«We fight, we fall. Duty calls, it calls.
Say we choose, But it's no choice at all…
Mercy, peace and justice
Cherish and protect us
Battle born they send us
Covered in our noble blood»
Где-то посреди большого моря Эравион
Теодор проснулся от невероятной пульсирующей головной боли и мерзкого привкуса во рту. Разлепил распухшие веки и проморгался. Не сразу понял, где находился. Светлая каюта, пляшущие по доскам солнечные лучи, мягкая постель под спиной… Тед приподнялся на локте и сразу об этом пожалел — неприятные последствия похмелья тут же дали о себе знать. Поморщился и осторожно огляделся — стол, тумба, кувшин с водой, большая бадья для купания… Откуда столько удобств? Вслед за этим немым вопросом воспоминания посыпались подобно граду по гудящей звоном голове. Тед с огромным трудом вскарабкался по ступеням и уставился на палубу, по которой носились люди с мечами наперевес. Все качалось и вертелось, отчего верная спутница-тошнота только усиливалась. Бой в самом разгаре, и Тед никак не мог понять, кто с кем дрался. Мужчина с густой проседью в коротких волосах отразил замах пирата, оступился и толкнул Теда плечом — тот отлетел к борту и сполз по нему, едва не извергнув из себя так старательно потребляемый накануне алкоголь. Сбоку послышался рев Зака — он пронзил кого-то мечом и столкнул в море. Яростная потасовка набирала оборотов, но даже полупьяным сознанием Тед понимал, что долго она не продлится. Чернорукие явно проигрывали. Краем глаза заметил, что на него мчится Зубодер. Поднялся на ноги и осмотрелся в поисках оружия, но кроме болтающегося в пазах куска перил ничего не обнаружил. Потому выломал перекладину от них ровно в тот момент, как Зубодер его нагнал, и с размаху приложил того по голове. Противник заревел от вонзившейся в висок огромной щепки и пошатнулся. А следом из его груди показалось острие клинка — Зак встромил его между лопаток. — Стой! — пронесся клич по кораблю, и Тед заметил рассвирепевшую Инди, замершую в нерешительности. Она обернулась, и Тед проследил за ее взглядом — Кристиан приставил меч к горлу Чернорукого. — Если не желаете смерти своего капитана, сложите оружие! — рявкнул он. Пираты мгновенно побросали сабли и кэтлессы. Инди же скривилась в недовольстве и растворилась в воздухе — одни лишь багряные всполохи остались на том месте, где она стояла. Тед уже не понимал, то на самом деле или воображение взыграло. Сдавшихся скрутили незнакомые люди. Кристиан передал им и капитана. — Я побыл вашим пленником, — усмехнулся Чернорукому он, — теперь вам доведется побыть моим. — Что же, вполне справедливо, — хмыкнул капитан, и его поволокли по трапу на соседнее судно. — Можно было и побыстрее нас нагнать, — проворчал Кристиан и повернулся к капитанскому мостику, стоя на нижних ступенях. Теодор взглянул, к кому он обращался, и оторопел. — И это вместо благодарности? — усмехнулась женщина, одетая на мужской манер — в черные штаны, подпоясанные кушаком, тяжелые моряцкие ботинки и белую свободную рубаху. — Вот так и вытаскивай твою задницу из неприятностей. От движения растрепавшаяся белая коса упала с плеча за спину и рассыпалась окончательно. Теодор потер глаза, не веря увиденному. Рядом с Кристианом стояла, утирая платком окровавленный клинок, Айлин. От чопорной дамы, какой Тед ее запомнил, не осталось и следа, и он решил, что допился до галлюцинаций. — Мам, я послал весть до того, как нас взяли на абордаж. И проболтался здесь мор пойми сколько, — сказал Кристиан и подал матери локоть, чтобы та спустилась с мостика. — Я отправилась сразу, как птица прилетела. Мы шли по следу, но это чертово судно петляло. Так что никак не удавалось вас нагнать раньше. Я же не знала, куда оно идет, — фыркнула Айлин и ловко сунула меч в ножны на поясе. — Не ворчи. Лучше скажи спасибо, что вообще нашла вас. — Спасибо, — буркнул Кристиан. — Как «Вал» пережил путешествие? — смягчился он и взглянул с улыбкой на покачивающее на волнах судно. — Как видишь, прекрасно, — хмыкнула Айлин и потрепала Кристиана по волосам, совсем как мальчишку. — «Валу» не привыкать играть в догонялки. Он только рад, что снова в строю… Дальнейшего Теодор решительно не помнил — только то, как его перевели по трапу на «Грозовой вал» и уложили в каюте. Ром он успел прихватить с собой, а потому первым делом запил навязчивые образы, ярко вспыхнувшие в сознании, и повалился на подушки в попытке окунуться в обещающий забвение сон.✧ ✧ ✧
Захари с огромным удовольствием отмокал в горячей воде, разомлело улыбаясь тому, как все обернулось. Кто бы мог подумать, что Кристиан столь скрытный? Но его предусмотрительность разыграла отличный сценарий, и плывут в Край они теперь с комфортом и покоем. Потому как Зак вовсе не был уверен в том, что Чернорукий сдержит слово. Как минимум, запросил бы за них немалый выкуп. Но теперь болезный капитан сам торчит в трюме в качестве пленника, и волноваться не о чем. «Грозовой вал» мчал на всех парусах к дому, по которому даже Зак неимоверно соскучился. Когда начался бой, Зак занял место подле Кристиана и с остервенением отбивался от успевших порядком надоесть пиратов. Но моментально растерял былую хватку, стоило увидеть миледи Айлин в боевом наряде с мечом наперевес. А когда подле нее мелькнула рыжая коса… Совсем оторопел. Селеста, непривычно одетая в моряцкую одежду, заставила споткнуться о собственные ноги. Захари в принципе не ожидал увидеть людей Кристиана. Его мать, дерущуюся не хуже иного воина — и подавно. А уж возлюбленную-то… В особенности, умело орудующую мечом и рубящую пиратов направо и налево. Стоило неприятелям сложить оружие, Зак метнулся к Селесте и бесцеремонно обхватил дрожащие от напряжения плечи. Плевал на то, что вокруг куча народа. Всмотрелся в небесную голубизну глаз и в порыве тоски прижал к своей груди. Селеста