Правда ли ты птица счастья?

      Все эти дни Дрим был сам не свой. Слишком подозрительный, слишком нервный, слишком напряженный и уставший. Куда этот чертов негативный сгусток мог подеваться? Какого хрена? Он ему был нужен. Нужно было снова дотронуться до этого скелетика, покрытого негативом, вновь посмотреть ему в лицо, вновь поцеловать.       Это было необходимо для Дрима.       Да, это не его брат. Но… Почему бы и нет? Пусть это и не совсем тот, кого он так желает, но хоть что-то он может получить.       Глава JR в особенности подозревал прислугу и даже уволил ту служанку, которую встретил, выйдя из комнаты.       И спустя три дня, не выдержав, пообещал всем сотрудникам, что поувольняет их к чертям собачьим, если те не скажут, где этот хренов Кошмар. К счастью для Дрима, крысы в офисе всё ещё были.       Найтмер же весь первый день проспал. Медсестра покрыла бинтами почти всё его тело, но хотя бы промолчала на тему того, откуда у него укусы. Она знала, что что-то случилось, но подробности оставались в тайне. Дала ему мазей, передала больничную рубаху — что было — и иногда пробиралась, чтобы проверить состояние.       На второй день голос стал понемногу возвращаться. Всё ещё было безумно больно ходить, так как, по словам врача, вся магия была просто изодранна. И служанка, что спасла его, внезапно пропала. На расспросы прислуга молчала, не желая давать ему винить себя за то, что её уволили из-за помощи того, кого искал взбешённый хранитель. И в принципе все стали какими-то испуганными. Пошёл слушок, что птаха слишком взвилась, едва не перевернув весь замок вверх дном. Для такого его даже спрятали в потайной комнатке, что слуги создали сами, без окон и с низкой дверью, но это было единственным вариантом.       В первую же ночь он пытался сбежать с Джозефиной. Но купол из позитивной энергии был слишком сильным препятствием, и его душа едва не раскололась полностью, а кости, как от кислоты, начало разъедать, показывая серые участки костей.       На третий день он изнывал от скуки, не зная куда податься. Книги наскучили, сестра уже сменила бинты, и теперь они украшали только его плечи, часть запястий и ноги, взгляд постепенно приобретал осмысленность, и мысль о мести звучала уже чище.       Из-за того, что все силы были брошены на регенерацию — он почти не мог впитывать негатив. Едва ощущал его, от этого быстро слабея, так ещё и из-за купола все эмоции стали отдавать позитивом. Он не мог насытиться, редко просыпаясь и слабея значительно быстрее.       Но вот, при очередном зевке и всего лишь десятой страницы книги, он услышал, как в коморку постучались. И вошёл ещё один слуга, похожий на змею. Он выглядел взбудораженным, то и дело оглядывался, смотря расширенными зрачками на осьминожку. — Нужно сменить место. Босс хочет проверить внутренние стены и обвести их позитивом. Пошли, — и без всяких лишних слов просто схватил его за руку, вздёрнув вверх. И, не слушая просьб идти медленней, буквально бросился по коридорам.       Миновал отчего-то пару служанок, едва не вжав Найтмера в стену, дабы их не было видно. И повёл в тёмную, но в бежевых тонах комнату.       Негативный нахмурился. Он ощущал что-то…странное. Ни негативное, ни позитивное…       И вдруг стул, что стоял к ним спиной, развернулся.       Найт отшатнулся, сзади его схватили лапы предателя. — Я привёл его, Инк. Теперь твоя часть сделки — я хочу, чтобы моего брата приняли обратно, — сплюнул, растормошив застывшего скелета.       Из-за того, что начали подчищать компанию, избавляясь от плохих работников, многие лишились должностей. Да, они были плохими, но они много лет добивались того, чтобы их приняли. И тут появляется чёрная дрянь, что одним махом рушит всё то, что они построили.       