Душа скорбей

Следующим утром, в пятницу, Карлайл объявил, что у него не будет смены в больнице, пары будут укороченными и он вернётся раньше. Сесилия ходила довольной всё то время, что была дома. Она сидела и рисовала абстрактные портреты, не детализируя их, по телевизору шёл какой-то комедийный фильм, и Свон, к собственному удивлению, смеялась тупым шуткам, что слышала. Обычно она не любила комедии ― ужасы, триллеры и драмы были ей ближе. Джексон приучил её к историческим фильмам, иногда включал боевики и фантастику, но больше всего её друг-вампир обожал разного рода комедии и смеялся над ними всегда очень громко, хотя Сесилия подозревала, что смеялся он не над шутками, а над чем-то ещё. Поэтому комедии никогда ей не давались ― она относилась к ним слишком серьёзно, пытаясь соотнести с жизнью и понять, что там смешно, а что нет. Но сегодня в голове было удивительно легко. Она была уверена, что Карлайл после работы пригласит её куда-нибудь прогуляться, а завтра уже будут выходные, и они целых два дня будут вдвоём. Готовый костюм для вечерней прогулки уже висел на вешалке в шкафу. Оставалось только дождаться Карлайла. В половине восьмого звякнул дверной звонок. Сесилия удивлённо отложила картину, направляясь к двери ― для Карлайла было слишком рано, а никаких гостей она сегодня не ждала. Не то чтобы она вообще кого-то когда-нибудь звала. Каллены, если хотели навестить отца и его возлюбленную, обычно звонили сами. Она глянула в глазок и удивилась ещё больше. Сделала вдох и открыла дверь. Глаза гостя распахнулись в неверии. ― Ты? Такой реакции Сесилия точно не ожидала, она даже замялась на секунду. ― Эм, привет, Эдвард, ― пробормотала девушка, ощущая себя неуютно под взглядом, который из удивлённого отчего-то медленно превращался в яростный и обидчивый. Его лицо было измождённым и болезненно худым. Кожа казалась серой и безжизненной, словно лист пергамента. Он выглядел так, словно совсем не спал много веков ― по сути, так и было, но только сейчас Эдвард выглядел именно так. Эдвард выглядел ужасно. ― Прости, я… Здравствуй, ― пробормотал он. ― А что ты тут делаешь? Сесилия не сразу нашлась с ответом, и единственное, что пришло ей на ум, было: ― Живу. Она сжала губы. Его глаза сверкнули, но Эдвард не выглядел удивлённым. ― А вы с Карлайлом?.. ― Да, ― проговорила она, когда пауза неприятно затянулась. ― Что-то не так? ― Нет, ничего… Я просто думал. Просто стоя рядом с ним, девушка чувствовала, как покрывается холодным потом. Он смотрел на неё с опустошённым выражением лица. Он потянулся было к ней, но остановился, отдёргивая руку. ― Он хотел оставить меня в Форксе, но не стал. Кажется, ты мне не рад? ― аккуратно поинтересовалась девушка, но вопрос прозвучал как вызов. Страх всегда заставлял её быть злее и агрессивнее. Прижав руку к груди и чувствуя, как бешено бьётся сердце, Сесилия встретилась взглядом с Эдвардом. Тот уставился на неё в ответ. Его глаза опасно сверкали, усмешка была больше похожа на оскал. ― А должен? ― резко спросил он, а потом покачал головой. ― Прости, просто… Я оставил ту, которую любил больше всех. А ты как живое напоминание об этом. ― Он усмехнулся, обнажив белые зубы, и Сесилия едва удержала себя от того, чтобы отшатнуться в сторону. Эдвард поднял на неё взгляд из-под густой чёлки. Судя по тому, как небрежно лежали его волосы, он давно не мыл их и не расчёсывал. Эдвард так медленно скользнул взглядом по телу Сесилии, что тот словно впечатывался в её кожу. Каллен смотрел на неё почти осуждающе. Сесилия старалась сохранять спокойное лицо, пытаясь переварить услышанное. ― Я не обязана терять свою любовь, правильно? ― Она попыталась проговорить это мягко, но получилось резко и властно. Сесилия не ожидала услышать в своём голосе столько силы. Но безмолвное обвинение её в том, что она просто была здесь, выбило Сесилию из колеи. Она