Душа скорбей

Сесилия перевела будильник на полчаса уже в третий раз. Несмотря на новый график работы, Сесилия еще не привыкла к нему. Вечерняя смена была самой любимой ― она могла выспаться, а ночью сделать все дела. В ночь работать было спокойнее ― мирные обходы, заполнение документов, хоть и дольше, да, но зато платят больше. Со сном все еще оставались проблемы. Сесилия много спала во время беременности, и даже за год бешенных нервных поездок с одного конца света на другой ― чего стоили только двадцатичасовой перелет из Лос-Лагос во Францию, пять часов пребывания там, и часовой перелет в Италию, во время которых Сесилии вообще не спала ― режим не восстановился. Ей нужен был как минимум час бодрствования, чтобы проснуться, и девушка благодарила все высшие силы, что за несколько лет учебы в колледже и жизнь с матерью научилась краситься, не открывая глаз. Из-за этой ее особенности, близнецы не покидали дом раньше, чем расталкивали мать ― а если все-таки уходили за несколько часов до ее пробуждения, то специально возвращались с прогулок, чтобы разбудить ее. Контессина бесшумно приоткрыла дверь в комнату матери и смотрела на нее пару секунд. Потом снисходительно улыбнулась. Они вчера долго гуляли после выставки, вернулись почти под утро, Бьянка уже глубоко спала, потом втроем готовили ― точнее, готовили Сесилия и Контессина, после печально сгоревшей кухни во Франции, Карлу не доверяли ничего сложнее нарезки продуктов ― и только в шесть часов утра счастливая мать легла спать. Сейчас было шесть часов вечера, ей надо вставать к ночной смене. Пока она соберется, пообедает, заедет сделать какие-то мелкие дела, уже пробьёт восемь. Миранда Стрип настаивала, чтобы сотрудники приезжали на работу за сорок минут до начала смены. Если ничего не происходило ― она могла спокойно попить кофе или поболтать с коллегами, но они должны были быть на месте. ― Мама, время уже, ― Конти прохладной рукой коснулась плеча Сесилии. ― Еще раз переведешь будильник и будешь близка к тому, чтобы отправиться на работу ненакрашенной. В ванной комнате Сесилия проводила не меньше сорока минут. Период «опоздать и идти не накрашенной», Конти называла время за три часа до начала смены. ― Я уже встаю, ― неправдоподобно пробормотала Сесилия, глубже зарываясь носом в подушку. Контессина надменно хмыкнула, тряхнув пепельными волосами. ― Я не уйду, пока не буду уверена. ― Упертая, вся в меня, бесит, ― заявила Сесилия. Конти продолжала стоять над душой, нарочно постукивая босой ногой по полу. Контессине нравилось так проводить время с матерью, это приводило ее в детский восторг. Она справедливо считала себя старшей сестрой ― несмотря на три года разницы между ней и Бьянкой ― и старалась соответствовать этому. Она едва ли не каждый раз боролась с Сесилией, доказывая, что вставать нужно именно сейчас, а не через «пять минуточек», которые грозят растянуться на добрый час. В первое утро Контессина поверила ее обещаниям подняться через минуту ушла на утреннюю прогулку с Бьянкой, оставив мать в постели. А вернувшись, нашла ее все в том же положении — лежащей животом на подушке и зарывшейся под одеяло едва ли не с головой. Теперь Контессина не выходила из комнаты, пока мама действительно не встала. Чувствуя дочь всеми фибрами души, Сесилия жалобно что-то простонала в подушку, но выпрямилась и села. Провела ладонями по лицу и застыла так на несколько минут. Контессина ненавязчиво стояла рядом, и лишь когда мать встала, улыбнулась, подмигнув ей. ― Мертвого поднимешь, ― пробурчала Сесилия, добираясь до небрежно брошенного в кресло халата. Она часто раздевалась на ходу, особенно после коротких, но продуктивных шоппингов с Таней, и одежды у нее теперь стало еще больше. Как правило, кто-то из близнецов заходил, пока она спала, и собирал ее одежду. Сесилия старалась оставить ее хотя бы на полу в ванной. ― Спасибо, дочка, ― искренне произнесла девушка, устало улыбнувшись. В конце концов, она сама просила Конти будить ее, если не просыпалась после третьего будильника. Сесилия протянула к ней руку, и Конти бегло обняла мать. Дочь ей подмигнула. ― Наводи красоту на свое великолепие, и идем завтракать. У тебя сегодня важная смена, не так ли? Конечно, в чем ни Карлу, ни Контессине нельзя было отказать ― в сверхъестественной интуиции. Джексон в шутку говорил, что у них реакции как у диких кошек, все понимают и угадывают. Поэтому не было ничего удивительного в том, что они прекрасно понимали и чувствовали, какой стресс сегодня предстоит матери, и пытались смягчить его. Сесилии показалось, что, выходя из комнаты, Конти даже шла тише ― что нельзя было сказать о том моменте, когда топала в два раза громче в комнате. Сесилия вышла из ванной спустя тридцать минут, уже умытая, с чистыми волосами, но еще не успевшая накраситься и переодеться. На кухне уже разворачивалась бурная деятельность, будто никто спать так и не ложился. Близнецы спали на порядок меньше ― с взрослением тела срок сна сокращался, сейчас им хватало не более пяти часов в сутки, и иногда дремали во время дневного сна Бьянки, но это случалось очень редко. К общему удивлению, и Карл, и Конти оказались очень хозяйственными ― каждый по-своему и в известных пределах. Контессина любила готовить и делала это довольно неплохо, а Карл любил убираться. Правда, в их общей комнате царил сущий хаос. Сесилия туда даже не совалась. На ходу расчёсывая волосы, Сесилия прошла мимо комнаты младших детей. Неубранная всклоченная постель, закиданная вещами вторая кровать, горки каких-то вещей на столе, которые держались только на честном слове. Она снисходительно улыбнулась и прикрыла дверь. Пусть делают, как знают, если они в этом «высокоорганизованном порядке» что-то находили, значит все хорошо. Сесилия сама любила порядок, но порой и в ее комнате легко можно было запрятать несколько ловушек для грабителей. Карл сидел за столом, держа в руках белую тарелочку с розовыми цветочками, и упорно пытался объяснить Бьянке, что каша ― это вкусно. Груда посуды уже заполняла раковину. Контессина поставила на стол огромную кружку чая, немного кривоватые блины с клубничным джемом и тосты с огромным количеством сыра. ― Доброе утро, ― зевнула Сесилия, заходя в комнату. ― Доброе утро, мама! ― весело откликнулась Бьянка, так сильно взмахнув руками, что едва не отшвырнула ложку с молочной кашей, которую ей протягивал Карл. Юноша успел вовремя отдернуть руку, чтобы еда не оказалась у него на одежде или в волосах. Цокнул. ― Ты мне ребенку сейчас все часы спутаешь своим «добрым утром», ― высказался сын, глядя на часы. ― Доброго вечера, мама. ― Какой ты вредный, Карл, ― закатила глаза Сесилия, но прежде, чем сесть, запустила пальцы в его волосы, беспощадно взъерошив их, и чмокнула в макушку. Карл закатил глаза, но от предложенный ласки не отказался, и когда мать убирала руку, наклонился, чтобы поцеловать ее ладонь. Конти поймала еще один поцелуй в макушку. ― Не вредный, а серьезный — и это разные вещи, ― поправил Карл, снова оборачиваясь к Бьянке, активно пытающуюся отстегнуться от детского стульчика. ― Куда! Думаешь, мама пришла и съест все за тебя, ― юноша крепко зафиксировал защелки. Бьянка надула щеки. ― И не надо мне тут дуться, у нас уговор. Сначала ― каша, потом — твои сладости. ― Хочу только сладости, каша невкусная! ― Я оскорблен, ее готовил я, чтоб ты знала. Бьянка сложила руки на груди, но тут Контессина передала брату коробку с малиной, и Бьянка сменила гнев на милость. Самым царственным жестом она указала на свою тарелку, и Карл покорно порезал туда ягоды. После этого процесс кормления пошел проще. В последнее время Бьянка очень много ела ягод и фруктов, но Сесилия подозревала, что дело было в том, как много ели близнецы. Вместе с ними росли и их аппетиты. По близнецам Науэль не мог сказать ничего четкого, Джексону пришлось вылавливать его отца по всему Югу, чтобы получить больше информации. От него и было известно, что даже если питаться кровью, дампирам-близнецам необходимо потреблять почти десять тысяч калорий в день. По мере взросления и замирания развития физического тела пропорции будут сокращаться, но сейчас Карл и Контессина ели много и часто. Поэтому, наверное, готовка и была на них ― Сесилия не успевала бы физически работать ― Что ты будешь делать сегодня? ― вдруг спросил Карл, передавая Бьянке ложу. Она бывала ужасной упрямой, и Карл отказывался признавать, что она берет пример с него. ― О чем ты хочешь поговорить с отцом? ― Понятия не имею, ― честно призналась Сесилия, садясь за стол. Взяв чашку черничного чая, Контессина присела на стул рядом с братом. — Это я сбежала беременной и держала его почти год в неведении. Так что допрос заслужила я, а не он. ― Да ладно, теряешь хватку, ― хмыкнул Карл. ― На самом деле, очень интересно с ним поговорить и узнать, что он за вампир такой. Он не очень нравится Джексону, очень нравится Тане, и его любишь ты. Я заинтригован. ― Знаешь, если он встретится с нами, то он будет первым вампиром, с кем случился сердечный приступ, ― Конти помолчала, потом посмотрела на мать. ― Можно умереть от разрыва сердца из-за радости? ― Какие-то ученые сказали, что сильная радость может быть вредна для сердца, но не думаю, что у вампиров с этим могут быть проблемы, так что расслабьтесь, ― Сесилия допила зеленый чай и встала, чтобы убрать за собой посуду. ― Спасибо, Контессина, ― она чмокнула дочь в щеку. ― Все-таки хороший завтрак — это всегда прекрасно, ― проговорила она, и Карл закатил глаза. Да, завтрак. В шесть вечера. ― Ладно, надо собираться. ― Мы когда-нибудь своими семимильными шагами дойдем до вашей медицины, клянусь тебе, ― крикнул Карл, и снова посмотрел на Бьянку, которая уже хищно посматривала в сторону своей комнаты. ― Давай, последние две ложки, и можем идти устраивать хаос. На работу Сесилия вышла, когда еще было не так уж и темно ― в Норвегии всегда рано темнело, потому что большую часть времени солнце было спрятано за густыми облаками. Но сегодня солнечный диск тускло светил в небе, ни дождя, ни снега не было, даже дождя. Прохладно, но довольно сухо, и днем видимо было хорошее солнце, потому что даже льда почти нигде не было, только немного одиноких луж и редкий гололед. Сесилия считала себя уверенным водителем, но Норвегия оказалась новым уровнем ее водительского развития. Даже она, привыкшая к быстрой езде, просила Джея сбавить скорость, когда они ездили вместе. Ее телефон зазвонил нежной мелодией, которая у нее была установлена на Таню. Сесилия, остановившись на светофоре, прикрепила телефон на держатель, и ответила на звонок. ― Привет отдыхающим демонам соблазнения, ― хмыкнула Сесилия, и Таня звонко рассмеялась. ― Если бы, ― даже не видя золотоглазую вампиршу, Сесилия легко представила, как та закатила глаза, надув красивые губки. ― Я совершенно отучилась от полигамии, знаешь ли, Джей разве что мне облизываться в чужую сторону не запрещает. Но мое предыдущее хобби безжалостно схлопнул. Только Таня могла назвать секс со смертными мужчинами хобби. ― Смотри, заставит тебя сменить диету. ― Это уже нет, ― Таня фыркнула. ― Он уже пытался, но я не сдаюсь. Уже не из-за мужчин, а просто из-за того, что это мой образ жизни. Ты знаешь, я даже заставила Джея попробовать кровь животных! ― с восторгом проговорила она, и в ее голосе послышался легкий намек на давно утраченный русский акцент. ― Он, конечно, не в восторге, но это был забавный опыт. С животными сложнее, чем с людьми, он был весь в шерсти и крови… Таня быстро поняла, что любимая девушка ее избранника не расположена к разговорам. После несколько печальных и ни к чем не приведших попыток дружбы, Сесилия утратила интерес к этому виду отношений, и