«Be careful what you wish for 'cause you don't know
The guilt I carried this far all on my own. It's nothing you wanna feel.
Don't wait for the dust to settle, don't wait till you've had enough.
Don't wait for the world to let go of the both of us»
Сибекпорт. Владения клана Мореплавателей
В большом обеденном зале нынешним вечером воцарилась напряженная атмосфера. В натянутой тетивой тишине слышались только шорох ног по паркету, звяканье столовых приборов и плеск разливаемого вина. Слуги то и дело бросали взволнованные взгляды на лорда Кристиана. Тот не проронил ни слова и не вернул расположения духа после дневного происшествия. Бледный и хмурый, он бесцельно ковырял в тарелке свиной стейк и запеченные яблоки, но так и не отправил в рот ни кусочка. Теодора не отпускали чувство вины и собственной беспомощности. Он отпил вина и скосил глаза на лорда. Пасть ни на миг не дремлющей совести тут же возвысилась над потоком мыслей и клацнула зубами. Болезненный укол пронзил виски, и Теодор невольно поморщился. Аппетит не шел, и Теодор, как и Кристиан, изувечивал несчастное мясо лишь бы чем-то занять руки. — Тедди, ты в порядке? — тихо поинтересовался Захари, осторожно склонившись к нему. — Да, — кивнул Тедодор и поднес бокал к губам. — Голова немного гудит, но не критично, — слабо улыбнулся он другу. — Выпил бы лекарство. Зачем ждать, пока боль станет невыносимой? — фыркнул Зак. — Выпью, когда пойду спать, — отмахнулся Тед, сделал глоток и принялся жевать злосчастный стейк, от вкуса которого желудок протестующе скрутился узлом. — Ты целый день зеленый ходишь, терпишь. Нет бы сразу… — продолжил бубнить Захари, но Теодор его раздраженно перебил: — Пил я днем. Флакон закончился. Новый в комнате. Вот отужинаем, и выпью еще, — проворчал он, прикладываясь к вину. — Я беспокоюсь о тебе, — посмотрев ему прямо в глаза, шепнул Зак. — Знаю. Прости, — выдохнул Теодор. Захари бросил на него сочувствующий взгляд и принялся за еду, уминая знаменитое местное жаркое из морепродуктов за обе щеки. Началась перемена блюд, и Теодор откинулся на спинку кресла, отодвинув от себя почти нетронутую пищу. Самочувствие оставляло желать лучшего и ухудшалось со стремительностью летнего шторма. Тед выдохнул и пару раз моргнул, стараясь обуздать пляску неприятных ощущений, проносящихся по всему телу, и покрутил в пальцах бокал. Бесцельно наблюдал за тем, как блики от светильников путаются и петляют в огранке хрусталя. Стекло поймало изображение с потолка, и Теодор поднял глаза, вглядываясь в картины над головой. Раньше они казались завораживающими. Сейчас же возникло до странного реалистичное чувство, будто сюжеты давят на него, хотят схлопнуть и уничтожить. И маленькая девочка, и дева с серебряными косами, и мужчина, безумно похожий на Кристиана, сидящего сейчас рядом, будто обернули взоры на незваного и ненужного в этом доме гостя. Осуждали его. Глядели с укором и ненавистью. Теодора настолько поглотило это зрелище и ощущение собственной никчемности, что он не мог оторваться от созерцания потолка. Кто-то что-то сказал ему, звякнула посуда, зашелестели салфетки, но Тед не отреагировал. Продолжал смотреть. «Да я с ума схожу!» — пронеслось в мыслях, когда показалось, что символы на лице изображенной женщины пришли в движение, а черные зрачки зажглись искрой ярости. Молнии, окружившие висящий в смоляном пространстве корабль, стали искрить, мгла закручивалась воронкой, и краски начали оживать, пригвоздив Теодора к месту. «Корабль… Грозовой вал. Девятый вал… — заторможено подумал он. — Ты, как девятый вал, все сносишь на своем пути… Кому же я это говорил?.. Точно помню, это мои слова…» Головная боль усиливалась, пульсируя теперь и в затылке, и в области лба. Веки налились свинцовой тяжестью, глаза заслезились, но отвести их от картин Теодор не мог. Гром среди искусно нарисованных туч заставил вздрогнуть и поежиться, сквозь тело словно прошелся разряд молнии. — Милорд? Все в порядке? — Послышалось издалека, и Теодор несколько раз моргнул, с усилием разлепляя слипающиеся ресницы. — Теодор? Что такое? Позвать лекаря? Тед встряхнул волосами в попытке развеять видение и повернулся на звук и тряску — Кристиан глядел обеспокоенно и сжимал его плечо. — Н-нет, не стоит. Я, кажется… Просто устал, — нахмурившись, с трудом проговорил Теодор. — С вашего позволения, я… — Проводить? — встрепенулся Кристиан, и Захари по другую сторону тоже засуетился. — Нет, все хорошо, — постарался выдавить улыбку Теодор. — Приму лекарство и все пройдет… — Тедди, пойдем, я помогу, — начал Захари, но Тед его остановил. — Нет, дружище, отдыхай. Мне нужно… побыть одному, — кивнул он и поднялся на ноги. «Не хватало еще, чтобы кто-то увидел меня в таком унизительном состоянии…» Ножки кресла неприятно скрежетнули по полу, и под изумленные взгляды присутствующих Теодор направился к выходу из зала, стараясь держаться прямо. Эти ощущения походили на те, после которых следовала череда бессвязных ужасных снов, перемешанных с хаотичными ошметками воспоминаний. И так хотелось вспомнить. Хоть что-то. Стоило завернуть за ближайший угол, Теодор припал спиной к стене, уронил на нее затылок и скривился от боли. Возвел взор к потолку и зажмурился, надеясь, что видения из картин не последовали за ним. В ушах звенело. В голове пульсировало так, будто она вот-вот лопнет, подобно пороховой бочке от шальной искры. Дыхание сперло, сердце подводило. Еще и родовой знак… Не открывая глаз, Теодор раздраженно задрал рукав и накрыл феникса ладонью, подспудно желая, чтобы кожи коснулись прохладные пальцы