Жертвоприношение

В лагере Красса По мере приближения к лагерю Красса, Цезарь чувствовал возрастающее беспокойство. Оно, словно дым от костра, заползало в душу и заставляло нервничать. Часовые открыли ему ворота. Въехав на территорию лагеря, Цезарь быстро оглядел войска. Старые воины были мрачнее тучи, молодые старались бодриться, но выходило из рук вон плохо. Узнав, где расположился Красс, Цезарь направил коня к цели. Спешившись, он легко вбежал на крыльцо и у самых дверей столкнулся с Марком Лицинием Крассом. Назначенный императором Красс, в белом одеянии, стоял прямо, надменный взгляд серых глаз словно ощупывал Цезаря. На лице не дрогнул ни единый мускул. Цезарь почтительно поприветствовал Красса. — Я вижу, что ты принял моё предложение, молодой Цезарь, — усмехнулся Красс в ответ. — Не скрою, мне стало интересно, император, — осторожно произнёс Цезарь. — Освежишься с дороги? — Красс постарался проявить чудеса гостеприимства. — Не откажусь, — Цезарь смело вошёл в домус вслед за хозяином. Откуда-то из темноты появился молчаливый раб и быстро расставил на столе кувшины с ледяным вином и лепёшки с сыром. Красс предложил сесть и, подождав, пока Цезарь утолит жажду и голод, без обиняков спросил: — Ты знаешь, чего я хочу, Цезарь? Тот вопросительно поднял брови и покачал головой, давая тем самым Крассу самому ответить на вопрос. — Восставшие рабы губят мои земли и посевы, тем самым лишая меня дохода, — продолжил хозяин домуса. «О да, о твоей жадности легенды ходят, Красс», — усмехнулся про себя Цезарь. — Ни один из консулов, что были до меня, не мог уничтожить эту дикую армию. Рабы почти дошли до Рима, но что-то заставило их повернуть назад. Или это был кто-то? — при последних словах Красс пристально взглянул на гостя. — Уверен, что это был кто-то? — Цезарь выдержал тяжёлый взгляд Красса. — Почему нет? Вспомни Гракхов. Цезарь слегка пожал плечами. Ситуация с Гракхами имела несколько иной характер, чем нынешняя. — А что нужно от меня императору? — учтиво спросил Гай, старательно отодвигаясь чуть подальше в тень. Не должен Красс видеть его ухмылку. — Гай Юлий Цезарь, военный трибун, что ты думаешь о презренном гладиаторе Спартаке? — не размениваясь на мелочи, спросил Красс. Цезарь задумался. Как бы ответить Крассу так, чтобы тот не сразу понял, что собеседник не восторге от его полководческих талантов. Однако Красс его опередил, буквально заставив смутиться следующими словами: — Цезарь, думаю, ты хочешь ответить примерно следующее: презренный гладиатор Спартак умнее императора Красса. Ведь так? Цезарь, всё ещё скрывавший лицо в тени, усмехнулся про себя. А Красс не такой тугодум, как иногда могло показаться. Поэтому, сдержав свою иронию, Цезарь спокойно ответил: — Не умнее. Предводитель восставших гладиаторов лучше умеет воевать, а это не одно и то же. Если какой-нибудь раб более ловко стрижет овец, ты же не станешь обижаться? В конце-концов, удача рано или поздно покинет его. Красс, не обращая внимания на последние слова, злобно фыркнул: — Сказал бы сразу, что я и мои войска — бараны под его ножом. Два легиона, два Орла в первом же бою… Представляю, что скажет сенат! А солдаты? Ты слышал, о чем они шепчутся? — Нет, не слышал. Хочешь сказать, Красс, что причина их мрачного вида — победа Спартака над ними? — Именно. Так что нам делать, не подскажешь, Гай Юлий Цезарь? «Ты хочешь подсказку, Красс? — усмехнулся про себя Цезарь. — Ты её знаешь, хитрый лис, но стараешься заставить меня сказать об этом вслух». С этими мыслями Гай сделал вид, что не понимает просьбы Красса. — Их всех надо уничтожить, молодой