ты, наверное, и есть Мор, — выдохнула она. — И как же я раньше не замечала… Подняв взгляд, Реджина увидела следующую статую, чуть меньше размером и ниже главных изваяний — Луну. Рядом с предполагаемым Мором. — Точно он. Луна ведь рядом с ним была и в сказаниях, и в песне. А еще чуть дальше — Индира и Летта. Последнюю создали в противовес Богине Скрамасакса, и Летта олицетворяла мир и плодородие. Но всегда их изображали рядом, как две половины чего-то неотъемлемого. Летта родилась после того, как люди побороли Индиру, и равноправие между лордов воцарилось на Тверди. По легенде, Индира вышвырнула свой Скрамасакс в воды моря, но Оратеуто и после этого не позволил ей остаться в Воронке, как она ни просила. Тогда создали Летту по образу и подобию Индиры, но если Богиня клинка воплощала в себе все дурные качества людей, то Летта наоборот. Похожи они были, как две капли воды, но отличались кардинально. И, когда Индира поняла, что больше не нужна ни людям, ни Богам, ушла на вечный покой, а Летта заняла ее место. Так гласили легенды… А как было на самом деле, неведомо. Ведь и то, как родилась Индира, иначе описывалось в книгах, которые читала Реджина. Никакого Мора там не было и в помине. Так что, и эта история может оказаться очень искаженной временем… «Нужно будет у Лиссы спросить, может, она знает что-то. Или в сказаниях об этом говорится…», — подумала Реджина, глядя на статую двух богинь, что словно одной рукой обнимали друг друга, а в другой у Индиры был клинок, а у Летты — сноп пшеницы. Коснувшись поочередно каждого идола, Реджина двинулась дальше. Стоило покинуть круг, как щебетание птиц и шорох зверей гулом ударили в уши, словно и не было той тишины среди Богов. Папа учил, что капища строились еще при Посланниках и располагались в местах, на равных расстояниях отдаленных от Воронки, образуя идеальную спираль. И что в этих местах вены земли, несущие магию, наиболее близки к поверхности, а потому Боги слышат и чувствуют каждого молящегося сильнее именно здесь. Среди древних дубов и кленов показался угол строения. Усыпальница, как и ожидалось, находилась рядом с капищем. Реджина на миг замерла и отдала хвалу всем представителям рода Феникса, что покоились здесь, и налегла на мощную толстую дверь с высеченной на ней огненной птицей. Древняя мертвая аура сильнейших магов ударила в голову сразу, как створки со скрипом и скрежетом разошлись в стороны. Покойники жаждали ощутить новую жизнь их рода, но явилась к ним всего лишь Реджина. — Простите, — дрогнувшим голосом прошептала она, глядя на ровные ряды каменных саркофагов. Осколки энергии Теда и их малыша отдались покалыванием и дрожью на кончиках пальцев. Тянулись к своим предкам. Очень осторожно ступая по пыльному полу, Реджина поглядывала на высеченных лордов и леди на крышках и читала их имена. Арлеона и Лизар, Марион и Рагнар, Роберта и Сирисон… Все они лежали рядом. На более старых надгробиях числились одинаковые даты смерти и гробы были широкими, двойными. «Жили вместе, вместе и ушли…» — подумала Реджина, глядя в спящие лица, виртуозно вытесанные из мрамора. Есть такой обычай. Если муж или жена не желают дальше жить без своей половинки, то добровольно уходят вслед за ней на погребальный костер. Или лишают себя жизни посредством сонного листа, чтобы лечь рядом. «Папа тоже хотел уйти с мамой, но бабушка его переубедила, — с тяжелым сердцем подумала Реджина. — Я бы ни на миг не задумалась… Отправилась бы за Тедом в Иной мир». Вдоль одной из стен тянулись символические надгробия для погребенных на костре. Здесь же размещалась табличка, от которой за ребрами болезненно натянулась нить тоски.Саймон Феникс
Любимый муж и отец, справедливый правитель
Обстоятельства смерти неизвестны