Реджины… Как тогда, когда он горел от навязчивых кошмаров и ощущал прохладу рук и свет, за которыми хотелось последовать. Которым удалось вернуть его в реальность. И поцелуй, как глоток спасительного кислорода… Тед до сих пор не помнил, что происходило в тех снах и какими были губы Реджины на вкус в ту ночь. И сожалел об этом. Он хотел помнить. Теодор сложился пополам от внезапной острой вспышки, которая вышибла ударом под дых воздух из легких. Реджина… Тревога и страх заполонили нутро. Реджина. Отчаяние завладело поплывшим разумом. Реджина… Напряжение и волнение ползли вверх по конечностям, подбирались к сердцу, заползали в голову. Под закрытыми веками завихрился лиловый туман, но развеялся так же быстро, как и возник, и Тед резко распахнул глаза. Красные блики заплясали в полутьме, и на миг показалось, что в ней виднеются хищные вертикальные зрачки. Помотав головой, Тед постарался глубоко вдохнуть. Что-то случилось с Реджиной… Откуда такая уверенность? Но она скреблась за ребрами, противно свербила, царапалась, и нотки этого предчувствия буквально вопили о том, что нужно домой. Необходимо все бросить и прямо сейчас, не мешкая ни секунды, мчать домой! Теодор с усилием отлепил себя от стены, и его обдало новой волной жара, которая заставила пошатнуться. Опираясь о каменную кладку, он побрел по коридору. Нужно выпить лекарство. Прийти в себя. И отправиться домой… Добредя до галереи, Тед в ступоре остановился, вглядываясь в переливчатую серую дымку, которая затягивала помещение и мерцала в бликах лунного света. Казалось, в ней кто-то есть. Пару раз моргнув, Теодор прищурился, но разглядеть ничего так и не смог. А потому двинулся прямиком в концентрацию густого тумана, который вихрился, закручивался крохотными воронками, шел рябью. А Теодор нетвердым шагом приближался к видению, что обретало все более четкие очертания. — Те-ед… — потусторонне тихо, но так маняще. Локоны завивающимися прядями ниспадали по открытым плечам. Светлое платье мягко струилось по хрупкой фигуре. — Это правда ты? — как в дурмане прошептал Теодор. — А это важно? — послышалось из тумана, и Тед опустил веки, вдыхая полной грудью запах корицы, морского бриза и свежескошенных трав. — Я так соскучился, — выдохнул он, и родовой знак пронзило новой порцией невыносимого жара. — Позволь хоть прикоснуться… — Теодор потянулся к девичьей ладони, но пальцы прошли сквозь дым и сжались в кулак. — Я тоже безумно соскучилась, — шелестел приглушенный голос. — Вернись ко мне… — Реджина, — выдохнул он. Она подняла руку, и длинный рукав заструился призрачной марью, обнажая линии плеча и локтя, до которых так хотелось дотронуться. Открывая шрам на тонком запястье, который хотелось зацеловать. Узнать причину его возникновения и стереть лаской… Теодор нахмурился и склонил голову набок, встретившись с изумрудным взглядом, полным тоски и печали. Пульсация в висках все нарастала, и слова Реджины стали теряться в этом грохоте. — Ты же обещал, — донеслось едва слышно. — Обещал вернуться… — Прости, — шепнул Теодор, пытаясь вспомнить, когда состоялся подобный разговор и за что именно он сейчас извинился. Но чувствовал… есть за что. Предпринял еще одну попытку коснуться руки, что замерла у его щеки. — Я так хочу домой… К тебе. — Ты нужен мне, — тихо сказала Реджина. — Только ты. Не оставляй меня больше. Острая вспышка боли вонзилась тысячей спиц в мозг, и феникс на предплечье вспыхнул нестерпимым жжением. Тед зажмурился и сцепил челюсти, затаив дыхание, а когда распахнул глаза — дымка медленно опала на пол и утекла через арочные проемы. И без того полупрозрачная Реджина растаяла, подарив напоследок улыбку и взор, какие были той ночью… Теодор попытался схватить ее, обнять, прижать к себе, но поймать туман оказалось непосильной задачей. И Тед снова остался один посреди галереи, лишь девочка с семейного портрета пронзительно глядела на него ярким зеленым взглядом. Таким живым и смутно знакомым… — Нет… — просипел Теодор, всеми силами пытаясь сфокусироваться. — Вернись. Хоть так вернись, пожалуйста… Прислонившись лбом к холодной колонне, поддерживающей свод, Тед шумно выдохнул и перевел дыхание. Надо домой. Надо поторопиться. Преодолевая сопротивление ставшего вдруг слишком тягучим воздуха, Теодор кое-как побрел к покоям, спотыкаясь и опираясь о стены. — Позвольте помочь, — прозвучало над ухом. Чьи-то руки подхватили подмышки в момент, когда ноги совсем ослабли и подкосились. — Вы едва стоите. Теодор при всем желании не смог бы понять, кто перед ним, потому лишь принял помощь, не в силах поднять веки от острой, опаляющей боли, дрожь и озноб которой беспрепятственно гуляли по всему телу. Оказавшись в своей комнате, Теодор спешно сбросил куртку и дернул за ворот рубашки в попытке вдохнуть больше воздуха. — Отдохните, милорд. Вам нужно поспать, — донеслось до слуха, и Теодор кивнул. — Лекарство, — едва ворочая языком, прохрипел он и протянул руку к тумбе. — Спи, сынок. Сегодня оно тебе не понадобится, — сжав его ладонь, произнес некто со странной интонацией. Теодор хотел, искренне хотел увидеть и понять, кто перед ним, но никак не мог открыть глаз. От легкого толчка он упал в постель и моментально провалился в болезненную пучину беспамятства, на грани сна и действительности желая только одного — увидеть там Реджину. Теодор долго летел в пустоту, изнывая от сочащихся отовсюду страданий. Во мраке вспыхивали и затухали голоса, знакомые и не очень. Всплывали лица и места, о которых он почти ничего не помнил. Яркими ослепляющими пятнами проявлялись события, словно