Прикажи мне здравствовать

Казалось бы, всё наконец встало на свои места и уже ничто не может потревожить эту величественно спокойную тишину особняка. Но даже с решением этого конфликта не исчезли все проблемы, что в тени отращивали острые шипы и незаметно сжимали в тисках сердца. Нет ничего более хрупкого и пугающего, чем затишье перед бурей. А буря уже надвигалась, летя на тяжёлых крыльях ледяного ветра и сверкая грозными языками молний. Её приближение ощущалось чем-то бессознательным – чем-то очень точным, но неуловимым для рационального обьяснения. Ифань не смог бы точно сказать, что именно посеяло в душе ту неосознанную тревогу и страх, но эти чувства никак не хотели покидать его ни через день, ни даже через неделю после того вечера субботы. Тогда, на безлюдной парковке посреди жилого квартала, он буквально ощущал чей-то пристальный и до жути холодный взгляд. Но стоило только захлопнуть багажник машины и оглянуться, как ощущение рассеялось. Возможно ли, что кто-то следил за ним? Придумывать себе причину для тревоги явно не лучшее занятие, но разум кричал о том, что было в этом жутком ощущении нечто важное – как предупреждающий знак на повороте перед очередным опасным препятствием. И эти мысли время от времени напоминали о себе, стоило лишь отвлечься от дел или каких-то рассуждений на отвлечённые темы. Но, в тоже время, за прошедшую неделю он даже не покидал пределы поместья, поэтому к выходным это чувство тревоги успело притупиться, а мысли всё реже возвращались. К тому же за это время не произошло ничего настолько значительного, кроме, разве что, примирения Лу Ханя и Сехуна, но это скорее было одним из приятных моментов. И утро субботы встречало парня слабыми солнечными бликами в звенящей тишине. Однако вместе с тем, это утро было странным, слишком непохожим на другие, что успели заглянуть в этот дом. В это утро солнце едва доставало своими косыми лучами до витражей, отчего в зале столовой было непривычно мрачно и даже холодно. На улице стояла та неопределённо хмурая погода, когда массивные серые облака заволакивали небо, но в этом зыбком пологе ещё были бреши, сквозь которые могли пробиться лучики света, пускай это и не особо что-то меняло. Дул прохладный ветер, что ощущался как настойчивые знаки недовольства твоим присутствием в толпе. Во всём доме повисла какая-то иная, до этого непривычная тишина – та, которую хотят поскорее рассеять приятной беседой или прекрасной мелодией, но только не давать власти над мыслями. Спускаясь на первый этаж, Ифань нигде не ощущал присутствия упомянутой пары – словно даже их призрачный след поглощался этой тяжёлой тишиной. Сонные, и от того не сильно разговорчивые как прежде, другие работники дома сегодня завтракали в этой же тишине, которую никто не нарушал, хотя вряд ли она хоть кого-то устраивала. И оттого все довольно быстро разошлись, занимаясь привычными делами. Ву вышел на крыльцо дома, тут же ёжась от колкой прохлады гуляющего ветра, и заметил несколько отстранённого Сюмина. Мужчина стоял у одной из несущих колон, что поддерживали массивный балкон, опираясь на неё плечом и сомкнув руки в замок. Слегка переминая губами зажатую в зубах зубочистку, садовник заметно хмурился, пока взгляд его устремлялся куда-то вдаль – к серым вязким облакам, что лениво, но всё же уверенно застилали чистое весеннее небо. — Не люблю я такую погоду, — всё также хмуря брови заметил Ким, боковым зрением улавливая чужое присутствие. — Если облачно – значит быть прохладе, если холодно и сыро – быть дождю, если же тихо и безветренно – быть ясному дню. Но сегодня не пасмурно и не тихо, хотя в саду не слышно ни одной птички. Как будто природа готовиться к буре, но старается делать это не так явно. — От этого... Мне не по себе, — признался Ву, а стоило их взглядам встретиться, подошёл