***
На кухне стояла такая тишина, что казалось, будто он неожиданно потерял слух. Наверное, стоило включить телевизор, чтобы тот опять бубнил на фоне и хоть как-то разгонял угнетённую атмосферу вокруг. Кофе уже остыл и оставлял одну сплошную горечь, а привычный утренний омлет от мамы сегодня казался резиновым и безвкусным. За окном начинался новый весенний день, а настроение у Арсения как упало вчера, так вряд ли уже поднимется. Все рухнуло. Одним отказом рухнули абсолютно все мечты и надежды на светлое будущее, которыми парень жил последние несколько лет и пытался сделать хоть что-то ради них. Противостоять родителю, что совершенно иначе собирался построить его жизнь, всегда было сложно, особенно когда возраст Арсения приблизился к двадцати двум. И вот вчера могло все решиться. Вчера его жизнь могла измениться по-крупному. Вчера он мог сделать огромный шаг к мечте, но… Всегда есть этот пресловутый союз. «Могло», но ничего не решилось. Вернее, решилось, только не в его пользу. — Как вчера все прошло? — вопрос за спиной раздался неожиданно. Арсений обернулся и увидел отца, который спокойно облокотился плечом об дверной косяк. Кого он еще мог увидеть? — Ну так как пробы, сынок? — ему показалось, что в голосе родителя прозвучали нотки ехидства. — Меня не взяли, — негромко ответил Попов-младший и повернулся обратно за стол. — Можешь начинать свою старую песню о главном. Ты говорил, что так и будет, мне нечего делать в театре, какой из меня актер. — Это от меня ты уже все слышал, — медленно говорил Сергей, проходя по кухне, а потом сел рядом с ним. — Но раз так сложилось, может быть, пора взрослеть. Я действительно считаю, что это твоя судьба. Быть, как я, Стражем времени, а не актером. — Может быть, — еще тише выдохнул Арсений. — В любом случае у нас с тобой был договор и… — Да, я не отрицаю, — он перебил спокойную речь отца. — Я попробовал в последний раз, и у меня опять не получилось, значит, я поступаю в число новобранцев. — Вот и славно, — Попов-старший рывком встал и похлопал сына по плечу. — Сегодня внесу твое имя в список. «Вот и славно, что твоя мечта так и останется мечтой» — прозвучало в голове Арсения равнодушным голосом отца, когда тот уже скрылся из виду.***
Не очень громко играл плейлист, который обычно включался по пути на учебу, но Антон толком не слушал музыку. Она скорее звучала фоном. Мысли его двадцать четыре на семь были заняты только одним, а все остальные обыденные заботы стали такими несущественными. Письмо от отца за эту неделю парень вычитал уже до дыр, даже мог уже пересказать наизусть, но информации никакой не прибавилось. Сегодня вечером к Шастуну пришла гениальная мысль поискать что-нибудь в семейных документах. Только кроме свидетельства о смерти отца ничего путного не нашлось, а потом он неожиданно засел за просмотр фотоальбомов. Прислонившись спиной к большому дивану, Антон сидел на полу, вытащил все фотографии, где был отец, и разложил их перед собой. Всего снимков оказалось немного. Штук пять фото родителей со свадебной регистрации. Запечатлена какая-то поездка на Волгу, где совсем молодой отец с удочкой, да еще и на лодке. Конечно, нашлось и фото с выписки, где счастливые родители держали небольшой сверток, а за их спинами висел номер роддома. Были еще снимки с курортов и чьих-то дней рождений. Шастун аккуратно взял одну фотографию из кучи, как самую последнюю, где ему только исполнилось шесть лет, и он радостно обнимал за шею еще живого отца. Это самое начало лета на бабушкиной даче, где Антон ни разу больше не был после гибели папы. Он и не знал, почему мама перестала поддерживать связь с родственниками отца, а ведь если бабушка все еще жива, то вполне могла бы что-то