О, он ненавидел его. И за эту ненависть его будет ждать награда. Дурак. Ещё не знает, что за предательство ему не то что брата не приведут обратно, так и самого на должности не оставят. — Да не беспокойся ты, вернёт Дрим его на работу, — бросил Инк, подхватывая бедного Найтмера, до боли сжимая его плечи, ещё и заставляя застыть с помощью чернил.       Так он и повёл беднягу прямо в кабинет Дрима, не особо с ним церемонясь. Из-за этой негативной ауры в нём просыпалось раздражение, так что, дойдя до кабинета Дрима, он просто впихнул его туда. — Я привел его, босс, — холодно сказал Инк, стоя в дверном проёме и желая уйти до того, как получит нервный срыв — Отлично, можешь уходить, — сразу после этих слов Инк исчез, напоследок закрыв дверь.       Теперь Негатив мог разглядеть Дрима, сидевшего за своим столом, сложив руки на нём в замок и сверля Найтмера каким-то странным взглядом. Непонятно, то ли безразличным, то ли желающим, то ли просто спокойным. — Я весь штаб перерыл, пока тебя искал, ты в курсе? — также спокойно произнес он, вставая и направляясь к маленькому скелетику. — Не подходи, — прошипел ещё едва слышимым голосом негативный. Но был явственно слышен страх. Дикий ужас от того, что он остался один на один с тем, кто сделал с ним невероятно отвратное. И, не отрывая взгляда, вжавшись в дверь спиной, принялся искать ручку. Сбежать.       Видел, как тот приближается, шаг за шагом. И уже с подкатывающей истерикой, едва стоя на ногах, наконец толкнул дверь назад. Ощутил, как падает в коридор.       Дрим в это время быстрее подошел к нему и схватил за руку, дабы он не упал.       После этого крылатый толкнул его назад в кабинет и закрыл дверь уже на ключ, смотря на старшего серьёзным взглядом.       Он стоял прямо около двери. Негатива нет. Вокруг позитивная аура. Помочь никто не сможет. Бежать некуда. — Что тебе ещё нужно от меня, чёрт возьми?! — Найтмер принялся вырывать свою руку из его хватки. Больничная рубаха не скрывала бинты, что сейчас от новой грубой хватки начали распускаться. — Тебе мало того, что ты натворил?       Страх дико захлёстывал его. Душа бешено колотилась, несмотря на его воинственный крик. Он, уже стуча зубами от дрожи, пытался вырваться.       Дрим продолжал сверлить его спокойным и серьёзным взглядом, после чего прижал к себе. Крепко, но стараясь не давить слишком сильно. — Мне жаль, что я доставил тебе столько боли, Найтмер.       Липкий ужас горячей волной захлестнул его. Сумев себя пересилить, протиснул между ними ладони. Рёбра и плечи вновь начали болеть, и он, от отчаяния, вдруг просто укусил птицу. Сжал зубы, лишь бы отпустили. — Иди к чёрту со своей жалостью. Это не изменит того, что ты сделал, чёртов мудак.       Дрим чуть прошипел, но его рука даже не дрогнула. Услышав слова Найтмера, он вздохнул, но отпускать его пока что не стал.       Только дойдя до своего стола, он усадил его на стул и сел напротив. Выбраться Кошмар бы не смог из-за привычных магических пут.       Уселся напротив, прямо у окна, из которого было видно закат, так что Птица Счастья очень эстетично смотрелся на фоне такого красивого света.       Продолжая смотреть на Негатива странным взглядом и складывая руки в замок, он продолжил: — Я признаю, что действительно жестоко поступил с тобой, Найт, — на этом моменте он очень слабо прищурился, сверля старшего желтыми глазницами, — Но я не жалею о том, что между нами произошла такая связь.       Уже крупная дрожь сотрясала всё тело. Путы вновь сжали, благо хоть не до привычного хруста, но вполне ощутимо для покалеченного. Стук души отдавался в голове.       