Море тихо шумело на закате. Уставшее солнце, сонно кутаясь в алый шлейф облаков, падало за горизонт – туда, где встречались небесная высь и водная гладь. Мелкие волны лениво лизали песчаный берег, а прохладный бриз приятно овевал кожу и дарил чувство свободы. Здесь всё было пропитан этим – свобода ощущалась во всём. И тем лишь больше это усиливалось от того, что на пляже было пусто и тихо. Не было шумных толп людей, но был лишь красивый закат, небольшой очаг с потрескивающими в нём угольками и четверо парней, что собрались у коттеджного домика в последний день лета.
— Даже не вериться, что это лето так быстро закончилось, — вздохнул с улыбкой Ифань. Они все сидели у очага и вспоминали те яркие моменты, успевшие так изменить и сблизить их за три месяца лета. Чанёль тихо перебирал пальцами струны гитары, наигрывая незамысловатую мелодию, и смотрел за горизонт.
— У нас уже давно не было такого лета. С тех пор, как повзрослели, мы совсем перестали замечать этот сезон, хотя он по-своему прекрасен.
— Мне стоит благодарить вас, что позвали вместе на море, — Тао улыбнулся, чувствуя, как сильные руки обнимают его за талию. От этих прикосновений по коже пробегали мурашки, а дыхание перехватывало. Рядом с Крисом всегда так спокойно, что хочется продлить такие моменты примерно на вечность.
— Хотя в итоге всё равно почти не виделись за эти полтора месяца. Даже как-то непривычно, — признался Ву. Бэкхён только тихо хмыкнул и выдохнул облако серебристого дыма, привычным движением стряхивая пепел сигареты на песок.
— А по вам и не скажешь, что вы этому сильно расстроены. Да и вряд ли вы были против провести это время вместе. Я лишь организовал вам эту возможность, можете не благодарить, — его голос, хрипловатый и низкий из-за сигарет, звучал со свойственным равнодушием и нотками иронии, но от этого не терял теплоты смысла всего сказанного. Наблюдая за этой неторопливой беседой, Пак молчал. Взгляд его карих глаз был устремлён на море – в них отражался вечерний прибой и последние лучи солнца в багровом закате дня. Мысли одновременно были рядом с друзьями и где-то далеко, куда не достаёт людских глаз.
— О чём задумался, Чан? — голос Криса снова вернул в реальность и Чанёль ненадолго перестал играть, поднимая взгляд.
— О том, что это лето совсем неожиданно стало особенным для каждого и лично для меня. Прошло всего каких-то три месяца, а я уже не представляю, как жил раньше без Бэкхёна.
— Я же просил называть меня моим китайским именем, — обиженно пробурчал Шун Цянь, зажимая в зубах мундштук с дотлевающей сигаретой. — Для других я Ян Шун Цянь.
— Бэк-хён~а, — намеренно протянул уже привычное обращение Чан, облокачиваясь на корпус гитары, и хитро улыбнулся, — мне нравится, как звучит корейское имя моего парня, Бэкхён~а. Ты не можешь запретить мне называть тебя так, как ты представился в нашу первую встречу, Бэкхён~а.
Ифань и Цзытао едва сдерживали смешки, наблюдая за этим. Бэк только слегка скрипел зубами и закатывал глаза на это, пытаясь оставаться невозмутимым. Хотя это было трудно, когда рядом так мило хихикает Чанёль, пытаясь вывести на эмоции. И, к слову, неплохо получается.
— Мне кажется, или ты смущаешься?
— Тебе показалось, — фыркнул в ответ Шун Цянь, отбрасывая в очаг дотлевший окурок и пряча мундштук в карман толстовки.
— Моя ж ты стеснительная моль, — Пак сказал это, склонившись к любимому ближе, и заглядывал прямо в глаза. Друзья уже открыто смеялись с этого разговора, в то время как Бэкхён явно не был готов оценить такую шутку. Вот почему в этот момент резко развернулся и повалил Чанёля на песок, упираясь руками по обе стороны его головы. Гитара с тихим стуком упала на песок рядом.
— Если сейчас же не прекратишь, я тебя до смерти зацелую. У нас ещё вся ночь впереди, Чанёл~и, — говоря это, смотрел сверху вниз с привычным безразличием на лице, но в глазах блестели озорные искорки. Чан улыбнулся, выставляя ладони в знак поражения.
— Так и быть, твоя взяла. Хотя я был бы не против так красиво умереть. Только не сейчас.
— Шутка, — хмыкнул Шун Цянь и снова сел на своё место, облокачиваясь на свои колени и отряхивая ладони от налипшего песка, — ты единственный, кого я бы никогда не смог убить, Чанёл~и.
— От тебя это звучит как-то очень пугающе, Бэкхён~а, — Чан поднялся и поворошил волосы рукой. Снова взял в руки гитару, но прежде чем начать играть, всё же склонился ближе и поцеловал Бэкхёна в щеку.
— Вы как женатая пара, — с иронией заметил Ву, на что Пак тихо хихикнул.
