Жертвоприношение

Лагерь восставших после ухода Крикса и его людей Спустя несколько дней после ухода Крикса и десяти тысяч восставших, к Спартаку примчались на усталых взмыленных конях шесть галлов. Галлы были перевязаны тряпками, кровь и грязь покрывали их. С трудом слезли они с коней и попросили лекаря и воды. Спартак тяжёлым взглядом смотрел на них. Внезапно ворота распахнулись вновь, и в лагерь буквально вползла Невия, но всё же у неё хватило сил подойти к Спартаку и сообщить: — Римляне перебили почти всех, — и, с трудом удерживая слёзы, она добавила: — А Криксу отрубили голову. — Что ты несёшь, женщина?! — вскричал один из галлов, оторвавшись от кувшина с водой, из которого перед тем жадно пил. — Да, все десять тысяч наших товарищей, галлов и германцев, перебиты, но Крикс был жив, когда мы уезжали. — Вы сбежали! — отрезала Невия. — А ты? — А мне приказал уйти сам Крикс, но я осталась и видела, как его убивали. Я отомщу проклятым римлянам за его смерть, — крикнула Невия и пошатнулась, упав на руки Спартака. Подошла со своими тряпицами и горшочками Вариния и первым делом занялась Невией. Чувствуя, что его обуревает злость вместе с досадой, Спартак схватил одного из галлов за плечи и несколько раз хорошенько встряхнул. — Что ты квакаешь, как лягушка?! Замолчи, иначе я всех вас выгоню из лагеря бичами!.. Вид разгневанного Спартака заставил прибывших галлов угомониться. Они попытались внятно рассказать, что случилось, ибо Невия всё ещё была без сознания от потери крови. Зря Спартак попросил их отвечать на все вопросы разом. Галлы, перебивая друг друга, рассказали, как произошла гибель отряда. С трудом продравшись сквозь словеса людей Крикса, Спартак лишь уточнил: — Римляне ещё остались на поле сражения? — Да. Они сдирают доспехи с павших и грабят наш лагерь. — Довольно! — воскликнул Спартак. — Трубите сбор, подымайте тревогу! Мы сейчас выступаем. Нам придется идти всю ночь. Повозки не брать. Еды с собой на два дня. Мы отомстим за погибших товарищей! Воины Спартака быстро направились к своим частям и палаткам. Вариния всё ещё пыталась сменить повязки, но раненные галлы из отряда погибшего Крикса были слишком возбуждены и сновали туда-сюда, не давая лечить свои раны. Пришлось привлечь Амику. Та мигом успокоила разгорячённых мужчин. Невия очнулась, узнала, куда снаряжается Спартак, и напросилась с ним. Тот поначалу отказался её брать, но девушка буквально вцепилась в него, умоляя взять с собой. Она должна присутствовать на погребальном обряде Крикса во чтобы то ни стало. Спартак сдался и побежал к себе в палатку. Амика дала Невии какое-то питьё, мгновенно восстанавливающее силы. Амика с Варинией быстро закончили лечение раненных галлов и сразу пошли в сторону палатки Спартака. Они застали его мечущимся внутри и изрыгающим проклятья. Досталось и пленнику, так некстати очнувшемуся, и упёртой Амике, которая твердила о том, что зря римлянин не умер на косом кресте. Крикс принёс его в жертву, а Спартак нарушил естественный ход вещей. Рявкнув на жрицу, Спартак выгнал её прочь и продолжил сборы. Через какое-то время мрачная Вариния подошла к собирающемуся мужу. Спартак, стараясь избегать её взгляда, глухо сказал: — Я должен отомстить за Крикса. — Я понимаю, но тут Крикс виноват сам. Он слишком расслабился. — Женщина, — прорычал Спартак. — Не вмешивайся! Лучше пригляди за нашим пленным, как бы чего не натворил. Вариния зло уточнила: — За твоим пленным, ты хотел сказать? Не подумаю. Пусть умрёт. Ты из-за него стал сам не свой! Спартак зыркнул на жену, но промолчал. Разумеется, он вовремя сообразил, что Вариния женским чутьём поняла, какие странные чувства охватывают его при виде Глабра. «Ну почему так случилось?! Почему именно этот жалкий римлянин, а не тот же Гай Юлий Цезарь?!» — с досадой думал Спартак, вспоминая синие, как небо, глаза представителя рода Юлиев. Хотя, если поразмыслить, то Спартак понимал, почему популярный среди бедняков Гай Юлий Цезарь не смог разжечь никаких чувств, кроме восхищения им как воином. Поговаривали, он был жрецом, а это, по мнению Спартака, не позволяло последнему смотреть на Цезаря как на человека. Фламин Юпитера — это не просто так! То ли дело пленный претор, который после всего, что с ним сделали, умудряется фыркать в его сторону. Ну, ничего, вот Спартак отомстит за гибель друга, и тогда посмотрим, как