всплывающие на поверхность из смолянистой топи, но их охватывал огонь, и его языки пожирали то, что так хотелось вспомнить, с неимоверной скоростью. Как только что-то приятное манило из пропитанной муками тьмы, Теда отрезало стеной пламени и очередной вспышкой одуряющих и доводящих до исступления игл, вонзающихся в измученное сознание, и отшвыривало в другую сторону. В очередной подобной пляске цветов, запахов и звуков, разбавленных маслянистой мглой, отсветами кострища и тучами пепла, Теодор оказался там, куда никогда бы не желал возвращаться. Из мари соткались образы и очертания предметов. Мутное золото, пыльные канделябры, заваленный хаотично раскиданной едой длинный стол. Грязные окна, подранные портьеры, плесень на стенах и полу. Теодор полулежал в отвратительно пахнущем кресле, когда-то бывшим обитым бархатом. Ныне же ткань обшарпалась, пропиталась сыростью и зловонием. Тед не мог поднять головы, настолько плохо ему было. Безразличие, пришедшее вслед за эйфорией, медленно отступало, но в теле ощущалась такая слабость, будто оно ему не принадлежало. Мышцы онемели, и пошевелить хотя бы пальцем никак не выходило. Нос щекотал запах гнили, глаза слезились, желудок нещадно сводило, к горлу подкатывала тошнота. Все происходящее доходило очень медленно, пробивалось сквозь белесую завесу, отрезавшую сознание от действительности. Но все же доходило. Теодор зацепился взглядом за приметное пятно на грязно-бордовом ковре, чтобы хоть как-то оставаться в реальности, и слушал. — Ты из него что, овоща сделала своими примочками? — громыхнул где-то старческий скрипучий голос. — Не твое дело! — Раздраженный женский визгливо резанул по слуху. — Да мне-то что, тебе потом с ним возиться. А с лордом, пускающим пузыри и слюни, тебе особого статуса не достанется. — Я немного переборщила. Ничего, отойдет. Хотя он и в таком состоянии кое на что способен. Сгодится в любом случае. Послышалось хихиканье и плеск наливаемого вина. Теодор поморщился и медленно моргнул. — Уже и оседлала жеребчика? — Громкий хохот разнесся по залу, но скоро обратился в лающий кашель. — Вот и умница. А то ишь какой, правильный весь… Знай наших. — Папенька, неужто вы похвалили меня впервые в жизни? — елейно пропела Тереза, разражаясь заливистым грубым хохотом. — Не то что бы это какое-то величайшее достижение, — протянул Джонатан. — Но я безмерно рад, — слова смешались с чавканьем, — что ты поставила этого лордишку на место. Он меня нервирует. — Скорее, пригвоздила к месту, — хмыкнула Тереза. — Вы что же, не благословляете наш брак? — невинным голоском спросила она. — Да выходи ты хоть за гинора, мне чхать. И трахай кого хочешь. Главное — добудь мне своим умением раздвигать ноги деньги и власть. — Как скажете, папенька. — Голос Терезы приобрел резкость и прозвучал раздраженно. — И не строй мне тут рожи, бестолочь! — взревел Джонатан. — Тоном таким еще она будет с отцом разговаривать! От тебя и толку-то всего — зелья твои да щель между ног! Послышался грохот и звон разбиваемой посуды. Теодор мотнул головой в попытке избавиться от шума в ушах. «Какого мора здесь происходит?» — заторможено подумал он. Голова прояснялась все больше, но начинала ужасно гудеть. — Рот свой закрыл, старый ублюдок, — прошипела Тереза. — Скажи спасибо, что хоть такими талантами твое гнилое семя меня наградило, а то подох бы уже в канаве какой от голода! Да если бы не я… — После звука глухого удара Джонатан завопил так, что казалось, перепонки полопаются. — Вопишь, как свинья перед мясником! Что такое, папочка? В чем дело? — перекрикивала его Тереза. — Прекрати! Прекрати, ты мне сейчас руку сломаешь!.. — верещал Джонатан. — Я говорила уже однажды, так вот, повторюсь: я не позволю тебе больше меня унижать и оскорблять! Еще раз свою поганую пасть на меня откроешь — отправишься к тем детишкам, что стащили у тебя яблоки! Я — хозяйка дома, понял? Дома, который ты сгноил! — Джонатан замычал что-то неразборчивое. — Не слышу, папуля! — заорала громче Тереза. — Да, доченька, ты — хозяйка дома, — простонал Джонатан, и после громкого стука заскулил. Теодор с трудом приподнял голову и увидел, что лорд валяется на полу, уткнувшись носом в грязный ковер, и придерживает обагренную правую руку. — И если ты еще раз распорядишься без моего ведома судьбой пленников, я тебя прирежу! — склонившись к отцу, прошипела Тереза. — Саймон был нам нужен, а ты… Нашел себе развлечение! — она замахнулась и отвесила Джонатану звонкую пощечину. — Да еще и бросил старика посреди поля — хоть бы мозгов хватило закопать где-то тело! Или в реку сбросить! Никакой пользы от тебя! Я спину сорвала, пока тащила его до оврага! Джонатан корчился и дрожал, продолжая скулить. А на Теодора медленно, но верно накатывало осознание услышанного. Дышать вдруг стало до одури трудно, ребра словно сдавили чьи-то жестокие руки. Тед зажмурился, сдерживая порыв взвыть от переполняющих нутро боли и ненависти. Послышались шорохи и шарканье ног по ковру, и Тед распахнул глаза, впиваясь озлобленным взглядом в спину Терезы, что кружила вокруг Джонатана, как хищное животное. «Тварь… Какая же ты тварь!.. — хотелось заорать Теодору, но он не мог издать ни звука, как ни пытался. Онемевшие мышцы не желали слушаться, лишь шею и затылок все больше покалывало. — Чем ты накачала меня…» Покосившись на стол, Тед заприметил тупой нож для масла. Мысль, совершенно ему не свойственная, тут же оформилась в четкое, остервенелое желание — вогнать столовый прибор в шею сумасшедшей женщине и ее не менее поганому папаше. Впервые в жизни Тед готов был опуститься