Правда ли ты птица счастья?

      Птица почти не удивилась, лишь покачала головой. – Ох, малышка… Вам ведь нельзя сюда, ты помнишь?       Он опустился на один уровень с ней, смотря на чуть угрюмое и виноватое детское личико. – Пьестите… – Пойдём, маленькая.       Дрим поднял малышку на руки и повернулся к Найту. – Периодически у нас здесь появляются дети, они живут в отдельной комнате. Пойдём, быстро вернём её няням и продолжим. Заодно увидишь немного больше.       С этими словами спустился на этаж ниже, а девочка на его руках в это время неотрывно смотрела на Найтмера. Тот же, уж было испугавшись, напрягся что это обвиняемая, так как та чуть испугалась, уже сделал шаг, чтобы отдёрнуть птицу. Но когда её подняли, сказали про няню — чуть подуспокоился.       Внимательно посмотрев на то, как ребёнка поднимают, выдохнул.       Девочка была ещё маленькая, и так заинтересованно смотрела, что он не удержался. Максимально вобрал ауру, показал щупальца, помахав ими. Увидев, как ему улыбнулись и помахали в ответ — позволил себе лёгкую улыбку, сделав пару фигур из щупалец. В ответ был восторженный взгляд и лёгкий смех. Тут же спрятав щупальца обратно, пока это не увидел хранитель, невозмутимо спросил: – Это дитя одного из твоих коллег? И до какого возраста они здесь? Им разрешено выходить?       И перед тем, как Дрим успел ответить на этот вопрос, девочка воодушевленно вспыхнула. – Дяди с мамой ушли куда-то, но эти люди говоят, она сколо веньется! Мне сказали, что мамочку забьяли в холошее место, и потём она пьидет за мной! Н-но одни плохие дяди говоят, ч-что мамочка плохая и оставила меня...но я им не вею! Моя мамочка самая лучшая!       Она положила голову на плечо позитивного, который как-то подозрительно замолчал и даже помрачнел.       Найтмер зарычал. Угрожающе, пусть и тихо, чтобы не напугать ребёнка. И тут же вцепился в руку птицы, заставив развернуться. – Мы идём в суд. Сейчас же. Я должен сам убедиться, что происходит. Я могу читать малейшие эмоции, ты тоже. Если мы объединим потоки – сможем увидеть причину этого. Я не позволю ещё кому-то умереть по ошибке! – и взял ладонь девочки в свою, мигом стараясь погасить вспыхнувшее раздражение, – Сейчас мы пойдём к дядям и докажем, что твоя мама не плохая, малышка. Даю слово, я добьюсь правды. Постараюсь сделать всё, чтобы ты была счастлива, — и аккуратно положил ладонь на её щёчку, забирая страх.        Девочка сперва испугалась, сжимаясь в плечо Дрима, но после этого она улыбнулась. Сама же птица счастья тяжело выдохнула. В этот же момент рядом оказалась няня, в руки которой Дрим передал девочку, перед этим сказав что-то вроде: "следите лучше за детьми". Та, извиняясь, скрылась, а девочка во время этого радостно махала ручкой. Когда они спустя пару минут исчезли, Дрим чуть обернулся. – Найтмер, – его лицо и голос были серьёзны, даже немного печальны, – Мать этой девочки была казнена около месяца назад по обвинению в нескольких убийствах. Эта малышка окажется в приюте спустя пару дней.       Его поразило словно громом. Он отшатнулся, в неверии качая головой. Враз дыхание будто спёрло. Насколько мог сдержаться, произнес. Надеясь, что голос не начал подрагивать. – Больные ублюдки. Вы чёртовы мудаки! – ощущая, как бурлит внутри негатив, начал рычать сильнее, – Теперь даже разговаривать с тобой не хочу. Отведи меня в комнату, и не смей больше приближаться, – дыхание шло хрипло. Негатив стал заполнять коридоры. Кажется, вдали услышал чей-то плач.       Он ведь… Несерьёзно? Он не мог…       И на что он надеялся? Этот придурок… Нет, он даже не хочет с ним общаться после такого. Будет проще поговорить со своей версией. Этот… Он не заслуживает прощения. Нет.       Мечта чуть отошёл на шаг, после чего принялся заполнять здание привычным позитивом, дабы всё было под контролем. Вместе с этим он нахмурился, и Найтмера вновь окутали путы, крепко сжимая. Вскоре тот оказался буквально закинут в первую попавшуюся не жилую комнату, которой оказалась кладовка. – Ну и сиди здесь!       