***
— ...Ясно, я внесу вас в своё расписание, — Дери вышел на кухню, уже заканчивая разговор с новым клиентом, и уже когда выключил телефон, то заметил Лу. — Доброе утро. — Сегодня снова допоздна? — Хань разливал готовый кофе по чашкам с уже привычно беспристрастным лицом. С самого начала их близкого знакомства на его лице была непроницаемая маска безразличия, из-за чего казалось, будто и разговор поддерживал больше потому, что не хотел надолго растягивать неловкое молчание, а не из живого интереса. — Да, так и есть, — Кунхан остановился в метре от него и следил за всеми движениями. В какой-то момент, заметив что-то странное, ухватился за его запястье и тем самым поймал взгляд. — Что? — Давно у тебя дрожат руки? — Я уже говорил, что у меня сильная ломка из-за отказа от сигарет. Поэтому я такой раздражительный, не могу спать и руки дрожат. — Если это из-за ломки, почему тогда ты не можешь смотреть мне в глаза? — Вон подозрительно сузил глаза, пока Лу пытался найти этому правдоподобное оправдание и всё время не мог сфокусировать свой взгляд надолго. — Я... Доставляю тебе проблемы? — наконец посмотрел прямо в глаза, отчего Дери, даже не задумываясь, отпустил его руку и вздохнул. — Дело не в тебе, Лу. Просто... — Называй всё своими именами. Это ведь из-за меня вы с Сюйси поругались и тебе больше не рады в "Only Human". От меня одни проблемы... — Хань опустил голову, упираясь ладонями в столешницу, но буквально в следующий миг дрогнул от неожиданности, когда Кунхан подошёл ближе и обнял. — Я знаю, что тебе очень больно, ты не можешь выразить свои эмоции, поэтому поступаешь необдуманно. Я просто хочу, чтобы ты знал – я буду рядом, пока тебе не станет лучше. — А станет ли? — прозвучало до мурашек пугающе из-за безразличия. — Прошёл уже месяц с расставания, а я до сих пор... Чувствую себя ужасно уязвимым и слабым. Ненавижу это чувство. — Может потому, что ты слишком долго притворялся сильным? — Почему ты понимаешь меня лучше, чем те, кто знает меня всю жизнь? — Не знаю, может я просто умею угадывать чужие желания? — улыбнулся Дери, пожимая плечами, и наконец отстранился. Но ещё некоторое время смотрел на заметно притихшего Лу. — С тобой точно всё в порядке? — Я просто... устал всё время кому-то доказывать, что имею право быть слабым. — Уверен, что тебе правда это нужно? — Кунхан осторожно коснулся его лица, заправляя за ухо пряди волос, и заметил два блестящих гвоздика на заметно припухшей мочке. — Когда ты успел побить ухо? — Дня два назад? — немного неловко пожал плечами Лу Хань, как бы невзначай поправляя волосы так, чтобы отросшие пряди закрывали уши. Вон настойчиво повернул его голову и откинул пряди с другой стороны – тоже сразу два прокола. — Лу, ты не забываешь обрабатывать их? — Всё в порядке, я только недавно обработал серьги. Мастер говорил мне, как за ними ухаживать. Дери только вздохнул, наконец отпуская его, и сел завтракать. Времени было ещё много – обычно салон открывался с девяти утра, а сейчас только перевалило за семь часов. Лу Хань молчаливо стоял у окна, попивая остывший кофе, и как будто совсем не замечал ничего вокруг. Только когда Кунхан снова к нему обратился, обернулся. — Классно готовишь, Лу. Никогда бы не подумал... — ...