знать. — Антон, что ты тут устроил? — недовольный голос матери вывел Шастуна из размышлений. Он поднял голову, полностью проигнорировал все ее недовольство и спросил: — Ма, бабушка Нина еще жива? — мать только больше нахмурилась, поэтому Антон повторил и даже на ее фото показал. — Бабушка Нина, ну, мама отца, мы еще раньше ездили к ней на дачу. Она жива? — Откуда я знаю, — выдохнула Мая, забирая фото из его рук. — Может, и жива. — У тебя остались номера какие-нибудь? — Зачем это тебе? — она явно не понимала. — Хочу встретиться и поговорить, ведь она моя бабка, — судя по лицу матери, она не поверила. — Ну и спрошу про отца и его работу. — Она ничего не знала. Андрей наврал ей, что отказался, и врал до конца своей жизни, что работал на заводе. Он вообще очень хорошо врал и причем врал всем без разбора, а Нина Георгиевна верила своему сыночку и в рот заглядывала, — Антон уже слушал ее вполуха, продолжал разглядывать снимки на полу. — Ты знаешь, что именно твоя бабушка Нина обвинила меня в его смерти? Мол это я надоумила Андрея согласиться на это и ей врать заставила! Она нас никогда не любила! Любила только себя и своего сыночка! — Ладно, — еле слышно произнес Шастун. — С чего вообще такой интерес к отцу? Раньше тебе было все равно, — мать точно не собиралась успокаиваться и заканчивать с этой темой. — Это все из-за этого чертового Петра? Только не говори мне, что собираешься согласиться! — он молча убирал фотографии в альбомы. — Ну и почему ты молчишь? — Ты же сказала не говорить, — вяло хмыкнул Антон. — На самом деле я пока ничего не знаю, просто пытаюсь найти ответы на вопросы. — Надеюсь, у тебя хватит ума не согласиться! — быстро проговорила Майя, развернулась на пятках и покинула гостиную.***
На все майские праздники и рабочие между ними дни Арсений вместе с матерью уехал за город. Летняя резиденция, как называла мама, или по документам садовый дом слабо походил на дачу в привычном понимании. Никаких грядок, парников, бочек, сараев и навоза. Только зелёный газон, несколько плодовых деревьев, тротуарная плитка и много цветов. Мать их очень любила, особенно розы, и могла ковыряться с ними сутками напролет. Чем она, собственно, и занималась, а Попов обосновался в своей постоянной комнате и выходил на улицу редко. Отец же его, будучи трудоголиком и помешанным на Стражах, остался в Москве. Скоро он сюда будет приезжать ночевать, но уже после наступления календарного лета. Эти дни смело можно назвать самыми скучными и серыми днями из жизни Арсения. Он пытался смириться с участью, но все равно думал по ночам, что мог бы сбежать в Питер или еще куда-нибудь. Но уже утром уверенность пропадала. Попов всячески придумывал способы отвлечься и действительно отдохнуть в выходные, но его кислая мина не давала покоя матери. И ее кудахтанье только мешало попыткам отвлечения. — Ты опять целый день просидел у себя, — произнесла мама, когда открыла дверь. Он тут же поставил видео на паузу и тяжело вдохнул. — Там такая погода, сынок, — она подошла ближе и обняла за плечи. — Какая? — вяло поинтересовался Арсений. — Хорошая, — улыбнулась мама. — Сходил бы на речку, погулял бы, отдохнул бы. — Мне и тут нормально отдыхается, — выдохнул Попов. — Смотрю прохождения игр, читаю вон книги, — даже кивнул в сторону книги на кровати. В этот момент зазвонил телефон, лежащий под рукой. Арсений быстро схватил его и, увидев знакомое лицо, тут же скинул. — И сбрасываешь чьи-то звонки, — хмыкнула мама. — Это личное. — Я понимаю, — она потрепала его по темным волосам. — Ты расстроен, я знаю, но будь мужчиной. Прими это с достоинством. Мать поцеловала Попова в висок, перед тем как уйти и оставить его в тишине, но не долгой. Спустя минуту телефон