Дверь захлопнулась и оказалась закрыта. – Ну и пошёл ты! – ударил кулаками по двери, вымещая всю злость, крича так, чтобы было явно слышно, – Я не хочу видеть того, кто делает детей сиротами!       Спустя полчаса, когда злость и дикая боль немного скрылась, вытер лицо. Он не заметил, когда начал оплакивать незнакомую девушку. Прокручивал в памяти то, что пообещал. И загонял себя в угол, сжавшись, ощущая дикий стыд.       Но когда ноги совсем затекли, слёзы уже перестали сильно стекать — выпрямился. И случайно задел едва освещаемую из дверной щели коробку.       Осторожно открыв крышку, засунул туда руку. Что-то перекатилось под пальцами, потревоженное. Маленькое, звонкое.       Раскрыв полностью коробку, набрал в ладонь что-то рассыпчатое. Поднёс к краюшке света. И тут же удивлённо поднял брови.       Маленькие камушки-бусины стали переливаться на свету, отражая его радужными бликами. Засунул руку в коробку снова — и нащупал ещё бусины. Разного размера, формы.       Творческая коробка? Может, это дети притаскивают?       Увлёкшись, начал рассматривать и другие коробки. В одной были перья, в другой катушки с нитками, в третьей наспех вырезанные деревянные фигурки.       Уже думая, будто понимает, что будет в других, открыл новую, куда более маленькую коробку.       В ней оказалось не что-то для рукоделия. Фотографии. Разные фотографии, что цветным смешанным ворохом случайно посыпались на пол от неожиданности и не вовремя отдёрнутой руки.       Подводя каждую к свету, принялся рассматривать.       Вот его версия, вот версия Дрима. Вот какие-то незнакомые монстры и Дрим, вот его версия. Ещё его версия. И ещё.       Почти пару десятков фотографий с Найтмером из этого мира. И это было жутко, так как они с ним выглядели одинаково, разве что были различия во взглядах и одежде. Ну, когда он был в своей первой форме. Со скрипкой, на фоне заката, на…       Отложив похожие, не глядя, ибо ну его нафиг, заметил ещё одну фотографию. На ней была запечатлена… Девушка? Чёрные волосы, пронзительные голубые глаза… Кто она? Лучшая подруга? Первая жертва суда?       Спустя время нашлась даже скрипка. Без смычка, зато хорошая. Скрипку положил рядом и продолжил искать ещё упоминания этой девушки.       Дрим в это время старался работать, но его переполняли различные чувства, в основном негативные. От него даже некоторые работники шарахались, ибо он был не в лучшем состоянии. Но примерно спустя час он решил вытащить Найтмера из кладовки, хотя почему-то был на того обижен. Он открыл дверь, после чего глянул на Негатива.       Найтмер, увидев как прибавился свет, раздражённо посмотрел на прибывшего. И, не говоря ни слова, перевернул ещё одну фотографию, прижав скрипку ближе к себе. Он надеялся всё же найти смычок и будет обидно, если её отберут. Он всё ещё дико обижен.       Дрим осмотрел того и выдохнул. – Пойдём, я хочу показать тебе кое-что.       Ощетинившись, сложил руки на груди. И отодвинулся во тьму кладовки. – Уже показал. Или ещё одна сиротка подоспела? Ах, точно, ты повёл туда, где я бы не увидел как работает ваша организация на самом деле? И как тебя ещё карма не сожрала? – выставил вперёд щупальца, прижав к себе коробку с фотографиями. Наверху была та самая, с девушкой.       Дрим мимолётно заметил фотографию бледной девушки с тёмными короткими волосами, после чего тут же вернул к ней взгляд. Он умудрился быстро выхватить коробку из рук Найтмера и достал ту самую.       Он принялся смотреть на неё пустым взглядом, после чего тяжело вздохнул и тихо сказал: – Её звали Ани.       Найтмер ощутил, как повеяло тоской. Сильной. Почти такой же, как при упоминании о брате. И, на миг позабыв о том, что хотел только что придушить этого заносчивого индюка, посмотрел на него. – Кто она? От тебя веет тоской... – не стал скрывать привкус эмоции, пристально вчитываясь.        