ближе, потирая ладонями плечи в попытке прогнать противную дрожь. Ветер то и дело норовил забраться под серую толстовку и крепче сковать тело цепями холода. Но иные цепи уже сковывали разум, пролегая хмурой задумчивой складочкой меж бровей. — Есть что-то, что тебя волнует? — как-то слишком серьёзно, но вместе с тем тепло и мягко спросил Сюмин, наконец разомкнув замок из рук и слегка прокрутив пальцами зубочистку в зубах. Никаких привычных его шутливых обращений или иных острот, как и беззаботной кошачьей улыбки – эта его крайне серьёзная сторона появлялась слишком нечасто, чтобы к ней привыкнуть также быстро, как к уже перечисленным ранее. И всё же сейчас эта холодная рациональность, напополам с явной эмпатией, как нельзя лучше подходила для такой обстановки. — Я не знаю как это объяснить, — спустя несколько минут затянувшейся паузы ответил Ифань, пока взгляд блуждал по дрожащим от ветра бутонам цветущих тюльпанов. — То ли это плохое предчувствие, то ли моя излишняя паранойя. Что-то, что сложно описать словами, но при этом просто понять на уровне инстинкта. — Когда это началось? — вопрос прозвучал максимально отстранённо и равнодушно, словно это совсем не имело значения, хотя на самом деле всё внимание Кима было сосредоточено лишь на словах собеседника. — В прошлую субботу, когда мы возвращались с того праздника. Всего какие-то две минуты – ровно на столько я почувствовал это, но запомнил слишком хорошо. Мужчина оттолкнулся от колоны и сделал шаг к нему, несильно сжимая его плечо. И пускай их разница в росте заставляла Ву от такого жеста слегка склониться, по ощущениям же было всё с точностью до наоборот – словно на мгновение он сам стал ниже и куда уязвимее обычного. — Мысли материальны, Ифань. Если не хочешь, чтобы это предчувствие подтвердилось, узнай причину, но не забывай быть предельно осторожным в своих поступках. Пока что это всё, что я могу тебе сказать, — этот серьёзный, но слишком явно пронизанный заботой и волнением тон звучал тем более незнакомо из-за едва не впервые прозвучавшего из чужих уст обращения по имени. Что бы эта резкая перемена не значила, Ву определённо не стало от этого спокойнее. И это напряжение становилось ещё более осязаемым, стоило лишь остаться один-на-один с Тао. Сегодня всё как будто бы вернулось назад, в первые дни их знакомства, но теперь стены вокруг себя выстраивал Ифань. Молчание между ними сейчас ощущалось таким тяжёлым и неловким, но никто не спешил его нарушать – в конце концов, в бессмысленных разговорах нет необходимости ещё больше. Другая же странность этого утра была в том, что при всей тяжести этой тишины не возникало желания нарушать её музыкой, что было ещё более мучительно. Словно струны души, раз за разом отзывающиеся на мысли о прекрасных мелодиях, что могли бы наполнить эту тишину, сегодня печально молчали. Как молчат в моменты, когда в сердце расцветают болезненно-мрачные чёрные маки скорби, обплетая душу своими тонкими стеблями так крепко, что становится трудно дышать. И как не старайся, понять причину этого болезненного чувства утраты чего-то важного без видимой причины так же трудно, как и различить оттенки разных цветов человеку с дальтонизмом. Вот, что чувствовал сейчас Ву, немного рассеянно глядя в окно столовой, откуда виделся такой же безмолвный сад. — Твоё молчание звучит пугающе, — это замечание прозвучало настолько громко и настолько колко, хотя и сказано тихим спокойным тоном. Ифань обернулся, встречаясь взглядом с Цзытао, также не особо стремившимся покинуть этот зал после завтрака, и не знал, что должен ответить сейчас. В душе царила смутная тревога, которую выпускать из клетки особенно не хотелось. Взгляд скользнул вниз, теряясь где-то между древесных узоров паркета. — Ничего не случилось, я просто задумался. — Почему тогда я не слышу, как ты