до подобной низости. И сделал бы это. Но от невозможности полноценно двигаться еще сильнее накатила досада, превращая ярость в полыхающее пламя, пожирающее внутренности. Оно словно разъедало мутную пелену перед глазами, позволяя все яснее осязать происходящее. — Какой же ты жалкий, — с отвращением протянула Тереза. Теодор вскинул на нее взор. — Изгадил мне туфли! — крикнула она и пнула Джонатана в живот, от чего он скорчился еще сильнее. — Все приходится делать самой… — Тереза продолжила ворчать и принялась наливать себе вино. И в этот момент повернулась к Теодору, столкнувшись с ним взглядами. — О, милый, ты проснулся, — хмыкнула она. — Наслаждаешься нашим гостеприимством? Теодор сделал над собой титаническое усилие и чуть выше приподнял голову, уставившись на Терезу исподлобья. — Ничего, скоро парализатор попустит. Можешь попробовать что-то сказать, — невозмутимо произнесла она. С трудом разомкнув губы, Теодор собрал силы в кулак и попытался шевельнуть языком. — Что ты… — прохрипел он и тут же закашлялся. — Что ты сделала с моими людьми?.. Спрашивать об отце надобность отпала. Теперь важнее, чтобы хоть кто-то вышел живым из этого пропащего места… Тереза сделала глоток из бокала и медленно приблизилась к Теду. — Такой весь правильный и благородный, аж тошно, — усмехнулась она. — Тебя в первую очередь должно волновать, что я сделала с тобой, — склонившись ниже, добавила тихо. — Я по крайней мере еще жив, — скривившись, с ненавистью выплюнул Тед. — В этом убеждаться нет нужды. А свою свиту я не видел с тех пор, как переступил порог твоего злосчастного дома. — Они в порядке, — пожала плечами Тереза и отпила вина. — Что-то слабо верится, — фыркнул Тед, все больше приходя в себя. — Пойди, проверь, — указав бокалом на выход, бросила Тереза. — Ах, прости, ты же не можешь, — рассмеялась она. Теда передернуло от злости и беспомощности. — Если ты ставила себе цель унизить меня по всем фронтам — ты ее достигла. Дальше что? — Дорогой, что ты, — наигранно-сочувственно протянула она. — Мы прекрасно провели время, и я никоим образом не хотела тебя обидеть. Отдала всю себя, можно сказать, — злорадно хмыкнула она, и Теда кольнуло осознание, отчего он обреченно прикрыл веки. Воспоминание о минувшей ночи… и одной ли?.. накатило стремительной волной отвращения, стыда и вины, которые накрыли с головой и лишили возможности дышать. В груди нещадно засаднило, и Тед шумно выдохнул. — И если бы не одна ма-аленькая загвоздка, мы бы уже заключали брачный договор… Теодор распахнул глаза, пылая ненавистью к этой женщине. — Условием брака было то, что отец вернется домой в целостности и сохранности! — гаркнул Тед. — И, судя по тому, что я услышал, это условие вы нарушили! Я не намерен связывать свой дом с убийцами и нелюдями вроде вас… — Коней попридержи, красавчик, а то сейчас договоришься, — сбросив всю наигранность, грубо отрезала Тереза. — Брак состоится, и меня не волнует, как и не волновало прежде, что ты думаешь по этому поводу. Все, что здесь сейчас происходит, ты забудешь. Заберешь своих людей, отправишься домой, составишь документы и подашь запрос в Эрихион, причем добровольно. — Ты ничерта не знаешь меня, раз считаешь, что я на это пойду! — заорал Тед. — Ты никогда бы не пошел в мою спальню и не трахнул бы меня, не так ли? — криво усмехнулась Тереза. — Ты же такой правильный, такой честный, а главное — верный, — произнесла она и медленно вытащила из декольте кольцо на ленте. — Как неудобно будет говорить любимой, что в деловой поездке ты три дня трахал незнакомку и намерен теперь на ней жениться, — пропела Тереза, покачивая кольцом в воздухе, как маятником. Теодор пропустил половину слов мимо ушей, потому что вцепился взглядом в украшение и следил за ним, как завороженный. — Ты кое-чего не понял, дорогой. Я не спрашиваю тебя, на что ты пойдешь или не пойдешь. Я тебя ставлю перед фактом. Мои фирменные снадобья достаточно долгосрочного действия, так что времени, чтобы разорвать помолвку и оформить новую у тебя будет более, чем достаточно. А кровное соглашение, которое ты вчера подписал, станет тому гарантией. — Отдай, — только и выдохнул Теодор, переведя взор на новоявленную «невестушку». — Верни кольцо, и поговорим, — через силу проговорил он, испытывая неподъемную вину и отвращение к самому себе. Какой позор… Какая мерзость! Теду начало казаться, что в кожу намертво въелся тошнотворный запах чужого тела, а сам он перепачкался в нечистотах настолько сильно, что никогда больше не сможет их оттереть и забыть об этом. Как он мог допустить подобное?.. Ведь его дома ждет любимая… Как теперь смотреть ей в глаза? Как прикоснуться к ней после всего того дерьма, в котором он вывалялся здесь? Как странно… Тед нахмурился, осознавая, что… не может ее вспомнить. Ни имени, ни лица… Он просто знает, что она есть. Но додумать эту мысль ему не позволили. — Ох, ты еще не отошел от приворотного, раз и половины не услышал, — сунув украшение обратно в декольте, фыркнула Тереза. — Я все услышал. И… если ты согласна договариваться, я закрою глаза на все, что здесь произошло, — выдавил из себя Теодор через силу. Впервые испытывая непомерное желание нарушить данное слово. — Не смеши меня, — фыркнула Тереза и отпила вина. — А если нет? — Твои снадобья не могут действовать вечно. Рано или поздно их сила закончится. И тогда я тебя уничтожу, — процедил он, предпринимая попытки дернуться или хотя бы пошевелить рукой. — Какие громкие слова для обездвиженного мужчины, — хмыкнула Тереза. — Одумайся! — гаркнул Тед. — Я предлагаю тебе протекцию, деньги