отбросила оружие и обняла в ответ не менее крепко. — Ты в порядке? — прошептала она в изгиб его шеи. — Я так волновалась… — Шутишь? — воскликнул Зак. — Я-то в порядке, ты как? — Отстранился он и заглянул в обеспокоенное лицо. — Как вообще здесь оказалась?.. — пробормотал, осматривая на наличие ушибов или ран. — Когда миледи получила послание от милорда, я вся извелась, — дрожащим голосом пролепетала Селеста. — Напросилась с ней, не могла сидеть сложа руки… Прости, — замялась она, отведя блестящий взор. — Не уверена, что тебе все это нужно, как и я, но… — Необходимо, — перебил Зак и приподнял подбородок Селесты. — Ты прости, что струсил тогда. Ты мне очень нужна. Я… люблю тебя, — выдохнул он слова, которые денно и нощно крутились в голове во время плена. И только острее вонзились в грудину от осознания того, что Селеста пошла на это опасное предприятие ради него. Это он должен спасать дам из беды, а не наоборот. Но знакомство с такой боевой стороной любимой только больше убедило в том, насколько она особенная и прекрасная. Селеста закусила губу, по щеке покатилась слезинка. Зак спешно смахнул ее и открыл рот, чтобы успокоить, но оказался притянут за шею. Охнул от глубокого жадного поцелуя и незамедлительно ответил на него, замычав от удовольствия. Все это время, чем дальше они отходили от Сибекпорта, Захари хандрил и обрастал плесенью уныния. Ощущал себя опустошенным и разбитым, словно сердце его осталось на том краю Тверди в маленьких нежных ладонях Селесты. Правду говорят, разлука расставляет все по местам. И, валяясь в трюме среди затхлой соломы и блох, Захари думал лишь о том, что, если выживет и вернется в Край, сразу же снарядится в обратный путь, пусть даже на рыбацкой лодке да в полном одиночестве. Все опостылело, стало не мило, и быть вдали от Селесты оказалось невыносимо, хоть вешайся. И он никак не ожидал, что это она придет к нему. Гораздо раньше, чем можно вообразить. Да еще и не зная, нужна ли ему в принципе. Зак разорвал поцелуй и стиснул объятия. Уткнулся в макушку и шумно выдохнул. Отстранился. — Я грязный и вонючий, — пробормотал он виновато. — А еще на мне, кажется, поселилась куча живности… — Ничего. Отмоем, всех выведем и заласкаем, — улыбнулась Селеста и заглянула в глаза. Захари усмехнулся и осторожно заправил растрепанные прядки за аккуратные уши. — Последняя часть меня радует куда больше купания, — шепнул он. — Зак, — выдохнула Селеста, не прерывая гляделки. — Я тоже тебя люблю. И тоже струсила тогда, промолчала… Мне есть, что тебе рассказать о своем прошлом, но я так испугалась за тебя, что поняла — могу потерять из-за собственной нерешительности… Сердце сделало тройной кульбит и замерло, а затем рьяно затарабанило по ребрам. Захари расплылся в самой идиотской улыбке, пожалуй, за всю жизнь, и вновь притянул к себе Селесту. — Нам обоим будет, что обсудить, — шепнул он. — Главное, что ты рядом. Таким счастливым Захари себя не ощущал еще никогда. И сейчас, пока он лежал в бадье и откисал в пятый раз в кипятке, блаженно жмурился. Ведь скоро сюда войдет Селеста, и не нужно будет переживать о скорой разлуке. Единственное, что омрачало прекрасное настроение, это беспокойство о Теде. Вспомнив о друге, Зак вздохнул и нахмурился. Тот так и не оклемался. До сих пор не выходил из каюты и отказывался от еды. Но хотя бы ром остался на судне Чернорукого, а на «Грозовом вале» алкоголя не было. В полном непонимании, как помочь, Захари решил в очередной раз попытать счастья. Выбрался из воды, обтерся и наспех оделся. На палубе спокойно работали и напевали задорные песни матросы. Кристиан с Айлин на капитанском мостике о чем-то переговаривались. Селеста у правого борта занималась стиркой. Зак улыбнулся, едва завидев ее, и подошел ближе. Чмокнул в макушку и присел рядом. — Тебе помочь? — спросил он, утопая в самом прекрасном из всех оттенков голубого. — Ты умеешь стирать? — приподняла бровь она и отвлеклась от своего занятия. — Я всякое умею, — пожал плечами Зак. Забрал у нее чью-то сорочку и стиральную доску. Принялся методично тереть с самым самодовольным видом. — Никогда еще не видела, чтобы кто-то полоскал белье с такой гордостью, — рассмеялась она и поцеловала в щеку. — Нужно тебя откормить, совсем исхудал, — встревоженно добавила и пригладила ставшую острой скулу. — Я быстро вернусь в форму, не переживай, — отмахнулся Зак. — Куда больше меня волнует Тед, — грустно протянул он и обернулся на запертую дверь его каюты. — Так и не ел? — Нет, — вздохнула Селеста. — И никого к себе не пускает. Что случилось? — тише спросила она. — Он узнал… — помрачнел Зак. — Что его любимую женщину изнасиловали. Селеста охнула и прикрыла рот предплечьем. — Еще бы он не стал затворником… — прошептала сочувственно она. — Ты не видела его в тот день, когда он получил письмо, — проговорил Зак. — Я не знал, что он может быть таким… Словно раненный зверь на всех бросался, думал, всему экипажу глотки перегрызет. Так вышло, что те насильники еще и оказались на судне пиратов. — Селеста больше округлила глаза. — Да, вот так совпадение, — невесело хмыкнул Зак. — Они понесли наказание сразу, за это капитану благодарность. Но Тед совсем сдал. Несколько дней бился о стены и орал, я боялся, что он и вовсе свихнется. А потом затих… И из запоя никак не выходил. Не ожидал, что Тед может настолько… скатиться. Всегда сильный, собранный, стойкий, сейчас он будто сломался. — Поставь себя на его место, — протянула Селеста и коснулась запястья Зака. — Ему и до того ведь немало вынести довелось, не дай Ирравин кому-то столько испытаний… А тут еще и такое. — Да, — согласился Зак и вздрогнул, представив на секунду, как сам дурел бы, если бы кто-то тронул его солнечный лучик. — Ты права, конечно. Он же еще и себя винит, вечно все взваливает на свои плечи. — Как