Что парень из богатой семьи умеет готовить? Есть такое. Но мне просто это нравится, — Хань пожал плечами, оставляя пустую чашку на подоконнике. — Но почему ты готовишь на одного? — Я всегда пропускаю завтрак, привычка, — но стоило только развернуться, как на мгновение в глазах потемнело и Лу едва успел ухватиться за край подоконника, чтобы не потерять равновесие. Вон оказался рядом, придерживая за плечи. — Лу, что случилось? Тебе плохо? — Со мной всё хорошо, просто голова слегка закружилась. Сейчас всё пройдёт. "Он ведёт себя подозрительно, мне это не нравится. Не хочу его обвинять в чём-то, но это всё точно не нормально. И лучше бы это просто было моей паранойей." — Идём в комнату, у меня ещё есть время, — Дери ненавязчиво потянул его за собой. В просторной комнате они сели на диван, снова неловко замолкая. В такие моменты не хотелось молчать, но Хань не был готов признаться в том, что чужие переживания о его состоянии имеют реальные причины. Поэтому надо было срочно сменить тему, чтобы точно не пришлось врать дальше. — Дери, скажи... — Лу закинул голову, глядя в потолок, и слегка покачивал ногами. — Хотя нет, забудь... — Хочешь знать, правда ли то, что сказал Сюйси? — их взгляды снова встретились. — Ну, если эта тема для тебя не запретная. — Скорее, я не рассказываю об этом всем, с кем хоть немного знаком. С Сюйси я знаком с тех пор, как переехал сюда и... Фактически, он один из троих человек, кому я об этом рассказывал. — Троих? — Да, правда, сейчас их осталось двое. — Потому, что ты больше не доверяешь Лукасу? — Нет, потому, что... Одним из этих троих была Ли Мин Цзюй, это она меня познакомила со своими друзьями. — И... Что тогда произошло? — Кунхан вздохнул, отводя взгляд. Этот вопрос каждый раз причинял боль и поднимал наружу давний страх, так надёжно до недавнего времени похороненный в глубине души. — Я только получил права и взял у знакомого машину. Было около полуночи, я гнал по пустым улицам – нигде не было ни машин, ни пешеходов, а потом... На очередном повороте я вовремя не заметил девушку, которая переходила дорогу. Я... — воспоминания о том вечере причиняли боль и Дери ненадолго замолчал, разводя руками. В его жестах заметно появлялась нервозность, когда подсел на край, опуская голову. — Я запаниковал. Точно не помню, смог ли я сам вызвать скорую или нет. Помню только, что... Гнал оттуда как ненормальный, а уже на следующий день собрал вещи и уехал в другой город. Сменил номер телефона и... Придумал себе этот ник, чтобы не спрашивали моё настоящее имя. — И ты не знаешь, что стало с той девушкой? — Нет. Мне страшно узнать, что она не выжила, — он запустил пальцы в свои яркие волосы, больно оттягивая их, и дышал тяжело. Лу Хань нервно покусывал губы, не зная, как должен поступить или что сказать, но... Потом просто подсел ближе и немного неловко обнял. — Прости, что напомнил об этом. Но... Мне не важно, что было тогда. Сейчас ты рядом, не осуждаешь меня за мои поступки и заботишься, хотя мы не так давно знакомы. Ты хороший человек, я это знаю. — Спасибо, Лу, — украдкой улыбнулся Дери, но уже через несколько минут разомкнул эти объятия и посмотрел на часы. До первой записи оставалось ещё около часа, но ведь нужно было ещё подготовить рабочее место и инструменты. — Мне уже пора. Приходи, если будет скучно.***
Пасмурное утро постепенно сменилось дождливым днём, стучащим тяжёлыми каплями в окна. В квартире царили лёгкие сумерки, посреди которых тонкими ниточками извивался дымок от ароматических палочек – в воздухе смешивались в прекрасном танце ароматы сандала и ладана. Бэкхён зачарованно наблюдал за тем, как Чанёль в полной тишине зажигал повсюду маленькие свечи. Маленькие дрожащие огоньки на подоконнике, у кровати и на полках создавали приятную атмосферу – тёплую и загадочную. — У нас сегодня свидание? — намеренно понизил голос Бэк, хитро улыбаясь. Пак оглянулся, закончив расставлять свечи, и неоднозначно пожал плечами, после чего осторожно достал из глубины комода электропроигрыватель. Старший тихо захихикал, устраиваясь удобнее на кровати, где всё это время лежал. — Принимаю заказы музыки, — с особой теплотой Чан перебирал сложенные отдельно виниловые пластинки. — Сначала Queen на кассетном магнитофоне, а теперь оказывается, что у тебя хранится целая коллекция винила. Чанёл~и, ты превращаешь