На последних словах он скривился. Тяжело сглотнул.       К-как? Н-не снова. — Я… — набираясь смелости, смотрел в пол он. — не твой, — уже громче, дыша тяжело, сжимая кулаки. — чёртов брат! — вырвался обрывистый крик, что перешёл после в сиплый хрип. Смотря ему в глаза, прокричал. — И думать не смей о том, что ты натворил, грязный инцестник! Это отвратительно, чёрт возьми! Ты отвратен мне и всегда будешь противен! Забудь о партнёрстве. Я ненавижу тебя! — вновь громко и сипло прокричал, заходясь после в кашле.       Дрожь от адреналина стала постепенно уменьшаться       Конечно же, птице не очень понравилось то, что он говорил, а точнее, не понравилось совсем. Но не стал сейчас злиться или причинять боль негативному, сохраняя самообладание.       Да. Он не его брат. Но он хоть как-то может заменить его. Хотя бы что-то… Что обязательно надо сохранить… — Найтмер, — также серьезно сказал Дрим. — Я не собираюсь причинять тебе боль, однако, — после этих слов он встал, смотря на старшего сверху вниз и наклонился к его лицу. — Ты никогда отсюда не выйдешь. Я не позволю тебе уйти. — Тебе никогда не удержать меня, — Найтмер вжался в стул, пытаясь отодвинуться. Но продолжил. Хуже не будет, не так ли? — И если мне вновь придётся умереть — я сделаю это, но не позволю тебе распоряжаться мной!       И, чуть более свободными ногами попытался пнуть нависшего над ним.       Но ногу поймали налету в крепкую хватку.       «Ангелок» схватил Кошмарика за его маленькую ножку и серьёзным, даже угрюмым взглядом посмотрел ему в глаза, а точнее, в глаз.       Путы ослабли, но Негатив тут же оказался на столе, а его руки держал позитивный. Он наклонился ещё ниже и поцеловал старшего.       Едва не вскрикнув от внезапного подъёма, оказался на холодном столу. Над ним вновь нависали, вновь давили своим телом. Вновь приникли ко рту, благо хоть не засовывая свой язык, помня, что его могут укусить. На сей раз его скулы сжимали, чтобы, как в прошлый раз, не ударили.       Ему не спрятаться вновь. Сейчас вновь будет больно. Вновь переломают всё, действуя исходя из своих желаний. Наплюют на то, что ему плохо.       От этого к горлу подкатила тошнота.       Вместе с этим на глазах появились слёзы, что стали стремительно скатываться вниз. Но теперь Кошмар не вырывался. Меньше дёргается — меньше переломов. Просто терпи. Это закончится когда-нибудь. Терпи. Будь сильным.       Однажды ты отомстишь. Перетерпи эти прикосновения, эту боль, эти укусы и грязный шёпот. Терпи.       Против воли он издал всхлип, отведя взгляд в сторону. Чтобы не видеть того, не смотреть на то, что опять будут делать.       Дрим вскоре оторвался от его губ и бережно вытер слёзы Найтмера, после чего поцеловал его в скулу.       Держа руки Найта одной своей, другой он расстегнул его рубашку и принялся гладить ребра, бережно, аккуратно и практически невесомо. — Не снова, — тихо прошептал. Рёбра, ещё скрытые под слоем бинта, закололи с новой силой. Вспомнил все укусы, то как их сжимали. Как неоном доставали до этих рёбер, принося режущую боль. — Я никогда тебя не прощу.       Отвернул голову. Сжал ноги, ощущая как те начали подрагивать. И рвано задышал, ощущая как руки того спускаются к нижним рёбрам.       Хранитель осторожно погладил его щеку, после чего поцеловал её. — Успокойся, милый… Больно не будет…       Дрим старался не трогать его слишком сильно или больно, так что его движения были очень нежными. Он слабо погладил позвоночник, после чего огладил ребра с внутренней стороны       Каждое прикосновение будто сковывало. Заставляло всё сжиматься внутри. Он даже задерживал дыхание, ощущая, как его трогали. Как проводили отвратительными руками по костям.       