и титул. Найду хорошего мужа. Ты получишь все, что тебе нужно, не нарушая закон и не калеча ничьи судьбы! «Согласись. Согласись, стерва, и дай мне повод нарушить обещание!» Тереза медленно приблизилась к самому креслу, на котором сидел Тед, и наклонилась к его лицу. — После того, что мой папуля сделал с твоим, я сильно сомневаюсь в правдивости твоих намерений, — хищно улыбнулась она. — Я всегда держу слово! — О, я знаю, милый. Но ситуация-то нестандартная. «Да чтоб тебя!.. Мне бы только выбраться отсюда. Потянуть время, чтобы суметь двигаться…» — Да на кой я тебе сдался? — выпалил Тед, безуспешно пытаясь размять хотя бы пальцы. — Хороший вопрос, милый. И я с радостью дам на него ответ. Ты — добропорядочный сосед, который обязательно возьмет под крылышко мое родовое гнездышко, вдохнет в него жизнь и вбухает деньги, — с улыбкой проговорила Тереза. — К тому же — богатейший завидный жених и, что немаловажно, единственный наследник клана. Идеальная партия. И на твоих чувстве долга и чести так легко плясать и обводить тебя вокруг пальца. С каждым произнесенным ею словом Теодор злился все больше и больше, и ненавидел себя за то, что попал в эту ловушку и допустил все это. Он ведь всего лишь хотел спасти отца, следовать его заветам, поступить правильно… — Какая же ты сука, — выдохнул Тед и предпринял попытку податься вперед, но мышцы по-прежнему не слушались. — Я снесу твое гнездышко с Тверди, камня на камне не оставлю! — выкрикнул он. — А тебя отправлю под суд, гнусная ты мразь!.. Тереза рассмеялась до того громко и противно, что Тед на короткий миг впал в ступор и нахмурился. — Боги, какая прелесть, — отсмеявшись, бросила она. — Под суд он меня отдаст… Я прикончила твоего папулю, сорвала женитьбу, заставила изменить любимой, держу взаперти под парализующими средствами, а ты даже не убить меня за это хочешь, а под суд отправить… Не мужчина, а сгусток правил и благодетели. Значит, тем более выбор я сделала правильный. — Я бы с радостью тебя убил. Но знаешь, простая смерть для тебя будет слишком милосердной, — прошипел Теодор, с досадой покосившись на нож. — В Эрихионе для тебя найдут куда более изощренный способ искупления. Клянусь, ты за все заплатишь!.. Тереза присела, оперлась ладонями о колени и выдохнула Теодору прямо в лицо: — Ой, боюсь-боюсь. А ты ведь и половины не знаешь. И я сделаю все, чтобы никогда не узнал. Даешь мне фору своими жалкими угрозами, чтобы я смогла предпринять больше мер предосторожности? Тереза вынула из рукава флакон и присела на подлокотник кресла, обняв Теда за шею. Он поморщился от отвращения, но не отвернулся. Продолжил прожигать Терезу полным ненависти взглядом. — Ох, дорогой, если бы глазами можно было убивать, ты испепелил бы меня, — усмехнулась она. — Увы, на большее ты не способен. И что кривишься? Ночью вполне доволен был, — склонившись к самым его губам, прошептала Тереза. — Молюсь Богам, чтобы никогда в жизни не вспомнить подробностей, — выплюнул Тед. — Не волнуйся, если даже не вспомнишь старых подробностей, будет много новых. Тебе придется попотеть, дорогой. Я хочу ребеночка, — зловеще рассмеялась она и надавила Теодору на щеки с такой невероятной силой, что губы все же разомкнулись, как он ни пытался сцепить челюсти. Тереза резко запрокинула ему голову и влила содержимое в горло, отчего Тед закашлялся. Не дав опомниться, обхватила его лоб, прижала большие пальцы к вискам и приникла к губам в попытке поцеловать, а на Теда накатила очередная волна отвращения и тошноты от мерзости всего происходящего. Стиснув зубы, он наконец сумел дернуться в железной хватке Терезы, но в тот же миг все помещение заволокла густая топкая мгла и утащила его за собой в лапы беспамятства.Большой Край. Владения клана Феникса
Фред лежал на руках трясущейся Реджины, истекал кровью и стремительно бледнел. Она не видела ничего, кроме своего Рыжика, и единственное, чего хотела — спасти его. — Нет, нет-нет, я не потеряю тебя, — тараторила Реджина. Скривилась от боли, но попыталась сосредоточиться и собрать по крупицам блуждающую по ослабевшему телу магию. — Араминос… Черт! Давай… Она вцепилась во Фреда, заволокла его себе на колени. Весь его вид заставлял паниковать все больше с каждой секундой. Не получалось сплести заклинание. Магия не слушалась, не аккумулировалась. — Давай, слабачка!.. — в сердцах выкрикнула Реджина, глотая слезы. — Соберись! Араминос… Реджина не обращала внимания на крики Ричарда и Аврелия, пытавшихся оттянуть ее от Фреда, сопротивлялась, но с таким же успехом мокрый котенок мог бы сопротивляться огромному псу. Ричард зажал ей рот ладонью, прерывая сотворение заклятья, и отволок в сторону. — Ты не сможешь! — крикнул он. — Это убьет тебя! — Лучше я, чем он, — окончательно разрыдалась Реджина, и тело прошибла дрожь. Ричард прижал ее к себе, бормоча ругательства, оттащил к стене и силой усадил на стул. — Сиди и не рыпайся, — прорычал он и встряхнул за Реджину плечи. — Поняла? Ты не сможешь! Рич метнулся к брату, над которым уже плел заклятие Аврелий. Реджина вцепилась похолодевшими пальцами в сидение под собой и наблюдала за ними, не моргая. — Что мне делать, лекарь? — спросил Рич, положив ладонь тому на плечо. — Беги во флигель, тащи из кладовой настой силирона и саквояж мой прихвати, — прохрипел Аврелий. Вены у него на шее вздулись, лицо покраснело и покрылось испариной. Ладони, накрывшие область сердца неподвижного Фреда, светились мягким голубым цветом. Ричард метнулся к выходу, споткнулся и упал. Снова поднялся, снеся на своем пути небольшую тумбу, что стояла у