Прикажи мне здравствовать

— Поверить не могу, что свадьба с самого начала планировалась на сегодня! — Цзытао отбросил на стол парные приглашения с сегодняшней датой и спрятал лицо за сцепленными в замок пальцами. Ифань по-прежнему стоял за его спиной, глядя в окно кабинета. — Ты знал? — Они держали это в секрете до вчерашней вечеринки. Хотя... Думаю, мне стоило догадаться, что они выберут именно этот день. — Но почему? Почему именно эта чёртова дата 21 сентября?! — Тао сам не заметил как сорвался, оборачиваясь к нему. Ву поднял взгляд, замечая, как дрожат его руки. На мгновение их взгляды встретились — Ифань подошёл к нему и взял за руку. — Почему? — Потому что мы никого не забываем. Все мы, наша группа "дети Гермеса", знаем друг друга ещё со школы. С тех пор мы не изменяем своих общих привычек и... Данные обещания тоже всегда помним. Этот день, 21 сентября, всегда был для нас особенным – это день рождения Мин Цзюй. И каждый год в этот день с нами происходило что-то хорошее. — Разве то, что случилось год назад... Можно назвать чем-то хорошим? — Нет. Но разве мы могли бы встретиться, если бы не потеряли что-то дорогое? — Ты продолжаешь быть сильным, хотя внутри рассыпаешься, — ненадолго между ними повисло молчание. Тао смотрел прямо в глаза, сильнее сжимая его руку. В этих касаниях ощущалось тепло – под пальцами явно чувствовался чужой пульс, как будто два сердцебиения переплетались в одно. В окно заглянули косые лучи осеннего солнца, отражаясь золотистыми бликами в тёмных раскосых глазах – именно в этот момент Ифань понял, что не ошибся. Доверить своё сердце Тао, возможно, было правильным решением. Склонившись ближе, Ву также, как и прежде, поцеловал его в уголок губ и поднял взгляд. Но Цзытао не дал ему снова ускользнуть — рывком притянул к себе и поцеловал уже по-настоящему. Смело и даже отчаянно, будто хватался за последние крупицы воздуха в лёгких, пока сам тонул и задыхался. Только пока не знал об этом. — Ты всё ещё целуешь меня так, будто я сделан из хрупкого хрусталя и сломаюсь от любого прикосновения, — всё ещё с силой впиваясь пальцами в чужое плечо, Тао смотрел прямо в глаза и едва заметно покусывал губы, желая подольше ощущать этот эфемерный вкус их поцелуя. — Я не могу иначе. Ты важный для меня человек. В этот момент в кабинет заглянула горничная, неловко стуча в дверь. Они оба машинально отстранились, вновь сохраняя расстояние между собой, как будто ничего не случилось. Цзытао опустил глаза, быстро собирая разбросанные на столе письма и бумаги. — Ты что-то хотела, Цзюань? — Обед готов, меня попросили позвать вас. — Хорошо, спасибо, — он делал вид, что приводит в порядок письменный стол, хотя на деле даже не смотрел, что именно попало в одну стопку. Лишь когда девушка вновь скрылась за дверью, облегчённо выдохнул. — Почему мне всё ещё неловко, хотя мы встречаемся уже несколько месяцев? — А мне-то откуда знать, чувствую себя точно так же. — Ифань, после обеда я хотел бы поговорить с тобой. Встретимся в библиотеке. — Разве у вас не полно работы? — Нет, и хватит уже каждый раз переходить на официальный тон. ...