опять начал трезвонить. Арсений перевернул его экраном вверх и, естественно, увидел того же абонента. Не удержался и закатил глаза. Голос в голове ехидно напоминал, что в любом гаджете есть функция заблокировать раз и навсегда. Он мог сделать это в два клика. Мог, но не хотел. Если отправить этого назойливого человека в черный список, то Попов не сможет узнать, сколько раз тот звонил. А знать было необходимо, как воздух. Единственное, что оставалось от него прежнего — этот самый абонент, который пытался дозвониться двадцать шесть раз за день. Это последняя ниточка из прежней жизни, с которой Арсений не хотел прощаться, хоть и вышел срок. Но, наверное, мама была права. Ничего уже не получится изменить, значит, нужно принять новый виток жизни с достоинством. Сначала, конечно же, следовало проститься с прошлым. Попов нажал на зеленую трубку и прислонил к уху мобильный, чтобы в последний раз услышать родной голос. — Арс! Господи, ты ответил... Блядь, только не молчи! — Я не молчу, — прошептал он. — Где ты был все эти дни? Почему не отвечал? Почему сбрасывал? А, сукин ты сын! Ты хоть представляешь, что со мной происходит?! Да нет, конечно, тебе насрать! — Яр кричал, как сумасшедший. — Нет, ты мне объясни, кого хуя?! Ну не прошел пробы и что?! Сколько уже не проходил, а сколько еще не пройдешь? Это не конец света! Нельзя просто так взять и все бросить из-за неудачи!.. — Яр, — позвал его Арсений, и он сразу же заткнулся. — Знаешь, я был в тебя влюблен. — Нихуя себе, — выдохнул Ярослав. — Мы почти три года вместе, а сейчас ты так просто заявляешь, что был в меня влюблен? Ты под чем-то? — Мы были почти три года вместе, но расстались… — Ах, вот что ты там пробубнил неделю назад! Оказывается, мы расстались! Интересные дела! — Знаешь, я думаю, что никогда не любил тебя по-настоящему, — продолжил негромко Попов. — Но я был счастлив встрече с тобой, был счастлив нашим совместным дням и мечтам, был счастлив, что в моей жизни прошел такой красочный период творчества. Но все в этой жизни конечно. Прости. — Засунь свое прости знаешь куда?! — Прощай, — выдохнул Арсений и положил трубку, а потом отправил абонента в черный список. В жизни будущего Стража времени нет места импульсивному студенту МХАТа третьего курса, как нет места творческим тусовкам актеров, режиссеров и драматургов, а еще нет места пробам и театральным курсам. У Стража времени определенно другой круг общения и другие дела.***
Закончилась последняя на сегодня пара, которую Антон отсидел кое-как. Все время смотрел на время, не слушал преподавателя и думал о том, когда уже наконец-то сможет покинуть эту душную аудиторию. Поэтому он и выбежал один из первых в коридор, на пути запихивая тетрадь в рюкзак. Учеба в университете давалась ему никак. Спроси кто-нибудь у Шастуна, зачем он вообще когда-то поступал и зачем продолжал сюда ходить. На самом деле это мать настояла когда-то на обязательном получении высшего образования, а Антону что тогда, что сейчас было все равно. Раздражал только ее бесконечный контроль. Очевидно, что родительница хотела лучшего для своего единственного сына, поэтому в таких случаях Шастун с ней не спорил. На самом деле так было проще всего. Он пытался задаваться вопросами, чего хочет сам, только ответов не находил. Антону до безумия хотелось заняться чем-то по-настоящему стоящим, хотелось посвятить жизнь чему-то важному или полезному, но у него и мечты-то толком не было. Будучи ребенком, он никогда не мог ясно ответить на вопрос взрослого: «А кем ты хочешь стать, Антош?». Другие дети говорили что-то стандартное про космос или спасение животных, наверное, он тоже что-то такое отвечал, а потом, взрослея, вопрос о будущей профессии всегда