— Нет ничего хуже, чем уйти в небытие, — прошептала Реджина, коснувшись пыльного надгробия. — Надеюсь, вы нашли покой и Боги приняли вас в Воронку, несмотря ни на что. Реджина опустилась на колени перед табличкой и едва слышно произнесла: — Да вознесется хвала к Оратеуто и да услышит он мольбу. Прими в свои объятия твоего верного представителя, упокой его душу, позволь войти в зал твой и отпить из твоего кубка. Пусть Луна проложит путь великому Саймону, великодушному лорду и доброму правителю, чью жизнь так жестоко и противоестественно отобрали… Чтобы Боги приняли неупокоенную душу, ее нужно отмаливать сразу после смерти. И делать это на протяжении многих ночей. За Лию они просили месяц, до дня ее рождения, когда утратили веру в то, что она найдется. И то, не было уверенности, что Боги услышали. Тетя Стелла после ходила на капище каждые выходные… Пока не грянуло Забвение. Хоть Реджина и понимала, что вряд ли ей кто-то внемлет, но не попытаться просто не могла. Поднявшись, она смахнула слезу и рассекла воздух двумя пальцами — на постамент у таблички опустилась люзанда. Лорду Саймону нравились эти цветы, он часто просил наколдовывать для него букеты в кабинет, ведь это растение — одно из немногих, которое не росло в Краю… — Дорогая, ты сегодня бледна, — встревоженно произнес Саймон, едва завидев Джию на пороге. Он отложил бумаги, встал из-за стола и подошел ближе. — Все в порядке? — Да, милорд, — кивнула Джиа, склонив голову. — Неважно спалось сегодня, вот и все. — Судя по твоим заплаканным глазам, причину бессонницы я, кажется, знаю, — с сочувствием заглянув Джие в лицо, вздохнул Саймон. — Проходи. Присаживайся. Джиа постаралась перевести дух, ведь слезы и сейчас подкатывали к горлу и стискивали его невидимыми путами. Присела на обитый синим бархатом стул и постаралась выдавить улыбку. — Я понимаю, милая, твои переживания, — сев напротив и взяв Джию за руку, произнес Саймон. — Но обещаю тебе, все наладится, — ободряюще улыбнулся он. — Я все исправлю. Договорюсь с Мейнами, не стоит так изводить себя. Джиа закусила губу, испытующе глядя на лорда, и все же решилась поделиться. — Милорд, мне неспокойно на душе. Что-то подсказывает, что не стоит вам туда ехать. Предчувствие нехорошее. — Я ценю твою заботу, — тепло произнес Саймон. — Но не поехать тоже не могу, этот вопрос нужно решить, и как можно скорее. Не хочу, чтобы Теодору потом пришлось с ними бороться. Помимо прочего, это вопрос чести. Я никому не позволю посягать на моего сына и будущую невестку. Реджина слабо улыбнулась и обеими руками обхватила ладонь лорда. — Будьте осторожны, милорд, — с жаром прошептала она. — Буду. Спасибо, — сказал он. — Джиа, не могла бы ты наколдовать мне те прекрасные цветы? — перевел тему он. — А то скоро ехать, долго их еще не увижу. — Разумеется, милорд, — улыбнулась она. Рассекла воздух двумя пальцами, представив то, что хочет материализовать, и пышный букет люзанды опустился в вазу. А Джиа в страхе распахнула глаза, уставившись на цветы. Саймон непонимающе нахмурился. — Ты вроде говорила, они бывают только в оттенках фиолетового… — начал лорд и запнулся на полуслове. Соцветия пестрели градиентом от синего до желтого с белыми и оранжевыми пятнами, и Джиа только что в голос не застонала от так не вовремя проявившегося магического всплеска малыша. Ведь никто еще не знал о том, что она беременна… До этого момента. Саймон перевел на Джию взгляд, в котором начало плескаться понимание пополам с шоком. — Джиа! — воскликнул он, глядя поочередно то на цветы, то на нее. В глазах читался немой вопрос. — Ты… Беременна?.. — все же задал его Саймон. Джиа же хлопала ресницами и не знала, что сказать. Не так она хотела преподнести радостную новость… И не до свадьбы!.. Но отпираться уже бессмысленно, а потому она лишь испуганно кивнула и шмыгнула носом. — Тед знает? Или Кристиан? — с горящим взором спросил Саймон, а Джиа все никак не могла понять, как он к этому отнесся. — Нет, — сипло выдохнула она. — Я сама только недавно узнала… В следующий миг Джиа оказалась стиснута в крепких объятиях, отчего охнула от неожиданности. — Это же так прекрасно, дорогая, — прошептал Саймон. — Правильно, что пока бережешь эту тайну, нечего, чтобы до свадьбы знали… Теду нужно сказать, конечно же, — тараторил он. — Я не хотела волновать вас с Тедом раньше времени, и без того забот хватает, — сквозь слезы облегчения