это? — удивилась Селеста. — Он-то здесь при чем? — Переживает, что был далеко, не смог защитить, — пожал плечами Зак и перекинул одежду в таз с чистой водой. — В этом весь Тед. Чуть что — берет ответственность на себя, — добавил он и принялся методично выполаскивать рубаху. — Ужас, как он с такими мыслями и душевным раздраем еще за борт не сиганул! — всплеснула руками Селеста. — Так, отдай мне стирку и иди к нему. Нельзя ему одному быть, даже если он не хочет никого видеть. — Я как раз к нему и собирался, — кивнул Зак. — Пойду. Поцеловал Селесту, вытер ладони о штаны и направился к каюте, предвидя нелегкий разговор. Стучать довелось долго. Настолько, что Зак привлек внимание, кажется, всей команды — матросы любопытно вытягивали шеи и косились в его сторону. Даже Кристиан с Айлин с интересом поглядывали на него. — Тед, это я, Зак. Открой. Сколько можно там торчать? В ответ — тишина. Захари не на шутку забеспокоился. Но на очередной стук дверь вдруг приоткрылась с тихим скрипом, заставив удивлено нахмуриться. Заперто ведь изнутри было. Странно, ну да ладно. Войдя в каюту, Зак поморщился. Какофония запахов, в которых явственно ощущалась вонь перегара и приторность рвотных масс вперемешку мор пойми с чем еще вызвала приступ тошноты. Зак проглотил ком в горле и двинулся к иллюминатору. Сдернул с него тряпку, из-за которой в помещении царил полумрак, и приоткрыл, впуская свежий воздух. — Тед, — позвал он, повернувшись к кровати. — Прекращай, пора брать себя в руки. Тед в ответ лишь всхрапнул и свесил грязную ручищу с постели. — Просыпайся, — потряс его Зак. — Эй, Тед! Взгляд скользнул по тумбе, на которой покоилась недопитая бутылка рома. Медленное осознание того, что Тед снова вусмерть пьян, породило стремительно накатывающую злость. Зак был уверен, что алкоголя у Теда нет, и он проспится наконец-то. Но новоявленный пропойца умудрился его где-то достать. — Твою мать, Тед! — гаркнул разъяренно Захари и столкнул друга с кровати. Тот шмякнулся о пол и недовольно застонал. — Теодор Саймон Феникс, где ты, мор тебя дери, взял ром?! Тед с огромным трудом приподнялся на локте и прикрыл глаза ладонью, морщась то ли от яркого света, то ли от головной боли. Ругнувшись под нос, он ничего не ответил и потянулся к бутылке. — Хрен тебе, — злобно прошипел Захари и выдернул горлышко из ослабевших дрожащих пальцев. — И вот это — лорд Большого Края? Посмотри на себя! — Отвали, всеми Богами прошу, — простонал Тед и скрутился на полу. — Мне так плохо… — Тебе и должно быть плохо! После стольких-то возлияний! Ты вообще в своем уме?! — заорал Зак. Тед болезненно скривился и прикрыл уши. — Нет уж, пожинай плоды своих стараний! Захари схватил Теда за барки и рывком поставил на ноги. Тот иссох совсем и стал легким, как пушинка. — Да что же ты творишь! — громче застонал Тед, едва удерживаясь в вертикальном положении. — Пытаюсь вставить тебе мозги! Переместить из задницы в голову! — рявкнул Зак. — Послушай, я все понимаю — тебе херово, ты волнуешься и переживаешь за Реджину, это большой удар — узнать такое. Но ты серьезно думаешь, что она бы одобрила вот это все? Каково ей будет, когда тебя стащат с трапа в подобном состоянии? Самому-то не мерзко? — пытался увещевать друга Зак, встряхивая на каждое слово, чтобы лучше дошло. — До дома еще далеко, я приведу себя в порядок, — проворчал Тед, безвольно болтаясь из стороны в сторону. — Взгляни на себя, Теодор! — воскликнул Зак и развернул Теда к зеркалу. — Ты думаешь, это можно как-то привести в порядок?! Ты гробил себя не один день, это так просто не исправить! — Да оставь ты меня в покое! — разозлился Тед, едва посмотрев на себя. — Сам разберусь! — Вижу я, как ты сам разбираешься! — Зак швырнул Теда на стул, и тот рухнул на сиденье грудой лохмотья. — Мы скоро прибудем в Край. Прекрати вливать в себя ром, поешь и помойся! Ты — не Теодор Феникс, сейчас ты больше похож на бездомного пропойцу! Пора брать себя в руки! Реджине нужна твоя поддержка, а не хлопоты по выведению тебя из запоя! Теодор хмуро молчал и часто дышал. Зак вновь ухватил его за края рваной грязной рубахи и с силой встряхнул. — Если мне придется врезать тебе или вышвырнуть за борт, чтобы отрезвить, я это сделаю! Мне надоело смотреть, как ты скатываешься все глубже в яму с дерьмом! Ты болен, тебе нельзя так… — Оставь меня в покое! — гаркнул Тед и сбросил с себя руки Зака. Поднял воспаленные заплывшие глаза, пылающие раздражением. — Иначе врежу тебе уже я! Ты мне не брат и не отец, чтобы воспитывать! Пошел прочь! Стоило этим словам вылететь из перекошенного рта, Теодор его захлопнул и переменился в лице. А Захари распрямился и поморщился. Отряхнул демонстративно руки и отступил на шаг. Понимал, что в Теде говорит сейчас похмелье, и тем не менее обида и горечь расплескались за ребрами буйными волнами. — Вот, значит, как, — кивнул он и закусил верхнюю губу. — Что же, ладно. Убивай себя дальше. Превращайся в ничтожество. Не буду мешать. Захари развернулся, прихватил бутылку рома и покинул каюту. — Зак!.. — полетело в спину растерянное обращение, но он не отреагировал. Вышвырнул алкоголь за борт и ушел на корму. Негодование и боль от слов Теда намертво вросли в глубине грудины колючими корнями. Не брат… Да, пусть не кровный, но Захари всегда считал Теда больше, чем другом. Самым настоящим братом, куда ближе родных. И теперь — такая заявка, после стольких лет… — Не заладился разговор? — прозвучал чей-то голос, и Зак вздрогнул. Хмуро повернулся, оторопел и спешно склонил голову в поклоне. — Миледи, — протянул он. — Я все слышала. Не принимайте близко к сердцу, — улыбнулась сочувственно Айлин и уложила ладонь на плечо в ободряющем жесте. — Он не в себе. Алкоголь и не такое творит порой с людьми. Уверена, Теодору станет стыдно, когда он проспится. — Мне