напеваешь любимую песню? — на эти слова было нечем возразить. Ведь это было правдой – привычка никогда не исчезает внезапно, но дело было скорее в другом. Мысли слишком тяжёлые, чтобы петь. В ответ лишь покачал головой. — Я собирался сегодня на встречу с друзьями ближе к вечеру, — прозвучало не особо убедительно, как причина такой задумчивости, хотя это и не было оправданием. Скорее сухим фактом. — Насколько это важно для тебя? — Тао сам не понимал, зачем спросил. Просто иначе выразить то, о чём думал, не вышло. — Скоро важная дата, к которой мы всегда выступаем группой в одном баре. — А я могу послушать ваши выступления? Или для этого нужно сначала получить приглашение? — хитрый взгляд и намеренно подчёркнутые последние слова ненадолго разогнали тучи над головой. Ифань улыбнулся, снова поднимая взгляд, и подошёл ближе. — Конечно, я буду рад, если присоединитесь, главное – сильно не удивляйтесь ничему. — Когда ты так говоришь, мне только больше хочется узнать об этом. И когда же? — В следующий понедельник, 17 мая, — в этот момент из-за облаков вновь выглянуло солнце, пытливо заглядывая в окна зала. И также посветлело на душе Ву – как будто сгустившиеся грозовые тучи всё же прошли стороной, не тревожа рокотом грома тишину этого майского утра. — Как на счёт прогулки в саду? — Я хотел предложить тоже самое, — после этих слов тишина перестала быть такой напряжённой, словно только и ожидала этого короткого разговора. Сюмин всё также стоял на крыльце, потому сразу обернулся, стоило входной двери слегка скрипнуть. От его хмурой задумчивости не осталось и следа, сменяясь привычной тёплой улыбкой. — Доброе утро, — негромко обратился он к Тао, стоя в пол оборота и опираясь на колону. — Странная сегодня погода, как будто дело к дождю. — Сегодня все какие-то тихие и мрачные, — заметил Цзытао, на что Ким только насмешливо пожал плечами. — Обычно горничных не заткнуть за завтраком, хоть сегодня не пришлось слушать их пустую трескотню, — эта беззаботность довольно сильно отличалась от того, что всего лишь какой-то час назад видел Ифань, но вместе с тем эта перемена радовала куда больше. Только вот поддержать разговор помешало пришедшее сообщение на телефон. Ву заметно хмурился, читая его, а затем как-то раздосадовано выдохнул. — Что-то не так? — поинтересовался Тао и этот вопрос вывел из некой прострации. Ифань несколько неловко улыбнулся, поднимая взгляд, и ещё немного помедлил, прежде чем ответить: — Кажется, у меня поменялись планы. Ребята только что написали, что перенесли встречу на первую половину дня. Я не знаю, в чём причина... — Если тебе нужно идти, я не стану тебя задерживать, — тут же отчеканил Тао, обрывая заранее все ненужные подробности. — Это правда может быть важно. К тому же я как раз хотел поговорить с гэ наедине. Сюмин удивлённо и недоверчиво посмотрел на него, вопросительно приподнимая бровь, но говорить ничего не стал. Лишь проследив за тем, как парень поспешно спускается к воротам и скрывается за зеленью ограды, вновь оглядывается на Цзытао. — О чём это таком ты хотел со мной поговорить, малыш Тао? — в привычной насмешливой манере спросил садовник, слегка покручивая на шнурке отданный ему приёмник. В ответ Тао улыбнулся. — Ну мне же нужно было его как-то спровадить, — но эта самая улыбка почти сразу сменилась неким замешательством. Взгляд скользнул куда-то вниз, не останавливаясь на чём-то конкретном. Ким прищурился, вновь сомкнув руки в замок. — Что-то ты мне недоговариваешь, Хуан Цзы Тао. Ану-ка давай, выкладывай своему старому другу, что ты уже задумал. Потому что если это опять какая-то глупость, мне же потом тебе мозги вправлять, как старшему, — этот деловой ироничный тон заставил снова улыбнуться, отражаясь тихим смехом. — Я ничего такого не задумал, гэ, честно. Просто... — по глазам понятно, что Тао