Жертвоприношение

Сначала Глабр подумал, что у него что-то со слухом, когда в один из вечеров услышал крик младенца. Кто мог рожать у Красса в лагере? Жена? Рабыня? Ответ нашелся, когда еле передвигающийся по комнате Красс выбрался на террасу и в окне напротив увидел Варинию, кормящую младенца. Женщина почувствовала на себе пристальный взгляд, подняла голову и вздрогнула. По движению ее губ Глабр понял, что Вариния произнесла: «Ты живой!». Глабр кивнул, по-прежнему не в силах выговорить ни слова. Женщина вышла на террасу и приглушённо сказала: — Я думала, ты умер. Глабр всем свои видом показал, что тоже думал, но Мойры распорядились иначе. Вариния крепче прижала к себе младенца и вдруг, помедлив, пошла в сторону Глабра. — Я вижу, тебе лучше, — насмешливо произнесла она, держась от него на расстоянии. Глабр пожал плечами и вопросительно посмотрел на пищащий свёрток. — Мальчик. У Спартака мог родиться только сын, — гордо ответила Вариния. Глабр фыркнул. Сын так сын. Его это не касается. Лично он к своей семье возвращаться не собирается. Зачем жене и сыну краснеть за него, попавшего в плен и не сумевшего достойно уйти из жизни? Ребёнок захныкал громче. Вариния что-то зашептала ему на непонятном наречии. Глабр опустился на ложе — ему было трудно стоять долго. Наконец ребёнок успокоился, и Вариния внезапно сообщила: — Я рада, что ты выжил, римлянин. Моего мужа опечалила твоя смерть. Глабр усмехнулся. Спартак, конечно, должен был опечалиться — насильничать больше не над кем. Вариния правильно истолковала его гримасу и грустно пояснила: — Ты не понял, римлянин. Ты стал ему дорог. Любовь победила ненависть. Что эта женщина несет? Вот только высоких чувств Спартака ему сейчас не хватало! Похоть и желание показать себя победителем над пленным — вот что было в лагере Спартака. Но Вариния лишь грустно улыбнулась и направилась к себе, крепко прижимая к груди драгоценный свёрток с ребёнком. Глабр выругался про себя и откинулся навзничь, глядя в узорчатый потолок комнаты.