не стремилась сближаться. Даже в своей больнице в Бергене она держалась особняком, оставалась вежливой, но не стремящейся к дружбе, со всеми, всегда была немного в стороне. Так она чувствовала себя и спокойнее, и комфортнее. Но Таня искренне попыталась проникнуться к ней, и у нее получилось. Не до конца разобравшаяся, что не так в отношениях сестер Свон ― а теперь Каллен ― Таня позволила себе полюбить Сесилию. Она была неотделимой частью Джексона, и ради него Таня была готова на все. А любить его, значит было любить Сесилию — Денали поняла это очень быстро. На ее попытки пришло принятие Сесилии, и они сблизились. Поводов для этого все равно было много. Спокойная и величественная брюнетка пришлась Тане по вкусу, и они… не подружились, но в определенной мере стали близки. Тане нравилась эта ее чисто женская компания, ее юмор, ее смех, ее запах, то, как она улыбалась. Они перешагнули рубеж дружбы и стали семьей довольно быстро. Таня была готова умереть за нее. Сесилии с Таней было просто и естественно. Как и с Джексоном, сложилось впечатление, что Таня всегда была с ними. Простая и естественная, как дыхание. Сесилия была очень рада, что ее порывистый и непростой друг нашел ту, что его понимает. Они поговорили еще какое-то время, Джей, судя по всему, отправился на охоту. Разговор иногда прерывался ― вампиры засели в небольшой русской деревушке. Их романтическое путешетсвие постепенно переросло в тур по каким-то экстремальным местам ― вампирам-то что до природных буйств ― и они собрались устроить пеший одиночный поход на перевал на Северном Урале между горой Холатчахль и безымянной высотой, стоящей несколько особняком к востоку от Главного Уральского хребта. ― А у вас как дела? ― ожидаемо спросила Таня, когда рассказала свои последние новости. ― Что-то любопытное произошло? Сесилия уже решила ― и дала инструкции близнецам ― чтобы про Карлайла и его семью Тане и Джею не говорили. Джексон, конечно, будет злиться, что от него это скрыли, но портить путешетсвие двум влюбленным не хотелось. Джей, ведомый беспокойством, сорвется, и его поведение лишь больше собьет Сесилию с толку. Кроме того, он и Таня были безвылазно при Сесилии почти десять месяцев, рисковали своей жизнью ― было справедливо дать им несколько месяцев тишины. Они собирались вернуться через неделю-две, так что Сесилия не хотела раньше времени портить им настроение. Пусть отдохнут, лишним не будет. ― Ничего особенного, ― гладко соврала девушка. ― Близнецы увлеклись динозаврами, и Бьянка им всячески потакает, а я работаю. А! У нас произошло расформирование по маленьким отделениям, я временно глава гинекологии. ― О, красотка! ― Таня рассмеялась. ― Построй их всех там, сильная женская рука еще никому не помещала. Я еще звякну близнецам, но, если в течение нескольких дней от нас не будет вестей, не пугайся. ― После того, как вы на неделю пропали где-то в Атлантическом океане, меня уже мало что может напугать, ― фыркнула Сесилия. ― Что там кстати было, напомни? Какой-то змеиный остров? ― Да, змеиный остров Кеймада-Гранди. Зрелище потрясающее, ты идешь, а дорога сама расползается под ногами. Надо будет туда съездить всем вместе, близнецы получат незабываемой эмоции. Когда Джей, рассказывая об острове, в шутку спросил, видела ли она когда-нибудь охреневших или испуганных змей, Сесилия ответила что-то в стиле: «Конечно, когда узнаю, чем занимались близнецы днем». Сейчас бы она сказала: «Карлайл наверняка увидел такое выражение лица на моем змеином лице, когда зашел в кабинет». ― Ага, только без меня и Бьянки. Не думаю, что защитные скафандры, в которые нарядит нас Джексон, будут хорошо смотреться на фотографиях, ― из динамика зашумели помехи. ― Таня, ты пропадаешь. ― Тогда отключаюсь, наберу детей. Пока, хорошего дня. ― И вам хороших гор. Отключившись, Сесилия улыбнулась. В глубине души где-то теплилась надежда, что Таня останется с ними навсегда. Ей понадобилось еще несколько минут на стоянке в машине, чтобы собраться с мыслями. Казалось, выйти из машины было физически трудно, но Сесилия знала, что она должна это сделать и встретиться с Карлайлом. Он был ее мужем, тем, кто безумно любил ее, и хотя Сесилия осознавала весь уровень причиняемой ею боли, она не боялась Карлайла. Он не мог причинить ей вреда, никогда. То, что испытывала Сесилия при встрече с ним, было ее личной проблемой. Умом она понимала, что ее решение было одним из самых верных, сердцу не могла доказать обратное. Она могла только думать о том, что любая минут промедления, любое сомнение ― и близнецов у нее могло просто не быть. Это разрушило бы их с Карлайлом жизнь куда больше, чем ее поступок. Сейчас, по крайней мере, у нее был шанс. В приемной столпились молодые медсестры и врачи, что-то весело обсуждая. Коллектив был преимущественно женским, несколько парней работали на машине скорой помощи и в регистратуре, но Сесилия с ними почти не пересекалась. ― Каллен, ― весело воскликнула одна из врачей, заведующая детским отдалением. ― Уже видела нового участника нашего серпентария? ― Ага, новый удав, ― хмыкнула девушка, доставая пропуск и замечая небольшой сверток в углу сумки. ― К тому же и однофамилец. Как у него сегодня прошло, было что-нибудь интересное? Ей и вправду было любопытно. Она спросит еще и у Карлайла, но ей было интересно, как со стороны вампиры вливаются в общество, какое о них первичное мнение, какие реакции на их всегда идеальные действия. ― Стандартный поток пациентов, ― рыжеволосая педиатр пожала плечами. ― Особо ничего интересного, он спокойный, вежливый и очень точный. Пациенты были сначала смущены новеньким, но он быстро располагает к себе. Только неясно, что он забыл в гинекологии и акушерстве? ― Стрип сказала, что он тут временно, помощник Сел, ― откликнулся сидящий в своей регистраторской будке смазливый паренек. Его глаза пробежалась по Сесилии, оценивая ее внешний вид. ― Потом переведется в хирургию. ― Мужчина-гинеколог, ― хмыкнула высокая, тощая брюнетка. ― Звучит как вызов самой природе. ― Да ладно вам, лишь бы работал нормально, ― выдохнула Сесилия, будто действительно не жила с Карлайлом почти три года. ― А там уж мужчина, женщина ― разберемся на месте. Девушки рассмеялись. ― Да, Сел, ты уж проверь, ― подмигнула рыжая девушка. ― Ты у нас одна пока без парня или мужа. Сесилия вежливо отсмеялась и поспешила скрыться за дверями, отделяющую основной корпус и регистратуру. Шутка или нет, но почти все врачи были связаны или долгими отношениями, или узами брака, у многих были дети, а Сесилия была почти что одна без «брачных уз» ― официально по крайней мере. Поэтому, несмотря на довольно молодой контингент, Сесилию пару раз в неделю пытались выдать замуж: за какого-нибудь приезжего врача, молодого практиканта или симпатичного пациента. Сесилия вежливо улыбалась и отшучивалась. Она проскользнула в отдел гинекологии, с неожиданным весельем размышляя, какого Карлайлу работать в этой сфере снова. Настроение немного поднялось, и она даже не нахмурилась, когда почти около самого кабинете ее поймал фельдшер. Молодой, всего на несколько лет старше нее, со светло-русыми волосами, с карими глазами, со светлой кожей, подтянутый и широкоплечий. Прям мечта… чья-то. ― Каллен, ― весело хмыкнул он. ― Утречко. ― И тебе хорошего вечера, ― закатила глаза Сесилия. Она иногда пыталась спорить, но такие моменты лучше других показывали, что Карл своим вздорным характером и не умением оставлять последнее слово за собеседником пошел в нее. ― Привез что-то вкусное? ― Конечно, ― серьезно кивнул мужчина. ― Уже сгрузил твоему напарнику-однофамильцу. Там ранитидин, фамотидин и ингибиторы протонного насоса, омепразол, и прочие прелести. Ведьмин набор в полной комплекции. ― Ого, ты что запомнил все эти названия? ― Ты меня совсем за дурака-придурка не держи, ― закатил глаза фельдшер. ― У вас с твоим напарником одинаковые фамилии, это как-то уменьшает мои шансы пригласить тебя в клуб? Сесилия была почти уверена, что услышала легкий треск деревянного стола. Фельдшер говорил громко, они стояли близко к кабинету, и Карлайл наверняка их слышал. А от хорошего настроения голос Сесилии казался еще более игривым, чем обычно, но это не входило в ее планы. Она не любила флиртовать. Больше нет. ― Если после нуля есть цифры, то обязательно, ― сказала она спокойно, но твердо. Фельдшер не переставал улыбаться. Он всегда пытался вытащить ее куда-то на свидание, но никогда не был агрессивным или настойчивым, их перепалки принимал как шутки, он оставался вежливым и безукоризненным. В другое время ― и не будь у Сесилии той самой заветной единственной любви ― она была бы им очарована. ― Так что продолжай заигрывать со своими пациентами, и привозить мне разные прелести. ― Разбиваешь мне сердце, ― выдохнул врач, но тут же снова улыбнулся. Казалось, этот мужчина не умел грустить. ― Ладно, запомнил. Но зато, если ты выйдешь замуж за Каллена, это, без сомнения, выгодно, потому что можно будет не менять паспорт. Сесилия фыркнула. Она неспеша открыла дверь, задержалась в коридоре на пару секунд, а потом, стараясь сдерживать провоцирующую ухмылку, вошла в кабинет. ― Привет, Карлайл. Карлайл стоял у стола, перебирая какие-то бумажки. В белом халате он выглядел точь-в-точь как три года назад во время их первой встречи. Карлайл надел белую льняную рубашку, облегающие джинсы, черные ботинки-кеды и темный пиджак в полоску. Ворот рубашки он оставил расстегнутым, на открытом участке груди были видны светлые волосы. Молодой, красивый… только сейчас он был еще и любимым. Карлайл обратил к ней самую доброжелательную улыбку, которая только могла существовать. ― Сесилия, добрый вечер. Кабинет делился на три части. Светлый, просторный кабинет со столами для врачей, стильными белыми шкафами, отдельная комната для врачей ― с небольшим встроенным шкафом, диваном, столиком, и маленьким холодильником с еще более маленькой микроволновкой сверху ― и непосредственно гинекологическая комната осмотра в отдельном помещении. Миранда специально выстроила такую планировку, чтобы психологически легче было работать, имея доступ к успокаивающему чаю в любой момент, но при этом не захламлять основной кабинет личными вещами. В комнату отдыха она не совалась ― ненавидела устоявшийся запах еды. ― Как тебе первый рабочий день? ― спросила Сесилия, пристраивая свое пальто в шкафу рядом с черным замшевым пальто Карлайла. Быстро переобулась, поправила высокий тугой хвост и засунула в холодильник пакет сока. ― Мало чем отличается от сотни других таких же, ― честно проговорил Карлайл. ― Социальная тревожность ― не про вампиров. Этот день не отличался бы ничем от дней в Форксе, если бы я не ждал тебя. Чашка с шумом выскользнула из ее пальцев, надкололась, но не треснула. Сесилия выругалась, поднимая ее. «Прекрати» ― хотела сказать, но поняла, что пытаться управлять чувствами и словами Карлайла она не сможет. В тревоге потерять ее снова, он пустит в ход все свое обаяние, и ей надо быть готово к этому. ― Понятно, ― едва слышно пробормотала она. ― А как тебе Миранда? ― более бойко спросила она. ― У нее какие-то предубеждения по поводу мужчин-гинекологов? ― вдруг с усмешкой спросил Карлайл. Сесилия покрутила ручку от кружки, и та с готовностью оторвалась. ― Она сказала, что я буду, в основном, заниматься родами и прочими вещами, тесно связанными с хирургией, нежели с гинекологией. Узи, общие приемы. ― У нее вроде были какие-то проблемы во время беременности, но точнее я тебе не скажу, ― Сесилия плеснула остатки сока из старого пакета в кружку и вышла обратно в кабинет. ― Она довольно замкнутая. Меня предупреждали, что с ней сложно, но на деле она просто немного стервозная, но