сомневался, стоит ли это внимания, но в итоге, под чужим пристальным взглядом всё же сдался. — Гэ... На самом деле, со мной... что-то странное происходит в последнее время. Я никогда раньше чего-то подобного не чувствовал и... — Дай угадаю, — Сюмин хитро улыбнулся, склоняясь, чтобы заглянуть прямо в глаза, — а ты не влюбился случайно в Ифаня? Такой прямой вопрос застал врасплох и смущённый румянец ответил красноречивее любых слов. Ким хихикнул, снова выпрямляясь, и сунул руки в карманы своей робы. — Смотри как сразу расцвёл, прямо персиковое дерево по весне. — Да ну тебя, гэ, мне не до шуток, — перестав так сильно смущаться, Цзытао вздохнул. — Я боюсь, что снова допущу ошибку. Что если это не любовь, а такое же влечение, как было с Хэмин? Если... Если признаюсь сейчас, а потом эти чувства также исчезнут... — Не думаю, что в делах сердечных из меня хороший советчик, Тао, — честно признался Сюмин. — Ну какой тебе толк от мнения заядлого холостяка глубоко за тридцать без любого опыта отношений? — Дело ведь не в опыте, гэ... — Ладно, раз уж зашёл разговор... — мужчина слегка раздосадовано поворошил пальцами короткие волосы на затылке и вздохнул. — Если тебе действительно интересно знать моё мнение, Тао... Просто забудь о логике в этом вопросе. В таких вопросах нужно решать не умом, а сердцем. Поступай именно так, как чувствуешь, тебе ведь не впервые рисковать. Так рискни, жизнь ведь одна.

***

Тем временем Ифань уже через каких-то полчаса вышел на одной из остановок автобуса. Отсюда до мастерской Пака, где должны все собраться, всего пятнадцать минут ходу, а значит вполне успевает к назначенному времени. Такой маршрут уже давно стал привычным, поэтому просто не видел смысла менять его сегодня. Здесь, на узких малолюдных улочках оживали давние воспоминания и на лице сама собой появилась улыбка. Однако продержалось это хорошее настроение недолго, ведь стоило только свернуть на прилегающую улицу, как по спине пробежал колкий холод. Снова. Снова этот хищный взгляд. Ву замедлился ненадолго и даже оглянулся, пытаясь унять разрастающийся внутри страх. Но это было не так-то просто. Потому что по обе стороны были лишь многоэтажные жилые дома и – хоть убей – ни одной живой души вокруг. Здесь улицы были настолько узкими, что машинам попросту не проехать, а людей в этот час не видно. Этот квартал – один из тех, где жили люди небольшого достатка, похожих на тот, где жили они с матерью. Казалось бы – столько раз проходил здесь раньше, но ещё никогда эта тишина и отсутствие прохожих так не пугали, как сейчас. Неосознанно, Ифань прибавил скорости, поскорее проходя между домами, но это стойкое ощущение чужого взгляда на себе никак не покидало. От этого становилось трудно дышать. Словно дикий голодный зверь подстерегает из засады свою жертву. И чем больше думал об этом, тем сильнее ощущал, как тело сковывает мелкая дрожь, а сердце сдавливают тяжёлые тиски страха. Ифань ощущал себя, точно до предела натянутая струна, что готова вот-вот лопнуть от слишком большого натяжения – как будто бы весь он превратился в один большой оголённый нерв. В этой слишком напряжённой тишине, где эхом от стен домов отскакивали его одинокие шаги, мелодия звонка прогремела пугающе громко. Даже не глядя на экран, быстро ответил, поднося телефон к уху, и на миг замедлился. Но, возможно, стоило бы наоборот бежать как можно быстрее из этих проклятых пустынных улочек, потому что из динамика прозвучал чей-то незнакомый голос, что пугающе спокойно приказывал: — В твоих же интересах не издавать лишних звуков, Ву Ифань. В это же время чья-то тяжёлая рука легла на плечо, заставляя замереть от страха. Оборачиваться совершенно не хотелось – хотелось только поскорее бежать, бежать и звать на помощь, но сейчас уже поздно. Ловушка захлопнулась, поймав глупую птичку.