Позже, как и договаривались, Ифань поднялся на второй этаж. По дороге, отсчитывая ступеньки, перебирал варианты, о чём же они будут говорить. Но всё это теряло смысл, стоило лишь на мгновение поднять глаза. Тао ждал его у дверей библиотеки. Тао, который за всё время ни разу не пересекал порог библиотеки, сейчас ждал его посреди коридора на втором этаже. Это настолько бросалось в глаза, что Ву ненадолго растерялся и остановился, хотя оставалось всего лишь две ступеньки. Просто застыл на месте, опираясь на массивные перила, и смотрел прямо в глаза. Это неловкое молчание между ними длилось не дольше минуты. Цзытао улыбнулся, явно довольный такой реакцией. — Мне, конечно, приятно, что ты смотришь на меня, как на восьмое чудо света, но можешь пока не улетать в нирвану? Ты мне ещё здесь нужен, Ифань. Понимая, насколько глупо сейчас выглядит со стороны, Ифань тихо засмеялся и по привычке разворошил свои волосы. Наконец подойдя ближе, всё с той же неловкой улыбкой лишь согласно кивал головой. — И снова подловил меня. Тебе так нравится меня смущать и удивлять? — Ты всё время прячешь свои эмоции, что мне ещё остаётся? — пусть не слишком заметно, но Тао сам волновался и пока говорил, слегка теребил рукав своей рубашки. Не хотелось откладывать надолго этот разговор, но и как лучше всего сказать не знал. Вот почему, стоило лишь перестать улыбаться, и всё волнение запросто читалось в глазах. Это намного сложнее, чем кажется... — Тао, — стоило только их взглядам встретиться вновь, как вся уверенность летела к чертям. Ву присел напротив него, опираясь на одно колено, и накрыл его ладони своими. — Для тебя это так важно? — Для меня важен ты, Ифань. Ты тот человек, которому я хочу открыть каждый уголок своей души. Я не знаю, как иначе выразить доверие, но чувствую, что так правильно. Хотел бы я быть настолько же смелым, чтобы открыть тебе своё сердце, Тао. Но мне ужасно страшно – кажется, если заглянуть туда, в самые дальние тёмные уголки, эта темнота просто сожрёт меня. Пожалуйста, Тао... Не отпускай мою руку как можно дольше... Эти мысли день за днём всё больше вгрызались в сердце и разум, как мелкие жучки в древесину, медленно разрушая изнутри. Но он ни за что не скажет об этом, прячась за привычным спокойствием. Просто потому что... Это стало его пагубной привычкой, вьелось в саму суть. Возможно это ложь – нет смысла отрицать, и также возможно, что эта ложь может стать его роковой ошибкой – это тоже нельзя исключать. Но Ифань слишком хорошо знает, что значит жить лишь одним днём. А сейчас... Сейчас Ву лишь скромно улыбается, глядя в любимые глаза, и с особенной нежностью целует холодные, слегка дрожащие руки любимого. Потому что чувствует сердцем – это правильно. — Чтобы не происходило... Я никогда не поверю, что вы хотя бы в чём-то похожи на звёздного мальчика. Если только красотой. Это признание, такое тихое, но уверенное, застало врасплох. Цзытао смутился и быстро отвёл взгляд, лишь сильнее сжимая чужие руки в своих. Сердце колотилось как певчая птичка, вновь предвещая пением наступление весны. Но всё же это было так мило, что зацикливаться на чём-то плохом уже просто не хотелось. — Спасибо, — Тао снова улыбнулся, ненавязчиво выскользнув из чужой хватки. Стоило Ву вновь выпрямиться, поманил его за собой. Вместе они приблизились к самой дальней комнате второго этажа, что всё это время была покрыта мраком. Заметно нервничая, Цзытао на миг остановился – едва оказавшись лицом к лицу со своим страхом, хотелось снова сбежать. Снова спрятаться за такими надёжными стеклянными стенами и больше никогда не пытаться за них выйти. Нет, так нельзя. Он как никто другой понимал, что нельзя сбегать, когда дал слово – иначе это станет новой вредной привычкой. Так его учил отец, а в правильности многих решений главы семьи он не привык сомневаться. Именно поэтому медленно выдохнул и одним движением распахнул незапертые двери. Только после этого открыл плотно зажмуренные глаза, давая возможность тёплой волне из воспоминаний захлестнуть с головой. Комната родителей, так бережно хранимая целый