прохрипела Джиа. — Не говорите ему, пожалуйста. Хочу сама такую новость поведать. — О, конечно, — широко улыбнулся Саймон, бережно сжимая ее плечи. — Буду немее мертвеца, — кивнул он. — Но ты осчастливила старика. Я стану дедом! Реджина улыбнулась и закусила губу, пока смахивала слезы. — Я боялась, что вы не так поймете… — Что именно? — усмехнулся Саймон. — Что любви порой наплевать на дату свадьбы? — подмигнул он. — Все в порядке. Я и сам когда-то был молодым. На будущее — не колдуй ни при ком, пока хочешь сохранить тайну, — напутственно произнес Саймон. — Можешь в любой момент раскрыть себя. Мать Теодора, помнится, всю беременность колдовать не могла, любые чары выходили из-под контроля, — с печальной улыбкой добавил он. — Спасибо за совет, — кивнула Джиа. — Я учту… За своими тягучими размышлениями Реджина дошла до конца склепа и уставилась на относительно остальных новый гроб. — Что же, здравствуй, — произнесла она, глядя на имя.Тереза Феникс
Дыхание перехватило от возмущения. Хоть Реджина и ожидала увидеть ее здесь, и тем не менее отчаянно захотелось вышвырнуть останки паршивой суки прочь из священного места этой благородной семьи. Прикрыв на миг веки, Реджина кое-как совладала с собой и глубоко вдохнула. Шепотом произнесла: — Овард, — и крышка с тихим шорохом отъехала в сторону. Поднялась пыль, и Реджина взмахнула несколько раз ладонью из стороны в сторону, очищая воздух. Из каменного ящика потянулась невыразимая вонь, которая моментально забилась в нос и рот, встала комом в горле и вызвала головокружение. — Давно не виделись, да? — спросила Реджина, сглатывая с отвращением. — А лучше бы и вовсе не встречались… Подошла ближе и заглянула в ящик. Увиденное заставило замереть и округлить глаза. Реджина приподняла тяжелую ткань алого платья и охнула. Как бы сильно она ни ненавидела поганую ведьму, но зрелище это поразило даже ее. В саркофаге лежало не человеческое тело, а его части, собранные как попало. Целью сложить Терезу анатомично явно никто не задавался. Помимо прочего, от трупа не осталось ровным счетом ничего. Голые кости с ошметками плоти, словно не до конца обглоданные, небрежно ссыпали в кучу и прикрыли несуразным дорогим нарядом, для порядка только лишь череп с остатками волос лежал там, где полагается. Прикрыв рот тыльной стороной ладони, Реджина отступила на шаг и зажмурилась, перебарывая рвотный рефлекс, так не вовремя подкативший к горлу. Отвернулась и несколько раз глубоко вдохнула в попытке утихомирить расшалившийся желудок. «Уж лучше бы я не ела той чертовой похлебки», — пронеслась мысль. — Боги, кто и что с тобой сделал? — выдохнула вслух она. — Но хотя бы ты точно сдохла… Совладав с собой, Реджина обернулась к саркофагу и принялась оглядывать содержимое. И изо всех сил старалась не смотреть на ненавистные останки. Украшения, гребни, кубки, склянки… Тот, кто занимался упокоением, отдал Терезе дань вежливости. Сунув руку внутрь, Реджина скривилась и отвела взор. Под пальцами звякала всякая мелочь — монеты, камни, кольца… — А вот это поинтереснее, — прошептала она, нащупав отличный от остальных материал. Достав находку, Реджина мимолетно усмехнулась — страница. Очень старая страница из кожи, явно вырванная из книги. После беглого ознакомления Реджина сунула ее в напоясный мешок и взволнованно закусила губу. — Это уже что-то, — прошептала она в пустоту и произнесла громче: — Онвард. Крышка вернулась на свое законное место и закрыла ужасное зрелище. Реджина же метнулась на улицу. Но на воздухе забившийся в нос запах разложения, казалось, только усилился, и Реджина едва успела добежать до кустов, прежде чем ее стошнило. — Оно стоило того, — нервно усмехнулась она, утирая рот. — Точно стоило… Пришлось повозиться, чтобы стереть следы своего присутствия в усыпальнице, хотя судя по всему сюда давно никто не заглядывал. И все же перестраховка еще никому не вредила. Реджина заперла массивные двери, попрощалась с почившими и направилась к выходу из чащи, бережно придерживая напоясный мешок.✧ ✧ ✧