Дрим сперва молчал, продолжая печально смотреть на фотографию, после чего тяжело выдохнул, собираясь с мыслями. – Я любил её, но она… Она ушла из жизни ещё давно, я даже не успел признаться ей…       Найтмер, приготовившись к любому ответу кроме такого, сжал губы. Вчитался в эмоциональный фон. Понял, что траур ещё не прошёл. Он остался там, спрятанный, всепоглощающий.       Они после ещё поговорят об этом дитя. О том, насколько их организация слепая, и что им нужно пересмотреть всё от самого фундамента. Но сейчас…       Сел удобнее, всё же сняв с колен скрипку. И вытянул руку. – Сядь и дай мне свою ладонь. Не спрашивай. Просто сделай, что я прошу.       Он мудак. Редкостный. Но никто не должен страдать по такой утрате.       Он ему наподдаст. Обязательно, и с толком. Но чуть позже.       Дрим удивился, но всё-таки присел рядом и протянул Найтмеру свою руку, не зная, чего ожидать. Он мимолётно заметил фото брата и чуть сглотнул. Найтмер закрыл глаза. Сосредоточился, ощущая, как дрогнула чужая рука. И проник в его воспоминания.       Заменяя, удаляя лишнюю боль, он вчитывался в каждое. Видел её подарок, видел его любовь, как тот потерял её, как она погибла, оставив огромную рану.       И чуть уменьшая чувства. Все светлые моменты, что были омрачены огромным горем, он чуть осветлил. Съел глубокую печаль, оставив тоску, как по минувшим дням. Чтобы тот при прокручивании воспоминаний мог вновь улыбнуться чему-то дорогому.       Боль он почти осушил. Убрал траур, сменив на лёгкую, уже будто пережитую печаль. Ровно настолько, чтобы помнить, но уже не плакать каждый раз.       Он проворачивал это подчинёнными, чтобы не фонили лишний раз негативом.       Позитив внутри птицы сделал своё дело, восстанавливая участки. Так осталась лёгкая тоска, все воспоминания были чуть осветлены, и этот груз стал куда легче.       Это заняло не больше пары минут, но он уже ощущал себя выжатым. Он действовал аккуратно, чтобы не захватить лишнего. И отпустил ладонь, отодвинувшись в другой угол, ощущая, как магия уже осталась в малом количестве. – Ничего не говори, – хмуро произнёс он, скривившись, – Я всё ещё хочу засунуть пару коробок тебе в таз. Просто заткнись.       Дрим слабо улыбнулся и даже хихикнул на эти слова. Искренне… Сейчас на душе было куда… Спокойней? Действительно, было намного легче.       Найтмер, злобно зыркнув, вновь прижал к себе скрипку. И, немного погодя, всё же собрал пригоршню бусин и кинул в него. Уж от всех не увернётся.       Дрим закатил глаза, а одна бусина всё же в него попала, но он не обратил на это внимание. Он отошёл к одной из коробок и спустя пару минут достал оттуда смычок. – Мой брат любит играть на скрипке…       Вновь, вновь эта тоска!       Ну уж нет, это он очищать не будет. Пусть сами разберутся. Тут хотя бы есть шанс всё исправить.       Удивлённо смотря на смычок, он переводил взгляд от него на Дрима. Увидел что-то в его глазах, прикусил язык, чтобы не сказать что-то едкое, что давило бы. И закатил глаза, вздохнув. – Пока к нам на холм не стали каждый день приходить жители, я учился играть на скрипке. Брату больше понравилась флейта, мне – скрипка, и мы подолгу играли любимую песню. Кажется, тогда в нашей вселенной пошла молва о поющих нимфах.       Хотел было протянуть руку за смычком, но передумал. Не было настроения. Да и вторая сломанная рука явно шла не в плюс игре.       Выпрямив спину, смерил холодным взглядом. – Ты хотел что-то показать мне. Я пойду, но только если мы сейчас же отправимся искать подходящую для девочки семью. Я тоже буду сканировать их, чтобы не утаили ничего. Перед тобой-то будут плясать, говоря что они ангелы. А ей нужна нормальная семья. Это не заменит ей матери, что забрали. Но хотя бы не продолжатся страдания.        