— В нашей компании скоро будет реальная женатая пара. Сюйси сказал, что они почти закончили подготовку, так что ждём приглашений на свадьбу.
— Он тебе звонил? Не помню, чтобы Лукас звонил тебе просто так, а не когда что-то нужно.
— А он и не звонил мне, я сам ездил домой неделю назад. Были очень важные дела, так что пришлось съездить.
— И когда ты только всё успел? — вздохнул Ифань. Чанёль только пожал плечами и снова начал наигрывать мелодию, когда встречный вопрос застал врасплох:
— Чанёл~и, почему ты всегда надеваешь на правую руку полуперчатку вне дома?
Чан перестал играть, слегка прижав ладонью струны на корпусе, и снова скользнул взглядом к своей правой ладони. Это стало настолько закоренелой привычкой, что перестал замечать, а эта самая деталь одежды как будто срослась с кожей, надёжно защищая одно из болезненных воспоминаний. Даже не оглядываясь, уже знал, что рядом сидящий, всего в метре от него, Крис заметно напрягся от этого вопроса и пытался спрятать взгляд. На пару минут повисла неловкая тишина, причину которой знали лишь они вдвоём. Не зная, с чего начать, никто из них не решался заговорить об этом.
— И снова вы что-то от нас скрываете, — вздохнул Тао, — я думал, что мне только так кажется, но видимо нет. Или... Ещё тогда, в машине...?
— Прекрати, — тихо попросил Ву, всё ещё не поднимая глаз, но потом выдохнул и оглянулся, — Чанёль, самое время рассказать, какими неудачными любовниками мы с тобой были.
— Ладно, разочек можно вспомнить то дерьмовое время, — с грустной улыбкой на лице, Пак расстегнул липучку на перчатке и снял, вытягивая руку вперёд. На тыльной стороне ладони выделялись светлые линии шрама неправильной формы – широкий полумесяц между средним и безымянным пальцами, от которого расходились три кривых линии. — Я не очень люблю говорить об этом, но...
— Десять лет прошло, а я всё ещё чувствую вину за это.
— Крис, заткнись, в тысячный раз повторяю, что ты не виноват в том, что тогда случилось.
— Но именно я предложил тебе встречаться и...
— С каких пор это стало преступлением? Ты и правда мне нравился, даже если я не был влюблён в тебя.
— Всё это очень интересно, — вклинился между ними Бэк, — но нихрена не понятно. Вы можете как-то ближе к делу?
— Ладно, молчу, — согласился Ифань, после чего Чан наконец смог объяснить всё.
— Этот шрам остался после одной ссоры с моим отчимом. Крис тогда пришёл ко мне домой, чтобы помочь с домашкой, а я хотел подшутить и поцеловал его. Правда, в этот момент в комнату заглянул мой отчим и устроил скандал из-за увиденного. Он был так зол, что готов был переломать Крису руки. Но в последний момент я подставил свою, поэтому от удара гаечным ключом у меня сломались кости. А я даже ничего не почувствовал. Всё, о чём я думал – это защитить своего лучшего друга. Мы вместе выбежали из дома, а дальше... — Чанёль неловко улыбнулся. — Я не помню, что было дальше, потому что отключился от болевого шока.
— Мне пришлось тащить тебя через весь квартал к Мин Цзюй. Она же скорую вызвала, а потом разрешила на две недели остаться пожить вместе.
— Когда ты говорил, что твой отчим был тем ещё тираном, я мог бы догадаться, — Бэкхён мягко накрыл его ладонь своей и сжал пальцы в замок.
— Ну, это моё прошлое, я стал таким только потому что не хотел быть примерным парнем в его глазах. У меня особо не было выбора, до совершеннолетия точно.
— Хотя, в какой-то степени это стало поводом вернуться к старому понятию дружбы, — Ву вздохнул, глядя на море. От этих воспоминаний всегда так больно на душе, если не пытаться об этом шутить или искать плюсы, становится просто невыносимо. — Мы ведь так и не стали ближе за те полгода, что пытались быть парой.
— Это были самые неловкие полгода отношений, — засмеялся Пак. — Хотя бы это никак не испортило нашу дружбу. Так что жалеть не о чём.
Солнце успело спрятаться за горизонт и на побережье опускались сумерки. Ветер становился холоднее, а от потрескивающего очага веяло приятным теплом. В этом вечере, не смотря на потревоженные воспоминания, было нечто уютное. Нечто, что хотелось бы впечатать в память как одно из тех самых тёплых и ничем не омрачённых моментов в жизни, чтобы забрать с собой в тоскливую осень, так незаметно уже стоящую на пороге.
Чанёль снова начал наигрывать мелодию, но в этот раз с более знакомыми мотивами. И стоило встретиться взглядом с Ифанем, оба улыбнулись.
— Так и знал, что ты предложить именно "Savin' Me" Nickelback. Навевает воспоминания...
"
Это твоя песня, Крис..."