— Я так поняла, Индира была последним творением Мора, а после его заперли, — задумчиво произнесла Реджина, заглядывая через плечо Лиссы в книгу. — Да, как видно, — кивнула Лисса. — А как же Летта? — Летту создал не Всеотец, — ответила свирелла. — Оратеуто. Селлар, Реммар и Ирравин помогли ему. — Я думала, Бог жизни только людей создавал, — протянула Реджина, задумчиво разглядывая изображение Индиры в книге. — Вообще да. Летта исключение. — И зачем же они это сделали? — подняв глаза на Лиссу, спросила Реджина. — Там история такая… Сплошная драма, — протянула она. — Оратеуто ведь влюбился в Индиру, но не захотел быть с нею. Так говорят. — Почему? — удивилась Реджина. — Потому что Индира воинственная и жестокая, а он Бог жизни. Светлый и правильный. Говаривали, что он просил Индиру оставить свою жатву и быть с ним, но она не смогла противиться своей природе и довершила начатое. Но тогда Оратеуто прогнал ее. И создал Летту по образу любимой, чтобы та была рядом с ним. Да только счастья так и не обрел. — Ожидаемо, — хмыкнула Реджина. — Видимо, Летту специально наделили всеми самыми чистыми качествами, в назидание Индире. — Я тоже так думаю. — И раз единственное, о чем идет речь в этом сказании, это создание Богини клинка, значит, за это Мора и заперли. — Похоже на то, — согласилась Лисса. — А дальше что? — заглянула в книгу Реджина. — Здесь вот точно вырваны страницы, — потрепав ошметки кожи, торчащие из переплета, сказала Лисса. — А в конце только вот что: «…освободить его. И тогда поможет он тому, кто это сделал, но кару навлечет верховного Бога». Ерунда какая-то. — Да нет, не ерунда, — покачала головой Реджина. — Там, видимо, находился ритуал по призыву Мора. Или освобождению, не суть. И кто-то решил избавиться от этих знаний. — Я даже знаю, кто, — угрюмо пробормотал Фред, свешиваясь с кровати. — Я тоже догадываюсь. Выходит, Тереза где-то откопала эти сказания. И пыталась призвать могущественного Бога. — Или призвала, — вклинился Фред. — Иначе зачем заметать следы и уничтожать заклинания? — Чтобы больше никто не смог ими воспользоваться, — кивнула Реджина. — Это объясняет мощь ее чар. Она могла попросить их в качестве оплаты за освобождение. — Или заключить сделку, — вдруг подала голос Лисса. И Реджина, и Фред синхронно повернули к ней головы. — Отец славится своими сделками. До заточения он частенько их заключал с людьми. — Но зачем ему это? — в удивлении подняла брови Реджина. — Не знаю, — пожала плечами Лисса. — Ему просто не было смысла в Забвении. Он же страдает от этого сам. А если была сделка, он не мог не выполнить ее условия. — Черт, а ведь демон, который предлагал сделку мне, говорил о первородной магии! — ошарашенно выдохнула Реджина. — Все сходится… Если использовалась первородная магия для наложения чар, это точно дело не человеческих рук… — Джиа Си, — настороженно протянула Лисса. — Демоны не могут предлагать сделку, включающую первородную магию, — пролепетала она. — Да и давно уже никто сделками не промышляет. — Как это? — не поняла Реджина. — Как звали того демона, о котором ты говоришь? — с каким-то благоговейным ужасом спросила Лисса. — Он представлялся? — Д-да, — совершенно обескураженная такой реакцией, заикнулась Реджина. — Кажется, Ма… — и тут в попытках вспомнить имя осенила сумасшедшая догадка. — Мар… Марейр, — закончила она и уставилась на Лиссу, что побледнела пуще прежнего. — Это он. Всеотец, — прошептала Лисса, а Реджина совсем осела на пол, переглянувшись с настороженным Фредом. — То есть… — сбивчиво начала Реджина. — Он наслал эти чары, или помог их наслать, а теперь хочет, чтобы я их разрушила?.. Я ничего не понимаю! И зачем тогда эти игры в угадайку? Почему не сказал прямо?! — Если он до сих пор связан условиями предыдущей сделки, — сказала Лисса, обняв книгу, — то не может рассказать ничего, пока не заключит новую на условиях открытия всей правды. — Я думаю, это стоит спросить у него, — кивнула Реджина. — Реджи, не вздумай! — воскликнул Фред. Дернулся так, что рухнул с кровати и застонал, ухватившись за перевязь. — Я просто хочу поговорить с ним! — шикнула на него она и помогла улечься обратно. — Не надо, знаю я тебя, — проворчал Фред. — Ладно, не буду, — отозвалась Реджина, укрывая названого брата одеялом. И задумчиво скосила взгляд на свой напоясный мешок, висящий на вешалке…Сибекпорт. Владения клана Мореплавателей
