Жертвоприношение

Марк Лициний Красс метался по лагерю, словно хищник в клетке. Цезарь уехал рано утром и до сих пор не возвращался. Так прошёл день, за ним наступил второй, и Красс не находил себе места, с трудом скрывая своё состояние ото всех. Наедине с самим собой Красс представлял себе всякие ужасы: Цезарь пропал или всё-таки попал в плен к восставшим. Очередные горькие думы прервал вбежавший центурион, который сообщил: Цезарь прибыл, да не один. Красс слишком поспешно для императора выскочил следом за центурионом. Возле коня Цезаря он очутился в тот момент, когда молодой человек спрыгнул с животного и крикнул кому-то, чтобы приняли тело, лежащее поперёк крупа. — Кто это, Цезарь? — спросил Красс, встав за спиной своего гостя. Тяжёлое дыхание обдавало вспотевшую шею Цезаря лёгким холодком. — Это претор Глабр, — ответил Цезарь и рявкнул неловкому легионеру, едва не уронившему тело. — Осторожней, он ещё жив! — Жив?! — вскричал Красс, схватив Цезаря за плечи и разворачивая его к себе. — Я или Глабр? — уточнил Цезарь, высвобождаясь. — Не знаю… Оба. — Я — да. Претор тоже, — усмехнулся Цезарь. — Но, если свои легионеры будут его так трясти, Красс, он точно испустит дух. Красс отдал распоряжение отнести еле живого претора к себе в дом. Сам же с Цезарем вошёл следом. Когда Глабра уложили в гостевой спальне и рядом с ним забегали лекари, Красс уже не сдерживаясь орал на Цезаря. По сути, его крик сводился к двум вещам: первое — как мог Цезарь подвергать свою жизнь опасности и ехать прямо в лагерь грязных бунтовщиков, — и второе, — Красс сильно волновался. В ответ на крики императора, Цезарь, поморщившись, ответил, что он вовсе не ездил в лагерь Спартака, а случайно нашёл Глабра в одной из священных рощ. Тот был привязан к дереву. А насчёт второго Цезарь буркнул, что волноваться не стоило — он в состоянии постоять за себя. Выслушав доводы и объяснения Цезаря, Красс с трудом сдержался, чтобы не влепить гадёнышу пощёчину. Но это выглядело бы совсем не по-мужски, словно он не император Красс, а какая-то патрицианка, разозлённая гулянками мужа-плебея. А хитрец Цезарь сразу понял состояние Красса и уже мягче сказал: — Марк Лициний Красс, я ценю твоё расположение ко мне, но, поверь, будет лучше, если твоя опека надо мной не будет столь яростной. Это может повредить твоей начинающейся политической карьере. — Я слишком богат, чтобы покровительство обедневшему роду Юлиев повредило мне и моей карьере, — проворчал Красс. Цезарь налил себе вина, выпил, развязал шнуровочный пояс туники и небрежно спросил: — Я могу воспользоваться купальней в вашем доме, император? Красс, чувствуя неуместное сейчас возбуждение, ответил: — Если только со мной вместе, Гай Юлий Цезарь. На эти слова Цезарь лишь пожал плечами и пошёл в сторону купальни. Красс двинулся следом. Рану на плече Цезаря взволнованный Красс увидел только в купальне. — Кто это сделал? — прошипел он, осторожно касаясь краёв раны. Цезарь дёрнул плечом и ответил: — Не знаю, я не видел. — Цезарь, ты ничего от меня не скрываешь? — вновь принялся расспрашивать Красс. — Где ты был, скажи мне? Я покараю тех, кто нанёс тебе увечье. — Да какое увечье? — возмутился Цезарь, сбрасывая тунику и представая перед Крассом в первозданном виде. — Всего лишь царапина от ножа. В ответ на это Красс что-то проворчал, потом откуда-то выудил пропитанные целебным настоем бинты и попытался было заняться врачеванием. Цезарь вывернулся из рук Красса и спустился в тёплую воду. — После, Красс. Бинты намокнут в воде, и от целебного настоя не будет прока. — Какой из меня император, если я тебе приказать не могу? — проворчал Красс и присоединился к Цезарю. — Мне — не можешь, — уверенно отвечал Цезарь. — А ты нахал! Красс прижал Цезаря спиной к своей груди и уткнулся носом в основание шеи. От Цезаря пахло дымом костра и травами. Рука Красса сама собой заскользила по плоскому животу гостя, опускаясь всё ниже. Цезарь издал приглушённый то ли всхлип, то ли вздох, когда грубоватые пальцы Красса добрались до вожделенного места.