—
Prison gates won't open up for me
On these hands and knees I'm crawlin'
Oh, I reach for you... — Чан начал напевать тихо, зная, что Крис обязательно будет петь с ним.
—
Well I'm terrified of these four walls
These iron bars can't hold my soul in
All I need is you...
—
Come please I'm callin'
And oh I scream for you...
—
Hurry I'm fallin', I'm fallin'! — голос Ифаня звучал именно так, как в тот дождливый июньский день, отчего Тао не смог побороть тех навязчивых образов в голове и лишь сильнее прижался к нему, обнимая крепко и склоняя голову на его плечо. И тем лишь приятнее было ощущать, как непривычно тёплая ладонь Ву опустилась на плечо, нежно поглаживая в ответ на эти объятия.
—
Show me what it's like...
— To be the last one standing!
— And teach me wrong from right...
— And I'll show you what I can be!
— Say it for me,
Say it to me...
— And I'll leave this life behind me...
— Say it if it's worth saving me!
Прекрасный дуэт из двух голосов наполнял этот вечер и менять ничего не хотелось. Бэкхён задумчиво вслушивался в слова песни и едва заметно сжимал дрожащие пальцы в кулаки, с силой опираясь на них по обе стороны себя. И пускай ночная прохлада уже заметно пощипывала кожу, всё равно оставался невозмутимым, как будто был где-то далеко отсюда. Но нет, сбегать отсюда не хотелось, тем более сейчас, когда
его Чанёль так прекрасно пел.
В этой песне было куда больше смысла для этих двух друзей, прошедших через многое в своей жизни. И если бы не довелось узнать их поближе, всё звучало бы куда мягче и не так печально, как это есть на самом деле. Сейчас же сердце сжимается от того, как точно эти строки ложатся на чувства и события, создавший нынешних Криса и Чана.
И, кто знает, возможно впервые за всё время, Бэк чувствовал
ту самую боль, когда в сердце будто застревает осколок, когда лёгкие болезненно сжимаются, а в горле образуется колючий комок. Невозможно описать словами, что же именно так сильно впечатывалось в сознание – символизм песни или недавний рассказ о жестокости в отношении Чанёля, но...
Стоило песне приблизиться к заключительной части, как Бэкхён и сам начал напевать припев:
—
Show me what it's like
To be the last one standing
And teach me wrong from right
And I'll show you what I can be
Say it for me
Say it to me
And I'll leave this life behind me
Say it if it's worth saving me! — друзья разом замолчали и только тихое звучание струн дополняло дрожащий голос. Чанёль лишь на миг смог поймать взгляд и понял, какую бурю смог разбудить в душе любимого. Даже не доиграв мелодию, выпустил из рук гитару и обнял Бэкхёна. Тихо, чтобы только он мог услышать, прошептал на ушко:
— "
All I need is you..."
—
Я люблю тебя, Чанёл~и.
"
Я тоже тебя люблю, мой Шелкопряд."
Никто не чувствовал себя неловко в этой внезапной тишине. Каждый обнимал любимого человека и ощущал такое нужно сейчас тепло.
...
Уже позже, когда Чан снова подбросил дров в очаг и вернулся из домика двумя мягкими пледами, под которыми друзья спрятались от зябкой прохлады подкравшейся ночи, их разговор снова возобновится. Пусть и не сразу.
— Крис, если бы... Если бы у тебя был выбор узнать своё будущее или вернуть к жизни одного человека, чтобы ты выбрал? — этот вопрос прозвучал слишком неожиданно и странно, отчего все даже растерялись. Тао поднял голову, наблюдая, как менялись эмоции на лице Ву. Похоже, это не так просто, но...
— Глупо спрашивать о таком, Чан. Ты и так знаешь, что я выберу. Вне зависимости от постановки вопроса, я не изменю свой ответ – будь у меня шанс, я бы выбрал спасти Мин Цзюй в тот день. Не важно как...
Бэкхён поджал губы и опустил взгляд. На этот вопрос,
он ответил бы также ещё пару месяцев назад совершенно не раздумывая, но...
Но не сейчас,
не рядом с любимым.
Чанёль вздохнул – достал из кармана своей толстовки тот самый дневник в твёрдом переплёте на замочке вместе с запечатанным письмом и с тихим шорохом придвинул к нему ближе на покрывале, где всё это время сидели. Встретившись с другом взглядами, в ответ на неозвученный вопрос тихо обьяснил:
— Я нашёл тайник на нашем месте. Мин Цзюй хотела, чтобы ты сам решил, стоит ли открывать этот замок, — на этих словах разжал кулак, держа на весу тот самый брелок с ключом и зажигалкой.
— Ты поэтому затеял этот разговор?
— Не пойми меня неправильно... Я тоже скучаю по ней, но мы ведь не боги, чтобы вернуть к жизни того, кто ушёл в вечность. Жить только с грузом прошлого и отказываться от будущего – неправильно. Как бы не было больно, я бы выбирал будущее вместо прошлого, Крис.