могла понять, почему Эдвард был не рад её видеть, но она не хотела выслушивать что-то. ― Да, ― сухо и тяжело проговорил Эдвард. ― Совершенно не обязана. Эдвард рассмеялся. Это были безумные раскаты смеха. Звук его смеха заставлял кровь в её венах превратиться в лёд. Его губы растянула злобная ухмылка. Он поднёс бледную руку к горлу и прокашлялся. Сесилия не знала, что ещё у него спросить или что сделать: пригласить его или попросить зайти попозже, но тут на лестничной площадке появился Карлайл. Сесилия не сдержала шумного облегчённого вздоха, чем привлекла внимание старшего Каллена. Карлайл бросил на неё взгляд, мгновенно оценивая обстановку, и подошёл ближе. ― Эдвард, ― удивлённо проговорил Карлайл, но тут же улыбнулся. ― Привет, сынок. Рад, что ты зашёл. Проходи. ― Он кивнул на дверь, и Сесилия подвинулась, ожидая, что вампир войдёт. Карлайл втиснулся между ними определённым образом, чтобы загородить Сесилию от его взгляда. Девушка почувствовала себя в безопасности. ― Привет, отец. ― Тон, которым Эдвард обратился к названному отцу, разительно отличался от того, которым он говорил с Сесилией. На девушку, впрочем, Эдвард даже не смотрел и держался так, словно её здесь не было или она была досадным недоразумением. ― Я пришёл сказать, что со мной всё хорошо и… Прости, но зайти я не могу. ― Пожалуйста, я всё равно собиралась уходить, ― проговорила Свон чистую ложь. Она вполне могла погулять несколько часов одна. ― Нет. Я не могу знать, что ты здесь, ― резко проговорил Эдвард, даже не посмотрев на неё, а уставившись куда-то себе под ноги. ― Что ты просто… была там. Мне сложно, но… ― Сесилия не понимала, к кому он обращался. Губы Эдварда скривились. Он уже даже не старался скрывать свои чувства по поводу того, что увидел здесь Сесилию. ― Но это было моё решение и я хочу его с честью выдержать. Прости, Карлайл, ― обратился он к отцу. Сесилия нервно облизала губы, предпочитая промолчать. Поясницу тянуло, а низ живота пронзила острая боль. Её горло сжалось, а плечи неприятно свело, но она заставила себя стоять прямо, стараясь не думать о боли. ― Сообщай почаще, что ты… С нами, ― сказал Карлайл, но тон его стал более напряжённым. Свон побоялась сдвинуться с места, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. Кажется, Карлайл и сам понял, что Эдвард не очень рад видеть Сесилию рядом с ним. Очевидно, он ожидал, что и отец оставит возлюбленную в Форксе, поддавшись убеждениям, что любовь вампира к человеку опасна и уничтожит либо одного из них, либо обоих. Карлайл кинул на неё быстрый взгляд, и Сесилия подавилась воздухом. Сердце у неё в груди сжалось так, что стало трудно дышать. Она впервые видела такой взгляд у Карлайла. Видела похожий ― когда она говорила про Джексона, или когда он смотрел на неё, истекающую кровью, или когда он уходил, чтобы разобраться с Джеймсом, или когда он кинул на неё взгляд, проверяя, всё ли в порядке после нападения Джаспера на Беллу. «Она моя» — вот что говорил этот взгляд. Карлайл мог сколько угодно быть милосердным и жертвенным, но, когда дело касалось Сесилии, всё было иначе. Она была его. Ничто и никто не мог причинять ей боль. Выражение его лица, когда он смотрел на неё, было голодным. Собственническим. Отчаянным. ― Хорошо. Был рад… ― Но Эдвард не закончил. Полный ярости взгляд обратился к Сесилии. Он хотел увидеть Карлайла и совсем не ожидал увидеть здесь девушку, которая была сестрой его возлюбленной, которую он оставил. Наклонив голову, Эдвард вздёрнул бровь. ― Пока, Эдвард, ― с нажимом произнёс Карлайл, и Эдвард, поспешно кивнув, вихрем умчался вниз по лестнице. Сесилия даже не услышала, как хлопнула внизу входная дверь. Внешне Карлайл был спокоен, но Сесилия чувствовала, как всё его тело дрожит. Раньше, чем девушка успела бы что-то сказать, Карлайл оказался рядом, оттеснив её в квартиру, и положил руки ей на