Цезарь, — тем временем разглагольствовал император. — Когда я служил у Суллы — мы не брали в плен врагов. Мы их убивали, — и резко оборвал фразу, ожидая реакции Цезаря. Речь шла о Гае Марии и его людях. Цезарь стиснул кубок, да так, что костяшки побелели. Дядю и его сторонников казнили безо всякого суда, и головы выставили на всеобщее обозрение. Цезарь аж сам удивился, насколько его голос стал глухим, словно он пытался заглушить рыдания, рвущиеся наружу: — Я прекрасно всё помню, Красс. Мне было всего четырнадцать, когда диктатор Сулла вспомнил о мальчишке… Меня бы тоже не взяли в плен. В ответ Красс словно коршун кинулся к Цезарю, схватил его за плечи, встряхнул и вкрадчиво прошипел: — Нет, мой юный Цезарь! Сулла вспомнил о тебе не как о мальчишке, — он вспомнил о родственнике Мария и зяте Цинны! — Красс снова потряс неподвижного гостя и продолжил: — Цинны, понимаешь? Этот Цинна когда-то залил кровью страну. По его приказу перебили всю мою семью. Рассказать тебе, как я убегал из Рима, когда по моему следу пустили собак? — при этих словах Цезарь сделал резкое движение плечами и выскользнул из рук Красса. Император понял намёк и отошёл от гостя в другой угол, но бросил напоследок: — Неужели и мы с тобой будем врагами на всю жизнь, Цезарь? Неужели тебе мало крови как марианцу? Как он заговорил! Цезарь отставил пустой помятый кубок и сухо ответил: — Мне достаточно крови, Марк Лициний Красс. Но когда-то ты едва не затоптал меня своим конём. В комнате повисла тишина. На лице Красса отображалось изумление вкупе с попытками вспомнить, о чём говорит Цезарь. — Так это был ты? — наконец воскликнул Красс. — Испуганный мальчишка под копытами моего жеребца? Цезарь кивнул, а Красс продолжил: — Да, ты был испуган, но не настолько, чтобы не сообразить убежать. Если бы я знал тогда, что мой конь едва не затоптал зятя Цинны, то я… — Ты бы меня убил, Красс, признайся. — Убил, не сомневайся в этом, — согласился Красс и замолчал. Цезарь понимал, что Красс не договорил. Судя по всему, он пытался заключить что-то вроде временного перемирия, чтобы уговорить потомка Венеры на что-то, на что сам не мог решиться. Но Цезарю не нужно временное перемирие — ему нужна дружба Красса вместе с его богатством. Внезапно сильный порыв ветра просквозил через дверь, которую оставил открытой раб Красса, выходя на улицу, и распахнутое окно, свалил несколько свитков со стола, перевернул пустую вазу и так же быстро стих. Луч солнца, скользнувший сквозь ставни, осветил лицо Красса, словно вырезанное из дерева. На мгновение Цезарь почувствовал страх. Красс же, не обратив внимания на сквозняк, вдруг жёстко спросил: — У нас есть другие боги, Цезарь? Цезарь едва сдержался, чтобы не показать своё превосходство в этом вопросе. Конечно, есть другие боги и много чего, что человеку не подвластно. Красс молчал, ожидая ответа на свой вопрос. Цезарь соизволил наконец-то выбраться из своего угла и глухо ответил: — Конечно, есть. Двух из них ты прекрасно знаешь — Зависть и Предательство. Им на Капитолии можно ставить отдельный храм. Красс усмехнулся и проворчал: — Я не шучу, Цезарь! Именно поэтому я и позвал тебя. «Разумеется, для этого, для чего ж ещё!» — цинично подумал Цезарь, а вслух удивился: — Меня? Что может понимать военный трибун в делах богов? Ты ни с кем меня не перепутал, император? Красс медленно уточнил: — Сейчас я желаю говорить не с военным трибуном, а с фламином Юпитера Капитолийского. Торжественная выверенная пауза, и слова, падающие, словно жемчужины на пол: — С тобою, Цезарь, жрец Отца богов! Цезарь вперил в императора огненный взгляд.