очень жаль, что вам довелось услышать это непотребство, — пробормотал Зак и уставился в палубу. — Ничего, — хмыкнула она. — Тем больше стыда испытает Теодор. Потому как слышала вас, пожалуй, вся команда. Но ему нужно помочь, сам он не выберется, — добавила она, и Зак мельком взглянул на Айлин. До сих пор не по себе наблюдать ее в штанах и рубахе, без замысловатой прически и украшений, подтверждающих высокий статус. — Я ему помогать не намерен. Пусть потом сам разбирается с последствиями, — проворчал недовольно Захари. — Вот огребет от возлюбленной кочергой или еще чем потяжелее за подобное, тогда, может, дойдет… — Лучше до такого не доводить, — хмыкнула Айлин. — Потому займусь им я, — кивнула она. Захари ошарашенно уставился на нее. — Вы?.. Но, миледи… — Я знаю, что делать с пьяными мужчинами, доводилось вытаскивать их и не из такого, — самодовольно хмыкнула она, и Зак еще больше опешил. — Сын мой слишком долго топил горе на дне бутылки после смерти жены. И брат не отличался благодетелью, регулярно глаза заливал. Так что опыта у меня хоть отбавляй, и с совестливым Теодором уж как-нибудь да справлюсь, — заверила она и обернулась. — Селеста! Неси в каюту милорда питье, пузырек из моего саквояжа и пустое ведро! И готовь пока воду для купания. Сейчас мы его быстро на ноги поставим. — Да, миледи, — отозвалась Селеста. Айлин хлопнула Захари по плечу, совсем не утонченно, отчего он еще больше ошалел, и направилась к каюте Теда. Селеста хмыкнула и быстро выполнила поручение. А Зак решил, что подобное зрелище пропускать нельзя, как бы сильно он ни был обижен. Будет потом, чем Теда упрекать.✧ ✧ ✧
Теодор уронил голову на руки и сокрушенно застонал. Что за черт его за язык потянул?.. Он не хотел говорить подобное Заку. Но ляпнул, и слова назад теперь не воротишь. Стыд, вина и отвращение к самому себе подкатывали тошнотой к глотке, и Тед покачивался, сидя на стуле, силясь унять эти мерзкие ощущения. Но не успел толком уйти в себя, как в каюту бесцеремонно вошла невозмутимая Айлин с ведром наперевес. Остановилась у стола и смерила его изучающим взглядом. — М-миледи, — пробормотал Теодор и попытался встать, но Айлин жестом его остановила. Представив, как жалко и отвратительно он сейчас выглядел, стало совсем паршиво и неловко. Айлин протянула какой-то пузырек и безапелляционно изрекла: — Пейте. Теодор в недоумении уставился на нее. Взял флакон и только хотел спросить, что это, как Айлин посуровела, чуть склонилась и грозно повторила: — Пейте, я сказала. Тед вздрогнул и отвинтил крышку. Пить незнакомое снадобье ему совсем не хотелось, но взгляд Айлин явно говорил о том, что если он не сделает этого самостоятельно, она вольет в него питье насильно. А потому послушно проглотил, не желая еще больше унижаться перед женщиной, спасшей его шкуру. Как же он ошибся. Стоило горькой жиже продереть ссохшуюся гортань и упасть в желудок, как тот скрутило спазмом, и его содержимое весьма настойчиво попросилось наружу. Айлин сунула Теду ведро, и тот едва успел склониться, прежде чем его обильно вырвало, за чем миледи наблюдала со знающим видом. Стоило порывам сойти на нет, а Тед сумел немного отдышаться, багровея от позорности всего происходящего, как Айлин протянула полную чашу воды. Тед с подозрением покосился на нее, но теперь миледи и говорить не пришлось. Лишь сурового взора и приподнятой брови оказалось достаточно, чтобы Тед послушно отпил. — До дна, — скомандовала Айлин, и Теодор болезненно поморщился. — Я… не могу, — прохрипел он, понимая, что его снова вырвет, стоит сделать еще хоть глоток. — Все вы можете, — фыркнула Айлин. — Нужно промыть желудок. Так что вы будете пить и тошнить до тех пор, пока я не сочту нужным вас остановить. И только попробуйте мне перечить. Тон ее голоса заставил сжаться до размеров мушки и виновато исполнить указание. Такое ощущение, будто он совсем юный мальчишка, впервые перебравший с алкоголем, и суровая мать учит его уму-разуму, попутно выхаживая. И никакой воли, чтобы сопротивляться, в нем не осталось. Тед мельком подумал, что, знай Айлин о его давнишней помолвке с ее внучкой, порадовалась бы, что свадьба так и не состоялась. Кто захочет в зятья подобное ничтожество?.. Экзекуция с промыванием желудка продолжалась по меньшей мере пять кругов, пока Айлин не остановила со словами: — Вот теперь достаточно. Вручила ему другой пузырек, отчего Теодор поднял затравленный взгляд на мучительницу. — А это зачем? — опасливо поинтересовался он. — Для очищения с другой стороны, но этим вы будете заниматься самостоятельно в гальюне, — хмыкнула Айлин, и Тед покраснел до кончиков ушей. Зажмурился и не сумел сдержать тихий стон отчаяния. Упорно хотелось провалиться сквозь палубу. Да хоть в тот же гальюн. — Выпьете после еды, — скомандовала она. — А пока раздевайтесь. Теодор содрогнулся и уставился на Айлин. — Вы, надеюсь, удалитесь? — испуганно спросил он, на что Айлин прыснула со смеху. — Мой дорогой, ты думаешь, я там что-то не видела? — протянула она. Теодор отпрянул, и она забрала у него дурно пахнущее полное ведро, которое он все так же сжимал в объятиях. — Да ладно, я пошутила, — взмахнула рукой она. — Не волнуйся. Купать тебя буду не я. Вошла Селеста и еще несколько ребят. Они дружно принялись наполнять бадью. Теодор обреченно прикрыл веки, сгорая от стыда, и стянул с себя задеревеневшую рубаху. Скоро каюту покинули все, кроме Селесты, и та отвернулась к стене, скрестив предплечья на груди. — Я могу сам справиться, — сипло пробормотал Тед, снимая штаны. — Сами вы не отдерете от себя тот фунт грязи, которым поросли. И блох не вычешете, — отрезала Селеста. — Так что полезайте в воду, милорд. И без разговоров. Глубоко вдохнув, Теодор обреченно покачал гудящей головой и опустился в бадью. Уяснил, что права голоса после своих выходок