***

Машина Сехуна плавно скрылась в гараже, а всего через несколько минут в саду показался и сам её владелец вместе со своим спутником, кем, что не сложно догадаться, был Лу Хань. Они шли по садовой дорожке, что-то обсуждая между собой, так что даже не сразу заметили чьё-то присутствие в саду. — Так-так-так, а я смотрю вы хорошо спелись, — в своей манере заметил Сюмин, стоило этой парочке приблизиться к крыльцу. Явно растерянные и несколько смущённые от того, что их всё же поймали за "воркованием", Сехун и Лу Хань разом умолкли, хотя и не перестали довольно улыбаться. — Ну и где вы были всё утро? — спросил Тао. Признаться честно, видеть этих двоих такими беззаботно счастливыми было так приятно и так... правильно? — Вообще-то... мы не ночевали дома, Тао, — честно ответил Лу, слегка перебирая пальцами свои волосы на затылке. — Я пригласил его на ночной сеанс в кино, после которого мы уснули в моей машине, — О был похож на огромного домашнего кота, которого приласкали и позволили уснуть там, где хотелось. И, возможно, поверить в его слова про то, что "просто уснули" было бы сложно, но прямо сейчас эта парочка выглядела слишком невинно, слишком мило, чтобы думать о чём-то непристойном. Хотя, чего уж скрывать, Хань всё ещё чувствовал себя неловко в такие моменты и не мог выдержать взгляда Цзытао дольше, чем пару секунд. Но прямо сейчас эту атмосферу неловкости нарушил Сехун, удивлённо оглядываясь. — А где Крис-гэ? — У него появились дела в городе, так что я его отпустил, — немного равнодушно ответил Тао, словно это его совсем не касается. — Дела? Какие? — поинтересовался О, всё ещё удивлённый подобным фактом. — В такое время? — Сказал, что с друзьями хотел обсудить предстоящее выступления группы, поэтому и собираются. — А, точно! — как будто вспомнив что-то важное, подтвердил младший, согласно кивая. — Скоро ведь 17 мая, традиция уже. Каждый год в этот день... Но всё же на полуслове его прервала мелодия звонка. Сехун достал телефон, улыбаясь такому совпадению: — О, Чан-гэ звонит, — но стоило только принять вызов, как эта беззаботная улыбка быстро улетучилась вместе со словами, звучащими из динамика: — Сехун! Ну наконец-то, ты, чёрт, ответил! Быстро, скажи, где Крис! Он сейчас с тобой, в особняке?! — Э... Нет... Нет, его сейчас здесь нет, гэ. Разве Крис не с вами? — С какого это минора ему быть в моей мастерской?! Ты на солнце перегрелся? — Но ведь вы же вроде собирались обсудить предстоящее выступление, гэ... — Собирались, вечером, примерно в пять у Сюйси. А сейчас я на работе, как и остальные ребята тоже, — Чанёль говорил с заметным пыхтением, как будто параллельно с этим что-то делал, но в его голосе заметно выделялись нотки нервозности. Это настораживало. Сехун переглянулся сначала с Лу, а затем с Тао и сильнее сжал телефон. Что-то не так. — Сехун, включи на громкую связь, — попросил Тао, а стоило ему приблизиться, сам вклинился в разговор: — Чанлэ, Ифань ещё час назад ушёл в город. Сказал, что вы внезапно перенесли встречу на утро. — Пфффф, — с явной досадой выдохнул Пак на это, — я впервые об этом слышу. Я думал, что у меня просто воображение разыгралось, но видимо моя интуиция меня не подвела, потому что дозвониться к нему не могу. А теперь вообще не знаю, что за дичь происходит! — Гэ, но если ни ты, ни кто-то из группы с ним не связывался... Тогда кто и зачем стал бы его выманивать в город? — Тот, кто хорошо знает самого Ифаня, знает нашу компанию и имеет что-то против него... Твою мать, если это то, о чём я подумал, нам срочно надо его искать! — Чан, о чём ты?! — растерялся О, но