щёки. ― Не переживай. Эдварду больно. Но ты в этом не виновата, ― проговорил он, потираясь кончиком носа о её. Сесилия улыбнулась. Она притянула его лицо ближе, пока не смогла прижаться лбом к его лбу. ― Я и не думала винить себя. ― Сесилия сказала правду. Она не была в чём-то виновата перед Эдвардом. Давно прошло время, когда она винила себя во всех вещах, к которым имела отношение. Настало её время получать удовольствие от жизни и чужую любовь. ― Я более чем уверена, что он вернётся к ней. ― Почему? ― Я бы вернулась. ― Сесилия пожала плечами. Карлайл почувствовал, как она сжала руку на рукаве его пальто. ― Я надеюсь, что ты просто не уйдешь. Он скосил взгляд и вдруг, к собственному ужасу, увидел, как её указательный палец дёрнулся, а за ним и большой. Движения выглядели непроизвольными. Её руки дрожали, но она не отпускала его. Он заметно вздрогнул, словно от удара. Эмоции быстро промелькнули на его лице. Шок. Вина. Раскаяние. Сесилия растеряла прежнее самообладание. Она выглядела сломленной. Она подалась вперёд и поцеловала его. Карлайл целовал её жадно и голодно, с каждой секундой всё больше осознавая реальность её тела и её губ на его губах. Он прижал её к себе. Её пульс учащённо бился, и девушка почти слышала, как кровь шумит в ушах. Казалось, любое неправильное движение или звук могут всё разрушить. Тепло и безопасность улетучатся, и она снова окажется тенью в тёмной холодной больничной палате с горящим шрамом или будет окутана тьмой в собственном сознании. ― Собирайся, ― улыбнулся Карлайл ей, когда девушка оставляла мягкие поцелуи на челюсти своего мужчины. ― Куда? ― растерянно спросила Сесилия. Она уже успела забыть о том, что незадолго до прихода Эдварда летала в мечтах о том, как они с Карлайлом пойдут на вечернюю прогулку. ― На свидание. Сесилия довольно рассмеялась. ― Дай мне пять минут. ― Все пятнадцать, собирайся, ― кивнул Каллен, поцеловав её в уголок губ и легко подтолкнув к спальне. Сесилия собралась за десять. Она сделала лёгкий макияж, уложила волосы — на кровати лежало тёплое чёрное платье, которое очень удачно подчёркивало все достоинства стройной фигуры. Сесилия, собравшись, пару минут всматривалась в зеркало. Она казалась себе моложе своих двадцати лет, вместе с тем намного старше. Сесилия была любима и любила сама, что частично скрывало произошедшее с ней насилие, делало её словно моложе, но красота её уже утратила ту легкую, юношескую привлекательность. После далёкой неудавшейся беременности девичья хрупкость ушла из её тела, сменившись самой настоящей зрелой женственностью. Сесилия казалась себе взрослой женщиной, и красота её была холодной. Карлайл, который почти всё своё время проводил либо в больнице, либо в университете, либо с любимой девушкой, город знал мало, поэтому справедливо отдал право выбирать место свидания своей возлюбленной. Пока они выходили из дома, Сесилия прикинула, куда можно было наведаться в такой поздний час. В Итаке было много разных круглосуточных и ночных заведений, но в большинстве своём там проводили время подростки и Сесилия не хотела туда соваться. Они степенно прогуливались в свободном направлении, Сесилия держала Карлайла за руку, считала удары своих каблуков об асфальт и думала, куда им заглянуть. Конечно, необязательно было куда-то идти именно посидеть. Вечер был безветренным, почти тёплым — они могли прогуляться до ближайшего водоёма ― особенно на руках у вампира, ― а потом просто погулять. Карлайлу, в самом лучшем смысле, было всё равно. Для него было важно провести время с Сесилией и совсем не важно где. Карлайл рассказывал ей про новый проект, который он готовил в университете ― там раз в год преподаватели должны были представлять что-то похожее. О том, что под его началом теперь работают двое стажеров, которых нужно успеть поднатаскать до января ― потом он хотел совершить с возлюбленной