он не имеет никакого. Причем вполне заслуженно. Хоть купание не столь унизительно, как демонстрация содержимого желудка, и тем не менее ощущал он себя прескверно и срам чувствовал непомерный. — Может, позовете Зака? — с надеждой попросил Тед. Селеста обернулась и уперла кулаки в бока. — Зак сказал, что не будет с вами разговаривать, пока вы не станете похожи на человека, — отчеканила Селеста и кинула в Теда очередную склянку. — Справедливо, — пробормотал он. — А это что? — поднял он пузырек и покосился на Селесту. — Пена, чтобы вы не так стеснялись, — усмехнулась она. Тед спешно растворил содержимое в воде и взболтал. Селеста подошла ближе и вылила что-то сильно пахнущее на голову. Слегка втерла, затем повторила и с бородой. Задумалась на миг и выплеснула остатки снадобья в бадью. Предугадав вопрос Теодора, она произнесла: — Средство от паразитов. И принялась смачивать мочалку. — А в воду зачем? — нахмурился Тед. — Волосы у вас не только на голове, — хмыкнула Селеста. Тед окончательно раскраснелся и решил замолчать, ибо большего позора он не вынес бы. Селеста надавила на плечи и вынудила лечь. Сама же принялась хлопотать по каюте — стянула постель, собрала грязное тряпье, в котором Тед все это время провалялся, вытрясла матрас. Нашла под кроватью пару пустых бутылок и укоризненно взглянула на Теда. Он ниже сполз по бортику, желая спрятаться. А лучше — утопиться. Прошерстив все помещение, Селеста нашла и запасы, украденные с судна Чернорукого. Цокнула языком и покачала головой, но ни слова не сказала. Собрала весь хлам и вышвырнула на палубу. Затем вымыла пол, протерла пыль и застелила чистую постель. Только после этого вернулась к Теду. Выражение «отдирать грязь» оказалось отнюдь не метафорой, потому как даже после откисания в горячей воде именно этим Селеста и занималась. Неустанно терла кожу, в которую будто въелись пятна и корки. Затем постригла волосы и бороду, заявив, что, если ее сбрить, Тед будет походить на тощего призрака. Выполоскала голову и позволила ниже пояса отмыться самому, за что Тед был невероятно благодарен. Принесла чистой воды — Тед понадеялся, не в том самом ведре, в которое он недавно блевал, — и велела подняться. Он стал спиной, и Селеста окатила его ледяной свежестью, отчего Тед охнул и застучал зубами от холода. — Можете вытираться и одеваться, — обронила она, выходя на палубу. — Все на кровати. Тед выбрался из бадьи и понял, что чувствует себя гораздо лучше. На удивление. Если не считать уязвленной гордости и мучавшей совести. Оделся и едва успел застегнуть штаны, как на пороге вновь объявилась Айлин. Тед содрогнулся, ожидая очередных измывательств, но в руках она держала всего лишь миску с похлебкой. — Сядь, — бросила она. Тед послушно опустился на стул. Хотя правильнее сказать — упал на него. — Ешь, — поставила перед ним посуду Айлин и всунула ложку. — И никаких возражений. После еды выпьешь второе снадобье. И можешь быть свободным. — С-спасибо, миледи, — пролепетал Теодор. — И… простите за причиненные неудобства, мне очень стыдно за мое… — Брось, — отмахнулась она. — Стыд — очень полезное чувство. Надеюсь, надоумит на правильные размышления, и больше так делать ты не будешь, — многозначительно приподняла бровь она и уперлась кулаком в стол. — Не буду, миледи, — согласился Тед и еще больше ощутил себя маленьким мальчиком на воспитании. — Вот и отлично. Айлин похлопала его по спине, улыбнулась и удалилась. Матросы вытащили бадью на палубу и слили воду за борт. А Тед нехотя проглотил похлебку и вышел на воздух. Флакончик с унизительным лекарством он припрятал под матрасом и поблагодарил Богов, что Айлин не следила за тем, чтобы он выпил. На Твердь опускалась ночь, окутывала мерно дышащее море прохладной дымкой. Тед поежился и растер предплечья. Отстранено подметил, что родовой знак перестал беспокоить. Встряхнул непривычно короткими, чистыми волосами и направился к правому борту. Силился разглядеть там очертания берега, пусть и знал, что до него еще плыть и плыть. Хотя откуда он мог быть уверен? Теодор понятия не имел, сколько продолжалось его отчаянное стремление забыться. — Швыряет меня из стороны в сторону, — протянул он во влажную тишину. — То вспомнить, то забыть хочу… Тяжело вздохнув, Тед склонился и уперся лбом в планширь. Рой мыслей, который он так упорно заливал ромом, оживился в протрезвевшем сознании и замельтешил с новой силой, перескакивая с одного на другое. Со страха и переживаний за Реджину на собственную слабость и никчемность. С тихой благодарности за помощь миледи Айлин и милорду Кристиану до сумасшедшей вины за свое поведение. С проблем дома, которые нужно как-то решать, до желания забиться в угол и сдаться окончательно. И еще много чего, едва успевающего сформироваться и тут же улетучивающегося. И все это сопровождали безудержная тоска и нетерпеливое рвение домой. — Милорд! — окликнул голос, и Теодор спешно распрямился. — Рад, что вам лучше, — улыбнулся Кристиан и остановился рядом. — Если бы не миледи Айлин… Боги, я просто ходячий кусок позора, — простонал виновато Теодор, но Кристиан перебил: — Не стоит сокрушаться, мама любит причинять кому-то благо, — добродушно усмехнулся он. — Ничего страшного не произошло. Учитывая все, что на вас свалилось, — добавил серьезнее. — Я бы поступил точно так же на вашем месте. А то и хуже. — Благодарю за понимание, милорд, — едва слышно выдохнул Теодор. С плеч рухнула огромная ноша от этих нескольких слов, полных принятия. — Скоро прибудем в Край, — бодрее сказал Кристиан. — Думаю, к рассвету зайдем в территориальные воды. «Вал» — довольно быстроходное судно. Мы высадим вас и вернемся за брошенными кораблями, — улыбнулся он. — Мама оставила охрану — наткнулась на них, когда искала нас. Мы прибуксуем их в порт. — Может, пойти с вами? — спросил