После поцелуя появилось желание расцарапать её. Смыть всё ощущение чужих уст.       Внутри от желания укрыться появилось ощущение, будто он съел нечто кислое — просто всё скукожилось, горело внутри подобно огню.       Он не верит ни одному чёртовому слову.       Когда прошлись с внутренней стороны — он зажмурился. Сжал зубы.       Младший продолжал осторожно гладить его, надеясь успокоить.       Прекратив трогать ребра, вновь огладил позвоночник и спустился к тазу. Осторожно огладил его и провёл возле паха, но пока ещё не входя.       Языком в это время начал осторожно гладить шею Найтмера.       Таз скрутило новой вспышкой боли. Сжался, пытаясь отодвинуться, подвинув таз к себе, выгнувшись от этого. А ощутив, как язык прикасается к его шее… Отвратительно горячим и склизким следом проходя по позвонкам…       Тут уж не сдержался. Едва сумел приподнять ноги, сжатые крепко, чуть пихнуть, пусть и слабо. И просипел, уже не веря в то, что всё это прекратиться без боли. — Хватит. Прошу…       Дрим убрал руку от его таза и прекратил лизать шею, однако не отпустил.       Немного усиляя вокруг себя очарование с помощью позитива, он тем же спокойным и ласковым тоном сказал: — Спокойней, дорогой… Ты сам же делаешь себе хуже из-за страха…       Если на кого и могло подействовать это очарование, то точно не на Найтмере. Позитивные чувства лишь вновь начали сжигать его магический резерв, и он постепенно погружался в темноту, уже закрывая глаза от слабости. — Всё равно ты поступишь так, как хочешь, позитивный мудак. Тебе плевать на других. Ты хочешь лишь позаботиться о себе. Я не твой брат, идиот. И как бы ты не старался — я никогда им не стану. Не в этой жизни. Ты всегда будешь для меня чудовищем!       И, вдруг собрав все крохи сил, резко привстал, и, пока мог — всё равно будет больно — ударил того лбом по переносице. Вновь сильно, чтобы и тому стало чуть больно. И пусть.       В груди появилась решимость. Он не успокоится, пока не оставит птицу ни с чем.       Дрим вздохнул, чуть прошипев и убрал эту ауру, а сам Найтмер вновь оказался прижат к столу путами.       Но Сон сохранял самообладание, в целом понимая, что виноват. Он взял старшего за скулы и вновь нежно поцеловал.       Другая его рука в это время всё-таки спустилась к тазу, поглаживая создавшуюся магию, но пока не входя. Он старался быть ласковым, но такое поведение уже начинало раздражать. Однако, крылатый сохранил самообладание и стерпел.       Глухо зарычав, Кошмар злобно посмотрел прямо в глаза птице. Нет. К чёрту покорность. Он не даст этому произойти снова. Может, сейчас отобьёт желание касаться вновь. Так бы он ему и неон откусил, да вот, гадёныш предусмотрительный, понимает, что будет, если пихнёт, что не надо ему в пасть.       Поэтому он, обманчиво покорно, впустил язык позитивного. Расслабился показательно.       Дрима это более успокоило и он чуть углубил поцелуй, продолжая нежно поглаживать пах Найтмера. Осторожно. Без боли.       В тот же миг, когда в рот доверчиво проникли — старался сдержать рвотный позыв. И когда лишь ощутил, как кончик языка приник к его нёбу, максимально глубоко — резко сомкнул челюсти. Тут же потекла кровь, и он услышал приглушённый вскрик.       Мечтатель тут же вскрикнул от сильной боли и оторвался, но негативный лишь крепче оказался прижат к столу.       