небольшое путешествие куда-нибудь. Сесилия на эти планы обычно закатывала глаза ― Карлайл явно собирался обманным путём сделать ей подарок на день рождения. Наконец Сесилия вспомнила про небольшой ресторанчик, на который наткнулась, когда заплутала в городе в первые недели освоения тут. Она удачно пометила его на картах, и Карлайл терпеливо ждал, пока она выискивала его в приложении. ― Знаешь, я обожаю мифологию, ― сказала она, когда Карлайл закончил рассказывать про проект по философии на тему «Мифология как исторический тип мировоззрения». ― Я даже как-то хотела сделать татуировку Медузы Горгоны на левой лопатке. ― С чего такой необычный выбор? ― поинтересовался Карлайл, поглаживая её пальцы. ― Мне казалась очень близкой её история. ― Сесилия пожала плечами. ― Миф обеспечивал гармонию в отношениях между миром и человеком. А история этого персонажа казалась мне родной. Карлайл дрогнул. Он почувствовал, как что-то внутри неприятно сжалось. ― Медуза была прекрасной девушкой с красивыми волосами. Бог Посейдон изнасиловал Медузу в храме богини Афины, куда Медуза бросилась в поисках защиты от преследования. Боги разгневались на Медузу за осквернение храма и приказали Афине наказать её. Афина превратила её волосы в змей и сделала её лицо настолько ужасным, что только один взгляд на неё превращал смотрящего в камень. ― Верно. ― Сесилия рассмеялась. ― А ещё она была беременна от Посейдона, когда Персей отрубил ей голову. Я нашла ресторанчик на картах, пойдём. Сесилия провела их по каким-то узким улочкам, попутно пошутив о том, что сейчас они, скорее всего, весьма напоминают тех самых первых жертв из фильмов ужасов, прежде чем они нашли небольшой ресторанчик. ― Только в нашем ужастике коварной соблазнительницей-вампиром буду я, договорились? ― рассмеялась Сесилия, крепко обхватывая запястье Карлайла своими пальцами и с удовольствием тыкаясь губами ему в шею. ― Сдаюсь на милость победительницы, ― усмехнулся Карлайл, но, вопреки словам, крепкие руки собственнически обвили её талию, и вампир наклонился, чтобы поцеловать её. Несмотря на тёмное время суток, они заказали кучу еды. Просто чтобы был повод задержаться здесь. Обстановка им понравилась. А ещё понравилась пожилая супружеская пара, хлопочущая на кухне и в одиночку справляющаяся со своим маленьким семейным делом. Карлайл держал ладони Сесилии в своих, стараясь согреть кончики замёрзших тонких пальчиков, и неосознанно поглаживал, хотя его ледяные руки мало помогали и Каллену пришлось оторваться от Свон. ― Молодожёны? ― не утерпев, всё же спросила старушка, явившаяся, чтобы смахнуть с их стола несуществующие крошки. ― Нет пока. ― Сесилия светло улыбнулась. ― Но это скоро изменится, ― таинственно произнёс Карлайл, подмигнув возлюбленной. Сесилия улыбнулась ещё шире. Карлайл рассказывал, как он учился философии в Венеции. Тогда он решил сделать перерыв на своём врачебном поприще и выбрать другое, не менее интересующее его направление, а город, где движение происходит только по воде, казался интересным вариантом. ― О, в Венеции классно, ― усмехнулась Сесилия, подцепив пальцами самую симпатичную, на её взгляд, креветку. ― Я один раз после сидра в реку нырнула. ― Серьёзно? ― усмехнулся Каллен. У него удивительно ловко получалось делать вид, будто он сам ест, при этом перетаскивая свою порцию еды на тарелку Сесилии. Девушка не переживала ― лишь внимательно прислушивалась к своему организму: не находится ли он на грани, когда решит, что еду надо возвращать обратно. ― Да, мне казалось это хорошей идеей, ― пожала плечами девушка, вспоминая, как ей, семнадцатилетней, вдруг захотелось искупаться в одном из удалённых каналов в Венеции. Сначала она спустилась по ступенькам вниз, удачно забыв снять туфли, а потом зашла почти по грудь. Нырять не стала ― макияж был всё-таки дорогим. ― Смешно было? Сесилия довольно