Жертвоприношение

Цезарь поднялся на импровизированную трибуну, где стоял в тёмных одеяниях Марк Лициний Красс. В мареве заката и отблесках огня он казался каким-то древним богом. Цезарь понял, что хохот древнейших он слышал не зря. Сейчас любой ценой нужно было, чтобы они не вырвались дальше, удовлетворившись принесённый жертвой в несколько десятков человек. Цезарь прекрасно понимал, что рано или поздно он и Красс ответят за содеянное, но когда это случится — одним богам известно. Когда началась децимация, Цезарь не то чтобы слышал голоса древнейших богов, у него было странное состояние, словно он пытался их как-то удержать там, откуда они рвались. Он понимал, что его сил мало, а вера в богов Рима слишком молода, чтобы ждать от неё помощи. Она уступает даже Греции, откуда всё бесстыдно скопировали, кроме Аполлона-Феба. Ему не нашлось аналогов в римском пантеоне, и он остался тем, кем и был у греков — сребролуким сияющим покровителем искусств, врачевателей и путешественников. Цезарь мотнул головой, отгоняя мысли об Аполлоне. Почему он вообще вспомнил о нём? Цезарь старался не слушать крики избиваемых, сосредоточившись на удержании зла, выпущенного на волю своим разрешением на жертвоприношение. Внезапно в голове вспыхнул яркий свет, блеснул холодом давящий извне взор и раздался волчий вой, словно стая была где-то рядом… Цезарь, глотая ртом воздух, словно только что вынырнул из воды, смотрел, как добивают последних легионеров. На своей щеке он почувствовал лёгкое прикосновение. Отдышавшись, он обернулся туда, где стоял Красс, но словно не видел его. Ему казалось, что вместо Красса стоит некто Иной. Неужели его посетил один из богов?! Но почему Аполлон-Феб, а не сам Юпитер или хотя бы Венера? Странно. А волчий вой? Это связано с тем, что Аполлона сопровождает волк? Бред какой-то. Надо успокоиться и принять, что боги порой являются таким как он. Избранным. В это время децимация почти закончилась. Самых разохотившихся легионеров оттаскивали жрецы. За спиной раздавалось тяжёлое дыхание Красса. Цезарь поморщился. Похотливый жадный огонь в глазах императора он заметил сразу, едва тот убрал руку с его щеки. Молодой человек понимал, что иногда, когда на глазах убивают много людей, в некоторых просыпается животный инстинкт. Да, будь ситуация иной, Цезарь, может быть, и принял бы предложение Красса (хотя, чуял, тот и спрашивать не будет), но ему очень не хотелось быть распятым на ложе Красса и безропотно принимать его плоть. Стараясь не смотреть на окровавленные тела мертвых воинов, Цезарь стал спускаться с помоста вниз, чувствуя, что его ведёт. Он слишком много сил потратил сегодня. С трудом удерживаясь на ногах, он пошатнулся, и его вовремя не подхватили сильные руки Красса. — Ты устал и тебе нужно выпить вина, Цезарь. Послать подальше ставшего вдруг не в меру заботливым Красса очень хотелось, но мысль о том, что надо бы как-то привлечь его на свою сторону в качестве денежного мешка для будущей политической карьеры, заставила Цезаря кивнуть головой. Впрочем, если б он раскрыл рот, то его бы стошнило. Окончательно туман в голове Цезаря рассеялся лишь тогда, когда они очутились в доме Красса. Всё тот же молчаливый раб накрыл на стол, но Цезаря при виде еды опять замутило. Красс, не говоря ни слова, сдвинул блюда к краю стола и налил полный кубок вина. Ледяное, красное, оно манило ароматом и желанием забыть всё, что Цезарь сегодня видел. Молодой человек схватил кубок и принялся пить жадными глотками. Струйки потекли по подбородку на грудь. Отставив пустой кубок, Цезарь почувствовал, что проваливается куда-то в темноту, всё плыло перед глазами, но жадный взгляд Красса выбивался из общей картины. Когда Красс встал и шагнул к нему, Цезарь уже ничего не мог поделать. Он был безнадёжно пьян от увиденного сегодня кошмара и вина, и поэтому не оказал сопротивления.