Теодор. — Помочь… — Мы справимся, — хлопнул по плечу Кристиан. — А вам необходимо отдохнуть, набраться сил. И побыть со своей женщиной. Ей вы нужны больше, чем мне. — Не сказал бы, что Реджина — моя женщина, — замялся неуверенно Теодор. Не хотелось открывать душу всем подряд, но Кристиан стал свидетелем его бешенства. Глупо отмалчиваться теперь. — Там… сложно все. — И тем не менее, — обронил Кристиан и напрягся. — Вы сказали — Реджина? — переспросило он. Теодор кивнул и поглядел на лорда. — Да. А что? — Да так, — отмахнулся он. — Имя редкое, вот я и… Теодор окинул Кристиана настороженным взглядом. Почему все талдычат, что это имя такое редкое? — Я и не знал, — протянул он. — Не встречал просто этого имени так далеко от Сибекпорта, — усмехнулся Кристиан. — Так звали мою тетку, я ее очень любил. Вот и… растерялся. — Вот как, — приподнял бровь Теодор. — Реджина из ваших краев. Если не ошибаюсь, из провинции Люзиониса, — добавил он, не сводя пристального взора с Кристиана. — Это многое объясняет, — закивал он. — Там да, девочек так нарекают. Каким же образом жительницу Люзиониса так далеко занесло? — Прибыла на службу, — ответил Теодор. — У нас было место свободно, компаньонки Терезы. Она искала как раз образованную и сведущую в лечении. Но Реджина прибыла уже после ее смерти, потому устроилась помощницей лекаря. — Лекарь, значит, — задумчиво обронил Кристиан. А Теодора начали подтачивать смутные сомнения, но он никак не мог облачить их в связные слова. — Понимаю, почему все сложно в таком случае, — добавил он. — Если что, я старых традиций не придерживаюсь, — поспешил заверить он. — И ни в коем случае вас не осуждаю. — Благодарю и за это, — искренне произнес Теодор. — Надеюсь, это останется между нами. — Разумеется, — кивнул Кристиан. — Можете на меня положиться. — Он замолчал, наблюдая за шевелением воды под судном. — Знаете, милорд, — тише произнес Кристиан. — Жизнь течет, все меняется. Мы меняемся. Я и сам после смерти жены… Нашел утешение в объятиях женщины, не подходящей мне по статусу. Моя Сигрид тоже была не высокого положения, и все же дочь клана, пусть и небольшого. Я никогда прежде не задумывался обо всех этих социальных порядках, шел по зову сердца. После ее смерти задумался, — вздохнул Кристиан. — Что, если я потерял ее именно из-за этого? Из-за собственной беспечности. Вдруг Боги покарали меня за своевольность? — Кристиан взглянул до того пронзительно, с такой болью, что Тед поежился и затаил дыхание. — И не хотел, чтобы мою дочь ждало то же самое… — Теодор вздрогнул и насторожился на этих словах. — Если бы она была жива, — добавил спешно Кристиан. А Теодор внутренне сжался, почувствовал на каком-то необъяснимом уровне, что это не просто оговорка. — Но потом встретил Рейну, и… Понял, что не смогу иначе. От судьбы не уйдешь. Даже если на роду написано терять любимых, по иному пути пройти не удастся. Боги чертят узор не просто так, — протянул он. Воцарилось молчание, Кристиан явно о чем-то задумался. — Если встречаешь настоящую любовь, за нее нужно бороться. Вопреки всему. Иначе вся наша жизнь не будет иметь никакого смысла, — изрек он и кивнул собственным мыслям. — Но что, если… — Теодор сглотнул, глядя на собеседника. — Точно знаешь, что твоя любовь может навредить?.. — Жизнь — вообще штука непредсказуемая, — сказал Кристиан. — Никогда не можешь знать наперед, чем навредишь, а чем спасешь. Даже из самых светлых порывов. Но я скажу вот что: прежде, чем принимать решение, его нужно обсудить с тем, кто имеет к нему непосредственное отношение. Это — единственная истина, которую я вынес из собственных жизненных уроков. Говорить. Обсуждать. Давать право выбора. В конце концов, переверните ситуацию на себя. — Кристиан оперся бедром о борт и скрестил руки на груди. — Если бы ваша женщина отвергла вас, даже из желания защитить… Неужели вы не захотели бы доказать ей, что ради нее готовы на что угодно? Даже на смерть? Если бы, условно, она должна была сброситься со скалы во имя чьего-то блага, не захотели бы вы прыгнуть вместе с ней? — Вместо нее, скорее. Или вместе с ней, — тихо согласился Теодор. — Разумеется, все мы хотим защитить своих любимых. Но, если их ограничивать в выборе, можно лишь больше навредить. Не знаю насчет Реджины, — хмыкнул Кристиан, — но моя Сигрид бы порохом дышала и эримир распилила, запрети я ей что-то или реши за нее. — Есть подозрения, что Реджина поступила бы так же, — усмехнулся Теодор, изнывая от желания узреть хотя бы выражение ее лица от озвученного решения Теодора держать дистанцию. Сдавалось ему, что Реджина бы полыхнула похлеще иного пожара. Сам не мог объяснить, откуда взялась такая уверенность. Но гневные молнии в изумрудных радужках так и представали перед глазами. — Вот и не рискуйте собственной шеей, Теодор, — улыбнулся Кристиан. — Хотя бы озвучьте свои опасения и дайте право выбора. Дальше видно будет. Тем более, что… полагаю, вы ей сейчас нужны, как никогда. Теодор глубоко вдохнул и отмахнулся от назойливых доводов разума, обремененного правлением. Кристиан прав. И Инди была права… Тед не может предать Реджину, когда она так в нем нуждается. Для начала следует увидеть ее. А там уж… Разберется по обстоятельствам. Так странно обсуждать дела сердечные с неудавшимся тестем… В особенности, если представить, что он обо всем знает и помнит. Теодор вздрогнул от этой мысли и поспешил отогнать ее прочь. Кристиан не раз помог ему, жизнь спас и везет домой. Явно не желает зла. С пониманием отнесся к приступу в Сибекпорте и постыдным выходкам на борту собственного судна. Быть может, Тед надумал себе лишнего… А, быть может, и нет.Пристанище изгнанных. Ничейные земли на границе Сердинии