его вопрос проигнорировали. — Ещё раз: когда он ушёл? — В половине десятого утра, — ответил Тао, поглядывая на Сюмина. — Вроде что-то говорил, про то, что до мастерской ему даже ближе. — Я понял, — быстро отчеканил Чан, после чего, видимо, чуть отдалил телефон от лица, крикнув кому-то: — Сюйси, срочно технический перерыв! К чёрту эти экстренные заказы, у меня тут лучший друг влип, надо спасать! — после чего где-то на фоне послышалась какая-то неразборчивая ругань и грохот от падения каких-то деталей. — Потом поболтаем, Сехун. — Чан, я еду к вам, — попытался договорить О, но разговор прервался, поэтому он мог только раздражённо сунуть телефон в карман пиджака. — Да что такого успело произойти, чтобы у Криса появились враги? Ладно, я поеду туда, заодно всё выясню, хорошо? Я позвоню, как что-то узнаю! — Сехун быстро развернулся и забежал в гараж, а уже через минуту его машина стремительно умчалась в сторону города, откуда ещё совсем недавно приехала. После неё остался только остывающий след в пыли и смятение на пополам с тревогой от происходящего. Неизвестность пугала сильнее всего.

***

От удара о стену по всему телу будто током ударило – Ифань сполз вниз, пытаясь не закричать. Сейчас, когда несколько пар сильных рук грубо затащили в этот глухой переулок, ждать помощи было неоткуда. Здесь, среди десятка запертых гаражей, даже если кричать до хрипоты, всё равно некому тебя услышать. А этот удар – только начало жестокого приветствия. Лиц этой толпы не рассмотреть – все в чёрных масках, но стоило только лидеру заговорить, как по телу снова пробежал колкий холод. — Я смотрю, ты слишком смелый стал после возвращения из мест не столь отдалённых, — полный отвращения голос кипел ядом, пока главарь присел на корточки напротив Ву, — или это там тебя смелости научили? Что, даже ничего не скажешь? — Мне не в чём оправдываться перед тобой, — тихо, но уверенно ответил Ифань, глядя исподлобья загнанным зверем, на что тут же последовала хлёсткая пощёчина, а затем и довольно сильный удар под дых. Крис широко распахнул глаза, задыхаясь от боли, и упал лицом в дорожную пыль. Тело перестало его слушаться, а в горле застряли хрипы в тщетных попытках глотнуть хоть немного воздуха. — Да что ты говоришь! Думаешь, что можешь вот так просто забыть о том, как убил девушку моего брата? — Мин... Цзюй... — прохрипел в ответ Ифань, изо всех сил пытаясь не отключиться. Сейчас, когда не мог даже пошевелиться от боли, в сознании снова возник образ подруги детства. Именно такой, какой навсегда её запомнил – высокая и стройная, со слегка нескладными ребяческими чертами лица и коротко стриженными жёсткими волосами цвета горького шоколада, с озорной улыбкой и задорными искорками в глубине больших светло-карих глаз. Но вместе с этим же образом в памяти возродился и тот самый момент, что навсегда расколол всю жизнь на "до" и "после" – когда, сидя на полу маленькой квартиры, беззвучно плакал над холодным безжизненным телом девушки. Как тогда, так и сейчас, снова и снова вспоминая это, в сердце вонзались стальные иголочки вины. Это моя вина, что не смог защитить... — Надо же, ещё не забыл её имя. Что, нравится ощущать то же, что чувствовала она перед смертью? — владелец этого голоса постепенно терял очертания, становясь размытым чёрным пятном нависшей над парнем грозовой тучи, чьи обвинения звучали как раскаты грома. Возразить не было сил, но вряд ли слова сейчас имели бы хоть какой-то смысл. Последнее, что взорвалось в туманное сознание – новая вспышка боли, пронзившая руку. После этого всё растворилось в темноте забвения...