Дрим слабо кивнул, после чего вышел из кладовки и приказал Найтмеру идти за ним. – Могу даже показать тебе дело, по которому её мать была казнена. Хмыкнув, он, стараясь сделать это незаметно, собрал чуть бусин из коробки в кулак, тихо засыпав в карман. По дороге можно будет иногда кидать их в птицу. Так, чтобы драку не устроить, отвлечься. Пока они не разберутся с ребёнком. А потом – его брат не его – даст пару десятков подзатыльников как наказание за дебилизм. Или отшлёпает, как маленького, чтоб неповадно было так себя вести. В угол такую махину не задвинешь, и уши не надрать, так хоть как-то обучит этого индюка. – Да. Но не только на бумагах. Я хочу так же просканировать свидетелей. Знаешь, есть такие слова: "подстава" и "самозащита", и будет очень неприятно, если именно одним из этих слов опишут ситуацию. И так же, если ребёнок был свидетелем, просмотрю и её воспоминания. Уж у неё всё в памяти сохранится – тут не обманешь. Дрим провёл Найтмера в какую-то комнату со стеллажами. Там сидели два парня, которые сразу после указания Дрима достали и отдали ему какую-то папку с подписью "Дело Элизабет Чандлер". Дрим попросил их исчезнуть на пару минут, что те тут же сделали. Когда они остались в комнате вдвоём, Дрим отдал папку Найтмеру. Там была информация о девушке, о людях, которых она убила, о дате смерти, о суде. Содержание выглядело примерно так: Элизабет Чандлер родилась и выросла в штате Калифорния, город Малибу. В возрасте семнадцати лет убила своего отца, почти смертельно ранив мать и брата, украв их деньги, после чего сбежала из дома. Родила от неизвестного человека дочку по имени Эмма в возрасте двадцати одного года. Спустя два года после этого вышла замуж за богатого человека *****, после чего убила его спустя три месяца замужества. Была в бегах, скрывшись в неизвестном городе на время, после чего отправилась в Нью-Йорк, где ещё раз вышла замуж, убив мужа и его брата спустя несколько месяцев. Была поймана во время попытки уехать из страны вместе с пятилетней дочерью. Некоторое время не желала ни с кем контактировать, но на суде признавалась в своих преступлениях и была казнена. В досье также были её фотографии. На одной из них она была улыбающейся темноволосой девушкой с маленьким ребёнком на руках. Она выглядела такой счастливой. На другой было изображение измученной, обречённо смотрящей в камеру, девушки. Найтмер, взяв щупальцем папку, сел на один из стоящих здесь стульев. И принялся читать. Уже на словах о первых убийствах поднял бровь, задумчиво хмыкнув. Семнадцать... Убила спустя три дня после замужества. На суде призналась в своих преступлениях. Задумчиво прикусив язык, не отрываясь от бумаг, всматриваясь в фотографии, произнёс: – Знакомы мне случаи домашнего насилия. Насилие со стороны отца в любом виде, издёвки со стороны матери и брата. Ещё и это "вышла замуж за богатого". Иногда даже отцы не признают своих детей, не то что богатые. Не забавно ли? – всё ещё говорил он сам себе, будто позабыл, кто ещё в кабинете, – Да... Не стал бы богатый брать в жёны кого-то с прицепом. И она тут же убила его... Издевательства? Угроза? Да ей бы нужен был врач, чтобы рассмотреть это. Она могла и вынужденно сделать это, и всё же интересна тенденция отчаяния. Хм... После призналась в своей вине... Кто же её допрашивал? Забавно... Видел я девушку, что допрашивали до такой степени, что она призналась в том, чего не совершала. Пытки, угрозы... Я бы хотел осмотреть того, кто выпытывал информацию. И кто написал об этих преступлениях. Дрим слушал его, после чего позвал тех двух парней, которые были до этого за дверью. Они вернулись к работе, а Дрим с Найтом, захватив папку, отправились в другой кабинет. – Информацию собирала как и полиция из разных городов, так и мои люди и монстры. Допрашивали её разные работники, но последним, кто это делал, был доктор Уиллис. Я могу провести тебя к нему. Или ты сперва хочешь поговорить с её дочкой? – Хмм... – он задумчиво ещё раз пролистал досье, махнув рукой, будто сразу отправляя, – ...