не сволочная. Кроме того, хорошо знает свое дело, ― Сесилия остановилась чуть сбоку от Карлайла, глядя на то, какие бумаги он разбирает. Видимо, карты клиентов, которых он успел принять сегодня. ― У тебя есть какая-то шутка о ней? ― вдруг спросил Карлайл, не отводя взгляд от выписок. ― В смысле? ― Мне почему-то казалось, что ты должна о чем-то пошутить… Как твой голос в моей голове, когда я только познакомился с ней. Я уверен, что ты хотела бы что-то сказать о ней. Сесилия не ответила. Карлайл призвал все свои силы, прежде чем посмотреть на нее ― сегодня его нервы были натянуты до предела, фортепианные струны в напряженной готовности запеть от легчайшего нажима. Перевозбуждение затронуло все чувства; Каллен улавливал каждый звук, каждый зрительный образ, каждое движение воздуха, касающееся его кожи. Когда пришла Сесилия, он попытался не дышать. Не был уверен, что сможет сдержаться и не прикоснуться к ней никаким образом, если уловит ее запах снова. Карлайл посмотрел на свою жену. Сесилия держала кружку сверху, но ее глаза были устремлены к столу под его руками. Карлайл уже знал, что она там увидела, но решил немного задержаться взглядом на ней. Он только сейчас заметил, что несмотря на изменившееся после родов тело Сесилия была довольно худой. Ее худоба ничего хорошего обычно не означала, было не удивительно, если бы она все эти месяцы мучалась и жила в стрессе. Если они успокоились и остались на месте не так давно, у Сесилии, вероятно, были еще проблемы с нервами ― а это всегда ярко выливалось на ее внешность. В остальном она была в порядке. Волосы прямые, темные, чуть отросшие, она стала будто еще повыше, кожа была ровная, тонкие пальцы, узкие запястья, такие ломкие, непрочные, казалось, способные сломаться, если сильно сжать. Со своей тонкой просвечивающей кожей она выглядела такой хрупкой… Сесилию волновал не его взгляд. Очевидно, слушая ее разговор с фельдшером, Карлайл стиснул пальцы под краем стола. Древесина не была рассчитана на такую нагрузку, и пальцы вампира проломили поперченную планку под столом, на которой остались выемки от сжатых пальцев. Поймав ее взгляд, Каллен быстро выровнял края выемок, так что от них осталась лишь неровная дыра в планке, и кучка трухи на полу. Карлайл уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Сесилия отвела взгляд и качнула головой. Сделала глоток апельсинового сока из своей кружки. ― Он всегда так общается, это не всерьез, забей, ― она равнодушно повела плечами. ― И он похож на Уолша. Он хороший парень, но меня от него воротит на физическом и психическом уровне, ― Сесилия посмотрела на него, уверяясь, что Карлайл понял ее слова, и тонко улыбнулась. ― Мирандой зовут героиню книги «Дьявол носит Прада», она главная стерва, но хороший редактор и профессионал своего дела. Пару месяцев назад вышел фильм по книге, ее играет актриса Мерил Стрип. А наша Миранда Стрип бывшая модель. Она сломала ногу и у нее неправильно срослись кости, из-за чего одна нога стала короче другой. С модой пришлось завязывать, но богатый муж дал ей небольшой капитал, и она стала развивать свою больницу, хотя тонкий вкус отмечается здесь во всем, ― Сесилия пожала плечами. ― Муж потом ушел, а больница осталась… Не знаю, это ты хотел услышать, или что я там могла сказать в твоей голове. ― Думаю, что-то подобное, да, ― кивнул Карлайл. Посмотрев на нее, он не мог оторваться почти физически. Хотелось смотреть и смотреть. ― Как прошел вчерашний вечер? Сесилия посмотрела на него. Не смутилась, только бегло улыбнулась, а потом вдруг протянула какой-то маленький хлопковый мешочек. Карлайл озадачено взял его. За долю секунды жар ее кожи успел обжечь его. Словно электрический импульс, этот жар пронзил пальцы и стремительно взметнулся вверх по руке. Сесилия сделала вид, что ничего не было, проходя к своей стороне стола. ― Вчера были на выставке про динозавров и животных Норвегии, близнецы были в восторге, ― сказала она тем особенным тоном. ― Засунули это мне в сумку, так что подозреваю, что это тебе. Сесилия деликатно пропустила то, как Карлайл поспешно раскрыл свой неожиданный подарок. Вещь он извлек с необычайной осторожностью, держа двумя пальцами. Сесилия тоже смотрела, так как не знала, что это. Глиняный журавль весьма тонкой работы, красивый, расписанный, совсем как живой. Казалось ― дуновение ветра— и расправит крылья, и полетит. Сесилия слабо представляла, какое значение вкладывали близнецы в свой презент, но помнила, что татуировка журавля означала мудрость и долголетие. В целом журавль был довольно миролюбивым знаком. — Это так… мило, ― пробормотал он. Сесилия довольно улыбнулась. ― Передай им большое спасибо. ― Ага, сейчас у них сложится план действий, они подготовят себя морально, и будь готов к тому, что тебя точно атакуют, ― беззлобно пробормотала Сесилия. Карлайл устремил на нее заинтересованный взгляд, и девушка объяснила. ― Им интересно. Интересно с жадностью и непосредственностью, которая есть у детей, и они ее еще покажут, ― она чуть подумала, потом призналась. ― Только переживаю за Карла. ― Почему? ― тут же спросил Карлайла. Он с жадностью ловил каждое ее слово, но не мог избавиться от мысли, что ничего особенного она ему не говорит. Разговаривает просто так, из вежливости, то, что могла сказать любому другу… Сравнение было отвратительно, и все-таки Карлайл понимал, что ближайшее время ничего особенного может и не услышать. Сесилия озадаченно потерла шею, о чем-то думая. Выражение ее лица стало озадаченным, будто она случайно подняла вопрос, который сама долго обдумывала. Карлайл почти пожалел, что не умеет читать мысли как Эдвард, это было бы полезным умением. На несколько секунд ее лицо оставалось неподвижным, но не спокойным. Между бровями залегла складочка, уголки губ были опущены. ― Он довольно ревнив, ― наконец-то как-то неуверенно выдала она. Карлайл не понял, что скрывалось за этой интонацией, и не успел понять, как вдруг Сесилия хмыкнула. ― Впрочем, как и его сестра. Когда адаптируются, я не смогу предсказать их действия, но надеюсь, что это пройдет ровно, ― выдохнула Сесилия, устало потерев лоб. Карлайлу захотелось подойти, прикоснуться к ее плечу, утешить как-то, подбодрить. Новость о ревнивых детях его почему-то не удивила ― так примерно и представлял их с Сесилией детей. Немного капризными, ревнивыми, в чем-то ужасно резкими ― но тем не менее смелыми, откровенными и преданными. По крайней мере, своей матери. ― Я не думаю, что в случае чего не смогу предотвратить конфликт, ― успокаивающе произнес Карлайл. Сесилия посмотрела на него с неясным выражением лица. ― В конце концов, многолетние психологические практики дают мне какое-то преимущество, нет? Тонкие губы Сесилии сложились в ухмылку. ― Вот и проверим, ― сказала она, взяла папку и вышла на вечерний обход. Карлайл выдохнул и закрыл лицо руками, сел, откинувшись на спинку кресла. Он ощущал себя полным идиотом, и сам не понимал почему. Не говорить с ней, не смотреть на нее было невозможно. Сесилия этого и не требовала, но Карлайл понимал, что ей надо пространство. Как бы она себя ни вела, как бы не позиционировала свой поступок ― она считала себя виноватой. В том, что бросила его, в том, что разбила сердце. Карлайл, может, и не считал так, но в целом ее понимал. Ему было ужасно без нее… И из-за этого хотелось поскорее вернуть ее. Им не придется начинать все заново, но это был слишком четкий шаг назад. Сейчас между ними не будет особого общения свыше того, как они уже общались в определённый период их общей жизни. Как, например, было в те дни, когда она только-только узнала об его истинной сущности и присматривала к нему заново. Вежливые, полуоткровенные разговоры ― о том, что они понимают по-своему, но о чем можно сказать и другим людям. Небольшие перебивки на разговоры о детях. Работа. Карлайл хотел, чтобы все это поскорее закончилось, чтобы все стало как раньше, но он понимал ― такого не будет. Перед ним стояла не та же девушка, что и год назад. За этот год Сесилия успела измениться, странным образом вырасти ― он видел это ее в голубых глазах. Она была уже не просто матерью для постепенно растущей малышки, а матерью двум сверхъестественным подросткам с детским разумом и поведением, и высоким интеллектом. Она сама была ужасно другой. И все-таки оставалась его женой. Карлайл не собирался забывать об этом. Он завоевывал ее уже дважды ― сначала, когда она появилась в Форксе, потом, когда она отходила после операции Джаспера. Она каждый раз влюблялась в него снова, и Каллену хотелось верить, что это случится и в третий раз. Сесилия должна была понять, что он не злится на нее, он ее понимает, понимает правильность ее решения. Он просто ужасно хотел найти, хотел вернуть, снова стать с ней семьей. Карлайл силился подобрать слова, чтобы описать чувства, нахлынувшие на него, но никаким словам не хватило бы сил, чтобы передать их. Долгую минуту Карлайл тонул в этой волне. Неужели он просил у мироздания ― и у нее― так много? Но надо было брать себя в руки. Прекратить смотреть на нее взглядом избитого больного, который за секунду до смерти увидел ангела. Нужно разговаривать с ней нормально. Все это вызывало у Сесилии лишь чувство вины, потому что это было правдой, и это было результатом ее действий. Их общих, в принципе. Карлайл не собирался давить на ее чувства вины, если Сесилия захочет снова быть с ним, это будет ее желанием и только ее. О том, что с ним будет, если она не захочет быть с ним, Карлайл предпочитал не думать. Сесилия вернулась через полчаса. На ходу заполняла какие-то бумаги, закусив нижнюю губу. Несмотря на суровый норвежский климат, она была в довольно коротком чреном платье-сорочке из шелка в рубчик на тонких бретельках с декоративными рисунком и пуговицами в виде медузы из черного ацетата, окруженные рядом кристаллов, с черными плотными колготками под ним. Остановилась посередине кабинета, что-то читая, потом помотала головой. ― Что такое «лоперамид»? ― видимо, сдавшись собственному незнанию спросила она. Карлайл просматривал в компьютере базу пациентов, чтобы понимать, с чем вообще тут работают. ― Препараты, снижающие моторику желудочно-кишечного тракта, ― спокойно ответил он. ― Капсулы, таблетки, таблетки для рассасывания и таблетки жевательные. Ведешь учет приема? ― Да, пытаюсь, ― Сесилия выдохнула. ― Миранда иногда закупает что-то новое, а понятия не имею, что с этим делать. Причем она закупает это для конкретных целей, но как правило не посвящает в детали. Так что приходится разбираться самим… лоперамид, значит, в шестнадцатую палату… Спасибо, Карлайл. Карлайл растерянно ей улыбнулся. Он всегда будет любить эту женщину, весь остаток его бесконечного существования. Любовь к ней проникла в каждую частицу его каменного тела и осталась там. Карлайл собирался жить дальше, только чтобы пронести эту любовь еще несколько лет. ― Как Бьянка? ― дружелюбно спросил он. Сесилия не спешила заниматься делами, взяла себе еще сока, загрузила компьютер, и неспеша что-то печатала. Она, очевидно, хорошо тут всем владела. На его вопрос улыбнулась. ― В полном восторге. Все получилось с Контессиной и Карлом так, как она хотела ― два старших товарища, которые с ней играют и проводят очень много времени, ― она задумчиво помолчала. ― Она хорошо говорит. Мы отдали ее в частный детский сад тут, в Норвегии, но она ходит всего на несколько часов, с утра до обеда. Ей, вроде как, очень нравится, по крайней мере никаких истерик во время адаптации нет. ― Между прочем, ― вдруг вспомнил Карлайл. ― Таня с вами, верно? ― Ага. Они с Джеем вроде как официально пара, ― Сесилия хмыкнула с какой-то непонятной интонацией, и Карлайл не