***

Когда Сехун круто затормозил у знакомого ангара с надписью "Мастерская Пака", сердце колотилось не менее бешено, чем до этого визжали от трения покрышки колёс. Ещё около минуты просидел на месте, глухо постукивая пальцами по рулю и пытаясь хоть немного унять своё волнение. Только после этого наконец вышел из машины и быстро заскочил в приоткрытую дверь мастерской. Казалось, что его шаги отскакивали от стен слишком громко, а то, как всё ещё громыхало в груди сердце, наверное и вовсе слышно по всей улице. Но это было лишь кратковременное заблуждение, вызванное волнением от происходящего, а потому рассеялось в мгновение ока, стоило лишь поднять взгляд и остановиться в трёх метрах от рабочего места владельца мастерской, кого, как ни странно, нигде не было видно. Из груди вырвался тихий вздох облегчения, как будто с плеч разом свалился тяжёлый груз. Там, в дальнем углу у рабочего стола Чанёля, сидел Ифань, тихо шипя от боли, пока сидящий напротив парень с явным раздражением и дотошностью обрабатывал полученные раны. Первое, что бросалось в глаза в его образе – две золотых серёжки в левом ухе, похожие на маленьких пугливых бабочек с розовыми крыльями, что ярким пятнышком выделялись на фоне светло-лавандовых волос в полном беспорядке. Такое нежное сочетание резко контрастировало с тёмно-зелёным рабочим комбинезоном в мелких пятнах краски и сбитыми в кровь костяшками на обеих руках. И если бы Сехун не знал так близко Хуан Сюйси, а именно так звали этого парня, то такой противоречивый образ точно бы посеял смятение и даже некие опасения, но точно не в этой ситуации и не в этом месте. Ведь при всей своей противоречивой бунтарской натуре, сейчас всё его внимание было обращено именно на оказание первой помощи другу и то, насколько серьёзно подходил к этому, раскрывало его в ином свете. — Не дёргайся ты, чёрт! У меня и так руки трясутся! — прошипел он, пытаясь нанести заживляющую мазь на огромную царапину чуть выше линии скул. — Прости, Сюйси, — хрипло извинился Ву, даже не глядя на друга, — не совсем так я представлял нашу новую встречу. — Знаешь, я тоже не думал, что мне придётся тебя спасать от каких-то отмороженных ублюдков, — довольно колко отчеканил Сюйси, резкими движениями распечатывая пластырь, которым заклеил эти царапины. Лишь после этого оглянулся, замечая ошарашенного гостя. — Хун? — Не хочу показаться невежливым, Сюйси-гэ, но какого чёрта здесь происходит?! И где Чан? — Во-первых не ори, — спокойно ответил на это Хуан, слегка почесав ухо чуть выше тех самых серег, после чего вздохнул, рассматривая запёкшуюся кровь на своих костяшках, — а во-вторых Чанлэ сейчас разговаривает с Куном на улице, у гаража. — А, ну теперь мне всё сразу стало понятно, — с долей сарказма ответил О, смыкая руки в замок и прислоняясь плечом к стене. — Сехун, прекрати, — вздохнул Ифань, хотя посмотреть в глаза всё же не решался. — Мне жаль, что я заставил всех переживать. В том, что произошло, виноват только я. — Гэ, может лучше объяснишь мне, кто и почему тебя так сильно ненавидит? Что вы все от меня скрываете? — Хорошо, я расскажу всё как есть, — пообещал Ву, — но сначала позвони домой и скажи, что всё в порядке. — Нихрена не в порядке, Крис! — раздражённо отчеканил Сехун, с силой ударяя кулаком о стену, отчего рука неприятно заныла