я бы вначале хотел бы поговорить с врачом. После этого с дитя. За то время, что буду разговаривать с малышкой, так же хочу видеть мать и брата убитой. Не обвиняемой. Убитой. Жёсткое и безапелляционное. – Можно создать канал связи из аур, и тогда ты тоже сможешь ощутить, не лжёт ли он. Хотя... – ухмыльнулся, сощурившись, – Я могу из него выцарапать правду. Но тогда зайду в кабинет лишь я, чтобы припугнуть. Не хотелось бы тратить своё время на их ложь и лесть по отношению к тебе и сразу показать, что мне плевать на их эмоциональное благополучие при допросе, если уловлю ложь. Не волнуйся, пташка, – прежде, чем ответили хоть что-то, проговорил, – если их вины нет и они чисты – я заберу обратно весь негатив и, хах, может даже заберу воспоминания об их страхе. Но ты услышишь всё, что нужно. Главное – не вмешивайся и не касайся меня сам, иначе тебя тоже поглотит моя аура. Дрим чуть хмуро слушал его, но на моменте, когда тот сказал про семью убитой, даже немного удивился. – Они живут очень далеко от сюда, даже не в этой вселенной... Но я могу приказать привести их сюда. – Было бы неплохо, – кивнул Найтмер, передав щупальцем папку обратно. Было удивительно, как его легко слушались. Не задавали вопросов, сразу соглашались. Мелькнуло ли что-то в голове птахи, из-за чего решил узнать об осуждённых? Начал наконец сомневаться в правильности своих дел? Бродя по коридору, мимоходом вчитывался в ауры сотрудников. Хмыкал, находя лжецов, едва не посмеивался, ощущая страх быть разоблачённым. А иногда ловил на себе взгляд птицы. Нет, не может он называть это Дримом. Его брат – неповторимый оригинал. Сон подошёл к какому-то человеку и сказал ему привести доктора в свой кабинет. После этого он вошёл туда с самим Найтмером и встал у окна, смотря на него пристальным взглядом. Спустя пару минут он вздохнул и сказал: – Думаю, ты хочешь что-то спросить. Найтмер скрестил руки на груди. В голове он уже начал прокручивать диалог с доктором, как нужно будет на него влиять. Проносился лишь один способ. Не самый любимый, зато максимально эффективный. Услышав как произнесли что-то, вопросительно поднял бровь. Потом скривился. Подумал. И всё же рискнул, зная, что тот может опять увильнуть от ответа: – Почему ты так спокойно воспринимаешь просьбы привести свидетелей? Дал мне в руки дело? Ты не похож на того, кто так просто может дать информацию. Дрим чуть ухмыльнулся, немного опираясь на подоконник. – Скажем так – мне интересны твои действия. Ты ведёшь себя неглупо, в отличие от моего брата... – последнюю фразу Дрим добавил уже тихо, чуть закатывая глазницы, после чего продолжил, – ...и я хочу посмотреть на то, чем окончатся твои догадки. Да и, хах, ты в целом ведёшь себя интересно. Найтмер, услышав это, ещё сильнее нахмурился. И, не сдерживаясь, ткнул ему в грудь пальцем, злясь. – Может, потому что я не твой брат? Глупо сравнивать двух совершенно разных монстров. И откуда тебе знать, что могло быть в вашей деревушке, пока ты развлекался с друзьями, что заставило его вести себя иначе? Как ты выразился, "глупо"? – последнее он проговорил уже тише, но не менее злобно. Прищурился, смотря в его глаза, стараясь смотреть на него сверху вниз, как привык, чтобы показать себя, – И, уж поверь, если мои догадки подтвердятся – развлекаться и смеяться буду я. С тебя. С того, как ты облажаешься, пташка. Интересен. Который раз уже слышит это? Ему просто хочется наблюдать – найдёт или нет? Как за новой невиданной игрушкой? Да пошёл он! И не собирается он быть заменой. Не хочет быть тем, кто просто очень походит на потерянного монстра. Развернулся, направившись к двери, бросив раздражённо через плечо: – И когда там уже будет готов доктор? Буквально через секунду после его слов в кабинет постучали. Дверь приоткрылась, и в комнату осторожно вошёл один парень. – Доктор готов, сир. Он ждёт вас. Дрим кивнул, после чего этот парень тут же исчез. Он направился