входа. А Аврелий продолжил колдовать. Реджина всхлипнула и свалилась на пол. На четвереньках поползла к Фреду, но ее остановил громкий окрик: — Даже не вздумай! Я запускаю его сердце, и не намерен отвлекаться из-за твоей истерики! Каждая секунда на счету! — гаркнул Аврелий, и Реджина кивнула, наконец, придя в себя. Слова лекаря прозвучали, как хлесткая пощечина, но отрезвили. Все происходило словно в тумане. Реджина слабо видела из-за пелены слез и паники, покачивающей темную, мрачную комнату. Казалось, все стало слишком медленным. Ричард ввалился в помещение и ссыпал все на пол рядом с Фредом. Схватил брата за руку, издал неразборчивый звук, но тут же стиснул зубы. — Настой, — выдохнул Аврелий. — Лей на раны. Ричард кивнул и тут же выполнил указание. Кровь зашипела на поврежденной коже Фреда, от его спины поднялись клубы едкого дыма. — Ядовитая тварь, я так и думал. Лей еще, — кивнул Аврелий, сильнее нажимая на сердце Фреда. В какой-то момент его ладони прошли сквозь кожу и кости, и Аврелий облегченно выдохнул. Принялся колдовать усерднее, громче проговаривать слова. Тем временем дым перестал идти, шипение прекратилось. — Зажми раны чистой ветошью! — воскликнул Аврелий. — Рич! — прохрипела Реджина. — Нейтрализующие чары! — Умеешь? — зыркнул на него Аврелий. — Умел. Реджина учила, — взволнованно протараторил он, посмотрев на лекаря. — Давай, — кивнул тот и прикрыл веки. Ричард принялся бормотать, поглаживая спину брата вдоль пропитавшейся кровью ветоши. Фред дернулся, и Реджина зажала рот ладонью. От рук Ричарда исходили волны энергии темно-синего цвета, толчками пронизывающие Фреда. Казалось, что это продолжалось слишком долго. Реджина затаила дыхание, глядя, как слаженно колдуют Ричард с Аврелием. И кляла себя, на чем свет стоит, за слабость и беспомощность. — Есть удар, — выдохнул, наконец, лекарь и вынул из спины Фреда руки. Брат застонал и задрожал, и Реджина облегченно выдохнула, прикрыв веки. Когда и Рич закончил колдовать, сияние магии в комнате окончательно потухло, а воздух завибрировал от протяжного, полного боли крика. Фред распахнул глаза и его обильно стошнило. — Рыжик, — всхлипнула Реджина и подползла к нему. Он прокашлялся, уставился на нее невидящим взором, и она погладила его щеку вдоль белесых шрамов, кусая губы, чтобы не рыдать в голос. Фред сейчас казался совсем юным и изможденным, но он жив. Хвала Богам… В нос ударил резкий запах рвоты, и голова закружилась сильнее. Реджину повело, но она встряхнула волосами в попытке избавиться от ряби перед глазами. Ричард убрал Фреду челку со взмокшего лба и шепнул короткое заклинание, от которого доски пола мгновенно очистились. Аврелий встал, распахнул ставни и вернулся к Фреду. Оттянул его веки, заглядывая в глаза, пощупал шею, на миг нахмурился и встряхнул Реджину за плечо: — Реджина, у тебя есть восстанавливающие и нормализирующие снадобья? Она рассеянно кивнула. С трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, побрела к шкафу. Вывалила половину лекарств на пол, пока искала нужные колбы. — И универсальное противоядие давай, не помешает, — крикнул он вдогонку. — Ричард, на кровать его, — за этими словами последовали сдавленный стон и шум. — Вот так, тише, братишка, — ласково произнес Ричард, и Реджина обернулась — Фреда приподняли, и Рич подхватил его на руки. — Держись за меня… Найдя, наконец, нужные лекарства, Реджина побрела к постели, не отрывая взгляда от Фреда. Белого, как те простыни, на которые его укладывали. — На бок давай. Я его сейчас перевяжу, — проговорил лекарь. — Рич, принеси бинты и залечивающую мазь. — Где?.. — Здесь, Рич. У меня есть, там, в нижнем ящике, — бросила Реджина, опускаясь на пол у постели от головокружения. Ричард кивнул и быстро нашел все необходимое. Аврелий уже влил во Фреда лекарства и дал ему воды. Реджина помогла лекарю снять с брата разорванную рубаху. — Вода и ветошь, — коротко скомандовал лекарь, и Ричард взмахом призвал таз с водой и ткань из тумбы — они приземлились у ног Реджины. Она принялась обтирать Фреда дрожащими пальцами, и уже после Аврелий сделал перевязку. — Обезболивающее, — методично раздавал указания Аврелий, и Ричард побежал во флигель. Когда со всеми необходимыми процедурами было покончено, и Фред начал дышать ровнее, Реджина умостилась рядом с ним и принялась гладить по голове. Аврелий устало опустился на табурет, а Рич встал рядом, скрестив руки на груди. — Что произошло? — спросил он, глядя на брата пристально и настороженно. — Я… я возвращался уже домой, когда оно… показалось из темноты. На побережье, — запинаясь, медленно и тихо говорил Фред. — Почему ты не применил силу? — спросила Реджина и ласково убрала брату челку с глаз. — Я пытался, — ответил он. — Потому оно меня и цапнуло. Лучше бы я сразу побежал… Хотя оно слишком быстро передвигается. И почти бесшумно. Я пробовал его подчинить, но оно не поддалось, — Фред закашлялся, и Аврелий подал ему воды. — Спасибо, — кивнул он, возвращая стакан. — Оно не просто не поддалось… Оно словно впитало в себя магию, которую я на него направил. Ни мой дар, ни защита, ничего не подействовало. Оно пожрало все мои импульсы и кинулось в атаку. В первый раз монстр цапнул меня сразу, но несильно. Основной урон он нанес уже на подходе к дому. Простите, — поднял глаза Фред, обведя взглядом всех в комнате. — Я не хотел привести его к вам. Я петлял, уводил его подальше, но потом он сам переключился на направление дома. Я кинулся его отвлекать и решил, что надо вас предупредить… — Фредди, не глупи. — Реджина приподнялась на локте и