от боли. — Сехун! — всего одного взгляда было достаточно, чтобы младший наконец сдался и остыл, начиная понемногу мыслить трезво. — Хорошо, гэ, я позвоню им, но потом мы поедем домой, — после этих слов вновь выпрямился и вышел на улицу. Проследив за ним взглядом до дверей ангара, Ву вздохнул и снова обернулся к Сюйси, ненавязчиво притянув к себе его повреждённую кисть правой руки. — Давай обработаю, ты и так уже нас с Чаном подлатал, — на это замечание Хуан только мило улыбнулся, без лишних слов принимая такую благодарность от давнего друга. — Ты же знаешь, мне не сложно. — Лишняя практика к будущей профессии никогда не помешает, да? — пошутил Ифань, пока промывал раны антисептиком. В ответ Сюйси только огорчённо вздохнул, отводя взгляд, и тихо признался: — Меня тоже отчислили, Крис, теперь я работаю у Чана на полную ставку. — Отчислили? Лукас, ты же почти закончил магистратуру, на красный диплом претендовал. Тебя не могли отчислить. — Прости, я просто не смог... Не смог продолжать после случившегося, — в его голосе звенело разочарование и боль, а взгляд резко потемневших глаз остановился на движениях тонких пальцев, стараясь никак не пересекаться с чужим взглядом. — Если бы не Лили, я бы точно не выбрался из болота, куда сам себя загнал. Я даже не смог присутствовать на похоронах, хотя Мин Цзюй значила для меня также много, как и для всех нас. — Я не стану винить тебя в этом, потому что мне было также больно. — Нечестно, что это случилось именно тогда, когда Кун уехал на крупное расследование в Тайвань. Он бы точно смог доказать твою невиновность так, чтобы никто не посмел сомневаться. — Сомневаюсь, что ему бы позволили, всё-таки мы тесно знакомы, а значит его действия всё равно ставили бы под сомнение, — возразил Ву, плавными и точными движениями накладывая повязку на повреждённые кисти. — Плевать, что подумают другие! Крис, ты не заслуживаешь подобного отношения к себе! Мы все так считаем. — Я знаю. И для меня это главное, Сюйси. Что вы мне верите, остальное я как-нибудь переживу, — и это было чистой правдой, которую знали все, кто знали Ифаня столько, сколько знал Сюйси. Кое-что оставалось неизменным сквозь года и невзгоды их жизни. ...Уже спустя пятнадцать минут, когда все разговоры были исчерпаны, в этой застоявшейся тишине захлопнулась дверь машины и вновь загудел мотор. Чанёль, всё также продолжавший несколько хмуро наблюдать за всем происходящим недалеко от дверей мастерской, вновь выудил сигарету и без слов, скорее по привычке, протянул пачку стоящему рядом Сюйси. Тот только покачал головой. — Ты же знаешь, я бросил. А то мне от Лили достанется, не хочу ссориться снова. — Никак не привыкну курить в одиночестве, — вздохнул Пак, с тихим щелчком добывая огонёк и поджигая сигарету. После чего быстро обхватил её двумя пальцами и медленно выдохнул серебристый дымок, вновь глядя в ту сторону, куда уехала машина Сехуна. Над горизонтом всё плотнее собирались тяжёлые серые тучи, вновь закрывая и без того плотный купол неба полностью. Последние слабые лучики, пробивающиеся сквозь этот купол, утонули в ртутно-серых комьях туч и на город легла серая тень, что пронеслась пронизывающим холодным ветром. Чан снова вдохнул горьковатый терпкий дым и стряхнул комочек пепла на асфальт. — Похоже сегодня всё же будет дождь.