к выходу из кабинета, позвав Найта. Найтмер, проскочив мимо, горделиво расправил плечи, следуя за монстром. Напомнил птице о просьбе остаться за дверью и приготовился. Пройдя первым в помещение, он тут же распустил вокруг себя ауру. Щупальца, ожив, начали шевелиться, распрямляться, угрожающе зависнув над головой. Казалось, и их кончики были направлены на сидящего в кресле врача. Зажёг огонёк в глазу, давая морозной магии негатива показаться в дьявольской синеве. И урчаще-медленно протянул, заставляя кровь в жилах застынуть от первого же слова. Гипнотизирует, пугает, заставляя жертву в страхе говорить всё, лишь бы их поскорее покинули, оставшись один на один с кошмаром. Врач задрожал, что было вполне видно по тому, с какой паникой он отодвинулся на стуле к стене, сглотнув. Да. То что нужно. Птицу он скрыл щупальцами, чуть отодвинув назад, чтобы этого не увидели. Чтобы не зажглись надеждой на спасение. Не сейчас. Никогда, если узнается, что он лгал. Давая сосредоточиться лишь на том, что он говорит, смотрел в глаза. – Итак... – голос вкрадчивый, гипнотический. Аура, клубящая вокруг него плотной тёмной мглой, создавала ещё больший эффект, – К нам дошли сведения, что вы проверяли Элизабет Чандлер, обвиняемую в убийствах, – заметив узнавание в глазах, ощутив сладкий вкус возросшей паники, едва не заурчал. Магия пополнялась, собирая негатив, – Ах, чувствую, что вы знаете, о ком я. Замечательно. Прикрыл за собой дверь ровно настолько, чтобы птица могла всё видеть и слышать. И медленно, тягуче – чтобы ввести в лёгкую панику своим приближением – подошёл к зажавшемуся и вцепившемуся в подлокотники стула. Обойдя стол, вальяжно сел, смотря в суженные от ужаса глаза. Продолжил так же медленно и тягуче, зная, какое впечатление произведёт. Главное не перестараться, а не то пойдёт молва о духе недобром, что головы вскружил и, не дай окончить как Кроссу, соблазнил. Властно, показывая, что здесь всё решает лишь он, прошелестел. Такой голос лучше всего остаётся в мозгу жертвы, заставляя понемногу сходить с ума от ужаса. Делает их уязвимыми. И сейчас он чувствовал, как на него смотрят неотрывно. Следят за каждым движением, опасаясь броска, подобно кобре. – Скажите же мне, доктор, – щупальцем, издеваясь, коснулся подбородка монстра, заставляя вскинуть голову, смотреть прямо в глаз, – Бывают ли случаи, когда дома над жертвами издеваются? – Д-да, – едва находя в себе силы, ощущая, как в горле моментально пересохло, просипел. Руки сжались на подлокотниках до побеления костяшек. Но бежать не смел. Знал, что будет хуже. – Знаете ли вы, что отец может в пьянстве совершить злого с детьми? Что жертву могли обесчестить, избивать на протяжении долгих лет? – Такие случаи бывают... – стараясь всё же не дрожать хотя бы голосом, ответили ему. Поняли, что лучше отвечать самому, иначе могут заставить. – Отлично! – чуть приблизил лицо, давая увидеть то, насколько пылает зрачок, – И вы, конечно же, понимаете, что в момент самообороны жертву можно считать невиновной, в состоянии аффекта, если её жизни угрожали? – Д-да... – он, казалось, забылся. Вот что делает незнание того, что лидер, взгляды которых ты знаешь, совсем рядом. И отвечаешь всё так, как на самом деле, – Есть с-статья. Где... – он взглотнул, смотря боязливо и неотрывно в глаз, немигающий даже, – ...где в целях с-самозащиты – п-при условии, что жертва не пошла на конфликт первая, и оружие было равносильно тому, что взял нападавший – м-можно п-посчитать уб-бийцу невиновной. – Умница... – он, зная, что это лишь сильнее напугает, погладил по голове, внедряя негатив и просматривая воспоминания, – А что же с этой девушкой? Выкладывай всё как есть, и тогда, возможно, я тебя пощажу, – провёл по чужому носу, наслаждаясь стекающим к нему негативом. И врач, белея и дрожа, рассказал всё, что знал. Всё, что ему сказала девушка. Найтмер внимательно слушал. Не перебивал, вытаскивая своей аурой