Глабр будет дурью маяться. А в это время во всех концах лагеря рожки трубили сбор. Гладиаторы с оружием бежали на площадки между палатками и строились в ряды, готовясь к походу. Весь лагерь ожил. Вскоре передние сотни воинов потянулись через ворота. Спартаку подвели вороного коня, на которого он легко вскочил и попрощался с женой: — Прощай, Вариния! — сказал Спартак. — Или победа, или смерть! Спиной Спартак чувствовал, что её чёрные глаза тревожно провожают их небольшой отряд. На остатки лагеря Крикса наткнулись ближе к ночи. Первым делом Спартак с Невией бросились искать среди изрубленных тел останки Крикса. — Может, его римляне забрали? — спросила Невия. — Успокойся, Невия. Мы найдем то, что от него осталось, — отвечал Спартак, но сам тоже почти потерял надежду. Удача была на их стороне, и почти разваливающееся на куски тело Крикса было найдено под несколькими телами легионеров. Невия опознала любимого мужчину даже без головы. Большой погребальный костёр был собран за короткое время, и вскоре все стояли вокруг него и шептали про себя клятвы отомстить за погибших товарищей. Потом галлы и германцы хором затянули боевую песнь, мрачную, как стон зимнего шторма над морем, и двинулись цепью вокруг костра. Ударяя мечами по щитам, они продолжали петь, вспоминая храбрость Крикса и погибших товарищей. Затем сошлись в тесное кольцо, скрестив мечи. — Пусть нашим вождём будет Ганник! — крикнули они. В середину кольца вошел молодой, покрытый ранами, воин, встал на скрещённые мечи, и люди подняли его на мечах, как на щите, избрав тем самым своим вождём вместо павшего Крикса. Спартак задумчиво смотрел всё это, но не вмешивался. Ганник когда-то был отличным гладиатором. Конечно, до уровня его, Спартака, или Крикса он не дотягивал, но побеждал часто и сражался против римлян храбро. Новичков обучал. Костёр догорал, забирая в небытие души павших. Криксу и его людям отдали последнюю дань, и теперь нужно идти за отрядом римлян. По знаку Спартака зазвучали рожки, созывая воинов в новый поход. Спартак обнял за плечи Невию, которая в отблесках костра была похожа на точёную статую. Девушка кивнула и направилась к своему коню. Вскочив на своего жеребца, Спартак произнес речь перед отрядом, и они двинулись в путь, по следу римского отряда. Армия рабов шла быстро и поэтому смогла нагнать отряд, который разгромил людей Крикса. Гладиаторы бились отчаянно, бросались на копья легионеров, словно презирая смерть. Под их натиском не смогли устоять уже потрёпанные в предыдущем бою римские легионы, несмотря на отличное вооружение и подготовку. Около трёхсот римских воинов попали в плен к восставшим. Спартак велел выдвигаться обратно к лагерю. У него была одна идея, как использовать новых пленников, чтобы все позабыли о Глабре. Лагерь Спартака. Вернувшись в лагерь, Спартак обнял радостную Варинию, вылил на себя два ведра холодной воды, но думы, одолевавшие его всю дорогу, не уходили. Спартак понимал, что Крикс и его люди погибли так глупо. Не следовало галлу уходить от него. Всё могло быть иначе, если бы Крикс не проявил ослиное упрямство там, где не надо. В свою палатку Спартак старался не заходить. Ближе к вечеру он, собрав людей, громогласно объявил, что будут жертвоприношения и гладиаторские бои во славу погибшего Крикса. И попавшие в плен юноши из патрицианских семей станут их главными участниками. — Теперь римляне на собственной шкуре узнают, каково убивать друг друга на потеху толпе! — заявил Спартак, бросая косой взгляд в ту сторону, где находились пленные римляне. Восставшие радостно зашумели, разошлись готовиться, и только Сакса топталась на месте, выразительно поглядывая на Спартака. Догадываясь, что хочет от него девушка, Спартак тихо сказал: — Успокойся, твой римлянин не будет сражаться. Ему и так от вас, женщин, досталось. Довольная Сакса помчалась к остальным, а Спартак тяжко вздохнул. Тот юноша до сих пор шарахался от Саксы, как от прокажённой, а она, пусть и грубо, пыталась загладить вину перед ним. Наконец, оставшись наедине с женой, Спартак выжидающе посмотрел на неё. Та поняла без слов, что хочет спросить муж, и поэтому сразу дала ответ: — Лечить его бесполезно. Он не хочет жить, но и не умирает. Амика считает, что его держит на этом свете что-то жуткое, сотворённое римлянами. Помянув про себя недобрым словом Амику, Спартак кивнул, и