Жертвоприношение

В лагере Спартака Насилием и унижением, когда его брали, словно гетеру, на стягах римских когорт, беды Глабра не закончились. Рыжеволосый нахальный галл в итоге настоял на каком-то человеческом жертвоприношении. Глабр ни черта не разобрал из его варварского языка, но жесты были понятны и без слов. Импровизированный косой крест из двух досок сделали быстро, Глабра раздели и прибили к кресту в буквальном смысле. Тогда он решил про себя принять смерть достойно. Всё-таки, он был римлянин и претор. Пусть эти варвары увидят, как может умирать высокородный гражданин Римской республики. Впрочем, Глабр висел на кресте не совсем голый. Хмурый Спартак приказал хотя бы прикрыть его срам, ибо в лагере были женщины и даже дети. Но Глабр чутьём догадался об истинной причине — Спартак не хотел каждый день видеть его полностью обнажённым. Вождя не посмели ослушаться. А ещё Глабр, несмотря на боль и упадок сил, нет-нет, да и ловил на себе непонятный взгляд Спартака. Вождь восставших гладиаторов по пять раз на дню ходил туда-сюда, иногда останавливался и, видимо, хотел что-то сказать, но не говорил и уходил вновь. От сухости во рту, несмотря на то, что его поили, ужасно кололо горло. Сил не хватало даже на сиплый звук. В какой-то момент Глабр понял, что вообще не может выдавить ни звука. Все чувства покинули его, когда он осознал свою немоту, кроме мучительного ожидания смерти, но бог загробной жизни отказывался за ним прийти. Сначала Глабру показалось, что в его рот что-то пытаются влить. Претор хотел выплюнуть жидкость, но чьи-то грубые пальцы с такой нежностью массировали горло, что горьковатую жидкость пришлось проглотить. Дальше всё было как в бреду. Он видел убитых легионеров, почему-то мелькал Батиат. Даже проклятый рыжий галл Крикс — и тот привиделся ему в кошмарах. Он был весь в крови и что-то пытался сказать на своём варварском наречии. Глабр не понимал его, и Крикс исчезал, но появлялся вновь и вновь. А однажды даже снял голову и держал её подмышкой. Вынырнуть из кошмаров Глабру помогли громкие вопли. С трудом разлепив веки, он увидел перед собой цветное расплывшееся пятно. Похоже, он не только онемел, но и ослеп. Крик не прекращался. К мужским воплям присоединился женский голос, который успокаивал. Глабр с тоской подумал, что он всё ещё не умер и теперь вынужден слушать голоса варваров, а ещё и жить среди них какое-то время. Его тело было туго обёрнуто в тряпки. Зачем его решили вылечить? Кому это нужно? Спартаку? Чушь! От нечего делать Глабр вслушивался дальше, стараясь не показывать виду, что очнулся. Тем временем ещё одна женщина вступила в разговор и, к удивлению Глабра, на латыни: — Успокойся! Крикса теперь не вернёшь, как бы ты ни возмущался на богов. Помнишь, я говорила тебе недавно, что случилось нечто страшное. Кто-то вызвал очень древних богов. Тех самых, которым приносили только человеческие жертвы. — А мы не жертвы? Не ты ли прибежала сообщить, что нас готовят, как жертвенных баранов на закланье в праздник Луперки? — шипел мужчина, и Глабр вдруг понял, что это Спартак. Он не выдержал и попытался осторожно повернуть голову, чтобы посмотреть, прав он или ошибается. Однако шея так затекла, что Глабр издал мучительный громкий стон. Разом наступила тишина, а потом перед ним выросла размытая фигура Спартака, который со всего размаху влепил сильную пощёчину. Рот претора мгновенно наполнился кровью. — Это всё твои римляне, тварь! Глабр озадачено уставился на Спартака. Причём тут он и дела жрецов? — Но ты же сам велел его снять! — возмутилась женская фигура в красном. — Я предупреждала, что боги очень не любят, когда у них отнимают жертву. — Жертва должна быть полна сил, — резко ответил Спартак. — Не забывай, что я был вождём племени и кое-что понимаю в этом. А проклятый римлянин готов был дух испустить. — Но он жив, — упёрлась женщина в красном. — Я не знаю, откуда он черпает силы. Может, страшный обряд римлян принёс свои плоды? Но Спартак не был склонен продолжать спор со странной женщиной: — Иди, Амика. Предупреди всех, мы выезжаем, чтобы отомстить за гибель Крикса. «Так вот почему он мне окровавленным приснился», — вяло подумал Глабр, пытаясь выплюнуть сукровицу изо рта. — Дай ему воды, — пробурчал кому-то Спартак и, видимо, вышел. Тяжело вздохнувшая вторая женщина присела рядом. К этому моменту зрение Глабра почти восстановилось, и он узнал ту самую рабыню, которая напоила его сонным вином в ночь побега гладиаторов. Кровь Глабр всё-таки выплюнул, но простое действие отняло у него последние силы, и он упал на спину. Пот ручьём тёк по лицу. Бывшая рабыня приподняла ему голову и влила какой-то настой. Попытки Глабра отказаться от питья она пресекла. — Пей. Я тебя спасла, помнишь? Спросить «почему» не получилось и пришлось кивнуть головой. — Я знаю, что ты онемел, римлянин. Поверь, в ту ночь были причины оставить тебя в живых. А теперь спи, тебе должно стать лучше. С этими словами беременная женщина встала и направилась к выходу из палатки. Глабр вяло подумал о том, что ему всё это не нравится, но кто тут будет спрашивать его мнение? Снаружи доносился шум: стук копыт коней, бряцания оружия, мужские крики. Но вскоре всё стихло, и Глабр провалился в сон.