понял, рада этому Сесилия или нет. ― Она очень сожалеет, что не была с вами, когда произошла заварушка с Вольтури, но… ― Откуда ты знаешь про Вольтури? Сесилия посмотрела на него, и Карлайл понял, что сейчас она ему солжет. ― Некоторые знакомые вампиры Джексона сказали. Карлайл кивнул. Если она хотела сказать так, пусть будет так. Карлайл не удивился бы узнав, что Сесилия заключила какую-то сделку с Вольтури или что-то похожее. Возможно, она как-то договорилась с Аро… только вот о чем? Рискнула бы Сесилия рассказать главе враждебного клана о своих близнецах? «Враждебный для твоей семьи, а не для Сесилии» ― тут же поправила рассудительная часть Карлайла. С Аро Сесилию связывали странные, но довольно позитивные отношения, так что возможно, они и вправду общались. Зная Сесилию, она бы пошла на сделку с Дьяволом ради безопасности своих детей. Дальше разговор не клеился. Карлайл машинально выполнял свою работу, больше наблюдая за женой. Сесилия, не обладающая разделяющим разумом вампира, сосредоточилась на своих документах. Наблюдать за ней было одно удовольствие: за ее мимикой, как она хмурилась, закусывала губы, постукивала ручкой по столу, прикусывала колпачок. Она была такой… идеальной. Желанной. Карлайл пытался понять, имеет ли для Сесилии значение, что сейчас с ней сидит он, или нет. Он вглядывался в реакции ее тела, хотел угадать, увидеть. Жена на него почти не смотрела, лишь изредка поднимала глаза, когда он что-то делал, но это было скорее рефлекторно, нежели ее желанием. Карлайл признался себе, что ждет, когда она обратит внимание, и стало самую малость полегче. Он хотел поговорить с ней. Расспросить о чем-то, услышать ее голос. Хотел, чтобы она рассказала про детей. Несмотря на то, что Карлайл хотел быть с ними знаком лично, и ждал этого, хотелось услышать о них от матери и увидеть ее глазами. Совершенно ясно, что Сесилия любит их. А какими она их видит? На кого они похожи? ― Сесилия, ― негромко позвал Карлайл. Девушка вздрогнула и посмотрела на него. ― Могу тебя спросить?.. Сесилия мягко улыбнулась. ― Что угодно. Карлайл призвал все свои силы. Лицо его было холодным и отстранённым, а голос не дрожал. Пусть это будет похоже на простую светскую беседу, будто кто-то просто поинтересовался этим. ― Можешь рассказать мне что-нибудь о близнецах? Что угодно, что сама захочешь. Удивленной Сесилия не выглядела. Задумчиво посмотрела на свои бумаги, потерла губы костяшками пальцев. Помолчала около минуты. ― Так много всего, даже не знаю, с чего начать, ― наконец призналась она. ― Джексон говорит, что они оба в твою семью, что Контессина похожа на твою маму, а Карл на отца. У них ровно противоположные характеры. Я знаю, что характеры не передаются по наследству, но Контессина очень похожа на тебя, ― лицо Сесилии расслаблялось по мере того, как она говорила, и Карлайл вдруг понял, что это было. Материнская любовь. Сесилия абсолютно и безоговорочно была в них влюблена, и не скрывала этого. Она уже говорила так о Бьянке, но за столько месяцев Карлайл забыл эту интонацию. Кроме того, теперь и Сесилия была другой, у нее было трое детей. Вероятно, ее сердце стало еще больше. ― Она спокойная, рассудительная, но немного властная, а оттого ― капризная. Старается все контролировать, и ей сложно, если что-то идет не по заданному плану. Карл наоборот ― ураган, который что-то планирует, но никогда строго на это не рассчитывает. Он громкий, уверенный, едкий, и я бы назвала его немного надменным. ― Он похож на тебя? ― Да, ― согласилась Сесилия, а потом раздраженно выдохнула. ― Каллен! Карлайл сдержанно рассмеялся. Слушать ее было приятно не только потому, что с ним говорила она, но и потому что она рассказывала об их детях. ― Науэль сказал… ― Карлайл сделал паузу, обдумав следующие слова. Сесилия вопросительно изогнула бровь. ― Сказал, что они будут вместе. В смысле, как пара. ― Да, он говорил, ― Сесилия незаинтересованно повела плечами, будто этот вопрос не волновал ее. ― Ну, до этого еще далеко. Пока что это просто как желание всегда быть вместе, и у обычных близнецов такое бывает. Науэль мало об этом знал, кроме того, что пара погибла после смерти другого, но Джей нашел их отца. Жан рассказал больше. Он сказал, что раньше четырех лет у них не будет явного интереса к друг другу, а дальше они просто физически вырастут. Что-то типа гормональной перестройки, как у подростков. ― Тебя это не волнует? Сесилия удивленно глянула на него. ― Нет. А должно? ― Карлайл молча смотрел на нее, удивленно изогнув бровь, и Сесилия поправила себя. ― Сейчас уже нет, а тогда меня это удивило. Ну, это же вроде как инцест, да? ― она смущенно потерла свой лоб. ― Но, с другой стороны, так будет спокойнее нам всем, и за сохранение тайны не придется переживать. Кроме того, у них не будет детей с проблемами с генофондом и все такое, так что на это можно закрыть глаза. ― Ясно, ― выдохнул Карлайл. ― Я, очевидно, не могу это комментировать. ― Близнецы явно оценят несколько хороших шуточек, Джей и Таня уже прошлись по этой теме, так что их сложно этим обидеть, ― покачала головой Сесилия. — Это, в некотором роде, успокаивает Карла, ему нравится такая определенность в жизни. Ему спокойно, когда он знает, что у него есть сестра и я. ― Сесилия, ― выдохнул Карлайла. ― Я могу…. Стационарный телефон со стороны Сесилии зазвонил. Девушка посмотрела на него, потом на Карлайла, но тот с улыбкой качнул головой и указал на телефон. Девушка выдохнула и сняла трубку. ― Гинекология, акушерство, доктор Сесилия Каллен. ― Мисс Каллен, ― раздался мягкий, вежливый, красивый мужской голос. Карлайл весь обратился в слух. «Идиот, что ты делаешь, подслушиваешь разговоры своей жены» ― устало подумал вампир. Вопреки вежливому тону говорящему, Сесилия напряглась. ― Мистер Майер, ― четко и спокойно произнесла она. ― Вы едете к нам? ― Да, мисс Каллен, у нас кровотечение, ― устало выдохнул загадочный мужчина. ― Мы будем у вас через минут десять. ― Мы вас ждем, ― коротко отрезала Сесилия и поднялась. Схватила пейджер, и отправила сообщение. Карлайл профессионально подобрался. ― Нужно проверить частную палату. И отдать распоряжение о подготовке родильной на всякий случай. Пойдешь со мной? ― Да, ― кивнул Карлайл. Это не было необходимо, но ему хотелось провести больше времени с Сесилией, и кроме того, ему теперь было интересно, что происходит с чисто врачебной точкой зрения. И как с этим справляется она. Сесилия скинула сообщения кому-то еще, на ходу перечисляя что ей надо было сделать, раздавая четкие и властные приказы. Было неудивительно, что Миранда заинтересовалась Сесилией. Супруге нельзя было отказать ни в профессионализме, ни в деловой хватке. ― У супругов Майер третья беременность, и у матери резус-конфликт с ребенком, ― на ходу объяснила Сесилия, когда подходила к палате. ― Она вот-вот должна родить, но кровотечения все более частые, и они волнуются. Ездят из-за малейших выделений, но я их понимаю. У нее уже сороковая неделя, возможно сильное кровотечение было связано со схватками, так что может сегодня поучаствуем в рождение нового человека. ― В этом есть красивая симметрия, ― заметил Карлайл. Сесилия непонимающе глянула на него, и Каллен пояснил. ― В прошлый раз мы стали свидетелями смерти. В этот раз кто-то родиться. Сесилия тонко улыбнулась. ― Было бы славно… Ай! Несмотря на небольшой каблук, на очередном повороте нога Сесилии проскользила по гладкому чистому полу. На любых каблуках она передвигалась с необычной грацией, и сложно было поверить, что она может споткнуться на ровном месте, но Миранда с ее любовью к эстетике усложняла Сесилии жизнь. В коридорах мраморные полы, а они все ходили на шпильках. Она вцепилась пальцами в стену, ее ногти противно ударились, отдавшись болью в кончиках пальцев, но Каллен вовремя схватил ее за локти. ― Аккуратно, ― выдохнул вампир, держа ее за руки. ― Ты сломаешь себе шею на каблуках однажды. ― Ну, если меня постоянно будут ловить прекрасный вампир вроде тебя, то я буду даже не против, ― ласково улыбнулась Сесилия. Ее тонкие пальцы накрыли его, держащие ее за локоть. Всё произошло в одно мгновение — вот, Сесилия уже в его объятиях, и он прижимал её к груди. Сесилия вдохнула его чистый, живой аромат. От него пахло свежевыстиранной льняной рубашкой и дорогим гелем для душа. О боже… Голова пошла кругом. Сесилия глубоко вздохнула… Аромат настоящего мужчины, аромат ее любимого хищника. ― Где-то это уже было, ― пробормотала Сесилия, пока ее глаза скользили по его лицу. Сейчас, когда Карлайл держал её близко к себе, обхватив одной рукой за плечи. Карлайл прикоснулся своим носом к ее. Пальцы одной его руки скользнули по её лицу, мягко ощупывая. Карлайл смотрел ей прямо в глаза, и Сесилия выдержала его тревожный, прожигающий насквозь взгляд. Это длилось целую вечность, но в конце концов она перестала замечать что-либо, кроме его прекрасного рта. Боже мой! В двадцать один год она хотела, чтобы муж поцеловал ее, и испытывала от этого тот же трепет, что и юная девчонка, впервые оказавшаяся в объятьях мужчины. Она хотела этого. Хотела чувствовать его губы на своих губах. ― Надо было поцеловать тебя еще тогда, ― проговорил Карлайл. ― Ты два раза падала в мои объятья, я идиот, что упускал тебя каждый раз и потерял время. ― Карлайл, ― пробормотал Сесилия. Карлайл наклонился к ней, его губы порхнули по ее приоткрытому рту, но тут Карлайл слышал спешные шаги. Они были еще только на лестнице, но Карлайл понимал, что у них не будет достаточно времени, чтобы поцеловаться так, как им хотелось по-настоящему. Всего пару коротких мгновений, и этого было ничтожно мало. Карлайл поцеловал ее в кончик носа, и отстранился с явным сожалением. Его глаза прикрылись на пару секунд, взгляд потемнел. Он дышал с трудом, а девушка вообще почти не дышала. ― Доктор Каллен! ― раздался голос в конце коридора. Карлайл плавно отстранился. ― Твои ноги в порядке? ― спросил Карлайл, и Сесилия кивнула. ― Замечательно. Они оказались на хорошем расстояние друг от друга, когда из поворота выскользнула рыжеволосая молодая медсестра. ― Доктор Каллен, ― она обратилась к Сесилии, а потом заметила Карлайла. ― Доктор Каллен, ― неловко повторила она, потом вздрогнула и сообразила, как разделить двух врачей. ― Мисс Каллен, там приехал мистер и миссис Майер. ― Проводите ее в палату, я осмотрю ее, и будем определять, что делать, ― спокойно и профессионально проговорила Сесилия, и если бы не ее судорожно сжатые пальцы, Карлайл бы сказал, что ее совсем не волновало произошедшее между ними. Майеры оказались довольно молодой семейной парой, Карлайл даже удивился, что у них уже было двое детей, и девушка была беременна третьим. Она оказалась невысокой, хрупкой на вид блондинкой с длинными волосами, собранными в тугой хвост. Ее муж ― напротив, высокий, черноволосый мужчина, явно ее старше лет на десять. Он держал ее за плечо, обеспокоенно поглаживая хрупкое плечико, и когда вошла Сесилия, обратил к ней слабую улыбку, в которой нервоза и беспокойства было больше, чем других чувств. Женщина тоже устало улыбнулась ей. ― Мисс Каллен, ― проговорила она, придерживая свой живот, слишком большой для ее тонкой фигуры. — Вот, видимо, и мы встретимся с этим маленьким конфликтом, да? ― женщина рассмеялась, но почти сразу осеклась. Ее тело видимо напряглось на несколько секунд. Она с шумом втянула и выпустила воздух сквозь зубы. ― Да, миссис Майер, ― Карлайл зашел вслед за Сесилией. Темноволосый мужчина тут же обратил на него настороженный взгляд. — Это доктор Карлайл Каллен, мой новый напарник. ― Много нас на родах будет, ― пробормотал мистер Майер. Сесилия продолжала ему улыбаться. Судя по всему, мужчина не хотел