посмотрела на него. — Тебе не за что извиняться. Ты должен был сразу бежать сюда, вместе мы бы справились. — Или вместе погибли, — грустно хмыкнул Фред. — Как вы его прогнали? — спросил он, нахмурившись. — Оно испугалось Реджины, — подал голос Ричард, и Фред изумленно взглянул на него. — Мы сами очень удивились. Монстр сначала уверенно метнулся ко входу, но когда Реджина сделала к тебе несколько шагов, он заскулил и сбежал. — Мне казалось, что оно как раз идет к тебе, — задумчиво протянул Фред и поднял глаза на Реджину. — Когда оно учуяло домик, очень уверенно сменило траекторию и забыло обо мне. Странно это все… — Главное, что ты жив, — выдохнула Реджина и прижалась лбом к щеке брата, обняв его. — Ты можешь его описать? — спросил Рич, присев на край постели и взяв Фреда за руку. — Да, думаю, что смогу, — кивнул он, судя по виду, полностью обескураженный происходящим. Фред растерянно сжал предплечье Реджины и непонимающе нахмурился. — Ему нужно отдохнуть, — вставил Аврелий. — Потом займемся этим. — Да, — согласился Ричард. — Поспи, Фредди. А потом займетесь с Реджиной составлением образа нашего чудища, вряд ли кто-то из нас смог его разглядеть лучше, чем ты. А я пойду. — Куда? — вскинулась Реджина, подскочив и облокотившись о подушку. — По делам, — мрачно отрезал Ричард и подхватил с вешалки свою куртку. — Рич! — воскликнула Реджина и сползла с постели. — Постой! Она с горем пополам нагнала названного брата уже на крыльце. — Куда ты собрался? — обеспокоенно спросила она. — Куда надо, — обернувшись, отрезал Рич, и Реджина вцепилась в его предплечье. — Не смотри на меня так, — выдохнул он, смягчившись. — Скажи, куда ты собрался. — Если скажу, тебе это не понравится. — Мне это уже не нравится! — звенящим голосом сказала Реджина, и рука ее дрогнула. Ричард сгреб ее в охапку и прижал к себе, уткнувшись носом в макушку. — Я рад, что ты проснулась. И что тебе лучше, — прошептал он, покачивая ее в объятиях. — Рич, ты пугаешь меня, — сдавленно произнесла она. — Я люблю тебя, ириска. Ты — моя маленькая сестренка, пусть и не по крови. И я очень тебя люблю, — тихо сказал он, пока гладил по спине, и Реджину прошибла дрожь. — И я тебя очень люблю, — прошептала Реджина, ища его взгляд. — Теперь еще больше пугаешь. Это звучит, как прощание, Рич. Пожалуйста, не оставляй меня… — Я никогда тебя не оставлю, — твердо сказал он. — Никогда. Но сейчас мне нужно идти. Я вернусь. Обещаю. — Ричард обхватил ее лицо ладонями и пристально всмотрелся в глаза. Поцеловал в лоб и улыбнулся. — Иди, не мерзни. Если у тебя еще и сопли потекут, когда я вернусь, от ворчания тебя ничто не спасет. — Рич, — слабо улыбнулась она его попытке отшутиться. — Давай-давай. Не пыли, все будет хорошо, — усмехнулся он. — И присмотри за Фредди, пусть только он поправится. А то сейчас я не могу ему взбучку устроить за его подвиги. Ричард отступил на шаг и махнул рукой. Развернулся и уверенно направился в сторону побережья. Реджина сжала кулаки и прикусила щеку с внутренней стороны до боли. Послышался свист, и на плечо Ричарда опустился темно-серый филин, громко ухнув. Еще миг — и они оба растворились во тьме ночи. Реджину точило и разъедало дурное предчувствие. Не нравилось ей это все. Мало того, как странно Ричард вел себя, словно… не собирался возвращаться. Так еще и филин. Рич никогда не призывал птиц и не применял дар без крайней нужды. Уставившись в пол, под свои босые ноги, Реджина вдохнула и выдохнула. «Он обещал вернуться», — сказала себе она. И тут же ощутила мерзкое чувство повторения. Однажды Теодор так же ушел и обещал вернуться. А она отпустила, в точности так же глядя ему в след… С таким же мерзким предчувствием. «Рич — не Тед. Он знает, что делает», — попыталась убедить себя она. Но выходило довольно скверно. Вернее, не выходило вовсе. Но даже при всем желании у нее не хватило бы сейчас сил его нагнать и заставить остаться.Пристанище изгнанных. Ничейные земли на границе Сердинии
Марейр все еще мялся в нерешительности, нервно поглаживая ладонь Луны. И весь вид жены говорил о том, что ждать долго она не намерена. Идея уже не казалась Мару хорошей, но сдавать назад слишком поздно. Придется слово держать… Его самого передернуло, когда он осознал, что предстоит снова пережить. — Готова? — сглотнув, спросил он, и Луна угрюмо на него уставилась. — Готова, — процедила она и прикрыла глаза. — Что же, поехали… Марейр глубоко вдохнул и принялся копошиться в запутанных и невероятно длинных лабиринтах памяти, выискивая то самое, первое, воспоминание. Марейр привычно прохаживался по сумеречному лесу, совершенно бесцельно, и меланхолично оглядывал местных обитателей. Два крупных гинора дрались за кость неудачливой зверушки, чуть поодаль норейн обхаживал самку, а на верхушке дерева гарлины вили гнездо. В кустах возились мелкие пакостники — черти, и донимали своей приставучестью старого морохка. Черти скакали по огромной туше недовольно ворчащего великана, и тот время от времени клацал челюстями в попытке ухватить одного из верещащих надоед за длинный мохнатых хвост. Марейр засмотрелся на свой зверинец и подошел ближе. — Разговаривать вас научить, что ли, — склонив набок голову, произнес он. — А что, времени у меня полно, хоть будет с кем поговорить… А то тоска зеленая. Гинор фыркнул, подняв морду, и ткнул Марейра носом в щеку. — Дожился, с сумеречной живностью веду беседу, — проворчал Марейр, вытирая слюнявый след рукавом с кожи. Заслышав нехарактерный для этого места шум, Марейр напрягся и настороженно обернулся. Неразборчивые шорохи нарастали, отдавались