Теодор полулежал на постели втрое бледнее обычного и старался дышать ровно. Слабость после последнего припадка никак не уходила, и та боль, что он в полной мере ощутил во сне, не покидала даже теперь, спустя день. Отдавалась в каждой клетке тела. Казалось, что стопы и спина обожжены и изранены, а в голове действительно пронесся огненный вихрь, опалив изнутри. Даже думать было больно. Еще и родовой знак никак не давал покоя. Теодор нахмурился, сглотнул и принялся чесать феникса на предплечье. Утром казалось, что ему стало лучше. Но после ванны и осмотра Патриция снова стало хуже. Вопреки обыкновению, этот сон Тед запомнил досконально. Чем дольше он размышлял, тем четче проступали образы и неустанно преследовали даже наяву. Но самое ужасное то, что Теодор понимал — не только начало, но и конец сна — не плод его больного воображения. Он отчетливо ощущал, знал на каком-то необъяснимом уровне, что то всплыло воспоминание… Просто сознание поместило его в кошмар, порожденный отчаянными попытками вспомнить хоть что-то. Теодор знал, о ком говорила Тереза. Кого так болезненно выжигала своим колдовством. Он решил тогда, что видит Реджину. Но это была не она… Это была Джиа. Многое вставало на свои места. Если Тереза так остервенело выжигала ту, кого Тед любил, значит, к самой Терезе ничего он не чувствовал никогда. Все его обожание, как он и подозревал прежде, умещалось во флаконе какого-то магического зелья. Но то ли его оказалось недостаточно, то ли Тереза провела эту жуткую процедуру раньше, чтобы наверняка… Этого Тед не знал. Да и не имело это принципиального веса. Главное — то, что порочное колдовство вытравило из жизни Теодора десять лет. Его лет. Уничтожило отца и Джию, разрушив следом столько жизней и сердец. Разорило его Край, озлобило и запугало людей, привело в упадок все, чего коснулась. И виноват в этом он. Теодор не знал, не помнил, как именно это произошло. Лишь надеялся, что вскоре и это вернется к нему в садистском, убивающем рассудок сне-воспоминании. Но что совершенно очевидно — где-то он дал слабину. То ли слишком был беспечен, то ли настолько глуп, но допустил все это он. И ничем теперь это не исправить. Никакие сожаления и правильные поступки по совести не вернут ему отца, а лорду Кристиану — дочь. Не вернет жизни тех несчастных, сгоревших в пламени на площади по приказу Терезы. Флот, поля, дома, урожай… Все можно отстроить и починить, восстановить и исправить. Но покалеченные и отнятые жизни не вернет ничто. — Милорд? — тихо позвал Кристиан и заглянул в покои. — Вы позволите? — Разумеется, — отвлекаясь от своих тяжелых дум, кивнул Теодор. — Я пришел возвестить вас о нашем пленнике и кое о чем посоветоваться, — произнес Кристиан, пока усаживался на табурет. — Я принял решение везти парня в Эрихион. — Не помогли ему снадобья вашего лекаря? — с сочувствием спросил Теодор. — Он стал тише и спокойнее, — печально вздохнул лорд. — Но, увы, дальше дело не пошло. Разум к нему не воротился. Ничего толкового из него вытрясти так и не удалось. Повторял одно и то же про лекарство, скверну мира и святого капитана-санитара. Даже матери ничего не сказал. Поплакал с нею вместе, вот и вся беседа, — задумчиво глядя в стену, поведал он. — Большего я сделать для него не могу. И, как бы мне ни было его жаль, он — важный свидетель, если не участник, нападений. И необходимо сделать все по букве закона. — Это правильное решение, милорд. А о чем вы хотели посоветоваться? — приподнял бровь Тед. — Об отплытии. Я вижу, что вам все еще плохо, и считаю, пора отправляться домой, под опеку вашего лекаря, — наконец посмотрев на Теда, твердо сказал Кристиан. — Если вы не против, я дам распоряжение готовить ваше судно к отплытию. — Буду благодарен, — слабо улыбнулся Теодор. — Хотел сам просить вас об