присутствия врача мужского пола на родах своей жены. — Это же не должно стать проблемой, ― сказала Сесилия странным тоном. Строгим, холодным и даже жестоким, при этом выглядела так, будто разговор об этом заходил не в первый раз. Мистер Майер осекся и кивнул. Сесилия скрыла довольную ухмылку, но Карлайла почти физически уловил волны самодовольства, исходящие от жены. Видимо, ей было особенно приятно ставить на место супруга этой девушки. Подошла к женщине, проверяя ее пульс и утешающе поглаживая поясницу через джинсовый комбинезон. Карлайл протянул ее мужу бумаги, и тот принялся их заполнять, параллельно говоря с Сесилией. ― У жены с утра странное самочувствие, ноет низ живота, спину снова прихватывало. Нерегулярно, неровно. Слишком похоже на новые тренировочные схватки. Мы решили не спешить в больницу, вы же говорили об этом, мисс Каллен, но, когда началось небольшое кровотечение, решили перестраховаться. ― Поняла вас, ― кивнула Сесилия. ― В больницу и вправду лучше не спешить, если схватки обычные. Давайте посмотрим вас на кресле, миссис Майер, сделаем узи и там уже решим. Было странно оказаться на второй роли. Не то чтобы Карлайл особенно переживал, но давно минуло время, когда он был подмастерьем, учился, наблюдая за работой именитых докторов прошлого. Сейчас же его многовековый опыт был совсем не нужен. Он смотрел, как работает его жена, испытывая немое восхищение. Может, это было чисто женская интуиция о таком тонком деле как беременность, но Сесилия четко и быстро понимала, что к чему и как надо делать, лишь на несколько секунд уступая сверхъестественному чутью Карлайла. Она действовала спокойно и разумно, без лишних движений, и своим спокойствием гасила панику пациентки и ее мужа. Кроме того, она, со своей мягкой улыбкой и ласковыми движениями успокаивала встревоженную женщину явно лучше, чем ее мог бы успокоить Карлайла. Видимо роды и все такое было ее поприщем, Карлайлу надо было при возможности вернуться в хирургию. Если… нет, когда они сойдутся снова, и Сесилия станет бессмертной, она станет лучшим врачом в этой области среди всех, намного опередив своего мужа. «А мне казалось, нельзя влюбиться в нее еще сильнее» ― подумал Карлайл, слушая спокойный голос Сесилии, и наслаждаясь тем, как восхищенно и преданно на нее смотрит чета Майер. Видимо Сесилия уже успела завоевать их сердца. ― Думаю, ваш маленький конфликт родится уже сегодня, ― объявила Сесилия, помогая миссис Майер сесть на кровать. ― Пока схватки не такие сильные, но кровотечение еще идет. Чтобы не рисковать, лучше сделаем кесарево сечение, если у вас нет возражений. ― Сейчас? ― спросил мужчина, и Карлайл уловил целую бурю эмоций в этом просто вопросе. Хотелось вмешаться, как-то поддержать его ― чисто по-мужски, что ли, но Карлайл не стал лезть в дело Сесилии. Но мистер Майер звучал так, будто прямо сейчас был готов выкупить все родильное отделение и отнести жену туда, куда будет велено. Девушка покачала головой. ― Есть еще время, сможем спокойно переодеться, подготовиться, заполнить бумаги. Переживать не надо. Однако по взгляду, который она бросила на Карлайла, стало ясно ― лучше поторопиться, но незаметно для супругов. Лишняя паника могла ухудшить состояние роженицы, а этого было не нужно. Карлайл едва заметно кивнул жене в ответ ― он понял. Кроме того, хорошо знал ― кровотечение при схватках бывает, Сесилия явно не из-за этого решилась на кесарево сечение. Оставив Майеров на попечение медсестер ― которым жена ледяным голосом отдала поручение сделать все как можно быстрее, но спокойнее ― они оба направились к операционной, чтобы подготовиться самим и подготовить бумаги. Карлайл почти скучал по тем временам, когда в лечение не было столько документов, но с другой стороны ― его сейчас и за колдуна не принимали, который своим талантом обязан дьяволу. ― Ребенок расположен неправильно, ― наконец пояснила Сесилия. ― Но не критично. Сделаем все быстро, и может нас еще тортиком угостят, ― Каллен выдохнула, и глянула на мелко дрожащие пальцы. ― Я так волнуюсь, ― вдруг шепотом проговорила она. ― Ты? ― удивленно переспросил Карлайл, но глянув на лицо жены внимательнее, увидел, что ее скулы стали еще бледнее обычного. ― Ты прекрасно держишься, ― он коснулся ее плеча с ободряюще улыбкой. ― Это первые роды?.. В смысле, которые ты принимаешь в роли врача. Сесилия кивнула, невесело хмыкнув на его формулировку. ― Я на самом деле тут не так давно, ― призналась она. ― Джексон подделал мне несколько характеристик и все такое, но моя собственная жизнь лишь несколько месяцев назад перестала бешено крутиться, и… у меня еще нет такого опыта, ― Сесилия шумно выдохнула, а потом вдруг глянула на Карлайла, и ее серо-голубые глаза сверкнули. ― Я рада, что ты здесь, ― негромко произнесла она. ― С тобой мне спокойнее. Карлайл чуть сильнее сжал ее плечо. ― Ты великолепно справляешься, Сесилия, и так и будет. Я верю в тебя. Глаза Сесилии зажглись. Она улыбнулась. Карлайл протянул руку и аккуратно взял ее в свою. Не потянул на себя, просто ласково обвил ледяными пальцами хрупкое запястье. Посмотрел, как тускло сверкает его кожа в ярких светах искусственных ламп на фоне бледной кожи Сесилии. ― Я наслаждаюсь, когда мои… возросшие способности позволяют мне спасать кого-то, кто иначе был бы потерян, ― вдруг начал он. Сесилия непонимающе нахмурилась. ― Приятно знать, что благодаря им я могу сделать жизни некоторых людей лучше. Но в начале пути, оставаясь ночами в больнице, я иногда допускал слабость. Я останавливался возле безнадёжных пациентов и представлял, как перестаю себя контролировать, ― Карлайл сделал паузу, болезненно сглотнул. Сесилии захотелось коснуться его, но в последний момент она передумала. Карлайлу понадобилось пару секунд, чтобы взять себя в руки и продолжить. ― Представлял, что поддаюсь жажде, и всегда в такие моменты мои ощущения были ... очень реальны, несмотря на то, что никогда я не делал этого с человеком наяву. Все, рядом с кем я позволял себе это, умирали в течение нескольких дней. И хотя я знал, что у них не было шансов, мне всё равно казалось, что из-за моей слабости и несдержанности их смерть наступила раньше, чем могла бы. Чтобы не быть монстрами, мы не должны причинять людям вред даже в мыслях, ― закончив, он выдохнул, будто был молодым ведущим и нервничал перед своей первой программой, а потом посмотрел на супругу. ― Ты не монстр, Сесилия. И ты искренне хочешь помогать людям. У тебя все получится. Только у тебя и получится. Потому что ты этого хочешь всем своим сердцем. Сесилия приоткрыла рот, чтобы что-то ответить, но в итоге у нее не нашлось слов. Она сжала губы, а потом, немного неуверенно, протянула тонкие руки к плечам Карлайла и сжала их в каком-то странном варианте объятий. Потом подошла ближе, прижалась к его каменном плечу лбом, и шумно выдохнула. Не стала возражать, когда мелко дрожащие руки вампира легли ей на лопатки, слегка усиливая давление. «Это и объятьями не назовешь, ― с грустью подумал Каллен, ощущая тепло любимой женщины в руках. ― И не моя она сейчас, далеко не моя. И все-таки, как приятно». От Сесилии пахло туберозой и горьким кофе. Юная сладость шоколада ушла из ее аромата, оставив холодный снег и суровую прохладу. Совсем немного пахло сигаретным дымом, хотя Карлайл был уверен, что Сесилия не курит. Легкий запах со яблочно-травянистой отдушкой, ароматические свечи, лампы и масла. Этот запах был у корней волос Сесилии, в самых удаленных сантиметрах ее кожи ― но он был слишком реальным для вампира, чтобы не замечать его. Ни Джексон, ни Таня так не пахли ― уж это Карлайл знал. Неужели кто-то из близнецов ― или они оба. Или… Карлайл постарался отогнать болезненную мысль. Никого у Сесилии не было. ― Ладно, ― отчаянно выдохнула Сесилия, и даже сквозь одежду Карлайл ощущал приятную, заветную теплоту ее дыхания. Сейчас он не мог даже представить, что было бы, найди он Сесилию вампиром. Меньше любить ее он от этого не стал бы, конечно, но перед ним был бы совершенно новый человек, новая Сесилия. ― Надо пойти и помочь родиться этому маленькому человеку. Сесилия посмотрела на него и улыбнулась. Карлайл прикоснулся к ее щеке кончиками пальцев, чуть погладил, рассматривая серо-голубые глаза любимой жены. Его вытащили из-под лавины, но оставили прямо там, на снежной пустоши. Февральская буря, всегда царящая в ее глазах, улеглась, но теплее не стало. «Холодная весна», ― подумал Карлайл. Вот чем была для него Сесилия Каллен, собственная жена. Карлайл положил руку ей на плечо, хотя едва ли этот жест можно было так назвать ― он прикоснулся самыми кончиками пальцев и ободряюще кивнул. Она была теплым, живым человеком, но не могла согреть его. Всю операцию они провели за час. Роженица потеряла много крови, но в итоге и ребенок, и мать были в порядке. Мужчину на операцию не пустили, и Карлайл, ассистируя жене, с некой забавой прислушивался к тому, как тот обеспокоенно носился по коридору. С легкой ― потому что не мог не думать о том, что его самого не было, когда его жена рожала их детей. К большому счастью, он и на родах Беллы не присутствовал. В ту ночь, когда все произошло, его словно сверхъестественная сила вытолкнула из дома под благовидным предлогом ― достать еще крови для Беллы и поохотиться с Эмметтом и Эсми, чтобы иметь силы для того, чтобы принять роды. По сути, это было не так уж и важно, Карлайл смог себя контролировать, даже подыхая от жажды, но все внутри тянуло вон из дома, и он ушел. А когда вернулся, уже пришли оборотни. И тогда, и до этого, мчась через ночной лес, Карлайл жалел, что его так и не убили. Не хотелось возвращаться к Эдварду и Белле, туда, где вот-вот должен был родиться их ребенок. На тот момент, дети Сесилии, очевидно, уже родились. Карлайл ничего о ней не слышал, не считая короткого звонка за несколько дней до начала сентября. Теперь Карлайл догадывался ― именно тогда и родились близнецы. Он не мог смириться со всем происходящем на каком-то физическом уровне. Действовал машинально, механически, что-то кому-то говорил, объяснял, но даже при всем желание не мог бы вспомнить, что и кому. Он просто что-то делал, часто уходя из дома, чтобы сноситься в тот или другой конец света за своей женой, где ее все равно не было. После переутомленная Элис вообще перестала что-то видеть, да и оборотни стали проблемой, поэтому он заперся дома и пытался найти ее как-то так. Помогая Сесилии провести свою первую операцию, Карлайл не мог не думать о том, что он хотел бы видеть своих детей первым. Хотя, если бы он знал… Он видел, как проходит беременность Беллы, видел ее измученное, хрупкое тело. Плод вампира несовместим с человеческим организмом. Во-первых, он слишком сильный. И даже если с этим можно было справиться, гораздо хуже, что дети не давали своим матерями питаться, не принимали необходимую им пищу. Эдвард пытался кормить Беллу внутривенно, но питательные вещества просто не усваивались. Все процессы в организме ускорились, он истощался буквально с каждым часом. Никто не мог остановить это или замедлить, не понимали, чего плод хочет. С человеческой кровью дело пошло легче, но Карлайл за себя знал ― если бы он позволил Сесилии дойти до такой стадии, то Джексон нет. Он был бы в ярости. Он убил бы Беллу и избавился бы от детей Сесилии, и считал бы себя правым. Две сосуществующие рядом беременные от вампиров девушки стали бы причиной кровавой бойни. И дело было не только в Эдварде и Белле. Джексону пришлось бы прикончить и Розали, и Эмметта, вероятно ― еще и Элис с Джаспером. Так что Сесилия поступила очевидно мудро, разорвав связь с семьей Калленов, собой и Джексоном, но это не значило, что Карлайл был с этим согласен. Даже