рассмеялась. ― Мне ― да, Джексону, который вылавливал мои туфли, не очень. ― Вампир терпеливо разгуливал по краю канала, пока девушка совершала нетрезвые водные процедуры, но вот когда она поскользнулась и её туфли слетели с ног, подхваченные быстрым течением, Джексон среагировал молниеносно, нырнув за ними. Всю дорогу до отеля, где они жили, вампир недовольно отплёвывался, и показательно шмыгал носом, хотя в Венеции не было ничего более естественного, чем ходить мокрым, особенно в то жаркое время, на которое они попали. ― Но я другое вспомнила. Не знаю, можно тебе говорить, нет? ― протянула Сесилия, игриво прикусывая нижнюю губу. ― Я умею хранить тайны, ― доверительно прошептал вампир, наклоняясь ближе, и Сесилия широко улыбнулась. ― В Венеции был ресторан маленький, и там мне сделали предложение. ― Луна моя, смотри. Сесилия перевела взгляд на табличку, внимательно изучила написанное, но при этом не уловила общий смысл предложения ― на итальянском она только могла здороваться, заказывать кофе и знала некоторые названия одежды и продуктов. Джексон шутил, что ей надо купить ожерелье «Меня зовут Сесилия Свон, в случае пропажи отвести по адресу» на итальянском. За каждую подобную шутку ей ужасно хотелось треснуть вампира, но Сесилия не хотела последние дни отдыха в Италии провести в гипсе. ― Из всего написанного я поняла только слово «торт», ― сообщила Свон. ― А что надо сделать, чтобы получить его? Джексон подмигнул подруге. ― Узнаешь внутри. Они расположились в стороне от других, сделали заказ. Сесилия с помощью меню пыталась запомнить новые слова. ― Знаешь, после того, как мне принесли лягушачьи лапки во фритюре, я боюсь что-то заказывать самостоятельно, ― заявила девушка, посмотрев на друга. К её абсолютно шокированному удивлению, она обнаружила Джексона стоящим на одном колене рядом с её стулом. В руке Джексона была синяя коробочка с небольшим золотым колечком с сапфиром. ― Хелен, ― вдруг произнёс Джексон на сильно ломаном итальянском, с ужасным акцентом. Свон распахнула глаза. Она не до конца понимала, что именно происходит. ― Ты стала светом моей жизни. Ты была со мной во время реабилитации после приёма наркотиков, три года ждала меня из тюрьмы и тебя совершенно не волнует, что я могу в любой момент умереть от рака. Я прошу тебя стать моей спутницей жизни. ― О, Дж… Джаред. ― Сесилия запнулась, но вдруг поняла, что именно и почему делает Джексон. Стараясь не переигрывать, она прикрыла рот руками. Она уже было потянулась к кольцу, как вдруг вздрогнула. ― Подожди! ― Она выставила вперёд ладони. Громкий крик настолько обострил обстановку, что никто из посетителей уже не пытался сделать вид, что не смотрит. Бармен даже выключил звук телевизора. ― Ты же делаешь это не из-за того, что я беременна? Опасаясь, что из-за ужасного произношения её реплику в этой импровизации могут не понять, она приложила руку к животу. Какая-то сердобольная старушка ахнула. Джексон на секунду сделал озадаченное лицо. Позже он сказал: «Видела бы ты себя такой, какой видел тебя я и все они ― пунцовую от смущения, прекрасную, обольщённую моими стараниями, несчастную из-за козней судьбы и, по общему мнению, совершенно незабываемую». ― Конечно нет! ― тут же воскликнул он, справившись с эмоциями. ― Я делаю тебе предложение, потому что люблю тебя и дорожу тобой. В моей жизни никогда не будет никого, кто смог бы заменить тебя или сделать то же, что делала для меня ты. Поэтому прошу тебя стать моей женой. ― Да! ― воскликнула Свон. Джексон встал, надел на её палец кольцо и подхватил на руки, смачно поцеловав в краешек губ. Сесилия рассмеялась. Её щёки так пылали, что никто не усомнился бы в искренности момента. Тортик им принесли ― в том кафе дарили торт всем, кто получил предложение руки и сердца. Кольцо Джексон сказал оставить себе — это было кольцо его сестры, той самой, на которую была похожа Сесилия. Теперь оно принадлежало ей по праву. ― Сесилия, ужас! ― рассмеялся Карлайл. ― Я встречаюсь с замужней девушкой. Разрушаю чужую семью. ― Эй, зато я получила бесплатный торт, ясно? ― ответила девушка, но её наигранные возмущения тоже переросли в смех. Улыбка Карлайла казалась такой искренней и немножко смущенной, что Сесилия почувствовала, как внутри всё вспыхнуло теплотой. Рядом с Карлайлом она постоянно пребывала в эйфории, однако иногда ― в моменты вроде этого ― все чувства обострялись в несколько сотен раз.