Марейр колебался. Застрял в переходе между воспоминаниями и отчаянно не хотел показывать Луне то, что сам мечтал вышвырнуть из памяти. Но обещал же… Слово нужно держать. — Прости меня, милая, — просипел он и нырнул в топь былого одним рывком, словно сорвался со скалы. Смрад затхлого подземелья забился в глотку, въелся намертво в кожу и одежды. Марейр устало сполз по стене и откинул на нее затылок. Обреченность от безысходности положения затягивала с каждым днем все глубже в свое болото, и свет с его поверхности больше не пробивался слабыми лучами надежды. Забвение, конечно, пожирало Терезу, высасывало ее потенциал. Но не так быстро, как хотелось бы. Столько лет… По меркам жизни Бога прошло их не так уж много — всего девять. Но компания бесноватой превратила их в немыслимую пытку. Вечность рядом с этой прорвой меркла во всей своей необъятности. Хлопнула дверь. Звонкие шаги вонзались шпильками в мозг. Шорох платья, наверняка вульгарного, раздражал. — Ты нашел решение моей проблемы? — холодно отчеканила Тереза, остановившись напротив Мара. — Нет у твоей проблемы никакого решения, — устало и бесцветно обронил он. — Я перепробовал все, что мог. Но мои попытки закончились выкидышами. — Думай еще, — фыркнула Тереза. — И в твоих интересах делать это побыстрее. — Потому что ты не молодеешь? — невесело хмыкнул Мар, подняв на Терезу глаза. — В том числе, — сказала она. — Но есть и другая причина. Я тут нашла кое-что интересное, — злорадно усмехнулась Тереза, и ее нездоровый взгляд засиял совсем уж нехорошим блеском. Марейр нахмурился, наблюдая, как она водружает на алтарь какую-то книгу в светлой обложке. — И что это? — меланхолично протянул он. — Сказки о волшебном гарлине, исполняющем желания, нашла? — Нет, — улыбнулась она. — Гораздо лучше. — Тереза сделала театральную паузу, шурша страницами. — Ты знал, что, оказывается, — наигранно невинно пропела она, — можно поймать в ловушку саму Луну? Марейр дернулся на месте и сцепил челюсти. Он-то это знал. Но не понимал, откуда брала сведения бесноватая. Как эти, так и те, что позволили ей вызвать и связать его. Чертовы книжки были уничтожены по велению Уто много веков назад, где она их нашла?! — Ты не посмеешь, — прошипел Мар. Озвучивать не дающие покоя вопросы Терезе смыла нет никакого, все одно не ответит. — А еще, ока-а-азывается, — продолжила Тереза, небрежно листая книгу, — у Луны есть супруг. Который по нелепой случайности оказался заперт в Сумерках. Знаешь ты эту историю? — оскалилась она. — Не вздумай! — рыкнул Марейр и подскочил на ноги. — Там так трагично все… Богиня ночи — верная жена, все наведывалась к супругу, просила за него Оратеуто, но он оставался непреклонен… А муж-то по своей глупости давно и не в Сумерках уже. Наверняка Луна желает узнать, что с ним случилось. Плачет, орошает все новыми слезинками-звездами ночное небо, тоскует… Я так вдруг захотела устроить семейную встречу! Это должно быть очень романтично. — Чего ты хочешь? — рявкнул Марейр — Ты знаешь, чего я хочу, — резко переменилась она в лице, отбросив показушную невинность. — Если не организуешь мне могущественного ребенка, женушка твоя будет гнить здесь вместе с тобой. И чхать я хотела на ваш божественный порядок. Глядишь, вместе вы быстрее придумаете, как мне помочь. — Ты не можешь просто взять и лишить Твердь Луны! — заорал Марейр, брызжа слюной. Помещение вспыхнуло алым от вихрей негодования в сферах. — Ладно я — без меня мировой порядок как-то да протянет благодаря человеческим глупостям. Но без Луны Твердь рухнет во мрак! Нарушатся все законы, извратится магия, перемрут ночные существа, души будут блуждать неупокоенными! — пытался достучаться до здравого смысла Терезы он. — Вкупе с твоим Забвением это подобно мгновенному разрушению всего сущего! Но она лишь скучающе зевнула и поглядела на свои пальцы, оценивая маникюр. — Мне плевать, — обронила она. — Если я не добьюсь желаемого, пусть хоть лопнет к хренам эримир, а Твердь опрокинется и отправится на дно большого моря вместе со всеми ее обитателями. Мне без-раз-лич-но. Марейр втянул воздух и ошарашенно уставился на бесноватую. — Совсем сбрендила! — взвизгнул он и сглотнул. Нельзя, нельзя позволить ей заманить Луну в ловушку! Мировой порядок и самого Мара в данный момент волновал куда меньше, чем благополучие жены. И детей, о которых больная сука тоже могла прознать… Мысли метались в панике, больно отскакивали от черепной коробки и уносились прочь. Выхода нет. Удавка из обязательств, данных Терезе, затянулась вокруг шеи окончательно. Остался один-единственный, последний вариант… — Ты умрешь, если я сумею сделать так, чтобы ты понесла и выносила ребенка! — процедил Марейр. — Значит, способ все же есть! — щелкнула пальцами Тереза. — А ты все заладил — невозможно, невозможно… Может, ты быстрее решишься, если я приглашу на чай с пирогом малышку Шеду?.. Марейр ощутил, как душа ухнула в пятки, и заскрипел зубами от упоминания дочери. — Ты не слышишь того, что я говорю!.. — простонал он в отчаянии. — Ты умрешь, если этот способ сработает! — Умру я — умрешь и ты, — пожала плечами Тереза и напомнила о другой удавке, совсем не метафорической. Марейр зашипел от боли, прошившей горло и голову от ошейника. — Вот поэтому я и не хочу пускать в ход этот вариант! Настолько изощренное самоубийство меня вовсе не прельщает! — гаркнул он. — Значит, ты сможешь придумать что-то, чтобы мы оба выжили, — улыбнулась Тереза. — Все просто. — Ничерта это не просто! — рявкнул Мар. — Твоя оболочка не выдержит беременности! — Надо, чтобы выдержала. Тереза словно не слышала его. Марейр с рыком раздражения запустил пальцы в волосы и отвернулся к стене. Дернул спутанные пряди и вдарил по камню кулаком, так по-человечески вымещая безысходность. — Ты умрешь, и я вместе с тобой, — пробормотал Марейр и зажмурился. — Ведь если ты умрешь из-за беременности, которую наколдую я, это будет считаться