Тихо шепча себе под нос что-то и вытирая кровь, Дрим смотрел куда-то в пол. Только спустя пару минут, когда боль потихоньку утихала и Дрим создал новый магический язык, он странным и серьёзным взглядом посмотрел на эту непокорную проблему. — Что же, ты не хочешь по-хорошему, это я понял… — говорил он, подходя к шкафу и что-то оттуда доставая. — Что же…       Дрим обернулся и вернулся к столу, держа в руках флакон с розовой краской. — Тогда, хах, по очень хорошему.       Зная не по практике, а по матам глючного о том, что из себя представляет розовая краска — завозился. Сжал зубы, прижав лицо к своему плечу, зарывшись в него носом. Прикусил бинт, чтобы точно не влили то, что не следует.       Он не позволит себя сломать этим. Ни за что. Ни этому мудаку уж точно.       Позитив слабо усмехнулся и подошёл ближе. Положил руку на щеку Найтмера и силой отодвинул в сторону, не обращая внимания на бинты. Надавил большим пальцем на подбородок, чтобы рот хотя бы очень слабо приоткрылся.       Тут же начал понемногу выливать жидкости из флакона.       Захлёбываясь, стараясь всё выплеснуть обратно резками выдохами, ощутил, как та стекает по языку вниз. Слишком жидкая, чтобы пройти мимо языка. Впиталась в магию, заставляя её реагировать.       Нет!       Дрим налил не особо много, но достаточно, чтобы сформировалась нормальная плоть между ног, а сам Найт перестал быть таким строптивым. — Вот и отлично.       Он отложил розовую краску, поглаживая Найтмера по голове и наблюдая за реакцией.       Краска постепенно вызывала странное жжение. Будто внутри что-то стало постепенно разгораться, душной волной собираясь в душе. Скулы всё больше нагревались. Дыхание стало сложно выровнять.       Появилось странное ощущение.       Рёбра закололо, душа стала подобно раскаленному железу, будто её окунули в обволакивающий гель. Стала кружиться голова, вместе с тем постепенно подступала лёгкость. К уже постепенно рассеивающему ужасу стал понимать, что магия начала формировать что-то внизу.       Дрим тепло улыбался, наблюдая за этой милой врединой, после чего спустил руку к его щеке, гладя уже её. — Я постараюсь не причинять тебе боль, милый…       Голос стал разноситься как сквозь туман. Душа уже ощутимо колотилась. Ранее не испытывая подобного, он взволновался, ощущая, как таз навязчиво свербит. Будто требует почесать, прикоснуться.       Не отдавая себе отчёта, распластавшись на столе, он подогнул ноги, и, чуть подвинув таз — потёрся о стол. Мало… Что это за чувство? Почему так плохо? Или хорошо?       Он едва не захныкал, когда в ответ на сжатые бёдра его магия отдалась какой-то сильной пульсацией. Найтмер постарался как-то приглушить позорный звук, но лишь ещё больше появилось желание вонзить во что-то зубы и потереться вновь.       Дримсвап! Дрим усмехнулся, после чего осторожно просунул руку между сжатых ног хранителя негативных чувств, пальчиком гладя его пах, проводя по дырочке, чуть надавливая, но не входя. Второй рукой он что-то доставал из ящика стола       От, оказывается, нужных прикосновений тот всё же не удержал тихий стон. Вцепился в край стола пальцами, сжимая изо всех сил, царапая. И поддался руке, чуть вскинув таз. Но тут же что-то заставило его отодвинуться обратно.       Сознание, несмотря на очень сильный наркотик, было всё ещё против.       Дрима такая реакция всё равно более чем устраивала, но он зачем-то убрал руку. Послышался какой-то звук, после чего Птица Счастья вновь начал поглаживать данное место, но теперь его пальцы были какими-то… Мокрыми?       Он буквально на полсантиметра вошел одним пальцем, мягко оглаживая стенки, чуть надавливая.       Афродизиак, каким бы сильным не был, не мог убрать всю боль. После прошлого раза всё ещё саднило. Издав болезненный стон, он, чтобы уйти от ставшими неприятными ощущений, уткнулся во что-то тёплое. Что-то меховое… Знакомое.       