***

Они уже ушли из кафе, Карлайл крепко держал её за руку, притянув к себе. Ни секунды этого вечера они не провели по отдельности, и это казалось вампиру таким правильным и настоящим, будто всё это имело смысл только тогда, когда они вдвоём. Сесилия отпивала кофе из его кружки и жмурилась от сладости — Карлайл смеялся и целовал её в лоб. Он всегда брал сладкий раф для себя, хотя никогда не пил, а Сесилии, которой кофе не нравилось именно за его горечь, он приходился по душе. Сесилия чувствовала себя абсолютно счастливой. Ей было безумно хорошо рядом с Калленом прямо сейчас, прижимаясь к его каменному боку, в крепкой хватке его сильных рук. Казалось, ей давно уже не было так хорошо и так спокойно на душе. Карлайл наклонился, чтобы поцеловать её в щёку. ― А можно вопрос? ― протянул он, останавливаясь на месте. Сесилия тоже остановилась, проводя рукой по его светлым волосам, а потом скользнув по щеке и шее. ― Конечно. Он прикоснулся к её щеке расслабленной ладонью, и у Сесилии мелькнула мысль, что он как-то странно не уверен в том, что собирался спросить. ― Как бы ты хотела, чтобы я сделал тебе предложение? Удивлённый смешок слетел с её губ. Карлайл чуть изогнул бровь, сместил вторую руку на её спине, чтобы притянуть ближе. ― Чего? Казалось, до того, когда они на самом деле смогут пожениться, целая пропасть времени. И вот, оказалось, что через эту пропасть был перекинут очень крепкий мост их чувств и невообразимой силы желания быть вместе всегда. Одной семьёй, одним целым. ― Ты всё равно об этом не узнаешь до последнего момента, но я хочу знать, что ты ожидаешь от этого, ― терпеливо проговорил Карлайл. Сесилия закатила глаза и усмехнулась. Она поцеловала вампира и почувствовала приятную тяжесть его рук на своих бёдрах. Ткань этой ночи становилась вдруг прозрачной, словно сотканной из самого тонкого в мире шёлка — время останавливало свой ход, и жизнь в Итаке замирала. ― Да я как-то не думала, ― честно призналась Свон. Предложение руки и сердца ― настоящее предложение ― казалось ей далёким и нечётким. Она хотела получить официальный статус жены Карлайла, но где-то года через два. В её понимании брак почему-то неотрывно шёл с превращением в вампира, а Сесилия хотела с этим повременить. В отличие от сестрицы, ей не хотелось быть вечной студенткой. Прижав кончики пальцев к губам, девушка счастливо выдохнула, не в силах справиться с радостным смехом, рвущимся откуда-то из глубин её существа. Казалось даже, что из сердца. ― Главное, не делай мне предложение, когда на мне нет макияжа, очень прошу тебя, ― поспешно сказала она, и Карлайл рассмеялся. ― Договорились, ― прошептал он прямо в её губы. Кажется, он слышал скрежет её дыхания — вдох-выдох, странная гулкость в воздухе — он не мог оторвать от неё взгляда. ― А ты хочешь сделать мне предложение? ― Сесилия улыбнулась — кажется, что всё вокруг было озарено золотым светом и сама она, словно линза, укрупняла красоту, преображая весь мир вокруг себя. Карлайл, будто опьянённый, заключил её лицо в своих больших ладонях и припал к губам. Он знал этот её тон: дипломатичный, мягкий, немного манипулирующий — тот самый тон, которым она говорила: «Дорогой, я выбрала фильм, чтобы посмотреть вечером, если ты не против», ведь ей совсем не хотелось идти на вечернюю прогулку в этот вечер. Карлайл