Семь свиданий

      Я отлёживаюсь остаток дня. Восполняю силы. Как там Тайлер, я не знаю. Надеюсь, что с ним всё хорошо.       Санитары что-то ворчат про то, что я слишком хорошо себя чувствую после сульфозина. Кто-то пробурчал про отложенную премию и учинённый Тайлером скандал. Да-да, как в духе Тайлера.       Определённо, жить стоит. Хотя бы ради Тайлера. Вот только зачем он приходит? Не в его духе просто приходить и проводить со мной время. У него явно есть какая-то цель. Но какая?       Ну её, цель! Приходит и приходит. Радоваться надо, а я скрытые смыслы в этом ищу. Вот только Тайлеру из-за этого тоже несладко пришлось. Как он там? Жаль, телефона тут нет.       Да и как позвонить воображаемому другу и второй личности? Чёрт побери, надо себя контролировать!       Хотя, в самом деле, реален ли Тайлер? С одной стороны, Тайлер безусловно реален. У него вполне себе осязаемое тело. Он виден для других людей, в частности санитаров. Его воспринимают отдельно от меня. Со слов санитаров, он даже говорил с главврачом без моего присутствия. С другой стороны, он фикция. Я слышу его голос в своей голове. Он появляется из ниоткуда. Сульфозиновая «терапия» может быть для него смертельной. Он «забрал», принял на себя часть моей боли и сульфозинового «отходняка».       Аргументов поровну. Счёт четыре-четыре. Ничья. Я балансирую меж реальностью и сумасшествием. Но по какую же грань при этом находится Тайлер? Сложный вопрос. Сложен и ответ. Меня страшит мысль о том, что Тайлер может оказаться лишь иллюзией. И мне придётся медленно бороться с ним. Снова «убить» его. На этот раз по-настоящему. Я люблю его. То, что мы любим, нас убивает. Это работает в обе стороны, к несчастью.

***       Тайлер вновь приходит только спустя несколько дней. Энергичный, пышущий здоровьем. Я рад, что всё обошлось. Обнимаю его за плечи и встречаю с небывалым радушием. Всё во мне словно зацвело от его присутствия. Каждая клеточка тела тянется к нему, хочет тепла и ласки.       За всё время моего нахождения здесь я почти забыл, что значит жить. Но теперь я живу. Действительно живу, а не существую.       Мы сидим рядышком и глядим друг другу в глаза. Он заговаривает первым:  — Ну, не помер тут без меня? Скучал небось?  — Ты тоже без меня выжил. Как дела? Быстро оклемался? — мы слишком многое хотим узнать друг о друге, но не хотим рассказывать сами.  — Давай ты первый.  — Оклемался за день. Ты ушёл, а я в себя приходил. Так что нормально всё. Что до тоски по тебе, тут ты знаешь. Иначе я опять расклеюсь и начну лезть тебе на шею. Теперь ты.  — Да так, средне всё. Эти садюги тебя явно не пожалели. В принципе, нормально всё. Постепенно восстанавливаю то, чего мы достигли. Ни клубу, ни «Разгрому» наша с тобой ссора не принесла ничего хорошего.  — Ты всё ещё продолжаешь этим заниматься?  — Чёрт побери, как же иначе! Само собой, продолжаю и занимаюсь.  — Надеюсь, ты помнишь, что клуб был нашим общим детищем?  — Был и остаётся, Джеки. Был и остаётся.  — Даже тот, первый, в «Таверне Лу»?  — Этот тем более. Лу теперь на меня чуть ли не молится. Клуб — считай, единственное, что всё ещё приносит этому бару прибыль.  — Я думал, что ты припишешь всё себе.  — Да, основная заслуга на мне, — он гордо подбоченивается. — Но без тебя я бы не смог. В какой-то степени именно ты как первый член клуба вдохновлял меня двигаться дальше. Я делал это не только ради каких-то своих целей, но и ради тебя. Вытащил тебя из всего этого потреблядско-обывательского дерьма, из всех этих стереотипов. Спасал твою непутёвую душу.  — Спас ли?  — Я сделал, что мог. Дальше ты решай.  — Что решать?  — Как жить. Как прожить эту жизнь. Я показал тебе другую жизнь. Ты можешь вернуться к своим диванам и зелёной обивке, а можешь вернуться со мной в клуб и проект «Разгром». Это только твой выбор, и я в любом случае его приму.  — Я в психбольнице, и меня вряд ли выпишут, — горько усмехаюсь я.  — Выпишут. Скоро причём. Я договорился.  — Это ты быстро. Значит, это в какой-то степени разговор о нашем с тобой будущем?  — Нашим с тобой оно может и не стать.  — Почему же?  — Я говорил о твоём выборе, как жить. Если ты будешь жить, как «обычный человек», обнулив всё, чего мы добились, я вряд ли смогу быть с тобой.  — Вот только кто говорил, что я буду так жить? — смеюсь я. — Чёрта с два, Тайлер! Похерить всё, чего мы добились, и продолжать работать с девяти до пяти остаток своих дней?! Вот уж нет!  — Так ты со мной? — он не верит своим ушам. Глядит на меня, будто не может вникнуть в мои слова. Сидит и лупает красивыми глазами. В свете весеннего солнца они кажутся карамельными. У него длинные, как у девушки, ресницы. Шрам на рассечённой брови. Широкие скулы. Разбитый в какой-то драке нос. Полные мягкие губы. Двухнедельная щетина. Солнце ласково гладит это красивое лицо.  — Да, Тайлер. Я с тобой. Пока смерть нас не разлучит, — просто беру и целую его в губы. Долго и по-собственнически. Держу в крепких объятиях, чтоб не вырвался. Как в той дурной шутке про «будь мужиком».  — Так-так-так. Полегче! Пусти, придурок. Придушишь же! — Тайлер недовольно вырывается из моих объятий. — Я тоже тебя люблю, Джек.  — Мечтал сказать это первым?  — Разумеется. Но тут ты отрастил себе яйца и как вцепишься мне в губы! Можно было и поласковее, вообще-то.  — Ты меня тоже в руку очень ласково целовал, — ерошу его жёсткие волосы.  — Это было испытание болью.  — Ага. Ты меня пометил, как вещь. Болтай больше, хороший мой.       Мы проводим вдвоём целый день. Разговариваем обо всём на свете, обедаем вдвоём. Безусловно, ластимся друг к дружке. Теперь Тайлер позволяет мне касаться себя куда чаще и дольше. Обнимает меня, трётся колючим подбородком, когда целует в шею.       Думаю, с этого момента я могу называть Тайлера своим парнем. Он, конечно, бурчит что-то в духе «я не буду сводить всю свою половую жизнь к сексу с тобой», «я не гей» и всё такое прочее. Да-да, Тайлер. Ты просто отрицаешь один очевидный факт. Мы теперь в отношениях, и чёрта с два ты с этим поделаешь.       Мы постоянно рядом друг с дружкой, но мне этого мало. Очень мало. Я хочу большего. Слишком уж долго я сдерживался. Тайлеру неловко видеть во мне такую прыть. Ему нужно время, чтоб осознать наши с ним отношения. Чёрт подери, какой же он в этом смысле ребёнок! Пока в лоб не скажешь и не дашь время осознать, до него не дойдёт.       Тайлер лежит рядом со мной (точнее, у меня на коленях), а я глажу его по голове и целую широкие ладони с длинными пальцами. Он всегда аккуратно стрижёт ногти, чтоб не мешали драться. Возвращаю тот кислотный поцелуй в многократном размере и куда ласковее. Он вздыхает и просит ещё. До секса сегодня дело вряд ли дойдёт, но просто ласку мы можем себе позволить. Боже мой, как долго я об этом мечтал! Мечтал касаться его не как друга, но как возлюбленного.       Хочется подарить ему всю свою любовь и ласку в одно-единственное мгновение. Я так долго мучился от невзаимных чувств. Не могу поверить, что всё это взаправду. Кажется, что сердце вот-вот разорвётся от нежных чувств. Это ощущение в душе похоже на волну, что вдруг хлынула и разрушила все преграды. Огромный, мощный поток. Невероятно красивый. И тем не менее разрушительный, если поблизости окажется населённый пункт. Он встаёт с моих колен и крепко обнимает. «Люблю, люблю, люблю», — шепчу раз за разом. Касаюсь разгорячённой загорелой кожи, вдыхаю запах его дезодоранта (или одеколона?), прижимаю к себе. Мне так его не хватало. Так не хватало этих моментов. Мы наконец-то вместе. Как пара.       «Джек. Джеки. Может, повременишь с чувствами?» — намекает Тайлер. Это очень неприятно слышать, но я его понимаю. Ему просто надо осознать факт наших отношений. Подумать о том, что мы друг для друга значим. Аккуратно отстраняюсь, поцеловав напоследок в шею.       Тайлер будто рефлекторно гладит меня по плечу, улыбается и уходит. В окне в коридоре светит солнце, так красиво сочетаясь с его загорелой кожей и тёмно-русыми волосами. Он надевает красные очки, одёргивает такую же ярко-красную куртку. У меня есть лишь несколько мгновений, чтобы полюбоваться этому сочетанию. Жаль, что я не художник. Оборачивается через плечо и почти неслышно уходит.       Кажется, в одном этом моменте запечатлелась та самая суть Тайлера. Свет его натуры. Его стремление к свету и к самой жизни. Его яркость и сила. Он мой свет, он моя жизнь. Моя любовь. Всё он, Тайлер Дёрден.