Чуть заскулил, когда проникли внутрь, тихо прошептав «больно». Слишком сильно в прошлый раз повредили.       Младший немного удивился этому, а потом понял, в чём дело. Он вздохнул и, надеясь успокоить Найтмера, поглаживал его по голове, а сам старался применить исцеляющую магию, параллельно растягивая свою игрушку.       Внутри на миг потеплело. Он увидел лёгкий зеленоватый свет, а после ощущения стали иными.       Стенки стали активно пульсировать, уже чуть свободнее сжимая погрузившееся что-то. Внутри всё намокло, будто потянуло что-то изнутри к самому низу живота. Прикусил язык уже спокойнее.       Разум полностью затмил наркотик, затыкая вопящий на заднем плане сознания протест. Слишком тепло, так… Странно?       Птаха обрадовался и наклонился, дабы поцеловать эту прелесть. Всё еще нежно, но теперь более требовательно, не беспокоясь, если вновь язык откусят.       Дрим продолжал растягивать его изнутри пальцами, добавив второй, а после и третий. Уже чуть позже он вытащил пальцы, вместе с этим, разорвав поцелуй и вытерев об салфетку руку, расстегнул ширинку.       Теперь Найтмер почувствовал, как что-то, куда больше пальцев, аккуратно входит в него. Пока совсем медленно, только головкой.       Путы, от счастья и уверенности птицы, спали, и Кошмарик сумел потянуться, ухватиться за меховой край, повиснув на нём. Вжаться, не зная куда себя деть от такого странного горячего ощущения между ног. От нарастающего чувства наполненности, какого-то...Иного на этот раз, заставил всё внутри перевернуться.       В ответ ощутил, как нежно поцеловали. До дрожи во всём теле нежно, страстно, горячо. Разжигая одним только прикосновением внутри новый факел, жаждущий получить всё без остатка, выпить всю даримую ласку. Простонал, ощущая как кружится голова, дыхание всё больше становится порывистым.       Когда стали проникать — на миг появилось неприятное ощущение. Но оно было притуплённое, что вполне легко вынести. Сжав мех сильнее, чуть поддался назад, вбирая огромную, распирающую, горячую и пульсирующую плоть внутрь. Ощутил как чужие руки обернулись вокруг тела. Хах? Он вроде говорил стражнику, что не хочет подобного. Как он… — Кросс, — распознав в нём великана, ощутив мех и гигантские по сравнению с ним ладони, простонал он. И сам потянулся, потёрся о его скулу своей скулой, ощущая такое желанное когда-то дыхание.       Откуда он здесь? Впрочем, какая разница. Главное, что вернулся. Что сейчас прикасается, так необходимо.       Обхватил его бёдрами, не притягивая, просто, чтобы ощутить желанное тело монохромного. Вот так. Хорошо.       Дрим был уверен, что они оба были счастливы. Он вошел глубже, начиная медленно двигаться, немного тяжело дыша от удовольствия. Перед глазами птицы счастья вновь начал мелькать образ его младшего брата. Да… Это превосходные ощущения… Разве что где-то глубокого в душе была обида и горечь от того, что позитив всё ещё осознавал, что скелетик под ним — лишь замена.       Но…       Неожиданно Мечта резко сжал пальцы на костях Найтмера, отчего тому наверняка стало больно.       Какой. К черту. Кросс. ПОЧЕМУ ЭТОТ ГЛУПЫЙ МЕЧНИК МЕШАЕТ ЕМУ ДАЖЕ СЕЙЧАС, ЧЕРТ ВОЗЬМИ?!!!       Мечтатель начал ускорять темп, но, к счастью, не делая толчки слишком грубыми или резкими. Сам он, чувствуя, как в душе бурлит злость и ревность, вновь укусил кошмарного за шею. Как раз за место, которое только начало заживать.       От ускорившегося темпа и чуть больноватой хватки он вскрикнул, не ожидая такого от обычно терпеливого мечника. Но из-за наркотика не ощутил боли, лишь новые искры удовольствия. Сжавшись на магии, создавая ещё больше трения, ощущал как подрагивают ноги. И вновь, вновь начал выстанывать знакомое имя. Громко, иногда выкрикивая, ощущая как от этого всё больше ускоряются.       