год, встретила его уже подзабытым, но таким родным запахом маминых духов. Казалось, что этот аромат жасмина с пряностями должен был давно развеяться, как и любые другие парфюмы, но нет. Этот запах будто бы впитался в каждый миллиметр этой комнаты, в каждый предмет в ней, прочно поселился здесь вне времени. — Как будто только минуту назад собиралась на концерт, — Тао заново изучал каждую мелочь в этой комнате, вытягивая из памяти те моменты, которые предпочёл надолго спрятать в глубине души. Но именно эти маленькие моменты возвращали в прошлое, где мог снова прикоснуться к тем, кого больше нет рядом. Из-за подступающих слёз становилось трудно дышать, но, пусть и с большим усилием, пока что удалось сдержать этот порыв. — Ифань, помнишь, как в первый день здесь ты читал мне стихи? — Конечно помню, — до этого лишь наблюдая издалека, Ифань подошёл ближе, не переставая улавливать какие-то отдельные детали вокруг. — Это помогло мне быстрее привыкнуть к жизни здесь. — Знаю, что это звучит странно, но ещё тогда я почувствовал в тебе что-то близкое мне. Я не могу перестать видеть в тебе отдельные черты своей матери. Прости, наверное, это глупо... — Вовсе нет. Если бы у нас не было так много общих черт, возможно... Мы бы так не сблизились. — Мама очень любила стихи. Это была её вторая любовь после музыки. Папа даже шутил, что ему стоит ревновать её не к другим мужчинам, а к стихам, у которых больше шансов. — Теперь ясно, почему в библиотеке сборникам стихов выделено отдельное место. — Да, так и есть. На самом деле, папа сам всегда дарил маме эти книги – искал все тома её любимых поэтов лишь бы порадовать. — И чьи стихи ей нравились больше всего? — Хотел бы я сказать, что это были стихи одного из классических поэтов Китая, но это не так, — с хитрой улыбкой ответил Тао, на что Ву слишком наигранно изобразил удивление, широко распахнув глаза и вопросительно выгибая бровь. Глядя на это, просто невозможно сдержать смех. Цзытао слегка прикусил большой палец, тихо хихикая над этим. — Почему это, интересно? — Не знаю, — изо всех сил пытаясь сдерживаться, всё равно первым же сдался и уже громче расхохотался. — Ифань, прекрати на меня так смотреть! — А как мне на тебя смотреть? Может, с такого ракурса? — Ву наклонился ближе, продолжая смотреть прямо в глаза уже в упор. — Будешь так пялиться на меня – поцелую, — как-то слишком по-детски выдал в ответ, наконец отводя взгляд. Ифань только улыбнулся и ласково поцеловал в висок. — Ты и есть восьмое чудо света, когда вот так улыбаешься, — от этого шёпота по коже пробежался рой приятных мурашек. Но этот эфемерный мир мыслей слишком хрупкий и недолговечный, а потому не может удержаться дольше мгновения. Вот почему стоило вернуться на землю с небес и продолжить разговор. Тао не задумывался, что может прятаться за такими казалось бы простыми желаниями хоть на мгновение поймать его улыбку и сбежать от реальности. А стоило бы... — Ей... Маме особенно нравились стихи Райнер Мария Рильке. Когда она оставалась дома, всегда устраивала книжные вечера – звала всех в библиотеку и могла часами с упоением зачитывать стихи. Тогда казалось, что слова текли как мёд, а время вокруг замедлялось... — Кажется, начинаю понимать, почему для тебя я так похож на неё, — с загадочной улыбкой произнёс Крис, медленно обходя его кругом, пока не остановился у окна. — И почему же? — Наверное, потому что моя мама тоже любит стихи. Однажды, когда я спросил почему, она сказала, что стихи способны замедлять время. Вот почему нам так нравится слушать, когда декламируют стихи – лишь так мы можем ненадолго поймать ускользающее мгновение вечности и рассмотреть то, что обычно неуловимо для глаз. — Раньше ты не был так многословен о ней – только вскользь упоминал, что твоя мама учитель. — Она – учитель литературы, поэтому так любит стихи. Но... В отличии от твоей, в этом ей повезло чуть больше, чем в музыке. Она даже как-то рассказывала, что очаровала папу именно тем, как по памяти декламировала стихи. — Какое совпадение – мои родители примерно также познакомились... — ...