каждое наше мгновение в эстетику прошедшей эпохи. А я снова и снова влюбляюсь, — довольно улыбался Бэк, подпирая ладонью голову. — Я обожаю всё, что связано с музыкой, а винил – это королевский стандарт красоты. Всё для моего любимого короля. — У тебя ведь есть альбомы Ланы? — "Born to Die" или "Ultraviolence"? — Чан достал две названных пластинки и обернулся к нему. Бэкхён кивнул, указывая на первую, и Пак поставил проигрываться именно этот альбом. Лишь когда зазвучали первые ноты, сам лёг рядом, отзеркалив позу старшего. — Хочешь о чём-то меня спросить? — Я думал, это у тебя есть ко мне вопросы. В конце концов, в последнее время много чего произошло и... Чанёль покачал головой и лёгкими движениями убрал упавшие на его лицо светлые пряди чёлки, заправив за ухо, а потом взял за руку и нежно поцеловал бледные костяшки пальцев. — Я никогда ещё не чувствовал себя настолько легко, как с тобой. Как будто, мы знакомы всю жизнь. Даже если я чего-то не знаю о тебе, это всё равно не мешает мне. Я просто знаю, что ты никогда не сможешь причинить мне боль, Бэкхён. — Потому что ты – моё отражение, ты – всё самое лучшее, что есть во мне. Причинять тебе боль — непростительное преступление. К тому же... — Бэк с тоской опустил глаза. — Однажды я уже потерял любимого человека, когда не смог защитить. Я стал сильнее, чтобы не повторять те же ошибки снова, — когда вновь поднял взгляд, подался вперёд и оставил на губах мягкий поцелуй, улыбаясь. — Король моего сердца – только ты, Чан. Пак сам повторил этот поцелуй, растягивая нежность чуть дольше, после чего опустился на подушку, ненадолго прикрыв глаза. Бэкхён опустил голову на его грудь, прислушиваясь к биению родного сердца, и млел от приятных касаний. Чанёль медленно поглаживал его по спине вдоль позвоночника, перебирая в голове варианты для дальнейшего развития разговора. Но пока что в приятной тишине было слышно только приглушённый шум дождя за окном и высокий голос Ланы Дель Рей, звучащий в каждой песне альбома так уместно в этот дождливый день. — Чанёл~и, — тихо обратился к нему Бэк, — почему именно ладан? — В память о моей маме. — Сегодня день её смерти? — Нет, он только завтра. Но мне хотелось о ней вспомнить сегодня. — Ты помнишь, какой она была? — Смелая, добрая, но хрупкая внутри — прямо как ты. Я помню её внешность очень смутно – мне едва ли исполнилось пять, когда её не стало. Но я помню, как её волосы всегда пахли ладаном, который она жгла несколько раз в год в память о моём отце. У меня есть лишь одна фотография – с их свадьбы, я во многом на него похож. — Ты говорил, что твои родители оба были родом из Южной Кореи. Почему же ты с рождения живёшь в Китае? — У отца здесь были хорошие знакомые и если бы не одна случайность, мои родители бы вместе эмигрировали в Китай. Но буквально за месяц до предполагаемого отъезда отец стал свидетелем криминальных разборок. Зная, что рано или поздно его всё равно найдут, уговорил маму лететь одну. — Печально, что твой отец так и не узнал, каким прекрасным ты стал. — А мне страшно представить, как бы сложилась моя жизнь, если бы мама с папой не ушли так рано, — Чанёль смотрел в потолок, лишь слегка поглаживая ладонью по линии плеча Бэкхёна. Старший приподнялся на локтях и оглянулся на него. — Почему? — Я не уверен, что... Так мы бы смогли встретиться. Может, я бы жил в совершенно другом городе, никогда бы не знал никого из своих друзей, с которыми после выпуска из старшей школы поехал в курортный город, где ты проходил реабилитацию... Это был бы совершенно другой я, Бэкхён. — Тогда и я был бы другим, а другой я не стал бы ждать так долго, чтобы разрушить тиранию отца. Другой я, возможно, вряд ли бы встретил Кёнсу, но определённо точно бы нашёл способ встретить тебя, — Бэкхён склонился над