Вцеплялся в куртку пальцами, тянул на себя, и вдруг — укус. Это было довольно болезненно. Но так горячо.       Не в силах противиться себе, он поцеловал нависшего над ним в скулу. Прижался плотнее, чтобы не тянули за свежую рану, и ощущал как внизу пульсирует всё сильнее. Готовясь вот-вот взорваться.       Сна бы обрадовали эти действия, только вот… Он также понимал, что они направлены на него…       Черт, сейчас птаха мог бы понять злость Найтмера насчет того, что птица считает его заменой своего младшего.       Оторвавшись от шеи, Дримушка, пусть и нехотя, но замедлил темп и посмотрел в лицо Найтмера, сжав его щеки пальцами. — Смотри на меня, братец. — Мы не братья, Кросс, — прошептали. И тут же захныкали. Он был на пике. Оставалось совсем чуть-чуть       Хранитель слабо усмехнулся, но… Как-то по-злому…       Тогда ублюдок (ну вы ведь все сейчас о нём именно так думаете) полностью остановил движения, смотря на Кошмара сверху вниз. — Я не Кросс, Найтмер… — Кросси, — захныкал ещё сильнее, появились слёзки. Он поддался назад, пытаясь вернуть это чувство. И требовательно дёрнул на себя за куртку, сгорая изнутри от чувства.       Крылатому безумно нравилась эта картина. До невозможного. Но имя этого проклятого мечника невероятно портило её. — Я не буду продолжать, пока ты не назовешь моё имя правильно. — Крестоносец, чёрт тебя дери, — уже чуть зло прошипели, сжав бёдрами его таз, повиснув уже полностью, — Монохромный, страж, — когда всё же удалось сделать подобие толчка, простонал во всё горло, — Ха-а…!       Дрим прижал кошмарного к столу, ухмыляясь и чуть наклонившись к старшему. — Быть может, если я распространю свою ауру, то ты быстрее поймёшь?       Постепенно разум стал просачиваться. Да не в то русло. — А если я засуну твой чёртов меч в твой таз, ты наконец перестанешь тормозить и играть в шарады? — и мстительно укусил под самым подбородком.       Тот чуть шикнул на эти действия, но его это скорее наоборот — возбудило. Он негромко хихикнул и посмотрел на Найта, после чего немного увеличил позитивную ауру. — Так я был прав, вы с Кроссом встречаетесь? — Чёрт, почему вдруг стало так жгуче жарко? Слишком жарко — нам нельзя, Кросс. Дорогой, милый, пожалуйста. Уже слишком жарко, — простонал уже чуть болезненно, но всё ещё отчаянно тянясь.       Сон остановил ауру и поцеловал Найтмера, но достаточно быстро разорвал поцелуй.       Он всё же сделал один медленный и плавный толчок, после чего вновь остановился. — Да черт возьми, перед тобой не Кросс, Найтмер! — И как же мне ещё звать тебя, ну сколько можно, — и, чуть привстав на локти, заставил того выпрямиться, сам же повиснув на нём, обвив талию ногами. Наконец так хоть небольшое движение ощутилось.       Чуть повилял бёдрами, на пробу, ощущая вернувшееся трение, вновь разжигающее внутри тот непотухающий огонь. Чужие руки по инерции обхватили его, не давая упасть.       Дриму почему-то хотелось смеяться от действий Найтмера, отчего раздражение потихоньку уходило.       Птица вернул его в исходное положение и возобновил толчки, полизывая шейку.       После этого он оторвался, но ждать своё имя ему уже надоело. — Это я, Дрим, Найтмер, черт тебя бы побрал (авторесса: уже отодрал).       Наконец-то. Он выгнулся, довольно простонав, принявшись тереться о шею нависшего. Но после слов Кросса… Кросса? Он на миг нахмурился. — Дрим? Ну иди нафиг, Дрим. Братьям нельзя. Вышел.       И тут же отпустил, чуть надавив на плечи, отталкивая. Рефлекс и непринятие этого отвратного ему.       