— Думаешь, я этого не понимаю? — когда их взгляды снова встретились, теперь уже Пак был в растерянности и не знал, что возразить. Потому что в глазах Ву снова отражалась та уверенность, что всегда горела до произошедшего год назад.
И именно с этой уверенностью он забрал брелок и дневник, но...
— Значит, ты всё-таки откроешь...?
— Ты сказал, что выберешь будущее, Чан. Хочешь сказать, что Мин Цзюй тоже знала это будущее?
— Да, вот почему она оставила эти записи. Насколько я понял, здесь о нашем будущем и...
— Ясно, — Ифань выронил брелок с ключом, после чего одним броском закинул дневник в очаг, где огонь начал с новой силой жадно пожирать бумагу.
— Ифань! — Чанёль и сам не понял, почему так вспылил из-за подобной выходки друга. Ву на это только улыбнулся.
— Выбирать между знанием прошлого и будущего – самый глупый выбор на свете, Чанёль. Я не стану выбирать будущее не потому, что не могу отпустить прошлое. Я просто не хочу знать, что меня ждёт. Мин Цзюй вот знала будущее, но меняла ли его благодаря этим знаниям?
— Думаю, ты прав, — поддержал его Шун Цянь, — знать будущее и создавать его – не одно и тоже.
— У каждого человека есть та самая тёмная сторона, которую никогда не покажешь никому, особенно самым дорогим людям. А я не хочу... Не хочу разрушать в своей памяти светлый образ моей лучшей подруги. Я хочу помнить Мин Цзюй, которая всегда была рядом, никогда не отказывалась помочь, которая каждый раз напоминала каждому в нашей большой компании, что всё плохое – временно. Она заботились о нас как родная старшая сестра и это никогда ничто не изменит. Такой её буду помнить я.
— И правда, — побеждённо вздохнул Пак, уже заметно остывая, — я тоже... такой её запомнил.
— А что тогда в письме? — невзначай напомнил об этой детали Тао.
Крис распечатал конверт и развернул исписанный мелким знакомым почерком лист бумаги.
"
Ну что, снова привет, мои любимые балбесы. Сильно скучали по вашей старшей сестре Мин? Не отрицайте, иначе я расстроюсь:'(
..."
— Узнаю, что это точно наша Мин Цзюй писала, — тихо хихикал Чан. Ифань продолжил читать уже с улыбкой на лице, всё больше снова погружаюсь во время, когда девушка была рядом. Словно и сейчас это вовсе не письмо, а она сама сидит рядом и разговаривает с ними после долгой разлуки:
"...
Если вы читаете это письмо, значит так и не открыли мои записи. Я точно это знаю. И должна сказать, что рада этому. Я никогда не рассказывала, что могу видеть во сне будущее не потому, что не доверяла вам. Я не хотела разбивать ваши сердца такой правдой. Будущее нельзя изменить, ведь ты никогда не знаешь, насколько разрушительными будут последствия. Люди не должны знать своё будущее... я же была той самой ошибкой в системе, исключением, которого быть не должно. Меня никогда не было в вашем будущем, но зато в нём были другие люди – те, кто может разделить с вами горечь поражений и радость побед, для кого вы – целый мир. И, знаете, я ни о чём не жалею. Это равноценный обмен – моя жизнь взамен на счастье моих друзей. Я не приму возражений и ваших сожалений обо мне.
Это касается прежде всего тебя, Крис.
Даже не думай винить себя – не ты отнял мою жизнь, не ты тот, кто должен был понести за это наказание. Я знаю тебя всю жизнь, за тебя я всегда сбивала кулаки в кровь и становилась сильнее. Ты – тот, кто делал меня сильнее и благодаря кому я влюбилась в музыку. Спасибо за это.
Чан, а ты перестань ограничивать себя. Мастерская – это дело твоего отчима, но ты не обязан всегда лгать, что любишь эту работу. Конечно, ты умелый во всём, но, Чан, ты не можешь тратить всю жизнь лишь на это. Я же знаю, что в душе ты всегда горел музыкой сильнее всех нас.
И... Я знаю, что вы читаете это письмо все вместе, так что я просто обязана это сказать:
Тао, если ты всё ещё не понял, почему Крис выбрал именно ту мелодию, просто знай, что это было его признание. Этот балбес наверняка уже забыл, но я то помню, как после экзамена в музыкальную школу он сказал, что если встретит однажды особенного человека, то сыграет именно "В пещере горного короля". Пожалуйста, позаботься о нём, тебе я могу доверять.
..."
— Ну и ну, а я ведь был так близко к разгадке, — с иронией заметил Тао. — Я уже говорил, что ты мило смущаешься?
— З...заткнись, Тао, это не смущение... — Ифань едва сдерживал слёзы, из-за чего заметно покраснел, но настойчиво тёр глаза и улыбался. — Я просто... Рад снова хотя бы ненадолго поговорить с ней.
Лишь спустя минуту, когда смог немного унять свои эмоции, всё же продолжил читать.
"...