этом. — Значит, решено, — хлопнув ладонями по коленям, кивнул Кристиан. — Есть еще одна вещь, о которой я хотел бы вас попросить, — добавил он. — Да, конечно, — сказал Тед. — Вы позволите остановиться у вас на пути в Эрихион? На несколько ночей. — Безусловно, — кивнул Теодор. — Мы ведь и так договорились о вашем визите. — Тогда уговор не включал в себя пребывание пленника в ваших подземельях, — хмыкнул лорд. — Это ничего не меняет, я только рад помочь, — слабо улыбнулся Тед. — Что же, хорошо, что мы уладили все вопросы, — произнес Кристиан и поднялся на ноги. — Выздоравливайте, милорд. — Благодарю. Шаги Кристина набатом отдавались в голове. Теодор прикрыл веки, мечтая поскорее оказаться дома. Он так истосковался по родным стенам, запахам, лицам… Особенно по одному лицу. Казалось, что лишь увидеть Реджину будет достаточно, чтобы вернуть себе самообладание и шаткие крохи покоя. Только увидеть. Возможно, пожать руку, заглянуть в глаза… Не более. Теодор за время своих размышлений пришел к выводу, что не имеет права вновь сближаться с ней. Не нужна ей такая огромная нездоровая неприятность в его лице. Слишком много дряни тянется за Теодором по пятам. Слишком много белых пятен в его голове. Он уверен, что просто обязан оградить от этого всего Реджину. Главное, чтоб она была в порядке. А с ним… Ни о каком порядке и речи идти не может. Тед не может быть таким эгоистом, чтобы залечивать свои раны в целительных объятиях Реджины, обрекая ее на несчастье. И мало ли на что еще… Джиа поплатилась за то, что была с ним рядом. Слишком высокую цену заплатила за его любовь. Нет, он такого больше не допустит. Не обречет любимого человека на страдания больше. Теодор зажмурился и выдохнул. Любимого человека… Мысли очень точно облачили в слова то, что он чувствовал. Но уж лучше — собственное разбитое сердце, чем еще одна покалеченная из-за него жизнь. Теодор намеревался выяснить, что стало с Джией. Жива ли она, или… В любом случае, он должен знать. И Кристиан, если помнит. Если это именно то, чего он добивался своими оговорками, — он заслуживал знать правду, как никто иной. С трудом встав с кровати, Теодор, покачиваясь, направился к окну. Взглянул на необозримое могучее море и прикрыл веки. Вдохнул полной грудью и встряхнул волосами. Пора домой. Теперь уже точно.Пристанище изгнанных. Ничейные земли на границе Сердинии
Марейр проснулся от грохота и встряски. Резко сел и принялся озираться по сторонам. Замок ходил ходуном, пол дрожал, с потолка сыпалась пыль. Мощный толчок повторился, и Мар понял, что снаружи что-то происходит. Дверь приоткрылась от очередного залпа и поманила тонкой полосой света из коридора. Поколебавшись с минуту, Марейр все же выскользнул наружу и направился к камере Джии. Появился эфемерный шанс помочь ей. «Надо думать, Тереза там занята. Допрыгалась, козочка», — фыркнул Марейр. Разбушевавшаяся энергия малыша осязалась в напряженном воздухе, и с каждым новым ударом и сотрясением дворца только усиливалась. Противно свело внутренности от опасений за его жизнь. — Не надо, — шептал Мар, приближаясь к камере Джии. — Не надо, потерпи… Он налег на дверь, но та не поддалась. Пришла запоздалая мысль, что ключа-то нет… Марейр выругался, на чем Твердь держится, и попытался применить магию. Но и это не помогло. Тереза зачаровала вход. — Да чтоб тебя! — выкрикнул в отчаянии Марейр. А ребенок Джии все бился, выплескивал магию… И Мар знал, чем это чревато. — Птенчик! — позвал он. — Тише, я здесь! Потерпи, маленький! — в бестолковой попытке угомонить малыша в утробе кричал Марейр. Замок содрогнулся пуще прежнего — с потолка посыпались тучи песка, и Марейр прикрыл голову руками. Но тут же ощутил нарастающую пульсацию из камеры, и внутри все похолодело. Донесся протяжный вой Джии, перерастающий в истерический хохот, и Марейр налег плечом на дверь, хоть и осознавал всю бесполезность этой попытки. Но просто стоять и слушать было и вовсе невыносимо… Гул достиг своего пика, и огромный по силе всплеск магии разнесся оглушающей и сбивающей с ног волной по всему подземелью. Марейр