знал все её уловки: изящные подмигивания, закусывание нижней губы, лёгкие касания пальцев и тёплые поцелуи в уголки губ — он всё это знал. Но каждый раз вёлся. ― Обязательно, ― доверительно прошептал он и снова поцеловал её. Это было выше его сил ― не касаться её, не обнимать, не целовать, не говорить что-то, что может её порадовать. Всё существо Карлайла Каллена, казалось, было заключено в ней и в её счастье. Они почти дошли до дома, когда Свон неожиданно спросила, заглянув ему в глаза: ― А твоя семья? ― Моя? ― удивлённо переспросил Карлайл, глянув на девушку. ― Да. Твой отец, твоя мать… Ты никогда о них не рассказывал, кроме того момента, когда стал вампиром. ― Я мало что помню. Особенно мать — её я вообще не знал, она умерла при родах. ― Не отвести глаз было чертовски тяжело. Но быть с Сесилией честным и открытым всегда было для него очень важно. ― Мне жаль, ― произнесла она, потираясь о его плечо щекой. Она уже начинала замерзать, однако не отстранилась от вампира, прижимаясь к нему, но Карлайл всё равно свернул в сторону дома. У них было ещё около получаса, пока они не дошли. ― В то время это было обычном делом, редко когда всё было хорошо, ― произнёс он, с улыбкой нажав пальцем на кончик её носа. Сесилия в ответ только фыркнула. ― Мой отец сильно любил её, очень сильно. Он говорил, что я похож на неё. Сесилия задумчиво закусила щёку и вдруг почувствовала во рту металлический привкус. Карлайл обеспокоенно глянул на неё. ― Он был хорошим отцом или?.. ― снова поинтересовалась она. Лезть во что-то слишком уж далёкое и личное было неудобно, однако… однако она хотела знать. Карлайл был тем мужчиной, которого она любила, и ей хотелось быть частью не просто его жизни ― частью его самого. Карлайл задумался на секунду. Он не привык давать оценку действиям своего отца и мало о нём думал последние столетия. Образ отца ― строгого, но любящего ― всегда был в сердце Каллена, однако это был только образ. ― На самом деле, одержимость инквизициями была его единственным минусом, ― наконец сказал он. ― Он был сильным, уверенным в себе человеком, всегда помогал нуждающимся и в целом жил по божьему закону, который почитал. За его столом нашлось бы место даже блуднице, если бы она попросила. Отец был… верующим, но, знаешь, в том плане, что… ― «Кто не без греха, пусть первый бросит в неё камень» и «если вас соблазняет идущая женщина, вырвете себе глаза»? ― Да, именно так. ― Каллен невесело хохотнул и вдруг пустился в более подробный рассказ: ― Он был молод, когда мать умерла, но он любил её и больше не женился. И меня он любил. Был строг, как любой отец к сыну, но не жесток. Он хотел воспитать меня достойно, чтобы я продолжил его дело. Иногда он совершал ошибки — убивал невинных и по вере своей не допускал мысли, что инквизиция может убить невиновных, но для людей он был едва ли не святым. Отец был хорошим. Сесилия крепко взялась за его руку, словно пытаясь согреть. ― Он бы не принял тебя? Сейчас. Её пальцы были тёплыми и мягкими — там, где она дотронулась, на секунду стало жарко, а потом вновь холодно. ― Сложно сказать, наверное нет. ― Карлайл пожал плечами. Мысль об отце и потерянной семье уже не причиняла боли, не вызывала никаких эмоций. Карлайл столько раз представлял, что можно было сделать, как изменить свою судьбу. Тысячи и тысячи раз вспоминал их с отцом последний диалог, свои последние слова, сказанные ему: «Ты будешь гордиться своим сыном, отец», и ответ на грани хрипа: «Как будто я уже не…». Карлайл не знал, действительно ли отец ответил ему так, или, потеряв чёткость воспоминаний в вампирском разуме, он убедил себя, что отец мог так ему ответить. Сесилии он рассказал чистую правду ― отец любил его, по-своему, не так, как принято любить сыновей сейчас, но любил. Ценил его. Отдавал должное его уму. Но вампиром принять бы его не смог. Да и Карлайл, если