смертью по моей вине. А я не могу причинять тебе вред без ущерба для себя. Но… «Это лучше, чем если пострадают Луна и дети», — додумал он молча и шумно выдохнул. — Что ты там бормочешь? — фыркнула Тереза. — Я ничегошеньки не слышу! — Этот способ, — громче произнес Мар, начиная дрожать от бессильной злобы и обреченности, — не принесет тебе могущества Теодора. — Как так? — не поняла Тереза. В голосе просквозило недовольство. — Потому что не он будет отцом ребенка, — через силу вытолкал слова из глотки Марейр. — А я. Обернулся, вперившись воспаленным взглядом в заинтересованное лицо Терезы. — С этого места поподробнее, — скрестила руки на груди она. — Если… — снова поморщился Марейр, — я тебя оплодотворю и проведу ритуал, ты забеременеешь и выносишь ребенка. И абсолютно точно родишь его. Мое потомство не нуждается в здоровой утробе. Для развития ему достаточно оболочки и моей магии, которой я буду тебя подпитывать в малых дозах. — И слияние произойдет с божественной энергией? — сверкнула глазами Тереза. — На время беременности — да, — кивнул Марейр и прикрыл веки. — После родов в тебе останутся отголоски. Недостаточно сильные, чтобы развить твою собственную силу, но дееспособные. Моя энергия будет паразитировать на твоей, но это и не даст ей высвободиться. Ты сможешь ею пользоваться. — То есть, наибольшей мощью я буду обладать именно во время беременности? — прошептала она. — Да, — ответил Мар. — Но и после буду способна колдовать, но не так глобально? — уточнила Тереза. — Да, — бросил Мар, сжимая и разжимая кулаки. — И у меня будет малыш-полубог, способный исполнить любое желание мамочки… «Свернуть бы тебе шею сейчас, чтобы не пришлось прибегать к крайностям, — гневно думал Мар, с отвращением глядя, как Тереза озарялась восторгом и торжеством. — Но сделка…» Если бы не она, Мар мог бы убить Терезу сейчас. Себя вместе с ней, и все же. Но невыполненное обязательство с его стороны аукнется очередным толчком баланса не в лучшую сторону и отразится на всех, кто связан с Маром. Тереза должна сконать сама, пожиная последствия собственных решений. А не от руки не пожелавшего исполнить требования договора Мара. — Отлично, — блаженно выдохнула она. — Тогда… — У меня есть условие, — поднял ладонь Марейр, не дав ей договорить. — Ты сожжешь эту дрянную книжку и забудешь о существовании моей семьи. И учти, — добавил он, — на этом мы будем в расчете. Сделка будет считаться выполненной. — Разумеется, — расплылась в улыбке Тереза. — Как только ребенок родится. Мар мрачно кивнул. А Тереза демонстративно медленно подняла книгу и зашвырнула в очаг. Марейр глядел, как корежились страницы, пожираемые пламенем. Как плавилась обложка. Выпадали из переплета лунные камни. И начинался отсчет последних месяцев его жизни. Тереза дождалась, пока сгорит все до последней буквы, и повернулась к Марейру. Молчала и хлопала ресницами в ожидании. Мар фыркнул, схватил ее за руку и толкнул к алтарю, на который она моментально заскочила своим тощим задом. К Уто все. Нужно сделать это как можно быстрее, раз возникла такая необходимость. «Прости, родная», — мысленно протянул Мар, обращаясь к жене, и сцепил челюсти. Дернул платье — застежки отлетели, и полы разъехались в стороны. Рывком сбросил с себя балахон и подтянул Терезу к себе. Она развела ноги и приподнялась на локтях, прожигая его горящими глазами. Марейр нацарапал когтем на своей груди разорванный круг, исчерченный штрихами, затем повторил символ на Терезе, что предвкушающе дрожала и терпела. Взглянул на то, как она распласталась перед ним, и поморщился от омерзения. Схватил за бедра, намеренно проткнув рыхлую кожу когтями, и грубо вошел одним толчком. Тереза вскрикнула и откинулась на спину, а Мар начал двигаться быстро и резко, желая причинить партнерше хоть какую-то боль. Но она как назло со все нарастающим наслаждением стонала и извивалась под ним. Не в силах смотреть, Мар отвернулся и зажмурился. Хотел лишь одного — поскорее закончить, но разрядка никак не приходила. Разодрав уже и бока Терезы, Мар стиснул талию и принялся вколачиваться со все большим остервенением. И с той же интенсивностью возрастало в глубинах его черного нутра отвращение. К Терезе, к себе, ко всему происходящему. От толчков на немыслимой скорости больно стало самому. Член горел от трения, на нем сверкала кровь, когда он полностью выходил для очередного вторжения. Закостеневшие пальцы немели. Голова гудела. К глотке подкатывала тошнота. Тереза потянулась к Марейру, обхватила шею, но он сбросил с себя ее ладони и толкнул обратно, со злорадством подметив, как она вскрикнула и расшибла затылок о каменную столешницу. И наконец ощутил приближение долгожданной разрядки, невзирая на то, что собственный череп взорвался болью в том же месте, которым стукнулась Тереза. Чтобы не спугнуть назревающий оргазм, схватил Терезу за волосы и прижал к алтарю сильнее, чтобы обездвижить. Руки ее безвольно раскинулись в стороны и дернулись в беспомощной конвульсии. Только тогда сумел кончить. Из грудины вырвался темно-зеленый вихрь. Бледная кожа, по которой расползлись черные змеи вен и сосудов, зашипела. Ритуальная царапина начала затягиваться от горячего потока магии, что устремился к символу, начерченному на Терезе. Она восторженно ахнула и застонала громче, закатывая глаза от удовольствия. Стоило последнему всполоху энергии поглотиться солнечным сплетением Терезы, Марейр вышел и с отвращением оттолкнул ее от себя. Схватил подол платья и брезгливо стер с живота и члена остатки крови, собственного семени и смазки. Быстро оделся и бросил короткий, полный презрения взгляд на новоявленную любовницу. Та приподняла таз, упираясь пятками в стол, и доводила себя до оргазма пальцами, хныкая от напряжения. — Поздравляю, — выплюнул Мар. — Скоро ты станешь мамочкой.