шумно втянул воздух и отлетел к противоположной стене, в которую впечатался со стоном. Встряхнул волосами, поднялся на четвереньки и пополз к двери, повисшей на петлях. — Только не это, — обреченно прошептал он. Но, стоило оказаться внутри помещения, ком встал в горле. Джиа лежала на полу, ее колотило. Цепи вырвало из стены, и Мар без труда снял с тонких запястий, стертых в кровь, злосчастные браслеты. Приложил ладонь к животу и задержал дыхание. — Будь ты проклята, Тереза, — прошипел он. Понял, что помочь птенчику уже ничем не сможет… Он израсходовал весь свой потенциал. И как бы Мар ни хотел его подлатать, ничего не получится. Ему осталось жить считанные часы, если не меньше… Но можно попытаться помочь хотя бы матери. Марейр раздраженно смахнул слезу и принялся колдовать над обездвиженной Джией, которая теряла силы даже быстрее, чем гибнущий в животе ребенок. Марейр сшивал ее по лоскутам, напитывал энергией, которая поможет ей продержаться хоть немного дольше. Но тут в перекошенных дверях показалось лицо Терезы. — Вот ты где! — взревела она. — Оставь эту суку, быстро за мной! — Да пошла ты! — огрызнулся Мар. — Сама навлекла на себя беды, сама и расхлебывай! Мар похлопал Джию по щекам и послал импульс магии, заставивший ее проснуться. А затем разбил стену, ведущую на побережье. — Беги, девочка. У тебя еще есть шанс, — шепнул Марейр. — Уйти, тебе нужно уйти подальше, — добавил он, и Джиа, повинуясь его воле, поползла к бреши в каменной кладке. — Ты поможешь мне или сдохнешь в муках! — заорала Тереза, пытаясь прорваться через преграду в виде разбитых досок. — Если сдохну я, ты отправишься за мной, — прошипел Мар. От ярости все помещение окрашивалось алым светом, которым пульсировали сферы у висков. — И своего точно не добьешься! Нечего мне угрожать! — Он бросил короткий взгляд на Джию и, скрепя сердце, повернулся к Терезе. — Если хочешь моей помощи, отпусти девочку! — Еще чего! — нервно хмыкнула Тереза. — Кто ты такой, чтобы условия мне ставить?! — Я не стану ничего предпринимать для тебя, хоть расшибись ты! Замок падет, и тебя четвертуют за самодеятельность. А я буду смотреть и смеяться над тобой! — Умру я — умрешь и ты! — злобно зашипела Тереза. — Это мы еще посмотрим, — в тон ей ответил Мар. — Уверен, наша связь работает в обе стороны. — Я ведь могу тебя и заставить, — недобро усмехнулась она. — Валяй. Помочь забеременеть ты меня уже заставляла. И что-то я не вижу здесь оравы детишек, — выплюнул Марейр. Очередное ядро упало совсем рядом, и замок дрогнул до того сильно, что пробитая стена совсем осыпалась, а по потолку камеры пошли трещины. Тереза испуганно взвизгнула и отступила от дверей. Во взгляде ее читался страх пополам со злостью. — Хочешь помощи — учись идти на уступки, — перекрикивая шум, бросил Мар. — Отпусти Джию, дай ей уйти! Тогда я отважу от тебя нападающих и сделаю то, чего ты так рьяно желаешь. Глаза Терезы зажглись нехорошей искоркой. Она колебалась недолго и вновь метнулась к перекосившемуся дверному проему. Марейр уже знал, что победил. — Клянешься? — прошептала она, пока протискивалась в помещение. — Клянусь, что тебя оставят в покое, — сквозь зубы процедил Мар. — Над остальным надо подумать, но я попытаюсь. Сделаю все, что в моих силах. — Идет! — кивнула Тереза и протянула руку. Марейр с отвращением пожал ее и посмотрел вслед Джие, что бежала по побережью, спотыкаясь через каждый шаг. «Хоть одну жизнь я смог уберечь… Иначе ее нагнали бы в считанные минуты». — За дело, потом будешь сопли жевать! — воскликнула Тереза и потащила Марейра к лестнице. — Да простит меня Уто, — прошептал Марейр, скорым шагом поднимаясь по ступенькам. — Мне нужно на смотровую башню. Так будет проще, — громче произнес он. Тереза кивнула и повела его в нужном направлении. Окинув взглядом толпу у подножия замка и окружившие его с моря корабли, Марейр тяжело сглотнул. — Сними удавку, — бросил он Терезе. — Ну уж нет, — фыркнула она. — Я не идиотка! — Мы связаны сделкой, никуда я от тебя не денусь, пока не выполню ее условия! — гаркнул Мар, обернувшись на