ним, глядя в глаза, и плавно провёл пальцами по линии скул вниз, к шее, загадочно улыбаясь. — Знаешь, мне впервые захотелось написать книгу о людях, которых не существует – о нас с тобой, совсем других нас. Мы никогда не узнаем наверняка, как бы сложились наши жизни в той версии реальности, где твои родители прожили долгую жизнь, а я смог бы сбежать с матерью от отца. Но я хочу сам создать такую реальность, где наши с тобой давние мечты осязаемы, а мы не утопали в чёрном болоте отчаяния, теряя всё, что нам было дорого. Наша маленькая утопия на двоих, Чан. — Я буду ждать эту книгу, учти. Хочу быть первым, кто прочтёт её. — Конечно, — Бэк склонился, вновь коротко целуя его губы, а после лёг рядом. Чан развернулся к нему, всматриваясь в тёмные, почти чёрные в тусклом освещении глаза – такие глубокие, будто в их глубине скрывался целый океан. А может, это и правда так. Оба уже давно сбились со счёта, которая песня звучит, и упустили момент, когда за окном стих шум дождя. Эта блаженная тишина, одетая в тончайший шёлк из музыки и ароматного дымка, невероятно успокаивала. В этом месте время как будто бы замедлилось, незаметно продлевая это невероятное мгновение совершенства. — Ты всё ещё переживаешь о том, что было на прошлой неделе в баре, — звучало скорее, как утверждение, нежели вопрос. Старший вздохнул, без слов давая свой ответ. — Я не должен был так срываться на них. Меньше всего я хочу, чтобы кто-то из ребят начал меня ненавидеть или избегать. Они подарили мне много светлых моментов, мне будет очень больно, если... — Не волнуйся, — успокоил его Чанёль, — мы обязательно снова все соберёмся и поговорим об этом. — Ты даже не спросишь меня, кем были те трое, что погибли по моей вине? — Дай подумать... — Пак заложил руки за голову, вновь глядя в потолок. — Первым бы Кёнсу, ведь ты всё это время винил себя, что не смог его спасти. — Так и есть. Значит, ты сможешь отгадать и кем были ещё двое? — Не уверен. Но... В твоей книге ты ведь писал, что твой отец пустил себе пулю в висок, когда ты рассказал о его тёмных делах полиции. Значит твоя месть удалась – он этого заслуживал. — Так и есть. — Ты ведь приврал о его смерти для книги, я прав? — Кто знает, — флегматично пожал плечами Бэк. — Но... Кто тогда третий? У меня нет никаких предположений. — Третьей была наша домработница, Исыль. Она работала у нас не так долго, но всё же для меня была важным человеком. Отец постоянно домогался до неё и сделал своей любовницей против воли. Исыль не могла уйти – ей нужна была работа, где хорошо платили, чтобы вылечить дочь. Когда я рассказал обо всём, что сделал мой отец, кто-то слил информацию об Исыль в СМИ. Меня не было в стране, когда это случилось. Мне позвонил Чунмён и сказал, что её нашли мёртвой на берегу реки Хан. Я до сих пор не знаю, что произошло на самом деле. Но и не верю, что она сама хотела умереть. Вот почему её смерть... Тоже на моей совести. Я снова никак не мог повлиять на события и спасти жизнь значимого для меня человека. — Бэкхён~а, — их взгляды встретились снова и Чанёль взял его за руку, переплетая пальцы, — что-то в этой жизни мы не можем предугадать и предотвратить. Это не значит, что мы допустили ошибку или ничего не сделали. — Я знаю. Но от этого вряд ли что-то изменится. Это просто факты – упрямые, холодные, бесчувственные факты. Даже если я никак не мог на это повлиять, я не смогу этого забыть. — Тебе не идёт грусть, Бэкхён, — Пак приподнялся на локтях и теперь уже сам смотрел сверху вниз. Осторожно и нежно, будто пробуя на вкус, увлёк любимого в поцелуй, жар от которого разрастался и вспыхивал по телу подобно дрожащим огонькам множества свечей вокруг. В ушах эхом звенела музыка, но границы реальности медленно терялись в нежности касаний. Это их личный рай в темноте.