На одном из литературных вечеров..? — ...В книжном павильоне на улице Роз. — Это так странно, но приятно. Может, они даже были знакомы? — Кто знает, — взгляд скользил по картинам на стенах, небольшим книжным полочкам и множеству нетронутых мелочей. — Можешь... Вспомнить хотя бы один стих этого поэта? — неожиданно попросил Ву и отказывать совсем не хотелось. — На самом деле, я могу вспомнить многие из тех, что читала мама, но... Сейчас... Хочу, чтобы ты послушал этот – второй стих из "Сонетов к Орфею", — Цзытао ненадолго замолчал, прежде чем начать. Взгляд блуждал где-то далеко, пока память вновь по кусочкам складывала причудливую мозаику из образов вместе со строками стиха: — Как девочка почти… Её принес союз счастливый лиры и напева. Она пришла, веснянка, королева, и полонила слух мой, и из роз постель постлала в нем. И сном ее стал весь наш мир, и я, плененный, слушал и леса шум, и луга забытье, и собственную замершую душу. О звонкий бог, как ты сумел найти таких гармоний звуки, что проснуться она не жаждет? Встала, чтоб почить. А смерть ее? Дано ль нам уловить мотив последний этот? — Струны рвутся… Она уходит… Девочка почти… Его голос заметно дрожал к концу стиха и последние слова говорил уже практически шёпотом. В глаза блестели слёзы, которые в этот сдержать не вышло. Тао зажал рот рукой, склоняя голову – его плечи заметно дрожали от этих беззвучных слёз. Перед глазами вновь ожил тот самый вечер, когда мама позвала его на разговор, но вместо этого... Вместо этого услышала лишь глупые, неосторожно брошенные обидные слова. Которые стали последними. Где-то в глубине души Тао понимал, что и правда не мог предвидеть то столкновение, но... Он хотя бы мог извиниться за свои слова. — Почему... Почему я не захотел её слушать? Я так и не смог извиниться, сказать, как люблю её... — Я уверен, что она это знала, — осторожные прикосновения вновь успокаивали израненную душу. Ифань почти невесомо коснулся лба, убирая чёрные пряди чёлки, и склонился ближе. Стоило Цзытао только поднять голову, лишь на мгновение опуская веки, как лёгким мотыльком к ним прикоснулся скромный поцелуй. Ву не спешил – мягкими движениями стёр блестящие ниточки слёз на коже и это значило намного больше, чем мог себе представить. — Единственный мой рай – Остаться наедине с тобой... — в бездонных глазах плескалось тёплое море, и Тао точно знал, что лишь в этом море он может тонуть без сожалений. — Это... этот сонет основан на мифе об Орфее, да? — Крис заметно смутился, хотя и не знал почему. Снова в нём просыпается страх от этого полного доверия и любви взгляда, хотя и понимал, что этого не стоит бояться. — Да, и для Гермеса там тоже есть место, — лишь сейчас, вспоминая об этом, Цзытао наконец понял. А ведь точно... Как я мог забыть. Гермес ведь был единственным из богов, кто мог спускаться в царство мёртвых. Он один был ближе всего к Аиду. Теперь всё сходится... — Мне нравится этот миф, пусть даже закончилось всё печально. — Для меня ты – Орфей, ведь каждый раз своей игрой возвращаешь меня к жизни. Хотел бы я чувствовать себя также, Тао... Также, как меня видишь ты.