осознавая правоту жену и не злясь на нее, он не мог унять собственное горе. Операция прошла почти спокойно, так называемое «мягкое» кесарево сечение. Ребенок плавно выкатился через вульварное окно, Сесилия положила его матери на живот, и ободряюще погладила блондинку по талии. Ребенок пищал, такой маленький, красный, сморщенный. Карлайл посмотрел на него один раз, прежде чем отвести взгляд, и даже не стал думать о том, кто родился. ― Кровотечение? ― коротко поинтересовалась Сесилия. ― Остановил, но она потеряла много крови, ― сказал Карлайл, стараясь абстрагироваться от того, как плачет от счастья молодая мама и пищит ее ребенок. Он никогда не сможет увидеть Сесилию так, как сейчас видел эту женщину. ― Переведем в палату, пока будем наблюдать, ― ответила Сесилия, кивнув медсестрам. Те засуетились, и между поздравлениями принялись выполнять свои обязанности. Пара из них помогли переодеться врачам после операции. Сесилия с легкой улыбкой объяснила мистеру Майеру все произошедшее, и тот рассыпался в взволнованных благодарностях и поспешил в палату, куда должны были позже доставить его жену и ребенка. ― Ты прекрасно справилась, ― пробормотал Карлайл, прикасаясь к пояснице Сесилии кончиками пальцев. ― Твои первые роды, ― он хмыкнул. ― Ты все сделала замечательно. ― Ага, спасибо, ― растерянно пробормотала Сесилия. Потом чуть устало мотнула головой. ― Я так переживала, ― шепотом призналась она. ― Это совершенно нормально, ― подбодрил ее Карлайл. ― Все переживают в первый раз. Но ты держалась очень достойно, и не только как врач, но и как человек. Знаешь, она была спокойна только благодаря твоей улыбке. Сесилия посмотрела на Карлайла. Мотнула головой в сторону их кабинета, и не спеша пошла первая. ― Ты тоже волновался? ― вдруг спросила она. ― Ну, твоя первая операция. Ты как-то мне говорил, что это было спонтанно. ― Да, операцию должен был проводить другой врач, более опытный, у которого я тогда был подмастерьем, ― поделился Карлайл. ― На самом деле ничего сложного, хотя в начале восемнадцатого века сложно было почти все. Я был вампиром уже почти шестьдесят лет, ― он открыл дверь кабинета, галантно пропуская Сесилию внутрь. ― Тогда реплантация еще так не называлась и за нее редко брались, но мой наставник тогда хотел попробовать пришить несколько пальцев своему зятю. Он не смог, и пальцы пришил я. Сам я узнал о том, что должен это сделать за полчаса ― время, чтобы механически подготовиться. Не скажу, что я особо нервничал, но у меня был сильный мандраж. Несмотря на все мои прожитые года, это был первый раз, когда я действовал сам. ― У тебя, конечно, все получилось, ― растерянно улыбнулась Сесилия, проходя во вторую комнату, на ходу небрежно бросая халат в кресло и направляясь к раковине, чтобы помыть руки еще раз. ― Ну, и до, и после у меня впервые за много веков тряслись руки, ― искренни поделился Карлайл. ― Моя… натура была немного против такого вида операция тогда, милосердным это не было. Можешь мне не верить, но трепанация черепа приводила меня в такой ужас, что пару раз я малодушно сбежал. Потом просто сменил направление своих мыслей: если это не сделаю я, может сделать некто менее опытный. ― Звучит весьма самодовольно, ― хмыкнула Сесилия, небрежно бросила туфли под стол и рухнула на диван. Уложила голову на спинку. ― Но я тебя понимаю, точнее, что ты так не думал, ― она кривовато усмехнулась. Непричесанные черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, и немного размазанная губная помада придавали ей такой вид, словно последние трое суток она провела в постели. Сесилия явно не собиралась вставать и проводить себя в порядке. Ее растерянный взгляд скользил по кабинету, потом уставился на Карлайла. Решив не приближаться к ней больше дозволенного, ― не был уверен, что не сойдет с ума от ее близости в таком виде ― Каллен присел на подлокотник дивана в метре от Сесилии. Девушка этого явно не заметила. Она легла, на короткий диван, закинув длинные ноги на подлокотник, и посмотрела на Карлайла снизу-вверх. Каллен чуть навис над ней, чтобы девушке было проще видеть его. И чтобы он мог видеть ее. ― Если я когда-нибудь буду столь же опытной, как и ты, я буду самым самовлюбленным вампиром на свете. ― С Аро ты явно не сравнишься. Сесилия рассмеялась. ― Ты был прав, ― пробормотала она, глядя на свои руки. Вздохнула. ― Красивая симметрия. В прошлый раз кто-то умер, а сегодня родился, ― она чуть помолчала. ― Все-таки, это чудо. Настоящее чудо. Хотя из всех детей я люблю только своих. Она усмехнулась, и прикрыла глаза. Застыла на несколько секунд, и только равномерно вздымающаяся грудь говорила о том, что она живая. Карлайл осмотрел ее всю снова. Худая, да, но не тощая. Это почему-то успокоило его. До этого он не вглядывался в нее пристально, а наслаждался общим видом ― как наслаждаются люди, пришедшие посмотреть на прекрасную квартиру, но не рассматривают мелочи. Сейчас рассматривал. Ее волосы были длинными, но постриженными таким образом, что создавали лесенку. Ее кожа была на тон светлее, чем Карлайл ее помнил. Глаза, как всегда, подведены темными прямыми стрелками. Бордовая помада на губах слегка стерлась. Карлайл бесшумно встал, вытащил влажную салфетку из упаковки со стола, и сел рядом с лежащей девушкой. Сесилия дернулась, когда почувствовала чужое присутствие так близко, но Карлайл только аккуратно вытер с уголков губ ее помаду. Ласково улыбнулся. ― А как прошла твоя беременность? ― спросил он негромко. Одна его рука так и осталась лежать у него на коленях, а вторая не могла оторваться от лица Сесилии. Ледяные пальцы застыли у ее лица, и Карлайл не мог их оторвать. Хотя, формулировка странная. Конечно, мог. Все те разы мог. Мог не целовать ее, мог не смотреть на нее, мог не прикасаться к ней, мог не разговаривать. Только… зачем? Он бы заставил себя отстраниться, если бы видел, что жене не комфортно. Не комфортно не было. Сесилия просто напряглась и смотрела на него, позволяя делать то, что он хотел. Смотрела так, будто всерьез ожидала, что Карлайл попробует ее задушить за то, что оставила его. На его вопрос Сесилия усмехнулась. Знакомо ― злобно и мстительно, но ухмылка эта быстро погасла. ― Вряд ли так, как ты не видел, ― сказала она задумчиво. Согнула одну ногу в колене, и взяла пальцы Карлайла в свои. ― Все было очень плохо? ― наконец негромко поинтересовалась она. ― Да. Сесилия кивнула. ― Хорошо. Но сейчас это не имеет такого значения, ― она прикрыла глаза, немного помолчала. Потом снова посмотрела на Карлайла, застывшего над ней в ожидание любого ее решения. Она не отпустила его руку. ― За несколько дней до того, как я узнала о беременности, мне сломали ребро. Изнутри. Потом Карл залечили его, но… ― Залечил? То есть, внутри тебя? Голос Карлайла приобрел новый оттенок. Любопытство. Заинтересованность. Но не ту трепетную нежность, которую Карлайл испытывал, говоря о близнецах до этого, а интерес чисто практический. Он изучил виды людей и вампиров ― а возможно еще и оборотней ― вдоль и поперек, и конечно ему были интересны полукровки. Он наблюдал за Ренесми, но он никогда не видел близнецов-дампиров. Сесилия села на диване. Чуть потянулась назад, и глазами указала на место рядом с собой. Предыдущая позиция нравилась Карлайлу больше, но он подчинился, понимая, что Сесилия никогда не любила и вряд ли полюбила разговор не на равных. Поэтому он сел, на диван, глядя на нее. Сесилия локтем оперлась на спинку, подперла голову, и положила на него ноги. Естественный и простой жест. Теперь она касалась его ногами, так еще и держала его за руку, задумчиво перебирая пальцы левой руки. Карлайл был бы согласен умереть прямо здесь и сейчас. ― Карл обладает даром исцеления, ― сказала она очевидную вещь, а потом фыркнула и закатили глаза. ― Ну, я называю это так, Джексону и Тане нравится более развернутый вариант. Карл может влиять на физические изменения в живых организмах, замедлять или ускорять какие-то процессы. Он делает то же, что наши или ваши тела, просто быстрее. Я думаю, это даже он стал влиять на Бьянку с ее речью, потому что я этого хотела. Они очень тонко чувствовали мое настроение. Карлайл чуть пошевелил пальцами, которые держала Сесилия. Скользнул своими между ее, но не стал сжимать и плотно переплетать. ― Если ты… ― он запнулся. ― Ты можешь рассказать, мне как это было? С самого начала, ― он улыбнулся ей ― чуть заметно дернул губами, как будто его что-то обрадовало. Сесилия помолчала. Ее пальцы касались его обручального кольца. Девушка вздрогнула и отняла руку, уложив ее к себе на живот. Рука вампира безвольно опустилась ей на колени. ― Карл сломал мне ребро, но быстро заживил его, ― повторила она. ― Джексон был в ярости, но согласился ничего тебе не говорить до выяснения обстоятельств. Когда я узнала, что беременна, быстро поняла, что к чему. Мои шансы выжить без вампиров были равны нулю, или хотя бы пяти, из-за Карла, но я собиралась уехать одна, ― она хмыкнула. ― Джей позвонил мне, и из-за страха потерять меня, он… ошалел, наверное. С ним одним я справилась. Вас двоих я бы не уговорила. Они ломали мне ребра и до, и после, и хотя Карл их заживлял, с поддержкой в твоем лице, Джей бы быстро передумал. Рука на ее колени дрогнула. ― Видение Элис, ― бесцветно проговорил Карлайл. ― Именно, ― кивнула Сесилия. ― Но все получилось хорошо. Почти по-человечески, ― она отвела взгляд, и какая-то мысль мелькнула в голове Карлайла. Она была такая быстрая, что Карлайл не успел за нее зацепиться, потому что Сесилия снова заговорила. ― Ты знаешь, у меня даже растяжки остались на бедрах. Не стала их пока что убирать, есть в них что-то… приятное, что ли. Ему понадобилось пару секунд ― непростительно много ― чтобы понять, о чем она говорила. Против воли его взгляд скользнул к ее бедрам, потом ― стремительно быстро ― обратно. Сесилия растерянно улыбнулась, и ее бледные скулы слегка немного порозовели. Еще один момент, когда Сесилия Каллен покраснела. Очаровательно. Какой-то частью мозга Карлайл пообещал себе запомнить это выражение ее лица, но сейчас уцепился за другое ― как муж, и как любопытный врач-вампир. ― Растяжки? Подожди… ты поправилась во время беременности? Растяжки у обычных женщин появлялись во время беременности потому, что те набирали вес, когда запаса эластичности не хватало для полноценного растяжения. Карлайл помнил, как выглядела Белла, и что рассказывал Науэль о других матерях ― своей и своих единокровных сестер. Во всех случаях речь шла о стремительной потере веса, а не наборе. Так почему у Сесилии было по-другому? ― Ну, совсем чуть-чуть, ― смущенная, она не понимала его вопроса, его удивления, а Карлайл пытался понять, как его уточнить, без ссылки на Беллу. Сесилия явно знала, что было с ее сестрой, но говорить об этом не собиралась, и Карлайл не хотел лишний раз ее злить. Но тут девушка сама поняла, что не так. ― А, да, точно, ― пробормотала она, и тряхнула волосами. Карлайл снова уловил запах туберозы, кофе и сигаретного дыма. ― Джей быстро понял, что надо делать, как меня кормить. Почти с самого отъезда я пила едва ли не два литра крови в день, когда больше, когда меньше. Дети крепли, я тоже, и я могла спокойно есть обычную пищу, ― она задумчиво погладила свой живот, будто мысленно вернувшись в те дни, когда внутри нее жили два из троих ее любимых детей. ― Я прибавила почти пять килограмм за те недели, конечно, это было видно. Но все было не так плохо. Они понимали, что какие-то движения причиняют мне боль, и старались двигаться меньше, видимо с этим и связана их активность сейчас. Когда они стали готовы, Джексон вытащил их из меня, ― коротко окончила она. ― Потеряла много крови и еще несколько