Что же на счёт тебя, Бэкхён... Пора отпустить его. Ты не сможешь жить и дальше, всё время сбегая от реальности в прошлое. Кёнсу больше нет, отпусти его. Ты не предашь его, если признаешься самому себе в том, что сейчас ты любишь Чанёля и готов с ним строить своё будущее.
Думаю, мне можно немного побыть эгоисткой сейчас – ты ведь уделишь мне немного внимания в своей новой книге? Хоть я и не смогу прочесть её, но всё равно буду ждать.
Я не прощаюсь, но наши пути здесь расходятся.
Я рада, что мы были знакомы.
всегда ваша Ли Мин Цзюй.
P.S.: упс, чуть не забыла! Чан, возвращаю то, что ты тогда посеял на пляже. Больше не теряй. Считай это подарком из прошлого (загляни в конверт)"
— Ты... Что-то терял? — удивился Ифань, пока Чанёль всё же подобрал конверт, где и правда что-то было. К своему удивлению, на ладонь из конверта выпала серьга в виде розовой бабочки, соединённая тонкой цепочкой с кафом чёрного цвета.
Та самая.
— Теперь вспомнил... Я не попрощался в тот день, потому что мне было стыдно смотреть в глаза. Так глупо потерять подарок от человека, который нравится, — Пак говорил это с грустной улыбкой, ожидая любой реакции, но... Такого точно не мог ожидать.
Бэкхён засмеялся. Его смех, одновременно такой радостный и такой грустный, звучал поразительно красиво, но так непривычно после той тишины любых эмоций.
— Дурак... Вот же ты дурак, Чанёль. Ты не пришёл попрощаться, а я думал, что ты просто не хотел дальше со мной общаться. А ведь... я ждал тогда, что ты придёшь. Мне было больно, Чанёл~и, вот почему я стал похож на куклу без своих эмоций.
— Прости меня, Бэкхён~а.
— Прощу, если прямо сейчас поцелуешь меня, — взгляд глаза в глаза, но теперь эта просьба звучала совершенно иначе, ведь Бэк улыбался,
по-настоящему. Чан притянул его ближе и подарил короткий нежный поцелуй, сомкнув в своих объятиях.
"
Больше я тебя не отпущу, никогда. "
— Почему мне кажется, что мы тут лишние? — вздохнул Тао, наблюдая за всем этим. Ифань только засмеялся в ответ и тихо ответил:
— Тебе это не кажется. Нам пора возвращаться, пока тут не началось порно.
— Мы в метре от вас сидим, вы же в курсе? — с детским недовольством на лице заметил Бэк, выглядывая из-за плеча Чанёля. Дружный смех вновь всколыхнул ночную тишину побережья.
***
Где я? Куда я лечу?
Именно этот вопрос вертелся в голове сейчас. Собственное тело ощущалось смутно, словно вовсе не имело веса – как пёрышко, подхваченное ветром. Но всё же, это был не полёт.
Он падал.
Падение это было каким-то нереальным – как будто кадры из кино в замедленной съёмке. Замедленное плавное падение, которое в реальности невозможно. Но именно поэтому ощущать это было в какой-то степени приятно. До момента, когда это резко закончилось приземлением. Внезапно, просто в секунду – так, словно кто-то с силой столкнул его и разом выдернул из этой мимолётной эйфории.
Чанёль проснулся от этого странного ощущения и пару минут просто лежал с открытыми глазами, пытаясь понять, в чём дело. Сердце взволнованно колотилось в груди, не давая привести мысли в порядок, но всё же постепенно осознание того, где находится, возвращалось. А вместе с ним – и понимание, что же могло стать причиной такого резкого пробуждения.
Бэкхён сквозь сон сжимал его руку, заметно хмурясь. Всё ещё крепко спящий, он начал тихо что-то проговаривать. Сначала неразборчиво, но постепенно смысл отдельных фраз прояснялся.
—
Только не снова... Снова... Этот день, пятое ноября... Кёнсу, прошу тебя... Не надо... — в слабом свете луны на ресницах блестели слезинки, пока пальцы до боли сжимались на чужой руке в бессознательных поисках поддержки. Чан развернулся к нему и сам придвинулся ближе, в полумраке комнаты угадывая черты лица. Осторожно накрыв его напряжённые пальцы своей ладонью, смог ослабить хватку, после чего поднялся и сел на кровати, молчаливо наблюдая.
"
Бэкхён~а, я знаю, что ты боишься ночных кошмаров, ведь в них ты снова и снова проживаешь одно и то же мгновение его смерти. Если бы... я только мог тебе помочь..."
Но что же такое сейчас творилось в подсознании Бэкхёна, что каждый раз вызывало ужас?
Нет, пожалуйста... Только не снова...
Это место, как и всё происходящее, уже давным-давно знакомо. Но от этого страх не становиться меньше, ведь контролировать или хоть как-то повлиять на это нет ни единого шанса. Вот почему...
Вот почему сейчас Бэкхён снова сидит в этой туманной дымке сна, и не может поднять взгляд. Но даже если не будет смотреть вперёд, это ничего не поменяет. Ведь этот кошмар никак не заканчивается.