***

Солнце отбрасывало косые лучи, придавая городу вид картины в позолоте. Посреди этого тихого сентябрьского вечера выделялось место, указанное в приглашениях – светлый и просторный книжный павильон на улице Роз. Весь фасад этого здания напоминал часть какого-нибудь богатого поместья из Европы эпохи Ренессанса, но внутри же скорее походил на огромный бальный зал. Высокие своды потолков создавали белый купол, а все полки на стенах были заставлены книгами. Светильники в форме подсвечников на стенах между книжными рядами добавляли атмосферы старины. Напротив больших дверей, в другой части зала, возвышалась лёгкая цветочная арка своеобразного алтаря, покрытая розовыми и кремовыми розами вместе с веточками омелы. Рядом в углу стоял белый рояль. Вдоль больших окон тянулся длинный стол, накрытый нежно-розовой скатертью – такие же позолоченные подсвечники на нём и стулья из светлого дерева очень приятно контрастировали между собой. Сейчас здесь было ещё довольно пусто – практически никого, кроме работников в форме ресторана напротив, которые суетились вокруг стола. — Похоже, мы слишком рано, — заметил Тао, стоило им только оказаться в зале. Крис оглянулся, наконец замечая стоящих у одного из окон Чанёля и Лукаса. Те о чём-то негромко разговаривали, но практически сразу заметили первых гостей и подошли ближе. — А почему здесь так пусто? Время ведь указано 16:00. — Всё верно, — улыбнулся Сюйси, поправляя пиджак своего светло-серого костюма, и сверил время с наручными часами, — сейчас только 17:45, ещё соберутся. — Чан, а ты почему один? — поинтересовался Ифань. Пак только пожал плечами, держа руки в карманах брюк – его костюм кремового цвета выглядел необычайно легко, в то время как золотистые лацканы его пиджака и золотые серьги добавляли к образу роскоши. — Да всё просто – Бэкхён встретил своего давнего друга, они сейчас в ресторане напротив. Позже к нам присоединится. — Не ревнуешь? — с напускной насмешкой в голосе спросил Ву, на что Чанёль только хмыкнул, как бы невзначай поправляя манжеты своей рубашки. — А с чего мне ревновать любимого человека? Я готов с ним всю жизнь прожить. Ревность – не то чувство, которому есть место в крепких отношениях, – Чан смотрел прямо в глаза, пока говорил, и был необычайно спокоен. Сам этот вопрос прозвучал как-то странно и неловко сейчас — Цзытао смог заметить, как от взгляда друга Ифань обхватил себя за руку за спиной и быстро отвёл взгляд. В этот раз ситуацию спас Лукас, солнечно улыбаясь. — Эй-эй, ребята, вы чего? Всё же хорошо. Давайте просто вместе подождём, пока все соберутся. — Сюйси, не против, если я пока что сыграю? — Крис заметно расслабился, едва речь зашла о музыке. Стоило ему услышать согласный ответ, как тут же быстрым шагом направился к роялю. В этот момент самого жениха позвал кто-то из персонала, чтобы уточнить что-то. — Понятия не имею, что это сейчас было, — вздохнул Тао, бросив короткий взгляд на Криса. В этот момент в зале зазвенела мягкая спокойная мелодия фортепиано. — Свадьба вроде бы у Лукаса, но из вас троих почему-то именно Ифань весь как на иголках. — Он всегда взвинчен, когда дело доходит до таких вот вечеринок с большим количеством людей. Я могу понять почему, но переживать не стоит, — Пак держался на удивление уверенно и не переставал мечтательно улыбаться, как будто это именно его праздник. После жестом пригласил Тао продолжить разговор у окна, чтобы никому не мешать. — А что на счёт тебя? — Сначала я не был в восторге от этого, но после разговора с Ифанем это уже не кажется такой уж плохой идеей. В конце концов, я только гость здесь и не могу отказать себе в удовольствии побывать на празднике. Можно узнать, кто будет шафером? — Он сейчас перед тобой. Лукас сам попросил меня об этом, раз уж технически я всё