оставался открытым. Подростком Шастун всегда пожимал плечами и соглашался с матерью, альтернативы в виде мечты у него все равно не было. И вот к чему все это привело. Антон учился в университете на непонятного менеджера и совершенно не представлял, что дальше. Чем он будет заниматься после получения диплома? Если Шастун, конечно, его получит. Будет ходить в офис, чтобы там с девяти до шести сидеть, скрючившись за столом, и делать вид, что хоть что-то делает, чтобы потом в конце месяца получить копейки и думать, как сводить концы с концами? Перспектива просто отличная. Может быть, явление Петра в их квартире являлось ничем иным, как знаком судьбы? Может быть, этим он и должен заниматься? Стать Стражем времени, как отец, и спасать мир. Или что там эти Стражи делают? Отец подавно занимался чем-то по-настоящему важным, пусть и тайно. Может быть, место Антона среди них?.. — Ты что, не слышишь? Я звала тебя на весь коридор! — кто-то дернул его за руку, Шастун тут же остановился и только потом до него дошел смысл слов. — Летаешь в облаках или специально меня игнорируешь? — он наконец-то обратил внимание на девушку перед собой. — Привет, Нин, — Антон попытался улыбнуться, но вышло не очень. — Это все, что ты мне скажешь? — брови Князевой удивленно поднялись. — Шастун, ты игнорируешь меня вторую неделю и сейчас просто говоришь: «Привет, Нин»? — Да я не игнорировал и говорил же… — Я звонила! Много раз тебе звонила! — все именно так, а он не хотел ни с кем разговаривать, даже со своей девушкой. — Что происходит? Признайся, у тебя кто-то появился? Или я просто тебе надоела? — Понимаешь, я просто… — начал говорить Антон, но не закончил. Как вообще можно было объяснить ей что-то, если он сам толком ничего не понимал? — Что ты просто? Больше ничего не чувствуешь? «А чувствовал ли?» — подумал Шастун, смотря, как его одногруппники выходят на улицу через главные двери, до которых он сам дойти не успел. — Да, — он решил согласиться. — Знаешь, я действительно больше ничего не чувствую к тебе, — Антон повернулся и посмотрел ей в глаза. — Ты очень хорошая, Нин, но я, кажется, не твой человек. — То есть ты бросаешь меня в коридоре универа?! — голос Нины дрогнул. — Мне не хотелось, чтобы все так получилось… — Но так и получилось! — от ее крика прошло эхо, и все мимо проходящие люди кинули на них любопытные взгляды. — Спасибо, Шастун! Спасибо! — Князева тут же развернулась на невысоких каблуках и быстро ушла, оставив его одного в коридоре среди чужой заинтересованности, которая довольно скоро сошла на нет. Очевидно, что скандал кончился, и можно заняться своими делами. Антон тяжело вздохнул, подтянул за лямку рюкзак и продолжил свой путь на выход. Толком не успел выйти на улицу, как в глаза тут же ударил яркий солнечный свет. Вокруг цвела весна: трава зеленела, листочки распускались, щебетали птицы и прохожие улыбались. Только Шастуну было не очень радостно, сейчас так точно. Все-таки с девушками он не каждый день расставался. — Тох, ты на днюху к Олегу в общагу идешь? К нему подскочил старый знакомый, и Антон тут же повернул голову на звук голоса, только на парня даже не взглянул, а уставился за его плечо. Там как раз находилась парковка университета, а на ней стоял сильно знакомый черный автомобиль. — Так идешь или нет? — Вряд ли, — прошептал Шастун, даже не посмотрел и не видел, каким взглядом тот его наградил, когда уходил. Антону вдруг показалось, что это совершенно другая машина, а ему самому пора отъехать в дурку на годок-другой. Он сделал шаг назад, хотел уже быстро развернуться и уйти к метро, но вдруг фары автомобиля маякнули. Шастун огляделся по сторонам, ожидая какой-нибудь реакции от других людей, но никто не спешил к