тут к нему подскочил один из галлов отряда Крикса, которому удалось выжить. Схватив фракийца за локоть, он задал вопрос: — Спартак, неужели Крикс и его люди погибли из-за того, что ты не дал умереть на кресте римскому претору? Спартак сухо ответил: — Жертва должна быть полной сил, иначе всё бесполезно. Вспомни обычаи своего племени. Галл оказался более упрямым. — Мне не даёт покоя мысль, что ты, Спартак, велел снять Глабра, и Крикс погиб, а ведь он настаивал, чтобы жертва скончалась в муках, тогда мы бы были непобедимы. Я верю тебе, но боги думают иначе. Спартак, чтобы не сорваться, медленно проговорил: — То есть, ты предлагаешь сейчас устроить казнь римлянину? — Ты же говорил про жертвоприношение — это означает довершить начатое Криксом. Претор должен умереть, и тогда мы все будем под защитой богов. — Чьих богов? — скептически спросил Спартак. — Неважно. А Крикс и с того света будет нам помогать. — То есть, нескольких убитых во время гладиаторских поединков сыновей патрициев тебе будет недостаточно? — Со мной многие согласны, — твёрдо заявил мужчина и ушёл, давая тем самым понять, что в этот раз Глабр живым не уйдёт. Спартак поиграл желваками. Он понимал, что, если его люди закусили удила — придётся устраивать человеческое жертвоприношение, хотя битва гладиаторов и есть оно самое. Фракиец в глубине души был против жертвенной казни Глабра, но знал, если не согласится — будет бунт. Повернувшись к палатке, Спартак наткнулся на Амику. — Я тебя предупреждала, — величаво сказала она. Вариния метнула на жрицу огненный взгляд. Спартак знал, что его жена, если понадобится, будет стоять на защите интересов мужа до конца. Свистящим шёпотом Спартак сообщил: — Амика, передай всем, что римлянин умрёт, как и положено жертве. С этими словами он откинул полог палатки и вошёл внутрь. Оказавшись у себя, Спартак старался не смотреть в ту сторону, где лежал раненый претор. От нечего делать взялся чистить меч, но порезался, выругался и, почувствовав на себе пристальный взгляд, посмотрел на римлянина. — Не надо было снимать тебя с креста, — буркнул Спартак. Во взгляде Глабра ясно читалось, что он и не просил об этом. Вся инициатива целиком и полностью принадлежала Спартаку. Спартак замолчал, не зная, что сказать. Римлянин понял, о чём смолчал Спартак, и отвернулся, вновь уставившись в потолок палатки. — Не молчи, разрази тебя гром! — вдруг рявкнул Спартак. Никакой реакции. Спартак выругался, подошёл к Глабру и со всей силы тряхнул его за плечи. Тот сжался, словно ожидая чего-то плохого. — Почему ты молчишь? — почти кричал Спартак. Глабр попытался вывернуться из захвата Спартака, но не смог и тяжело вздохнул в ответ, выразительно глядя в глаза. — Ты хочешь сказать, — недоверчиво спросил Спартак, — что распятие на тебя так подействовало, что ты стал немым? Глабр кивнул. — Ты не лжёшь? На лице Глабра явственно читалось: «А ты не понял?». Спартак сразу как-то сник, выпустил из своих рук римлянина и тихо сказал: — Единственное, что я могу сделать — это потянуть дня два или три. В глазах сенатора мелькнул ехидный огонёк и немой вопрос: «Что это даст?» — прозвучал так громко, что Спартак прошипел: — Я должен что-то придумать, понимаешь? «Зачем?» — удивлённо приподнятая бровь Глабра придавала ему довольно миролюбивый вид. На самом деле Спартак прекрасно понял, что ему хотел сказать потерявший возможность изъясняться вслух Гай Клавдий Глабр: «Нет смысла оттягивать смерть, если она уже пришла». Вдруг некстати подумалось, что он знает уже второго неординарного римлянина с именем Гай. Первый — это Гай Юлий Цезарь, о котором он много слышал, будучи гладиатором в лудусе Батиата и с которым судьба столкнула его в одном из питейных заведений Рима. Когда они нос к носу встретились там, где порядочные римляне не появляются, удивлению Спартака не было предела. Он воочию убедился, что Цезарь именно такой, как о нём и рассказывают: смелый, хитрый и умный. А ещё Спартак почувствовал в нём то, что делает из людей вождей народов. Наступившая ночь облегчения не принесла, и раздражённый Спартак, оставив жену, выбрался наружу и незаметно двинулся в сторону небольшой рощицы. Расхаживая среди деревьев туда-сюда, Спартак вдруг услышал шорох, выхватил нож и тихо спросил: — Кто здесь? — Я, — из мрака на лунный свет выступил не кто иной, как Гай Юлий Цезарь, одетый как пастух.