ещё его прямой начальник. — Всё ещё? — Да, — Пак кивнул, ненадолго оглядываясь на зал, — я планирую продать мастерскую и выйти из дела. Всё-таки... Мин Цзюй была права – я не могу всю жизнь заниматься тем, что уже давно не приносит мне ничего, кроме усталости. — И что дальше? — Хочу побывать вместе с Бэкхёном в Европе – поищу вдохновения и продолжу заниматься музыкой уже всерьёз. Но пока что это только в планах. Сегодня просто хочу отдохнуть и ненадолго забыть обо всём, — Чанёль всё ещё мечтательно улыбался, высматривая в окнах ресторана знакомую фигуру. Прямо сейчас, в его компании, особенно спокойно – как будто не человек, а лучик вечернего солнца, что заглядывал в окна зала озорным солнечным зайчиком. Тао ненадолго вновь взглянул на Криса, что продолжал играть – даже издалека явно ощущалась та атмосфера умиротворения, что лилась чистой мелодией и эхом звенела по залу. — Цяньлэ, знаешь... Ещё с того концерта в июне я всё думал, почему мне не даёт покоя название вашей группы. Но сегодня я кое-что понял... — Кажется, понимаю о чём ты. Почему Мин Цзюй назвала группу "дети Гермеса", а не как-то иначе... — Гермес имеет связь с подземным миром, в отличие от других богов. — Подсказка о том, что всё закончится именно так была у всех на виду, но этого никто из нас не понял. Впрочем... Это не совсем то время и место для подобных разговоров. Но я хотел бы рассказать о другом, — Чан снова улыбнулся, теперь уже глядя на своего собеседника. — Ты ведь знаешь миф о Персефоне? — Да. И что же в нём такого? — Аид – холодный и мрачный бог, он всегда избегал безумных гуляний и распутностей в отличие от праздных олимпийцев. Он никогда не поддавался чарам любви, но тем не менее влюбился с первого взгляда, стоило только увидеть юную Персефону. Аид не мог устоять перед ней и всячески хотел ей угодить, вот только о своих чувствах он говорить не умел. В мифе ни слова о том, что чувствовала сама Персефона, но я думаю, что она первой заговорила о своих к нему чувствах. — Откуда такая уверенность? Ведь Аид похитил её и Персефона его боялась. — Это лишь мои предположения. Но, как я уже говорил, Аид не был одержим любовью как другие боги – он стремился понравиться и оберегал свою юную жену. Персефона – богиня весны и юности, она росла в гармонии со всеми, кто её окружали, а значит сама была воплощением любви. Стоило ей лучше узнать Аида и он больше не казался таким пугающим и мрачным. Она одна могла его понять и смогла полюбить. Тот факт, что во всех других мифах, где есть упоминания подземного царства, Аид и Персефона правят вместе и всегда неразлучны, уже говорит о многом. — Довольно интересная версия, пожалуй, я даже готов поверить в неё. Но с чего вдруг ты решил об этом говорить? — Потому что мой прекрасный Аид скоро будет здесь, — Пак с улыбкой наблюдал из окна, а затем тут же обернулся к дверям, стоило лишь им открыться. Шун Цянь и правда выглядел роскошно в своём тёмно-золотистом костюме с чёрными вставками, а уже знакомый каф в виде большой бабочки на левом ухе походил на маленькую корону. Контраст между этими двоими ощущался как нечто правильное — трудно не заметить, как они сияют, глядя друг на друга. Между тем понемногу зал павильона наполнялся гостями – кроме всей уже знакомой компании на праздник были приглашены и некоторые из родных, прежде всего – со стороны молодых. Кун появился вместе со своим парнем и почти сразу же занял место за роялем, в то время как Тэн сел как можно ближе к краю, пряча руки в лакированных перчатках. Все не спешили занимать места – о чём-то оживлённо говорили и делились какими-то новостями. Лукас уже начинал заметно волноваться, чаще поглядывая то на часы, то на дверь. Среди всех в этой толпе не было видно только невесты. Цзытао наблюдал за всем этим, избегая