в голове, обретая очертания. Марейр вытянулся в струну и нахмурился, силясь разобрать, что это и откуда исходит. Шум вскоре сменился бормотанием. Марейр не мог разобрать слов, но точно убедился, что это чей-то голос. И этот кто-то находился не в Сумерках. Ощутив неприятное притяжение, будто настойчиво тянут за рукав, Марейр в удивлении приподнял брови. — Да ладно? — воодушевленно прошептал он, поняв, что происходит. Его кто-то призывал. И это вполне могло помочь вырваться из заточения. Довольно усмехнувшись, Марейр присел на пень и принялся ждать. — Неужели мне светит прогулка? — хохотнул он, потирая ладони. — Хоть бы удалось… Как же я хочу домой, — проговорил Марейр, предвкушая встречу с семьей. Когда притяжение усилилось, он едва не плясал от радости. — Давай, кем бы ты ни был, еще немного! — воскликнул он, вскакивая на ноги. За спиной вспыхнул портал, и Марейр кинулся к нему, надеясь, что сможет пройти. Зажмурился, делая шаг в дрожащую стену из света, и ощутил перемену. Приоткрыл один глаз, потом второй. Оглянулся по сторонам и растянул губы в улыбке. Встретило его не самое приятное местечко — темное подземелье, оборудованное то ли под кабинет колдуна, то ли под пыточную. И все же Марейр на миг смежил веки, вдыхая такой долгожданный запах свободы, пусть и приправленный нотками гнили и мертвечины. Радость затрепыхалась в груди до того сильно, что начали подрагивать кончики пальцев, а сферы у висков завихрились ярким синим перламутром. Повернувшись вокруг своей оси, Марейр остановил взгляд на единственном живом существе среди банок с кишками и расставленными черепами. Женщина стояла и глядела прямо на него. Встряхнув волосами, она оскалилась, и по лицу проскочила странная гримаса. Марейр и не ожидал, что призывать его будет кто-то адекватный, но что-то в этой особе заставляло пренебрежительно кривиться. — Так вот ты какой, забытый Бог, — прошипела она, и в лисьих прищуренных глазах зажигалось все больше нездоровых искр. — Я знала, что ты есть. Знала, что найду тебя! — восторженно выдохнула она. — И я благодарю тебя за веру и упорство, — склонив голову набок, ответил Марейр. — Уверен, это далось непросто, — скользнув взглядом ниже, отметил кровь, обагрившую руки женщины по локоть и забрызгавшую все одеяние из дорогого шелка с кружевами. — О да, весьма непросто, — усмехнулась она, вытирая ладони о юбку. Пнула что-то ногой, и оно закотилось за алтарь — Марейр не успел рассмотреть, что именно. — И я за это щедро тебя вознагражу, — кивнул Марейр, бегло оценивая помещение, заваленное колдовскими инструментами, травами и книгами. — Мне не нужно вознаграждение, — елейно пропела она, расплываясь в улыбке. — Не по доброте душевной же ты меня призвала, — хмыкнул Марейр, скрещивая руки на груди. — Нет, — скрипуче рассмеялась она, содрогаясь всем телом. — Конечно, нет… — Так чего же ты хочешь? — подозрительно прищурился Марейр, раздражаясь от этого бестолкового диалога. — Я хочу все, — вскинув взгляд, сказала она. — Все и сразу. А для этого мне нужен ты, — щелкнув пальцами в воздухе, она снова начала посмеиваться, и глаза ее наполнились торжеством. Марейр не успел сообразить и отреагировать, как удавка стиснула его шею. Судорожно втянув воздух, он мотнул головой и вцепился в магический ошейник, пытаясь содрать его с себя, а женщина все громче смеялась, удерживая в ладони цепь, переливающуюся зеленоватым светом. — Что это за дрянь?! — взревел Марейр, понимая, что его магия не может сломить чертову привязь. — Откуда?.. — Я хорошо подготовилась к нашей встрече, — сквозь смех произнесла она. — Теперь ты мой! Злоба охватила нутро, начала жечь и бушевать пламенем. Марейр зарычал, схватившись за цепь, и потянул на себя в попытке вырвать из рук сумасшедшей. Но та лишь захохотала громче, запрокинув голову. — Я убью тебя, мерзкая человечка! — взревел Марейр, но в тот же миг голову прошила такая испепеляющая боль, что он невольно пошатнулся. Ладони, удерживающие цепь, обожгло, и Марейр скривился, устремив яростный взгляд на женщину. — Ты мой, Марейр. И ты не можешь причинить вреда своей владелице. Так что, к ноге, — дернув на себя с неимоверной силой, хохотнула она, и Марейр против воли подался вперед. — Да кто ты, к гнилой пропасти, такая? — прошипел злобно он, раздосадовано оставляя бессмысленные попытки вырваться из удушающей хватки. — Мое имя — Тереза Феникс. Запомни его, пес. Скоро все на Тверди будут знать его и шептать с благоговением. В этом-то ты мне и поможешь, — горделиво выпрямившись, вымолвила она. — Тогда, глядишь, и отпущу тебя. Возможно. — С какой это стати мне тебе помогать? — выплюнул Марейр. — Иначе вечно будешь сидеть здесь на цепи. А век твой долог, — с наигранным сочувствием протянула она. — Вздумала тягаться с Богом? — с ненавистью бросил Мар. — Да кем ты себя возомнила, бесноватая? Тебе это так просто с рук не сойдет… — Поправочка, — вскинув указательный палец, перебила Тереза. — С забытым и вычеркнутым из истории Богом, влачащим свое жалкое существование в заточении. Вот именно с ним я и потягаюсь, — хмыкнула она. — Ах, ты сука, мелкое гнилое отродье… — Прибереги оскорбления на потом, нам много времени доведется провести вместе, — взмахнула рукой она. — Пока счет один-ноль в мою пользу, песик. Я тебя уже переиграла. А как скоро ты пойдешь на сотрудничество — меня мало волнует. Уж этого я дождусь. Ждать я умею, — поглядев исподлобья, хищно ухмыльнулась она. Марейр глубоко вдохнул затхлый запах подземелья и уставился на Терезу немигающим взглядом. Стоило быть осторожнее со своими желаниями…