{– Кёнсу?! Боже, я так рад, что ты позвонил. Я скучал по твоему голосу...
— Хён~ни... Прости меня.
— Что?..}
В ушах снова и снова, как заевшая пластинка, звучит тот самый телефонный разговор. И каждое слово бьёт по сердцу как острый нож.
Снова этот день... Снова это чёртово пятое ноября! Кёнсу, не надо!
Бэкхён снова не выдерживает и поднимает голову. Сердце замирает, а руки немеют от холода каменных плит на этой крыше. Впереди, всего в нескольких метрах от него, у самого края, спиной к нему стоит Кёнсу. Его напряжённая ссутуленная спина в тёмной ветровке поверх больничной рубашки уже не кажется такой крепкой, как раньше. Словно это не обычный парень, а проклятый богами титан, на чьих плечах лежит неподьёмная ноша небосвода. Но... Нет, это не персонаж мифологии – это человек. Сломанный и растоптанный по чужой прихоти, уставший от этой жизни и собственной боли. И даже не видя лица, один лишь голос даёт понять, насколько же ужасными оказались последствия этой самой прихоти.
{— Прости меня, Хён~ни. Я так больше не могу...
— Су... О чём ты? Скажи мне, где ты сейчас, я... Я приеду. Что-нибудь придумаю, сбегу от этой чёртовой охраны и приеду!
— Хватит... Я устал от всего этого. Я просто хотел услышать твой голос сейчас. Хён~ни, я люблю тебя...}
Бэкхён чувствует, как в груди нестерпимо болит и становиться трудно дышать. Всё тело словно высечено из камня и никак не сдвинуться с места. В глазах собираются слёзы отчаяния, но он всё равно глотает их и жадно продолжает дышать.
Почему... Почему это повторяется?
Кёнсу, пожалуйста, не делай этого...
Настойчиво трёт глаза ладонью, после чего всё же предпринимает попытку сдвинуться с места. Опускается на локти и медленно, с огромными усилиями ползёт вперёд. Но всё бесполезно, ведь всего лишь в каких-то паре метров, разделяющих его с любимым, как всегда натыкается на невидимую стену.
— Кёнсу! Кёнсу, пожалуйста, обернись! Кёнсу, я же здесь, почему ты меня не слышишь?! Кёнсу! — срывается на крик Бэкхён, с силой ударяя кулаками в эту невидимую стену. Дыхание сбивается, из-за слёз перед глазами всё расплывается, но желание хоть на миг заглянуть в родные глаза придаёт сил.
{— Су... Ты пугаешь меня, почему у тебя такой голос? Прошу, скажи мне где ты.
— Я там, где началась наша с тобой история, Хён~ни. На крыше нашего корпуса университета. Здесь как всегда такой красивый вид ночного города. Красивый... Что умереть можно.
— Су?!
— Хён~ни... В том, что случилось, нет твоей вины. Я... Я сам так решил. Потому что для меня уже нет пути назад, понимаешь?
— Кёнсу, пожалуйста, не вздумай! Я сейчас же приеду к тебе, слышишь?! Вместе... Вместе мы найдём выход, обязательно найдём!
— Можешь пообещать мне кое-что?
— Что?
— Мы так и не съездили вместе на море. Развей мой прах на берегу моря, ладно?
— Кёнсу, остановись, пожалуйста!!!
— Я всегда тебя любил, Хён~ни. Прости меня...
— Кёнсу, нет!!!}
В горле застрял тяжёлый комок стекла, дыхание сбивалось. Бэкхён чувствовал, как всё тело трясёт. Снова... Снова упирается лбом в эту чёртову стеклянную стену между ними и глотает слёзы.
— Кёнсу, умоляю... Обернись хотя бы на мгновение. Я хочу снова увидеть твои глаза... Пожалуйста...
— Пожалуйста... — тихо шепчет сквозь сон, сжимаясь от страха. Чанёль осторожно касается его лица и поджимает губы. Разбудить его прямо сейчас не выйдет, но...
Но...
В голове проскальзывает мысль – странная, почти бредовая, но почему-то в этот момент кажущаяся такой правильной. Словно это решение всегда лежало на поверхности. Не понимая, откуда в нём такая уверенность, Чан снова берёт в руки гитару и начинает наигрывать мелодию. По ощущениям, за окном около четырёх утра и свет луны понемногу тускнеет в предрассветной мгле. Струны тихо дрожат под пальцами, складываясь в давно знакомый мотив – песни "Morning Tide" Poets Of The Fall.
"
Бэкхён, я хочу, чтобы ты услышал мой голос и вспомнил о том, что я рядом. Я пою только для тебя..."
—
Rise with me now
And we’ll walk to the shore.
We’ll look over the waves
To the break of day.
I’ll hold your hand
I’ll hold you close
I’ll wipe away your tears
And no one will know...
Тихий и до мурашек приятный голос наполнял тишину мягкой серенадой, идущей от чистого сердца. И эти наполненные теплотой слова проникали в подсознание далёким эхо, успокаивая неистовую бурю в душе.