машине. Значит, все-таки ему не показалось, и знак этот тоже для него. Недолго думая, Антон в несколько больших шагов оказался рядом. Задняя дверь тут же приоткрылась, и он схватился за ручку, открыл дверь до конца и уселся в салон. — Здравствуй, Антон, — слегка улыбнулся Петр, сидящий рядом. — Как дела в университете? — Здравствуйте, все хорошо, — не думая, ответил Шастун, посмотрев на затылок молчаливого водителя. — Думаю, ты понимаешь, зачем я пришел, — сейчас он заметил, какой глубокий голос у мужчины. — За ответом? — уточнил Антон, а тот лишь кивнул головой. — Если я соглашусь, то от чего мне придется отказаться? — От нормальной, но скучной жизни, — хмыкнул Петр. — Пойми, стать Стражем — это дело не быстрое, сначала тесты, обучение, экзамен, стажировка, еще один экзамен. — Хоть на какие-то вопросы я получу ответы? — Да, но не сразу, — мужчина опять улыбнулся. — Ничего не бывает сразу. В салоне автомобиля повисла тишина всего на несколько секунд, и Шастун готов был поклясться, что услышал, как быстро билось его сердце. — Я согласен, — произнес Антон и прикусил нижнюю губу. Петр тут же одобрительно закачал головой и в своей манере сказал: — Тебе придет сообщение с местом и временем, советую не опаздывать, а теперь ступай.***
Сообщение на телефон пришло через три дня ровно в шесть часов вечера. И все это время Шастун извелся в нетерпении. Ему почему-то казалось, ничего не придет, а события последних двух недель вообще странный сон или глупая фантазия. Антон предполагал, что место встречи будет какое-то тайное или в каком-нибудь скрытом от всех месте, но никак не в главном здании МГУ. Это странно, только уточнить что-то не у кого. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме того, как утром следующего дня вместо своего университета отправиться на метро в центр, а потом к самому знаменитому учебному заведению страны. Настроение было предвкушающее, но немного тревожное. Неизвестность все равно пугала. Как и сказано в сообщении, Шастун показал паспорт на входе какому-то охраннику, который долго изучал длинные списки, а потом объяснил ему тернистый путь до нужной аудитории. Безусловно, здание МГУ впечатляло своими размерами и множественными коридорами, в которых точно можно было потеряться. Каким-то чудом это не случилось с Антоном. Может, просто ему везет? Нажав на дверную ручку, он наконец-то проник в небольшую и почти пустую аудиторию. Взгляд почти сразу зацепился за высокого парня, который стоял у окна и смотрел на Москву с такой высоты. Шастун закрыл дверь, но получилось немного громче, чем рассчитывал, и незнакомец тут же обернулся. — Я пришел по адресу? — зачем-то уточнил Антон. — Случайные люди сюда не зайдут, поверь мне, — проговорил парень, преодолевая расстояние между ними. Да, он был высокий, но все же ниже Шастуна. — Меня зовут Арсений, — представился уже знакомец и протянул руку. — Антон, — Шастун ответил крепким рукопожатием. — Ты тоже чей-то наследник? — спросил он, уже расхаживая между партами. — Ага, — протянул гласные буквы Арсений и продолжил за ним наблюдать. — Буду, как мой папаша, тайно спасать этот мир. — Что-то ты не очень рад, — сказал Антон и повернулся к парню лицом. — Скажем так, это не предел моих мечтаний, — грустно хмыкнул Арсений, и Шастун подметил, что глаза у него тоже печальные, но красивые. — Говорят, соскочить уже не получится… — Это правда, — его перебил громкий голос, и двое парней синхронно посмотрели на дверной проем, где стояла худощавая девушка в круглых очках. — Вас должно было быть трое. Ну, кто не успел, тот опоздал, — ехидно добавила она и закрыла дверь, причем на замок. — Садитесь, мальчики, будем знакомиться. Меня зовут Лиза, и я ваш возможный куратор.