дней меня лихорадило, но все разрешилось благополучно. ― И ты осталась человеком, ― сказал Карлайл. ― Карл? ― Да, ― Сесилия кивнула. ― Когда его положили ко мне на грудь, он залечил раны. После я сама отказалась становиться вампиром, не подходящая была ситуация сгорать от жажды, ― и тут она посмотрела на него. Прямо в глаза, не стесняясь, открыто, ярко. Ее глаза сияли, как яркие звезды на темном небосводе. ― По итогу я жалела только об одном. Сказав это, она встала. Карлайл смотрел на то, как она снова надевает свои туфли, и вдруг понял, что это было за новое чувство в ней. Сесилия тоже скучала по нему. Она чувствовала себя виноватой, но она тоже его потеряла. Перед ней встал ужасный выбор, и она выбрала своих детей. Предпочла остаться без него, но с ними, и каждую минуту после этого она думала только о том, что потеряла его. Она знала, что Карлайл найдет ее после и простит, обязательно простит, но она не чувствовала себя правой получить это прощение. Как и много месяцев назад не чувствовала себя достойной такой любви, которую испытывал к ней Карлайл. Все, что она говорила, она говорила не только из-за чувства долга или вины не потому, что пыталась угодить ему ― а потому что она хотела это сказать. Она хотела с ним говорить, видеть его, прикасаться к нему ― и чтобы он говорил с ней и прикасался, но это неизменно рождало чувство вины, чувство потери. Сесилия, вероятно, считала это предательством по отношению к Контессине и Карлу ― то, что она сожалеет о решении оставить Карлайла. Но она хотела быть здесь с ним, она была рада видеть его, она давала все, что Карлайл только осмеливался у нее просить, потому что сама этого хотела. Ей просто было… стыдно перед ним. От этого и рождалась ее робость. Она его любила. Это не изменилось. Поняв это, Карлайл просиял, словно ребенок, проснувшийся рождественским утром. Точно Сесилия принесла ему самый лучший подарок, какой только можно вообразить. В этот момент ― да и в любой другой ― он хотел только одного, чувствовать её. Но намного важнее были те её прикосновения, которые она сама хотела ему дать. ― Пойду проверю нашу маму и нового члена человеческого общества, ― сказала она со вздохом, развернувшись, но тут же испуганно шарахнувшись назад. Карлайл стоял прямо перед ней, с каким-то новым взглядом золотистых глаз, которые обожгли ее. Она не услышала, как он подошел так близко, и рефлекторно вжалась в стол. ― Кар… Карлайл обхватил ее за талию и, прижавшись совсем близко, поцеловал. Увидел, как широко распахнулись столь любимые ими серо-голубые глаза и взял ее за плечи, совсем как в момент их воссоединения. В этот раз он буквально вдавил ее в себя ― или себя в нее, в зависимости с чей стороны посмотреть. Сильные руки так знакомо сжались на теле, широкая грудь оказалась совсем рядом, а ледяные пальцы сжали так крепко, не позволяя ни отстраниться, ни увернуться. Сесилия дернулась, чувствуя, как мир вокруг медленно пульсирует, но в следующее мгновение буквально захлебнулась на вздохе, когда сухие холодные губы яростно прижались к ее, сминая их. По спине прокатилась волна дрожи, но просто сбить ее с толку вампиру было мало. Чужие зубы требовательно прихватили нижнюю губу, заставив разжать челюсть, нахальный язык скользнул в рот, углубляя поцелуй, и Сесилия сумела только застонать, чувствуя, как мужская рука, легшая ей на спину, крепче прижала ее к широкой груди. Сесилия была напряжена, видимо ожидая, что он отстранится первым, но Карлайл все целовал ее и целовал. Она не спешила отвечать ему, видимо думая, что он закончит это все так же быстро, как и в прошлый раз, но сейчас, когда его сомнения стали такими… ненастоящими, когда он понял, что она любит его, Карлайл не собирался отпускать ее. По крайней мере в ближайшие несколько минут. Потом все ее тело крупно вздрогнуло, и она приоткрыла рот, позволяя Карлайлу углубить поцелуй уже по-своему желанию. Руками она взялась за его плечи и слегка повела головой, прижавшис к его губам еще ближе. Карлайл целовал ее жадно, требовательно, не давая опомниться. ― Сесилия… — жадно прошептал Карлайл, покрывая быстрыми, жалящими поцелуями лицо, и Сесилия едва не заскулила потерянным щенком, желая быть еще ближе. — Моя Сесилия… «Скажи, что любишь меня, ― мысленно взмолился Карлайл. ― Скажи это вслух. Скажи, что еще ничего для нас не потеряно». Сесилия приоткрыла глаза. Посмотрела на Карлайла и разомкнула губы. «Сейчас! ― взорвалась в разуме вампира мысль. ― Сейчас она скажет!». В этот момент зазвонил ее телефон. Почти сразу же ― телефон Карлайла. Сесилия шумно выдохнула, обдав Карлайла приятным запахом апельсинового сока, и подалась назад. Карлайл остолбенел. В мгновение все было разрушено. Какая это все-таки роскошь ― в любой момент иметь возможность прикоснуться, обнять, поцеловать, заняться сексом с любимым человеком. «Я буду танцевать, танцевать, танцевать, подняв руки, руки, руки, над головой, головой, головой, как велел Иисус». — Это Карл, ― выдохнула Сесилия, согревая ледяные губы Карлайла своим дыханием. ― Я должна… должна ответить. ― Конечно, ― бесцветно проговорил Карлайл и разомкнул руки, позволяя Сесилии выскользнуть из его объятий и схватиться за телефон. Девушка прошла в кабинет, принимая звонок, и Карлайл машинально потянулся к своем собственному телефону. Звонила Эсми. Она была единственной, на кого Карлайл реагировал стабильно-хорошо, и которая могла терпеть его подпортившееся жизнелюбие. Милая и добрая ко всем, она чудом сохраняла баланс в семье. Именно она уговорила Эдварда в итоге оставить свои доблестные порывы и не тянуть Карлайла обратно в семью. Кому от этого было бы легче? Карлайл продолжал общаться со всеми ними, но весь мир перестал иметь для него значения. Эсми понимала это очень хорошо, а потому что просто мягко и ненавязчиво поддерживала в Карлайле желание жить. ―… в аптечке упаковка синих таблеток, ― говорила Сесилия сосредоточенно. Интересно, что случилось? ― Измельчи и смешай с водой, одна таблетка на столовую ложку… ― Эсми, слушаю тебя, ― как можно более нежно и ласково произнес Карлайл, потирая пальцы, сохранившее ненадолго чужое тепло. — Это Элис! ― возмущенно, а от того высоко и визгливо, по крайней мере для слуха вампира, произнесла ясновидящая. ― С телефона Эсми была надежда, что ты возьмешь, ― Карлайл вспомнил, что начистую игнорировал звонки родных. Он был возбужден и взбудоражен встречей с Сесилией, но пока не хотел никому об этом говорить. Это было что-то теплое, личное и только его. Его жена. На каком-то своем сверхъестественном уровне Карлайл до боли не хотел снова соединять две части своей семьи. Ему еще предстояло это обдумать. ― Ты не представляешь, кого встретила Ренесми! ― И кого же? ― незаинтересованно спросил Карлайл. Больше он слушал Сесилию. Она продолжала отдавать какие-то распоряжения сначала Карлу, потом ― Контессине. Судя по всему, у Бьянки поднялась температура. Незначительно, но для годовалых подростков довольно волнительно. Сесилия объясняла, что и как сделать, и пыталась успокоить двух детей. ― Близнецов! ― Элис взволнованно запищала. ― То есть, твоих близнецов, твоих и Сесилии, а это значит!.. ― Я знаю, что она здесь, Элис, ― спокойно выдал Карлайл, и Элис поперхнулась воздухом. ― Я встретил ее в первый рабочий день. Сейчас я с ней. Не переживай. ― Почему… Почему ты не сказал?! ― голос Элис подлетел на несколько октав. Карлайл выдохнул. ― Ты был обязан нам сказать! ― Элис, вы не должны вмешиваться в это дело, ― жестко прервал Карлайл. ― Никто из вас. Даже если вы случайно встретите Сесилию на улице, пожалуйста, не приставайте к ней с вопросами или чем-то подобным, ясно? Особенно передай это Эдварду и Белле. Я знаю, что со своим чувством вины, Эдвард готов пойти на многое. ― Мы хотим как лучше, ― обиженно проговорила Элис, но голос ее не был таким уверенным. Они хорошо понимали, что недоверие Сесилии к решениям Карлайла выросло из его близкой связи с семьей. Сесилия не была настолько плохим человеком, чтобы разрушать эту связь, благоразумно держась подальше от Эдварда и Беллы, но в итоге именно Карлайл и остался в проигравших. Это был сюжет плохого ситкома, в котором новая жена отца не могла ужиться с его детьми, только вот в их случае люди менялись и не оставались там, где им было некомфортно. Карлайлу было необходимо разграничить свою семью насколько это было возможно. ― Я знаю, ― смягчившись, произнес Карлайл. ― Но вы должны меня понять. Сесилия ― моя жена. Я уже потерял ее один раз. Я сделаю все, чтобы не допустить этого. Элис молчала какое-то время. Потом тяжело выдохнула. ― Я понимаю, Карлайл, ― сказала она смиренно. ― Мы все постараемся держать себя в руках и с Сесилией, и с близнецами, если встретим их. И я еще должна тебя предупредить… ― Элис замолчала. Карлайл дал ей время привести мысли в порядок, и прислушивался к разговору Сесилии. Она продолжала объяснять одному из близнецов что не обязательно вызывать неотложную скорую помощь, если у трехлетнего ребенка температура тридцать восемь и один. Объясняла что-то про зубы. ― Карл, если ваши клыки прорезались и сменились на коренные за месяц, то у Бьянки все посложнее будет, ― со смехом выдохнула Сесилия. Карлайл чуть переместился, чтобы посмотреть на нее. Девушка села на стол и покачивала ногой в туфле. Что отвечал Карл было не слышно, но по рычащим интонациям Карлайл угадал, что сын либо зол, либо испуган. Либо одно вытекало из другого. У Сесилии были похожие реакции на стрессовые факторы, она становилась еще более грубой и стервозной, чем обычно. Элис продолжала молчать. ― Элис, у тебя все хорошо? ― чуть взволнованно поинтересовался Карлайл. Элис часто выпадала из разговоров, когда у нее были ведения, но обычно она быстро справлялась с собой. Сейчас она молчала почти уже полторы минуты ― слишком долго для нее. ― Ты знаешь, что Эдвард чувствует себя виноватым в том, что произошло? ― вдруг спросила Элис. Карлайл молчал. Эта фраза не задела в нем ни одно чувство. У сына и его жены были причины считать себя виноватыми, особенно у Эдварда, который пару раз откровенно заявил, что не желает видеть Сесилию в семье. Но это, как уже сказала Сесилия, не имело такого значения. ― Он хочет перед ней извиниться… думает об этом, бредит… ― Представляю, как Сесилия отреагирует на это, ― пробормотал Карлайл еще тише, потому что жена заканчивала разговор. Но он бессовестно врал. Он понятия не имел, как отреагировала бы Сесилия, если бы Эдвард вдруг решил перед ней извиниться. Сесилия, которая приехала из Итаки скорее всего бы насладилась этим; Сесилия, которой она стала после излечения депрессии скорее всего бы просто посмеялась. Что сделала бы эта Сесилия Карлайл не знал. ― Все равно, скажи, чтобы держался от нее подальше. ― Я скажу, ― даже не видя этого, Карлайл легко представил, как Элис серьезно кивнула. ― Обязательно скажу. Только… ― ее голос затих, и последние слова она произнесла почти шепотом. ― Пожалуйста, сделай все, чтобы вы оба снова были счастливы. И она отключилась. Карлайл какое-то время еще стоял, слушая гудки. Все, чтобы они оба снова были счастливы. Легко сказать. Сесилия снова была для него загадкой, и хотя он ее хорошо понимал и считывал реакции, она была далеко от него. Протянув руку, он мог схватить физическое тело, которое было ему знакомо и подвластно, которое легко отзывалось на его прикосновения и поцелуи. Но это не было тем, что нужно было Карлайлу. Ему нужна была Сесилия. Со всеми ее мыслями, сомнениями, надеждами, планами. Чувствами. Ухватиться за это было невозможно, и Карлайл не знал, что делать, если это все ускользнет из его пальцев. Как жить без нее? Без надежды? Карлайл прошел в кабинет. Сесилия со