Бэкхён на миг замер, вслушиваясь в этот далёкий звенящий голос, и чувствовал медленно разгорающийся огонёк надежды в сердце. Едва различимые слова ощущались как нечто материальное, словно тёплые касания на холодной коже. Но ещё...
— Хён~ни...
Стоило поднять голову и взгляд покрасневших от слёз глаз вновь зацепился за фигуру из далёкого прошлого. Но почему-то сейчас он был другим. Кёнсу опустил руку, в которой сжимал телефон у самого уха, и расправил плечи.
— Ты здесь?
Сердце пропустило удар. Бэкхён смотрел на него, продолжая упираться ладонями в стеклянную стену. Звучание гитарных струн и далёкий голос, поющий эту песню, становились отчётливее и словно бы ближе, звеня на припеве:
On the morning tide
We’ll hoist the sails to brave the crashing waves!
Won’t you come with me and hear the ocean sigh?
По стеклянной стене с тихим треском пошли трещины. Сперва маленькие, быстро перерастающие в крупные. Кёнсу сделал шаг назад, начав медленно оборачиваться. Так, словно эти пару секунд происходили в замедленной сьёмке.
...And if to its depths it called us by our names
Won’t you sail to the shore with me?
Стена между ними с тихим резким хлопком сломалась и разлетелась на тысячи мельчайших осколочков, парящих в воздухе и блестящих как мириады звёзд. И в этот момент их взгляды снова встретились. Кёнсу смотрел прямо на него и грустно улыбался – так, как обычно улыбаются при встрече после долгой разлуки.
— Хён~ни... я скучал по тебе.
— А я... Думаешь, я не скучал по тебе?! — сорвался Бэкхён, едва дыша от волнения и так неожиданно нахлынувшей радости. Ведь даже спустя столько времени его подсознание всё ещё помнит образ любимого – высокий лоб, взгляд тёмных глубоких глаз из-под массивных бровей, пухлые щёки и ту самую очаровательную улыбку в форме сердечка. — Я ведь... Я так хотел тебя спасти, а ты решил всё за нас обоих! Кёнсу, я ненавижу тебя, ты чёртов эгоист! Сам спрыгнул с этой крыши ещё семь лет назад, а я до сих пор никак не могу избавиться от этого кошмара!
— Прости меня, Хён~ни.
— Нахрен мне твои извинения?! Ты хоть подумал, как мне жить без тебя, прежде чем прыгнуть?! — годами скованный и подавляемый гнев вперемешку с обидой разом выплеснулись в слова и Бэкхён сам не заметил, как от этого с плеч словно падает та самая неподьёмная титаническая ноша. Но при этом, высказывая всё это, даже не смог уловить момент, когда же этот призрак прошлого успел оказаться рядом. Очнулся лишь когда был пойман в его обьятия.
Come to me now...
— Я знал, что поступаю эгоистично, Бэкхён. Поэтому и хотел тогда поговорить с тобой в последний раз. Прости за то, что бросил тебя одного.
— Мне было так плохо в тот вечер... Я тоже... Хотел умереть. Хотел быть с тобой, даже если придётся умереть. Потому что не видел смысла в своей жизни без тебя. Ведь ты был моим глотком свежего воздуха в этом терновом кольце.
Уже заметно успокоившись, всё равно продолжал держаться за его руку. Лёжа на его коленях, Бэкхён вновь, как когда-то, ощущал почти невесомые касания пальцев, что зарывались в волосы. Сейчас уже не страшно и не больно – впервые за столько лет этот кошмар наконец прервался.
And together we’ll go...
— Я знаю, Бэкхён. Знаю, как больно и тяжело было тебе. И всё же... После случившегося я уже не смог бы жить. Я просто бы не прожил долго, а умирать медленно, чтобы ты и мама видели мою агонию... Я не хотел этого.
— Какое красивое оправдание. Вместо этого ты предпочёл сбежать и попросить, чтобы я развеял твой прах над морем. Знал же, что я выполню любое твоё желание.
Where the clear winds blow...
— Спасибо за это, Хён~ни. Я смог увидеть море благодаря тебе. Теперь оно всегда перед глазами. Как же здесь спокойно и хорошо...
Отдалённый шум прибоя постепенно стал отчётливее. Бэкхён перестал жмуриться и широко распахнул глаза, поднимая взгляд. Они сидели на берегу моря, почти у самой кромки воды, и мелкие волны накатывали совсем рядом. На небе были мелкие облака над самым горизонтом, где едва начинало светлеть. Хотя по освещению казалось, что сейчас обычный пасмурный день.
...Far and beyond
Leaving behind
All our sorrow and pride...
— У него красивый голос. Начинаю понимать, почему ты так сильно его полюбил. Думаю, он сможет сделать тебя счастливым, раз это не получилось у меня.
От этих слов на лице сама собой расцвела улыбка. И пусть это лишь сон, хотелось ещё хоть немного продлить это мгновение. Лишь бы сказать то, что очень хотел бы...