бесноватую. — Я сказала нет! — заверещала она. — Колдуй! Силы твои я не связывала! — Сука, — прошипел Марейр и бросил взгляд на людей внизу. «С таким количеством за раз я ничего сделать не смогу, — с отчаянием подумал он, оглядывая десятки, если не сотни горожан, атакующих дворец. — Никак не зачарую толпу… Придется идти на крайние меры». Скрепя сердце Марейр поднял ладони и прикрыл веки — магия заструилась с кончиков пальцев и начала расползаться по замку, стекать по стенам. Впиталась в землю и принялась выплескиваться на бунтующих хаотичными зелеными всплесками, обвивающими тела подобно плети. Мужчины и женщины падали ничком, не успевая даже пискнуть, застывали в неестественных позах. Возмущенные возгласы быстро обратились в испуганные крики. — Бегите, — шептал Мар, качая головой. — Бегите, пока можете… Скоро толпа нападающих и правда обратилась в бегство, но тем не менее побережье усеивали дюжины ни в чем не повинных людей. «Стоило ли спасение одной Джии стольких жертв?..» — сам себя спросил Марейр, оглядывая трупы, на которые уже падали лучи рассветного солнца. Корабли же смолкли. Пушки еще дымились от пороха, но новые ядра в них не отправлялись. Марейр глядел на них в нерешительности, не зная, что делать. — Не стой столбом. Сделай что-то! — шикнула Тереза на ухо. Убивать лорда Марейр не собирался. А потому ничего лучше он не смог придумать… — Хуже точно не будет, — обреченно выдохнул он и поднял одну руку в направлении гавани. — Хоть бы получилось… Зеленые искры сорвались с ладони, принялись сталкиваться в воздухе и соединяться в большую светящуюся тучу. Когда она достигла способного накрыть все суда размера, Мар нахмурился, шевельнул кистью и произнес: — Джии здесь нет и никогда не было. Спать, — облако энергии в мгновение ока обрушилось на палубы, и вся команда рухнула как покошенная. Марейр развернул корабли и подтолкнул их в сторону пролива. — Почему ты не убил их? — прошипела Тереза, дернув Мара за рукав. — Потому что я не убийца, — рявкнул он. — Хватит с меня на сегодня смертей! — Они вернутся! — Нет, угомонись. Они забыли о цели своего визита, — фыркнул Марейр, выдергивая ткань из пальцев Терезы. — Забыли? — переспросила она. Марейр медленно обернулся, взглянул на Терезу и похолодел от того, каким азартом зажглись ее глаза. — И скольких ты можешь вот так заставить забыть что-то? Марейр тут же пожалел о содеянном, скривился и вздернул подбородок, но Тереза стиснула цепь, и лоб прошила адская боль, а язык против воли развязался. — Многих, — прохрипел он, из последних сил сопротивляясь сковывающим чарам. — Тебя ждет куча работы, дорогой, — весело воскликнула она. — Нам предстоит подчистить Джию во многих умах! Если вытравить образ этой мерзавки из муженька, мои зелья сработают куда лучше… — Ну уж нет, — прокашлявшись, бросил Мар. — Уговор был на то, что я отважу от тебя нападающих. И я отвадил! — А я отпустила девчонку, — пожала плечами Тереза. — Все честно, я согласна. Но ведь я могу и вернуть ее назад. — И на тебя снова нападут. В чем смысл? — огрызнулся Марейр. — Папочка-лорд благодаря тебе забыл, что дочурка была здесь. Кто же тогда на меня нападет? — хмыкнула она. — Сам говорил, нужно идти на уступки. Если не хочешь, чтобы все эти жертвы, — указав на скрюченных на побережье людей, пропела Тереза, — оказались напрасными, сотри Джию из воспоминаний. И тогда я никогда больше не стану ее преследовать, волоска с ее милой головушки не упадет. Ты ведь так боролся за ее свободу, и теперь согласен вот так запросто перечеркнуть свои старания и жизни этих невинных горожан? — захлопала ресницами Тереза. Марейр сплюнул под ноги, с тоской осознавая, что попался, как последний идиот. Он поднял полный ненависти взгляд на Терезу и коротко кивнул. — Отлично, дорогой! — захлопала в ладоши она. — И начнем мы с Тедди… Но для начала закончи с папашей. Марейр посмотрел на дрейфующие по течению суда и выругался на чем Твердь держится. Отвернулся, зажмурился и выставил вперед ладонь. Мерзкое хихиканье Терезы еще долго эхом блуждало внутри черепной коробки.