каких-либо разговоров. Гостей было приглашено не так уж много – в конце концов, много и не нужно. А потому, в этой не столь большой толпе смог практически сразу заметить Дери – яркая розовая макушка сразу бросалась в глаза в отличии от спокойного серого костюма, что практически не выделялся на фоне других. Сюйси сам встретил его, приветливо пожимая руку и улыбаясь, и практически сразу завёл разговор, смысл которого, однако, терялся в белом шуме прочих голосов. На самом деле, хоть в приглашениях и было указано точное время, гости собирались медленно. Крис заметно волновался, то и дело то выглядывая в окно, то поглядывая на дверь, стоило лишь кому-то войти. — Ты кого-то ждёшь? — наконец спросил Тао, ненадолго отвлекая его от этого. Ву ответил не сразу, не в силах долго удерживать чужой взгляд, но всё же сдался и кивнул. — Лили пригласила и мою маму тоже. — Так вот почему ты с самого начала такой взвинченный, — эта ситуация его веселила, отчего трудно было сдерживать смех. — Думаешь, что я не понравлюсь твоей маме? — Всё не так, я не знаю... Как объяснить. Просто волнуюсь. — Ифань, признай уже, что нет причин волноваться. Я уверен, что мы с ней поладим, остальное не так важно. — Дело не в этом... В этот момент дверь снова открылась и в зал вошла невысокая худощавая женщина с тростью в руках. Её чёрные редкие волосы собраны в косу, однотонное приталенное платье кофейного цвета украшала золотая брошка в виде летящего лебедя, а невысокие каблучки чёрных туфель тихо стучали по каменному полу павильона в такт белой трости. Стоило Крису только её заметить, как тут же громко окликнул и пошёл навстречу. Госпожа Ву тут же поймала сына в объятия, радостно улыбаясь, и ещё минуту не хотела отпускать. В ней не было ничего примечательного – скорее, обычная женщина в годах, ещё достаточно хорошо выглядящая, но почти ничем не выделяющаяся из толпы. Почти. — Добрый вечер, рад нашей встрече, — первым заговорил Цзытао, стоило им только поравняться – ещё до того, как Ифань сам успел хоть что-то сказать. Госпожа Ву слегка поклонилась, опираясь на свою трость – её чёрные бездонные глаза не выражали никаких эмоций, устремляясь куда-то в пустоту. — Я тоже рада, что нам удалось хотя бы сегодня встретиться. Значит, это вы Хуан Цзытао, о котором Ифань постоянно говорит? — Да, — Тао заметно расправил плечи, подпирая одной рукой лицо, и улыбнулся, — и что же такого он вам обо мне рассказывал? — Чаще всего – как ему нравится играть для вас. Ещё время от времени напоминает, какой вы красивый... — Мам, я же рядом стою, хватит говорить так, словно меня тут нет! — то, как легко все его чувства выдали, ужасно смущало – хотелось сгореть от стыда и неловкости. Наблюдая за этой довольно милой реакцией, Цзытао не смог сдержать смеха. — Буквально любая твоя реакция – бесценна, — уверенно и спокойно заметил он, после чего вновь обратился к женщине: — Позволите вашу руку, госпожа Ву? Она несколько неуверенно протянула левую руку, на которой блестело обручальное кольцо. Тао охватил её тонкую кисть и поцеловал тыльную сторону ладони. — Спасибо, что подарили ему жизнь. Ифань помог мне снова чувствовать себя живым – верит в меня даже когда я сам в себя не верю. Это очень важно для меня. — Я рада это слышать. Могу я... Прикоснуться...? — женщина склонилась ближе, когда Тао без слов сам поднёс её руку к своему лицу. Тонкие мягкие пальцы неспеша очерчивали линии по коже, создавая точный образ – госпожа Ву улыбнулась. — Вы очень похожи на госпожу Мин, нет сомнений, что вы её сын. Это признание прозвучало так неожиданно, но в тоже время довольно... Предсказуемо? Впрочем, их разговор прервался неожиданно наступившем тишиной, посреди которой уверенно звучал голос Чанёля: — Итак, раз уж все приглашённые гости в сборе, пора начинать.