его тёмный секрет, заставляя в приступе страха рассказывать всё без боязни последствий. Больше, расскажи ещё раз. Оказалось, что девушка жила в неблагополучной семье. Её правда били, всячески издевались, загоняя в долгие мучения. И в семнадцать, при попытке отца её изнасиловать, когда он начал её душить, чтобы была покорной — она сама его задушила подушкой. А когда мать и брат попытались накинуться на неё с ножами — сама взяла оружие. И ранила. При появлении дочери от любимого человека, с которым она разошлась по доброй воле, была вновь поймана другим монстром, богатым. Тот, шантажируя её своими связями, взял её в жёны, где жертву постигли повторные издевательства. При попытке побега вновь пошла на убийство, после выстрела, совершенного ей в ногу. Мирным путём разводиться не желал, подкупив суд. Следующий мужчина шантажировал тем, что сдаст JR, и повторно издевался над ней и ребёнком, уже с братом. Их постигла та же участь. Он говорил и говорил – быстро, но разборчиво. Найтмер, видя, что тот иногда расслаблялся, вновь насылал свою ауру, ощущая, как страх постепенно сменяется трепетом. Он уже прочёл все воспоминания, но хотел, чтобы хранитель услышал о том, какую ошибку совершил он и подчиненный. Иногда врач заговаривался, описывал всё подробнее об издевательствах, заставляя кривиться. О всех ранах, побоях и ином насилии повторял вновь и вновь. Уже было достаточно перечислено для того, чтобы сделать выводы. Когда врач закончил на том, что привели даму к нему, Найтмер вновь сощурился, показательно покрутив щупальцами в воздухе. Пора заканчивать. – Каков же ваш вердикт, доктор? Можно было ли посчитать пациентку с лёгкими отклонениями, однако же засчитать произошедшее как состояние аффекта? – Д-да, Лорд... – о, приплыли. Пора закругляться. Недовольно нахмурился, но не вышел из образа. Даже когда заметил, что в глаз стали откровенно всматриваться. – Можно ли было оправдать её в суде, доктор? – Да, – голос того изменился. Стал не так сильно восприимчив к страху. Расскажет всё, уже бодрее. – Но почему же вы не дали показания, доктор? – наклонился ближе, смотря в глаза. Тьма полностью застлала глаза жертвы, давая видеть только своё лицо, свой глаз. – Наша организация избавляется от всех, кто совершил злодеяние. Вне зависимости от причины, – сглотнул, переводя взгляд на ключицы впереди сидящего, – Но если бы обвиняемая отказалась принимать свою вину, нам пришлось бы вновь её допрашивать. – Ох, мальчик мой.... – перейдя на тягучий шёпот, чуть улыбнулся, – И что же ты сделал, что она приняла свою вину? – провёл щупальцем по подбородку, видя, как тот стал закатывать глаза. – Я сумел убедить её! – крикнул, горделиво, ожидая похвалу, – Она не верила, но я сказал, что она убила невиновных! Что всё можно было разрешить мирным путём, и она просто повела себя как чудовище! – смеялся, потянувшись к нему, – Сумел, мой Лорд! Она поверила мне и призналась во всём на суде! Я выполнил то, что требовала наша организация! – и уже потянул к нему руку. Но ему тут же прилетел удар щупальцем, заставивший болезненно вскрикнуть. И, когда он испуганно и непонимающе смотрел на него, Найтмер вобрал в себя негатив. Оставшееся впечатление этот переживёт. Ему главное негатив убрать, как обещал, а уж воздыхатель сам избавит себя от ненужного. В ответ непонимающе смотрели, не ожидая такого грубого отказа. Но на него даже не посмотрели. – Можешь входить, – когда и сама комната посветлела, развернулся на столе к птице. И, увидев как тот показался на пороге, повёл плечами, – Сам всё слышал. Разочарован в тебе, птаха. Ты разберись пока с ним, а я, пожалуй, подожду за дверью, – и, не глядя на враз побледневшего врача, который совсем не ожидал увидеть своего босса, спрыгнул со стола, пройдя мимо гиганта. Дрим смотрел на всё это достаточно шокировано. Что...что вообще здесь произошло? Хотя Найтмер был до ужаса обаятельным, причём это даже мягко сказано.