снисходительной улыбкой покачала головой. ― Как Бьянка? ― спросил Карлайл, за грудиной ощущаю тупую боль. Интимный момент был упущен. Сесилия едва посмотрела на него. Взяла документы, которыми собиралась заняться до этого, и встала. Ее скулы были нежно-розового цвета. ― У нее прорезается поздний, четвертый клык, ― объяснила Сесилию, перебирая бумажки. ― Обычно не мучает, что поднимается температура. Карл каждый раз нервничает из-за этого. Вычитал про какие-то там риски, теперь паникует, ― Сесилия странно замолкла. Будто хотела сказать что-то еще, но решила прекратить тараторить, понимая, что выглядит глупо. Сделала вдох. ― Ладно, я пойду посмотрю, что там с новым членом общества, ― она оттолкнулась от стола, и направилась к выходу. Карлайл поймал за запястье. ― Посмотри на меня, пожалуйста. Сесилия не сразу послушалась. Она шумно вдохнула, выпрямилась, пару секунд не двигалась ― хотя Карлайл был уверен, что ее глаза судорожно бегали по доступной ее видимости части кабинета ― а потом она медленно развернулась. Посмотрела куда-то на уровень своих туфель, потом неспеша подняла взгляд. Серо-голубые глаза, знакомые, и так сильно им любимые. Сколько разных взглядов Карлайл видел… смог ли он жить, если бы Сесилия смотрела на него с ненавистью? Карлайл в который раз подумал, что лучше уж год разлуки, чем вечная ненависть и неспособность простить. ― Сесилия, ― проговорил он. Запнулся. Он молчал, вероятно, не зная, что сказать. Сесилия не стала торопить его. Мужчина попытался вздохнуть полной грудью, чтобы хоть немного стало легче, но воздух встал комом в горле и не прошёл дальше. ― Сесилия, ты… у меня есть хоть малейшая надежда вернуть тебя? Её глаза широко распахнулись, глядя на вампира. Эта фраза была такой неожиданной, что Сесилия даже не сразу поняла, что именно сказал Карлайл, а потом не сразу смогла ответить. Она молча вглядывалась в него, замерла, заметив еле уловимые изменения в его движениях, взгляде и даже дыхании. ― Карлайл, ― пробормотала она. Сесилия выглядела в крайней степени удивлённой. Карлайл устремил на неё мрачный усталый взгляд. Он так сильно любил её. Так сильно… Сесилия тихо выдохнула. ― Только ты и можешь… можешь быть моим. Карлайл шумно выдохнул. Это было намного больше, чем он рассчитывал услышать. Карлайл сделал шаг к ней, оказавшись к жене в притык. Его руки накрыли её щеки. Карлайл упёрся своим лбом в её, не прерывая зрительный контакт. ― Я люблю тебя, Сесилия. Карлайл выглядел таким беззащитным и ранимым, судорожно вглядываясь в её лицо, словно ища там что-то. Руки Сесилии дрожали, ноги подгибались, а голова совершенно не соображала. Но один ответ она смогла из себя выдавить. ― Я знаю, ― пробормотала она. Сесилия подняла руки и положила их на его запястья. ― Я тоже… тоже люблю тебя, Карлайл. Каллен слабо застонал от захватившего чувства отчаянья, страха и, одновременно, облегчения. Он скользнул губами по её лицу и наконец смог неуверенно улыбнуться. Сесилия, заметив его улыбку, улыбнулась в ответ. *** Она проверила ребенка. Миссис Майер устало сидела в кровати, но баюкала свою малышку ― теперь Сесилия поняла, что это была девочка. Рядом стоял кувез, но видимо никто из родителей пока не был готов отпустить девочку из своих рук. Такая маленькая, красная и сморщенная, она лежала на груди матери и пищала. Было уже далеко за полночь, но молодые родители и не собирались спать. Женщина полулежала в постели, откинувшись спиной на подушки, а затылком упершись в плечо мужа, и не могли насмотреться на их дочку. ― Мои поздравления, ― негромко произнесла Сесилия, улыбаясь. ― Незабываемое чувство. ― Да, и не важно, в какой раз, ― хихикнула миссис Майер. ― Дорогая девочка… братья уже ждут не дождутся встречи с ней. Сесилия улыбнулась. С ней все было не так. Как родились ее дети она уже не помнила, лишь то, как на груди у нее верещал маленький, теплый, влажный комок. Во время лихорадки она не могла держать глаза открытыми дольше пяти минут, и видела близнецов лишь мелким, но запомнила рассказы Джексона ― что они абсолютно прекрасны, что они очень сообразительные, что Бьянка в восторге. Сесилия так сильно хотела с ними встретиться. Когда болезнь стала немного оставлять ее, Таня накормила ее куриным супом, и только убедившись, что Сесилия в порядке, ей показали малышей. Они были большими, и едва увидели ее, тут же требовательно засучили руками и ногами, просясь к матери. Карл даже вскрикнул пронзительно, Конти молчала, но хмурость на ее лице не была наигранной. Она смиренно ждала, когда ее передадут матери, в то время как Карл хотел получить всего и сразу. Она ожидала увидеть младенцев, но на ее руках оказались малыши почти в возрасте одного месяца. Несмотря на то, что родились они всего три дня назад, близнецы легко держали спину. По плечикам Контессины рассыпались блестящие серебристые кудри, черные волосы Карла были пострижены. Карл смотрел на нее с широченной улыбкой молочных зубов, его голубые глаза сияли восторгом, а золотистые глаза Контессины рассматривали мать с ничуть не детским интересом; то был взрослый взгляд, сознательный и понимающий. Сесилия заплакала, когда увидела их, не стесняясь ни тихо удалившейся Тани, ни присевшего совсем рядом Джексона. Она плакала, поочередно целуя прижатых к ней детей. Карл схватился за ее шею, Контессина спрятала личико в ее ключице. Сесилия понимала одно ― они стоили всего на свете. Эти дети, ее дети, стоили всего того, что она пережила. И имена им пришлись тут же ― стоило только вспомнить темноволосого священника из ее сна и светловолосую мать красавца-вампира, который был их отцом. У Сесилии на самом деле было не так много людей, которых она хотела бы запечатлеть в именах своих детей, и все четыре оказались на своем месте. ― Вспоминаете свои роды? ― негромко спросила миссис Майер, заметив, что Сесилия застыла на пару секунд. Каллен сморгнула пару слезинок и улыбнулась. ― Незабываемое чувство, ― пробормотала она. У девочки были короткие светлые волосы, чуть острый подбородок, крохотные пальчики с «кудрявыми» подушечками и малюсенький чуть вздернутый носик. Но самым удивительным в ней были глаза. Не по-младенчески светлые, однажды они обещали стать такими же небесно-голубыми, как глаза ее матери. Сейчас же ее глаза одновременно завораживали, восхищали и пугали. Белка было совершенно не видно. Одна лишь синева. Малышка перед ней была простым человеческим ребенком, в чем-то похожая на Бьянку ― но только внешне. Сесилия, как и любая мать, полагала, что лучше и красивее ее детей быть не могло. Иногда она в шутку говорила, что, возможно, и Бьянка была каким-нибудь далеким потомком таких полувампиров, потому что как иначе объяснить ее красоту. Она, маленькая смертная девочка, была такой же красивой, как и ее брат с сестрой. Карл позвонил еще несколько раз ― у Бьянки поднималась температура. Сесилия дождалась, когда придет сменщица. ― Миранда всегда просит приходить на полчаса пораньше, потому что у всех дети, и мало ли что может случится, вдруг надо будет раньше, ― на ходу объясняла она Карлайлу, собирая вещи. Вечно у нее так ― смены короткие, а зарядка, наушники, духи и все такое разнесутся по всему кабинету. ― Надеюсь, что Бьянка будет в порядке, ― улыбнулся Карлайл. ― Зубы еще не самое страшное. ― Ну да, хотя она очень довольна, что теперь у нее «полная» челюсть, ― хмыкнула Сесилия, но чувствовала она себя довольно неуютно. Точь-в-точь, как в ту ночь в Форксе, когда узнала, что Карлайл вампир. Она собралась. Не в спешке, словно сбегает, а степенно и спокойно. Она не хотела, чтобы это выглядело как трусость, хотя в её ситуации это было бы более, чем оправданно. Карлайл цеплял каждое её движение, пусть больше и не сдвинулся даже на миллиметр. Давал ей необходимое пространство. Хотя, отчего ему не быть спокойным? Он узнал, что любовь всей его жизни все еще любит его и верна ему, вампир мог немного успокоиться. Что правда делать дальше она не знала? Вернуть все как было? Но Сесилия не была готова к этому. Ей нужен был Карлайл ― не семья Калленов. Она жалела об ушедшей дружбе Розали и Джаспера, но не по кому-то другому. Элис была больше подругой Беллой, так и не стала близкой для Сесилии, Эмметт мудро балансировал на хороших отношениях с обеими сестрами Свон-Каллен, Эсми пыталась удержать развалившуюся семью вместе. Про Эдварда и Беллу и говорить не стоило ― Сесилии было уже все равно. Ненависть, старая, болезненная, тягостная ― уже потухла. Ей было все равно, живи они или нет. Хотелось просто не видеть их. Или видеть как можно реже. Сесилии нужен был Карлайл. И только. Перекинувшись едва одним десятком слов со сменщицей, Сесилия направилась на парковку. Несмотря на раннее утро, было еще достаточно темно. Любимый римский «легионер» Сесилии Ferrari Roma поблескивал в темноте своим металлическим покрытием. Сесилия на секунду замерла на пороге больницы, прежде чем выйти на освященную парковку. Обхватила плечи руками, крепко-крепко, словно боясь, что вот-вот рассыпется на кусочки. «Я скучала без тебя, ― шепотом даже мысленно произнесла она. ― Скучаю… Я люблю тебя. Вот так, люблю, и все». Но ей никогда не хватало сил сказать это в лицо. Сесилия была уже почти у самой машины, как вдруг в темноте что-то шевельнулось, и от тени отделилась фигура. Сесилия неловко замерла на пару секунд, потом вгляделась в человека, что явно поджидал ее. Страшно не было, но простое человеческие волнение поднялось в ней быстро. Все-таки, пока что она была человеком из плоти и крови, и ее можно было убить, всадив нож поглубже. Какой была бы эта глупая смерть… Но спустя мгновение она узнала того, кто ждал ее. Не изменился ни на минуту ― не такой крепкий, как его братья, но высокий, с растрепанными волосами оттенка бронзы, выглядевший почти мальчишкой. Бледный, как мел, его глаза казались двумя золотистыми огоньками. Прямые, четкие, совершенные линии лица. Затянутый в черное пальто он казался немного старше своего возраста. ― Привет, Сесилия, ― спокойно, не шевельнувшись ни на миллиметр произнес Эдвард Каллен. Сесилия не сразу ему ответила. Говорить с ним не хотелось, но никакой ярости, злости или чего-то особенного она не испытала. Вампир и вампир, что ей-то теперь? Хотелось просто чтобы он ушел с ее дороги, она села бы в машину и поехала к своему ребенку, которому сейчас было плохо ― но ровно это она могла испытать и из-за любого другого, кто неудачно подвернулся бы ей под руку в эту минуту. ― Эдвард, ― равнодушно кивнула Сесилия. ― Чего ты хотел? ― спросила она, прекрасно понимая, что ему что-то надо именно от нее. ― Мне надо ехать, Бьянке нехорошо. В золотистых глазах Эдварда промелькнуло удивление. Он, судя по всему, не ожидал от нее такого спокойного разговора. В последний раз, когда они говорили… Сесилия даже не могла вспомнить, когда именно. До ее депрессии, когда Сесилия угрожала Белле? Или они о чем-то говорили на том поле, где оборотни наблюдали за схватками Калленов? Сесилия не могла вспомнить, но вряд ли их разговор мог быть мирным и дружелюбным. ― Я не займу много времени, ― негромко пообещал Эдвард. Его глаза метнулись к окнам больницы. Он, вероятно, проверял, где Карлайл. Видимо, решив, что время есть, Эдвард вдруг глубоко вдохнул. ― Сесилия, ты и без меня прекрасно это знаешь. У Карлайла нет ничего важнее тебя. Ты ― самое важное, что только есть в его жизни. ― О чем ты… Следующими словами Сесилия буквально подавилась. Медленно, проглатывая свою гордость каждым новым сантиметром, Эдвард Каллен вдруг опустился перед ней на колени. В его золотистых глазах не отражалось ничего кроме слепой мольбы. Он прерывисто выдохнул и замер. ― Сесилия, я прошу тебя вернуться к нему. Я умоляю тебя.