Но Найтмера тут же припечатали обратно, а сам крылатый скелет принялся долбиться в него на бешеном темпе, царапая кости нижнего об деревянный стол и вновь начиная кусать его шею — Ах! — слишком резкая смена движений. Магия тут же принялась натягиваться, хлюпать от разницы в размере и из-за обильной смазки. Бугор бился о кости, заставляя дыханию сбиваться.       Пошутил, его возлюбленный просто пошутил. Братишка не стал бы. — Люблю, Кросс, — простонал он, пытаясь выдержать всё то, что навалилось. Слишком быстро. Но он хотел потерпеть. Наконец-то он, хоть на короткое время, но с тем, кого сильно любил. — Ещё, пожалуйста, — отрывисто, через стоны, просил он, — Поцелуй меня! — последнее он простонал, выгибаясь в чужих руках так, что едва не коснулся затылком своих пят.       Слишком интенсивно. Перед глазами будто заплясали звёзды. После длительной стимуляции теперь боль почти полностью исчезла, оставляя приятное трение. И любимое тело, что прижимается к нему, заставляло слетать с катушек.       Дрим же, не обращая внимание на что-то, больно сжимающееся в груди. Только не сейчас.       Плюнув на то, как сильно шатается стол, прижал к себе Найтмера сильнее и требовательно, властно поцеловал его, продолжая с бешеной скоростью двигаться внутри.       Каждый толчок проходился по сладкому пятну внутри, вызывая фейерверки. Найтмер, получив наконец то, что держало на грани — нежность, маленькую часть любви — поцеловал в ответ. Переплёлся с ним языком, поглаживая, вкушая магию, что заставляла гореть сильнее. Со страстью, с нежностью, расцеловывая его уста, едва не мурча от того, как сладко ощущаются быстрые движения.       Внизу всё запульсировало сильнее. Вжавшись в своего любимого гиганта, он, громко вскрикнув, обильно кончил.       Пульсация продолжалась ещё долго, больше десяти секунд. Первый в жизни раз получил разрядку. Да и от так долго любимого.       Дрим же продолжал трахать Кошмарика и только спустя ещё минут десять кончил в него, также прижимая к себе       Ещё спустя несколько минут он вышел, осторожно кладя Найти на стол и осматривая его, вместе с этим поглаживая его щеку. Неприятное чувство в душе становилось сильнее.       Ощущение, когда в сжавшейся после оргазма магии, ещё такой чувствительной, двигались, заставляло едва ли не снова отправится ввысь. Семя выстрелило внутрь, обжигая, наполняя. Ощущаясь странно.       Он прижался к нему, подставляясь под ласки. Постепенно огонёк от наркотика угасал, отнимая все его силы. И он, закрыв глаза, прижался к нему, впитывая ещё крохи тепла, что сопроводили в тёплый, приятный сон. Не отпускал, боясь, что лишь разожмёт хватку — и от него уйдут. Но ещё, пожалуйста, пусть будет ещё этих прикосновений, поцелуев. Ему бы любви глоточек. Горстку, хоть с обочин.       Дрим пару минут грустным взглядом смотрел на очень мило спящего, в то время, как за окном уже было достаточно темно.       Это ведь… Действительно не его брат… Да, очень сильно похож, да, мог хоть немного заменить, но… Его дорогой Найтмер… Он никогда с ним не будет… Ни по своей воли, ни против. Он счастлив, но без него.       И, как бы позитивному этого не хотелось, но этот очаровательный скелетик никогда и ни за что не заменит его полностью.       У Дрима не будет счастья с его братом…       Отгоняя от себя эти мысли, Мечтатель со всё тем же скорбным взглядом осторожно поднял старшего на руки, целуя его в макушку.       Он помыл его и помылся сам, переодел в ту кофту, которую дал в самом начале и понес к себе в комнату.       Уложил рядом с собой и, напоследок заглянув в это милое и спокойное личико, крепко обнял, постепенно погружаясь в сон.