бы вернулся в то время к отцу, был бы рад принять смерть от его рук, веря, что отец так спасёт душу своего сына. ― А вот ты бы ему понравилась, ― внезапно выдал он. ― Я? ― Сесилия даже рассмеялась от абсурдности такого предположения, хотя оно ей и польстило до глубины души. ― Мне кажется, я вообще не вписываюсь в антураж средних веков, где женщины слушаются мужчин и всё такое. ― Нет, но… ― Карлайл тоже усмехнулся, очевидно представив её в том времени, в котором он родился. ― Ты сильная и смелая. Моя мать была такой, по его рассказам. Поэтому ты бы ему понравилась. Со временем. ― Карлайл опустил ладони на её талию, притягивая горячее тело ближе. Сесилия запустила пальцы в его волосы, заставляя своего мужчину зажмуриться от удовольствия. ― Спасибо, ― улыбнулась она, на секунду подняв взгляд в небо, словно стараясь передать свою благодарность и отцу Карлайла. ― А как звали твоих родителей? ― поинтересовалась она. Карлайл задумался всего на секунду. Став вампиром и поняв, что часть воспоминаний хранилась будто в тумане, он принялся воскрешать в памяти всё, до чего мог дотянуться. Имена родителей были высечены в сердце, в самом уязвимом месте, но Карлайл уже давно не обращался к ним ― в последнее время он делал это намного реже. Ведь теперь у Карлайла в сердце было ещё одно имя ― куда более важное, близкое и родное. ― Отца Карл, а мать Контессина, ― ответил он. ― Благородно. Она перебирала его волосы медленно и осторожно, а потом мягко провела пальцем по щеке вампира. ― Отец взял имя после принятия сана, так его звали Климент, а мать была из благородной, но бедной семьи. ― Карлайл горько усмехнулся и уткнулся лбом куда-то в её ключицу, позволяя ей гладить себя снова и снова. ― А почему ты об этом спросила? ― удивлённо поинтересовался он, приподнимая голову. Сесилия вдруг покраснела. ― Мне хочется узнать тебя получше, ― прошептала она. ― Чем ты жил, когда был человеком, чем жил потом. Карлайл неожиданно грустно вздохнул и покачал головой. ― Знаешь… Для меня важно лишь то, что я живу тобой. ― Я люблю тебя, ― пробормотала Сесилия. Карлайл заглянул в её глаза. Господи, сколько же печали, сколько же тоски было в этих глазах. «Спаси!» — кричали они. Глаза кричали, а она улыбалась. Оказавшись дома, они не стали включать свет. Опережая своего вампира, Сесилия на ходу стянула своё платье — оно глухо упало на пол, оставаясь лежать где-то у входа в спальню. Свон медленно зашла в комнату, чувствуя на себе его заворожённый взгляд — Карлайл запустил руки в карманы брюк и позволил ей исчезнуть из вида, а потом тихо последовал за ней. Он уже знал, что ожидает его за дверью спальни — в предвкушении он облизнул губы, чувствуя нарастающее внизу живота напряжение. Кожа Сесилии тонкая и бледная — на ней легко застывали все следы его поцелуев, чересчур сильно сжатых пальцев и нежных шлепков. Он поминутно находил в темноте её губы — Свон целовала его жадно, зарываясь пальцами в мягкие светлые волосы. Она выгибалась, когда Карлайл проводил языком по её выступающей бедренной косточке, спускался всё ниже, бережно придерживая её узкую талию своей большой ладонью. Сесилия захлёбывалась в рваных стонах, складывающихся в его имя. Когда Каллен развернул девушку спиной, её тело уже было разгорячённое и влажное. Он медленно выбивал из неё стоны, один за другим. Сесилия извивалась, чувствуя на себе приятный вес его тела — с каждым движением Карлайла в ней она была всё ближе к тому, чтобы сойти с ума, она обессилевала, когда он так рвано дышал ей прямо на ухо и шептал слова любви. Он содрогнулся следом за Свон — мужчина сжал её бедро, заставляя шипеть от этой нежной боли, отдающейся во всём теле. Когда Сесилия заснула на его груди, Карлайл, гладя её волосы, чувствуя её дыхание на своей коже, отчаянно хотел верить, что наконец-то его вечность превратится во что-то размеренное и спокойное.