— Он уже делает меня счастливым, Кёнсу. Чанёль стал моим новым звёздным небом. Я наконец-то чувствую себя живым, как никогда раньше...
— Сейчас я спокоен... Ведь у тебя снова есть тот, кто любит тебя и кого любишь ты.
Kissin’ them goodbye
Into another life...
Бэкхён на миг замер, ощутив нежный невесомый поцелуй в висок. Подняв глаза, заметил его улыбку.
— Я помолюсь о том, чтобы мы ещё не скоро встретились, мой любимый Хён~ни. Я согласен ждать тебя на этом берегу хоть целую вечность. Остальное оставляю на твоего парня.
— Спасибо, Кёнсу...
— Спасибо, Чанёл~и, — сквозь сон прошептал Бэкхён с улыбкой на лице. Туманная дымка и образы из сна потускнели, быстро исчезая подобно утреннему туману в лучах солнца. Медленно открыв глаза, ещё какое-то время жмурился, пытаясь сфокусировать зрение. Но чётко ощущались лишь прикосновения.
Чанёль склонился над ним и убрал упавшие на лицо пряди волос, а затем поцеловал в лоб.
— Я рад, что ты наконец проснулся.
— Я тоже... — хрипло ответил Бэк, не переставая улыбаться. — Спасибо, что пел для меня. Песня удивительная.
— Ты всё-таки слышал... И как... Как твой кошмар?
— Благодаря тебе больше не вернётся. Спасибо, что был рядом. Можешь... Спеть эту же песню снова?
— Конечно, — Пак подсел ближе, снова перебирая струны гитары. В этот раз его голос звучал уже более уверенно, но также тепло:
—
Rise with me now
And we’ll walk to the shore.
We’ll look over the waves
To the break of day.
I’ll hold your hand
I’ll hold you close
I’ll wipe away your tears
And no one will know.
Бэкхён наблюдал за всеми его движениями и чувствовал себя как никогда легко. Так, как не чувствовал себя уже очень-очень давно. Это раннее утро последнего дня лета определённо лучшее за последние несколько лет.
—
On the morning tide
We’ll hoist the sails to brave the crashing waves.
Won’t you come with me and hear the ocean sigh?
And if to its depths it called us by our names
Won’t you sail to the shore with me?
За окном уже заметно посветлело и предрассветные сумерки начинали редеть. Где-то совсем рядом шумел утренний прилив, приглушённо разбиваясь мелкими волнами о песчаный берег. Чанёль остановился посреди аккорда, так и не закончив мелодию – прижал ладонью струны и обернулся.
— Не хочешь повторить то, о чём эта песня?
— А? Повторить?
— Пойдём вместе встречать рассвет у моря, Бэкхён~а. Только ты и я, — на лице сияла своей привычной теплотой улыбка с милыми ямочками, когда говорил это. Разве не понимает, что этой улыбке просто невозможно отказать? Хотя, будем честными, Бэкхён и не планировал.
— С тобой я последую куда-угодно, Чанёл~и.
И это было чистой правдой, поэтому уже через десять минут они оказались на пляже. Чан медленно шёл вдоль берега, крепко держа на плечах своё самое ценное сокровище. В спину дул ещё колкий ветер, словно бы пытался прогнать непрошенных гостей.
— Я, наверное, тяжёлый, — почему-то смущался Бэк, прижимаясь к его спине и обнимая за шею. В ответ Пак тихо засмеялся, ненадолго останавливаясь.
— Смотря о чём ты. Не переживай об этом, Бэкхён~а, если будет нужно, я пронесу тебя хоть через весь город. Это несложно.
Осторожно опустив его на песок, Чанёль присел рядом. Бэкхён прижался к нему ближе, крепко сжимая его руку в своей. Далеко на горизонте медленно показалась полоса света и первые слабые лучи солнца осветили небосвод. Позади ещё спал город, вокруг не было ни души. Эту рассветную тишину не тревожили даже крики чаек – только дыхание ветра и всплеск волн, разбивающихся о песчаный берег. Здесь словно было не властно время – хотелось остаться в этом уголке мира навсегда. Или хотя бы в этом мгновении.
— О чём ты сейчас думаешь?
— О том, как же хорошо отпустить своё прошлое. Я наконец-то смог с ним попрощаться. Теперь мой кошмар больше не вернётся.
— А я думаю о том, какая же у тебя красивая улыбка, Бэкхён~а, — Чан смотрел прямо в глаза и от этого взгляда просто невозможно сдержать улыбку. Ведь теперь ничего не мешало улыбаться, когда этого хотелось. Пускай это ещё непривычно, но так приятно – губы изгибаются в полумесяц, а в чуть прищуренных глазах блестят маленькие звёздочки счастья. Первые лучи солнца слабо освещают их лица, но это и не так важно. Бэкхён чуть выгибается вперёд, прикрывая глаза, и тут же падает в тёплый океан нежности. Этот поцелуй особенный, пусть словами и не объяснить, почему.
Главное, они оба это знают.
